Сильное взаимодействие

Если удавалось выпросить у охраны таблетку обезболивающего, на черном пластике потолка возникали интересные картинки. Яркие, объемные, красочные сценки, без которых становилось не только раздражающе больно, но и почти до слез неуютно.

Саймон облизнул потрескавшиеся губы и сдержал рвущийся смешок. Первый искренний за три дня, но слишком много усилий было приложено, чтобы загубить эффект. Надзиратель только начал, выставляя возле кровати лотки с пайком, скрещивать пальцы в отводящем безумие знаке. Вот уж кто боится совершенно напрасно. Каждая болезнь на свой орган. Никогда не получить вывих концевого сустава крыла, если ты землеройка.

Но и не взлететь. Саймон опустил руку вниз, подхватил с подноса россыпь мелких ягод и ссыпал их в рот. Вкус был приятным, но кому пришло в голову, что этим можно наесться? Или лучше заключенный-психопат, чем он же, но имеющий силы для побега?

Следующую горсть он зачерпнуть не успел, так и замер, с интересом глядя на овал отъезжающей двери. А потом на остатки его обеда рухнул черно-бело-красный клубок и тут же откатился к поддону душа. Охранник заглянул внутрь, потирая разодранный кулак, удовлетворенно кивнул, вздрогнул, упершись взглядом в безмятежную улыбку Саймона, и клацнул замком с внешней стороны.

Саймон подтянул ноги к груди, с любопытством уставившись на очередного соседа. При ближайшем рассмотрении цветовая гамма оказалась разнообразнее. От серой ткани брюк до оливковой смуглости кожи. Черными были волосы, длинными прядями закрывающие лицо, белыми — полоски бинтов, неровными рядами по животу и груди. А вот если весь объем красного — это его кровь, то парень уже должен быть мертвым. Или...

... он усмехнулся, вспоминая такое же загорелое видение в черном комбинезоне, застывшее в штурманском кресле его яхты...

... офицером особого отряда. Именно офицером, а не курсантом. Саймон снова улыбнулся воспоминаниям и с ласковой предупредительностью встретил изучающий взгляд прищуренных глаз.

— Саймон. — дружелюбно представился он, не расцепляя обнимающих колени рук.

Солдат поднялся, придерживаясь ладонью за трубу подачи питьевой воды. Покосился на поднос, приделанный Саймоном над умывальником, присвистнул и кое-как оттер кровь с разодранной скулы.

— Каору. — отозвался в итоге, разглядывая перепачканные пальцы.

— Раскрыли инкогнито? — почти с сочувствием спросил Саймон. Не притворялся совсем. Знал, как неприятно обычно разоблачение для организма.

— Я могу где-нибудь присесть? — если судить по тому, с какой силой он цеплялся за хрупкий пластик, это действительно было необходимо. Причем, для трубы же.

— Правее не стена, а пленка, — окончательно сжалился Саймон. — За ней такая же койка.

На коричневое, стеганое покрывало солдат уже упал. Лицом к сокамернику, разумеется, но с закрытыми глазами. Саймон недовольно поморщился и вытащил из внутреннего кармана куртки три круглые горошины. Одну проглотил сам, вторую растворил в стакане воды, сначала, для верности, потыкав пальцем в коммуникации.

— Пока жив? — он присел на корточки возле солдата, ладонью ловя тепло дыхания. — Выпей тогда.

Не пытаясь подняться, Каору проглотил лекарство и благодарно кивнул.

— Думал... не прекратишь, — признался он, усмехнувшись.

— Я потом продолжу, — пообещал Саймон, отрывая клок от остатков рубашки солдата. — Проще так.

— Они действительно боятся психов, — сообщил солдат, позволяя размотать засохшие бинты. — Жалко я это поздно понял.

Полюбовавшись на то, что было под ними, Саймон аккуратно приподнял бровь и пожалел, что сам не прошел схожую подготовку. Завернул оставшуюся горошину в тряпку, с силой растер каблуком и, насколько хватило, присыпал промытые язвы.

— И чем тебя поливали? — поинтересовался он, перевязав солдата и дождавшись, пока тот снова сможет дышать.

— Не интересовался, — губы дрогнули в улыбке. — Я должен сказать спасибо?

— За пытки — на твое усмотрение. А мне еще успеешь.

Саймон выпрямился, продолжая разглядывать Каору. Или ровесник или чуть моложе. Но лет двадцать уже есть. Хорошо, что не мальчишка.

— Придумываешь благодарность? — солдат тоже смотрел на него пристально. Нарочито пристально.

— О, ее я придумал уже давно. — Саймон расплылся в широкой улыбке. — И вряд ли стану рассматривать иные варианты.

Каору задумчиво провел кончиком языка по нижней губе, поморщился и осторожно приподнялся, опираясь на локоть. Брезгливо стер с плеча сок загубленных ягод и вопросительно посмотрел на Саймона. Тот отрицательно покачал головой.

— Уверен? — нахмурился солдат.

— Я здесь уже третий месяц. — Саймон не прекращал улыбаться.

— Хорошо. Тебе же лучше не ошибиться. Мне на восстановление нужно не меньше недели. Стандартной недели, — подумав, уточнил он.

— Всего-то? — не сдержал завистливого возгласа Саймон.

Солдат усмехнулся.

— Чтобы быть способным действовать — да. О полном выздоровлении я помечтаю потом. Если представится возможность.

-Я ее не исключаю, — взор Саймона был безмятежен.

— Уже третий месяц? — ирония в голосе солдата была лишь легким фоном. Радиационным. Теперь стоит подумать, как отнестись к характеру долгожданного напарника. Достойный противник или наказание чьих-нибудь богов за схожую натуру самого Саймона?

— Может быть, я психопат, но не самоубийца. Камер здесь нет, можешь даже не сомневаться, но толщина стен от этого меньше не становится. И дверей с окнами не прибавляется.

— Ладно, понял, — солдат устало махнул рукой. — Но, раз нет окон, должен быть план?

— Он есть, — радостно закивал Саймон, решив не уточнять пока ничего.

И, если судить по скептическому взгляду Каору, решил правильно.

— Не боишься, что меня перевербовали? — все-таки спросил солдат. Видимо, плохо ему совсем, если такие глупости озвучивает.

— А что я смогу поделать? — развел руками Саймон. — Не вижу особого выбора для обоих.

— Я... знаю, кто ты такой, — помолчав, признался Каору. — Саймон Тейлор. Заподозрить тебя в работе на повстанцев можно, но ты же первый не оценишь.

Первый раз за долгое время Саймон не нашелся, что сказать. Теряет форму. Но на ком тут оттачивать язык? Даже насекомых повывели.

— Никогда бы не подумал, что когда-нибудь буду не рад известности, — буркнул он.

— Я не собираюсь ни с кем делиться информацией, — заметил солдат.

— И откуда такая лояльность? — Саймон снова присел рядом и, заодно, ощупал скулу Каору. Нет, кости целы.

Солдат поморщился, раздраженно откинул руку Саймона.

— В тщетной надежде на взаимность.

— Я о тебе никогда не слышал, — не об этом бы думать, но время заключения дает о себе знать: забавный малый.

— Хочется верить, что это же ты будешь говорить и потом.

— Не имею привычки быстро менять свое мнение. — Саймон расплылся в широченной улыбке. — Только ты уверен, что за это время тебе ничего не отобьют?

— Уверен, что отобьют, — солдат пожал плечами. Саймон снова позавидовал: у него настолько равнодушно относиться к боли не получалось. Даже сломанный палец мог стать причиной долговременной порчи настроения.

— Откуда тогда сроки? — следовало бы насторожиться и расспросить поинтенсивнее, но Саймону внезапно стало лень. Все равно не объяснит, нервничай только. Прискорбно, но придется пока поиграть в доверие.

— Из личной практики. — Каору спокойно встретил взгляд Саймона и улыбнулся уголком рта.

* * *

Через два местных аналога суток солдат уже довольно бодро перемещался по небольшой камере. Честь и слава демонам, повстанцы не считали необходимым содержать пленников в цепях и сырости, а вот на жилплощадь поскупились. И, еще больше, на санузел. Для туалета отдельный закуток все же был, тут извращенная фантазия проектировщиков спасовала, а душ... Пока Саймон наслаждался гордым одиночеством, ему было даже удобно. Он и ограждающее от брызг поле не всегда включал, не мешал ему мокрый пол, даже развлекал и давал пищу для фантазий.

Непрошеный сосед был на удивление уживчив и молчалив, если Саймона и доставал, то лишь с осознанным расчетом, но зато приходилось теперь делиться нормой воды еще и с ним. Нормой, совершенно роскошной, не каждой планете о такой мечталось. Поэтому приходилось не менее десяти минут утром, днем и вечером выносить нездоровое пристрастие солдата к водным процедурам.

Каору не забывал о силовом поле, не пел в душе, даже мыло расходовал экономно. Зато Саймон был вынужден или глотать драгоценное лекарство и счастливо улыбаться любимым картинкам, или смотреть, не понимая, чем так прогневил Космос.

А продукт заговора природы и армейских инструкторов словно не чувствовал отчаянных взглядов. Саймон почти решил уже считать, что и это нарочитая провокация неизвестного назначения, когда солдат, выронив зубную щетку, присел на корточки и повернулся к Саймону. Вернуть лицу приличное выражение тот не успел, и Каору улыбнулся. До отвращения тепло и понимающе.

— Почти три месяца? — негромко спросил он.

— Желаешь помочь? — автоматически огрызнулся Саймон.

— Вряд ли, — солдат поднялся, поворачиваясь спиной, и тряхнул мокрыми волосами. — Ты же снизу быть откажешься.

Саймон проглотил опасные вопросы, снова сожрал взглядом тело, которое не портили ни старые шрамы, ни свежие раны, представил лишнее и почти простонал:

— Я был бы осторожен.

Солдат покосился уже почти встревожено. Да Саймон и сам знал, насколько не вяжется этот крик души с его образом. Вырвалось.

— Я бы тоже, — усмехнулся Каору, выключая воду и активизируя режим сушки.

Необходимые для перевязки медикаменты ему вчера принесли. Как и в случае с Саймоном, в медотсек предпочитали не водить, справедливо опасаясь за сохранность базы. Но и не измывались за пределами пыточных камер. Саймон лично так и не понял, зачем он сам повстанцам. Каору, очевидно, был более осведомлен, но знания не афишировал. Когда вооруженная до ушей охрана вручила ему ящик с лекарствами, солдат смеялся долго и весело. Правда, уже после их ухода. С трудом, но довольно уверенно усевшись на койке. А под дулами разнокалиберного оружия, Саймон поклясться мог, он был зеленее, чем во время отдирания бинтов по сухому. Выводы делать, само собой, никто не спешил, но информация на подкорку записалась.

Вчера с перевязкой ему опять помогал Саймон, сегодня он демонстративно скрипнул зубами и принялся ожесточенно опустошать лоток с ягодами. Солдат не настаивал. Но, изучив внимательно россыпь длинных, розовато-припухших борозд на животе, на Саймона посмотрел почти с ужасом.

— Не смущает? — несмело поинтересовался он.

— Не смешно, — хмуро буркнул Саймон. — Охотно верю, что выгляжу очень забавно, сам бы посмеялся. И посмеюсь, наверное, только оденься.

— Я и не смеюсь, — солдат наложил повязку и, неловко нагнувшись, натянул штаны. — Не думал, что в таком состоянии буду способен вызывать желание. Даже... в наших обстоятельствах. Видимо, должен извиниться.

— И за что конкретно? — ехидно заинтересовался Саймон, подперев ладонью щеку.

— Ты ведь сейчас справишься со мной, — проигнорировал его вопрос Каору.

Саймон вздрогнул. И не меньше минуты, читая все известные мантры, от канонических до матерных, таращился на металл двери. Солдат ударил с той меткостью, которая была доступна только особому отряду. И не понял этого. Понять и не мог, тут и требовать нечего, но как же хочется перегрызть зубами глотку. Дать волю тому вечно озлобленному зверьку, который так удачно маскируется под обаятельного шизофреника.

— Я не получаю удовольствия от насилия, — ровным голосом произнес Саймон заготовленную пять лет назад фразу.

И впервые увидел в ответ на нее не удивленное одобрение, а настороженное недоверие. Слишком умный парень. Вот подложили демоны напарничка. Несколько секунд казалось, что Каору хочет что-то сказать, но потом солдат опустил голову и начал старательно смазывать заживляющим гелем порезы на груди и руках.

А Саймон с тоской перевернулся на живот и ткнулся носом в плоскую подушку. Может быть, если все получится, солдата удастся убрать? Рассчитывать, что он не раскрутит хотя бы половину чертят, в броуновском движении кружащихся в Саймоновой голове, не приходится. А Саймон успел привыкнуть добиваться уничтожения всех, кто знал что-либо о его юности. Удобная привычка, грех отказываться. Предупредить только солдата, что сейчас ему ничего не грозит, или обойдется? А то ведь ночью спать не будет.

Узнать, как провел ночь Каору, Саймон так и не удосужился, сам спал настолько крепко, насколько позволила паранойя. И умудрился проспать даже утреннее омовение солдата. Едва не разрыдавшись от предупредительности сокамерника, Саймон сам нырнул под душ, не оглядываясь и не желая знать, смотрит ли на него солдат. Невыносимо. Слишком хорош, чтобы не привлекать внимания, слишком недоступен, чтобы сохранять адекватность. Еще несколько дней, и Саймон будет готов признаться в любви, лишь бы хоть что-нибудь разрешил.

Остатков извилин хватало, чтобы сознавать: в привычной жизни Каору понравился бы ему, но ничего кроме. Основным, что притягивало в солдате, была его личность, а ее Саймон не искал в партнере на час. На больший же срок ему никто не требовался. А красота — на таком уровне она не редкость во Вселенной. Мальчишка, которому он помог сбежать от трибунала, уже куда опаснее в плане внешности и для мужчин и для женщин. Когда-нибудь, кому-нибудь точно предстоит крепко об него обжечься, а Каору...

... сидел на своей койке с ногами и задумчиво пил кофеиновое пойло. Метнуться к нему и натворить то, чего потом сам себе не простит, Саймону помешал шорох отпираемой двери. Солдат тут же рухнул на одеяло, образцово изобразив труп в агонии. Саймон застыл на месте, сознавая, насколько унизительны разборки голого человека с вооруженной охраной. Но он никого и не интересовал.

Когда камеру снова заперли, Саймон оделся и навзничь упал на койку. Солдат знал, что так будет. Почему Саймону так противно, словно кто-то на нем мокрицу раздавил? Маловероятно, что жаль Каору. Тошнит от собственной беспомощности по старой привычке? Отвращение к отсутствию контроля с его стороны? Все еще не привык, или солдат разбудил старый гонор?

Саймон тихонько зарычал. Солдат понимал, что происходит. Остается надеяться, что это было не обреченное осознание неизбежности, а просчитанный вариант. Как и каждое произнесенное солдатом слово. Одно хорошо в отсутствии соседа: будет время успокоиться. Восстановить в сознании подробности созданного имиджа и помечтать о чем-нибудь вроде элитных шлюх гостевого сектора любой уважающей себя станции. Или не только помечтать, а как раз в процессе и успокоиться.

Вернули солдата под вечер. Остатков аптечки не хватило уже и на треть ран. Саймон, шипя и матерясь, собрался потребовать новую, чтобы не ночевать в одной камере с мертвецом, но Каору схватил его за руку и едва заметно помотал головой. Играть в гляделки Саймон не стал, сплюнул, выругался позаковыристее и вернулся на свою койку.

На полчаса. Потом снова подсел к солдату, с интересом изучая, что могут сотворить за полдня несколько квалифицированных палачей.

— Много нового узнали? — осведомился он, заметив, что Каору внимательно на него смотрит.

— Им не нужна информация, — медленно отозвался солдат.

— А зачем ты им еще сдался? — искренне удивился Саймон.

— Лояльность офицера особого отряда ценится высоко, — фразу он договаривал долго, Саймон чуть спать не пошел. Но передумал, дослушал и весело рассмеялся:

— И что, до сих пор они не наработали даже видимость преданности?

Каору ничего не ответил и закрыл глаза. Саймон и сам знал, что вопрос был вызван исключительно врожденным ехидством. Психопрограммирование особого отряда сломать можно было только с самим офицером. Навсегда. Доброй воли кодировка не исключала, не те сферы деятельности у "спецуры", чтобы полагаться на биомашины, но этот конкретный солдат ее проявлять не спешил.

Саймон намочил снятую с подушки солдата наволочку и смыл кровь, продолжающую сочиться из необработанных ран. Если Каору не позволил ему требовать медицинской помощи, значит, все не так и плохо. Внутренние органы отбить не удосужились? На киборга солдат не похож, значит, пока просто развлекаются, испытывая выдержку и физические возможности пленника. Веселые ребятки. Оказывается, знакомство с ними Саймона было еще вполне дружеским.

Ночью у Каору поднялась температура. Саймон честно пытался игнорировать и спать, но это был единственный приличный напарник за все проведенное здесь время.

— Давай ты сдохнешь дней через десять? — с тоской тянул Саймон, меняя холодные компрессы на раскаленном лбу. — Я тебе даже помогу, но подожди немного. Мне надо вырваться отсюда.

Солдат даже не пытался отвечать. Саймон бездумно пялился на умывальник, пытаясь отгадать, почему на этот раз разочарование ударило так больно. Верил, что от крутого офицера пользы будет больше, чем от бывшего торговца, сержанта пехоты, сыночка бывшего чиновника и кого-то там еще, он не запоминал статистов?

Резко возникло и тут же исчезло, задавленное почти в испуге, желание с силой ударить Каору. Нельзя. Пока есть надежда, что он сможет быть полезен, нельзя.

Под утро Саймон задремал, навалившись на солдата. И проснулся только от хриплого стона. На то, чтобы полностью включиться, ушло секунды три. Он решительно потер уши и с опаской глянул на соседа. Что это было: Саймон ему чего отлежал или предсмертные судороги?

Но, если не считать коллекции кровоподтеков, Каору выглядел почти живым. На вопросительную издевку во взгляде Саймона, едва заметно повел плечом.

— Чтобы совладать с повреждениями, организм работает на пределе, — шепотом пояснил он вчерашний жар. — Я... справлюсь, Саймон. Не ради тебя, но справлюсь. У тебя есть что-нибудь съедобное?

— На твою долю не приносили, — доложил Саймон, после долгих раздумий разделив порцию пополам.

Каору тихо засмеялся и начал медленно кидать в рот по одной ягодке.

— Ты знаешь, почему заключенных кормят именно так? — вдруг спросил он.

— Нет. — Саймон покосился на солдата лениво, но уши навострил, на всякий случай. — Предполагаю, чтобы не развивалась чрезмерная шустрость, но версии, версии...

— Этот продукт довольно сильно подавляет иммунитет, — солдат с аппетитом ополовинил миску, будто бы не слыша своих слов. — Здесь атмосфера почти стерильна, а вот снаружи придется несладко. И недолго.

Лис усилием воли заставил себя не отбросить лоток. Солдат выглядел настолько беззаботным, словно открыто лгал и не желал притворяться. Или его организму эта дрянь не страшна. Или еще какое-то "или".

— И что ты предлагаешь? — спросил Саймон, пережевывая терпкие шкурки в неоправданно мелкую кашицу.

— Ровным счетом ничего. Но уходить отсюда, не навестив лазарет, бессмысленно. Не спрашиваю, от чего пьешь лекарства ты, но не думаю, что тебе удастся надолго привлечь внимание медиков. Слишком хорошо ты для этого выглядишь. А я им еще нужен.

— Выглядишь ты на самом деле отвратительно, — вернул комплимент Саймон. — Но, если чувствуешь себя так же, учти, тащить на себе я тебя не стану.

— Мог бы и не предупреждать, — усмехнулся солдат. — На короткий рывок меня хватит, а дальше уже подумаем по обстоятельствам.

— А сейчас у тебя есть что-то конкретное? — в который раз огрызнулся Саймон. Приходилось признать, что все его, от скуки придуманные варианты побега, контакта с действительностью не пережили. И самолюбие не грел даже факт, что о третьей Бетельгейзе он перед высадкой ничего не знал. Базовые сведения по справочнику не включали в себя ни государственного переворота, ни необходимости питаться местной органикой.

— Зависит от того, что для тебя конкретика. Пока я хочу выбраться из камеры в нужное мне время, загадывать дальше — можно, но бессмысленно. Понятия не имею, какое впечатление о себе я создал, но я не сверхчеловек, к сожалению, — словно в подтверждение слов, солдат поморщился и закашлялся.

— Поподробнее насчет нужного времени можно? — вежливо попросил Саймон.

— Пока, к сожалению, нет, — не менее предупредительно отозвался солдат. — Считай, что я суеверный.

Обмен улыбками не вышел, солдат, закусив губу, с головой накрылся одеялом и затих. Саймон, поборов привычное желание проглотить горстку ягод, дернул плечом и сам отвернулся к стене. С болью, регулярно рвущей мозг на части, смириться было возможно, во всяком случае, у самого Саймона получалось, а вот со скукой было намного хуже. Он пытался просить хоть журнальчиков каких, можно даже детских комиксов, но только лишний раз подтвердил репутацию помешанного.

Наугад пошарив в кармане, Саймон вытащил таблетку, покрутил ее в пальцах, тяжело вздохнул и спрыгнул с койки. Определить по внешнему виду коричневого кокона, жив ли еще солдат, было невозможно. Пнуть в бок было идеей заманчивой, но Саймон оставил ее на потом. Он отогнул угол покрывала и легонько похлопал солдата по щеке. Тот, словно нехотя, приоткрыл один глаз. Саймон предъявил лекарство на раскрытой ладони. Солдат потянулся снять таблетку губами с руки Саймона, но передумал, взял нормально, прожевал, не запивая и не морщась от горечи.

— Разнообразия хочется, — зачем-то пожаловался Саймон сосредоточенно жующему солдату.

Тот едва не подавился и уставился на Саймона, забыв о собственных травмах.

— Устроим, — почти растерянно пообещал солдат, косясь с опаской. — Слушай, а так ли неправы наши тюремщики?

— Не знаю, — обреченно вздохнул Саймон. — Может быть, еще пару таких недель, и точно будут правы. Еще и ты не желаешь ничего рассказывать.

Солдат задумчиво окинул взглядом демонстративно расстроенного соседа и усмехнулся.

— Для правдоподобности можно еще пустить слезу, — посоветовал он. — Что, настолько тоска заела?

— И тоска и бездействие, — признался Саймон, все с тем же несчастным видом.

— Не думаю, что угрозы могут на меня подействовать, — солдат перевернулся на спину и попробовал потянуться. — Сознаю твою... обеспокоенность собственной судьбой, но не намерен ставить под угрозу те крохи надежды на успех, которые есть на данный момент.

— Так они все же есть? — картинно заломил брови Саймон.

— Я уже отвечал на этот вопрос. Ничего нового сообщить не сумею.

Саймон, скрипя зубами, вернулся на свою половину, задвинул под кровать лотки с едой от соблазна и пробурчал под нос:

— Вопрос, положим, звучал иначе.

Судя по ответному хмыканью, солдат услышал.

На следующий день к вечеру Саймона разбудило мимолетное прикосновение к плечу. Подпрыгивать он не стал, пусть и хотелось, перевернулся и вопросительно уставился на солдата. Тот был бледен, глаза нездорово блестели, но на ногах держался твердо. Обозрев натянутый поверх ран комбинезон, вспомнив утреннюю мысль, что, не иначе, начальство куда свалило: глаз охранника в дверной линзе маячил намного реже обычного, Саймон все понял. И мысленно врезал себе промеж ног за тупость.

— Ты знал, — обвиняюще бросил он солдату.

Тот дернул плечом.

— Откажешься пользоваться моментом?

— Я тебе потом отвечу, — Саймон сел на койке. — Что надо делать?

Солдат одобрительно улыбнулся.

— Сейчас принесут обед, и ты закатишь истерику. Твой сосед остывает, а ты... ты можешь бояться мертвых?

— Вполне, — кивнул Саймон. — Почему бы и нет? Репутация позволяет.

— За нее тебе спасибо, — по лицу не понять — шутит или серьезен. Ладно, и это потом припомним.

— Всегда пожалуйста. Но это старый трюк, офицер спецкорпуса. Нас охраняют кретины, но не настолько же.

— Надеюсь, обо мне они думают примерно так же. — Каору отступил на пару шагов и все же присел. К тайному удовлетворению Саймона, которого исподволь добивали регенерационные способности солдата. — В крайнем случае, не рискнут не проверить. Руководства нет, спросить не у кого, ответственность велика.

— Ты им правда так нужен? — не утерпел Саймон.

— Видимо, да. Будем надеяться.

— Не слишком большую роль ты отвел надежде? — съязвил Саймон, мрачно осознавая, что сам как раз отчаянно пытается ни во что не верить. Не иначе, заразился суеверием.

— А куда деваться? — солдат широко, явно копируя Саймона, улыбнулся. — Все, что мы можем сделать, это ей помочь в меру сил, — он растянулся на койке и картинно свесил руку почти до пола. — Пойдет?

— Позеленеть можешь? — поинтересовался Саймон, критически разглядывая временный труп и мечтая эту картину увековечить.

— Нет, как и разложиться. Поэтому зеленеть придется тебе.

Саймон смерил солдата долгим и многозначительным взглядом, но зря старался: Каору на него не смотрел. Ситуация неожиданно увлекла его своим стилем... в духе движущихся картинок на потолке. На всякий случай он потрогал карман. Нет, таблетки закончились. Отличный повод вызвать медперсонал. Куда лучший, чем замыслы солдата. Точно Саймону на пользу.

Саймон так и не понял, что у него получилось. Лишь тихонько всхлипывал в углу, под дулами ружей, пока медики грузили на носилки бренные останки. А потом сел на койке, зарылся подбородком в колени и попытался понять, как позволил так себя... скажем, провести? Он не верил солдату, сомневался, что тому удастся вытащить их отсюда, но такого поворота не ожидал. Космос и все его демоны, действительно не ожидал!

Саймон растекся по одеялу и громко, со вкусом расхохотался. Желание убить медленно и мучительно мешалось с искренним восхищением. Сыграть на его стремлении выбраться из заключения, чтобы спастись самому... Что ж, Саймон утешит себя надеждой, что в лазарете солдата просто разрежут на мелкие кусочки. Или отправят на опыты. Должны же даже здесь проводиться какие-то исследования? Вивисекция, например.

Смеяться он устал за секунду до того, как дверь снова скользнула в стену, но с таким звуком, словно ее не открыли, а взломали. Вид солдата с импульсной винтовкой и сканером эту версию подтверждал полностью.

— Пойдем, — солдат коротко махнул рукой вдоль по коридору.

Саймон задавать вопросов не стал. Раз ему снова представилась возможность расквитаться с солдатом, то не стоит ее упускать. Хотя, нет, без вопросов не обойтись:

— Что ты делаешь? — прошипел Саймон, глядя, как солдат последовательно открывает все камеры блока.

— Даю нам лишний шанс. Прямо и направо лежит охранник. Возьми у него оружие. Быстро.

Пистолет оказался старого образца, с пулевой обоймой, но Саймону было все равно. Обшарив труп, он нашел складной нож с несколькими лезвиями и тоже сунул в карман. Рядом неслышно материализовался солдат, ухватил Саймона за рукав, потянул за громоздкие шкафы пультов, в незаметный темный ход. Саймон дернулся, вырываясь, и прислушался. За спиной нарастал шум, заключенные вырвались на свободу. Как быстро среагируют повстанцы, оставалось только догадываться, но путаница возникнет. Это хорошо.

Он посмотрел на нетерпеливо хмурящегося солдата:

— Мне нужно попасть в жилой сектор.

— Нет.

— Я не прошу, я информирую.

— Я тоже.

— Каору, это важно.

— Это не аргумент.

— Каору...

— Нет времени, — солдат почти тащил его за собой.

Было чувство, что он разговаривает с машиной. Отсутствие абстрактного мышления, реакция только на прямые команды. Забавно. С этим ему общаться? Еще веселее.

— Каору, ты знаешь, чем я занимаюсь. Мне необходимо забрать свой товар. Он помогает скрыться от поисковых систем. Без него нас обнаружит любой биодетектор!

Солдат сморгнул, болезненно поморщился, замедлил шаг.

— Саймон, не путай боевой транс с идиотизмом. Гарантии твоей откровенности?

— Я хочу жить. Этого мало?

— Да. Но сейчас я поверю тебе. Веди.

Саймон покосился на снова застывающее лицо солдата. Не убил бы под горячую руку. Хотя, вернувшись в сознание, солдат сразу настолько побледнел, что к демонам его. Так возможно не сдохнет раньше времени. А великосветские беседы некогда вести. Если солдат готов ему верить, дело не просто плохо.

Дорогу Саймон помнил. Каждый день перед сном прогонял в памяти вместо молитвы. Но солдат загнал его в почти заброшенные туннели. Сориентироваться в частях света не получалось долго, но солдат ждал. Значит, здесь относительно безопасно. Радует. Или нет?

Все же, нет. Потому что звуки тревожной сирены проникали уже и сюда. Саймон потрогал пистолет в кармане и сам себе удивился. Не идет на пользу долгое сидение на одном месте.

Но... Впрочем, он все уже сказал солдату. Рисковать имеет смысл. Сейчас имеет.

— Ты знаешь эти коммуникации? — спросил он солдата. Подумал и уточнил: — Можешь показать, в какой стороне лаборатории?

Солдат огляделся, прислушался к чему-то, потом указал на третий коридор по левую сторону. Саймон прикинул и согласился. Солдат последовал за ним, изредка, легким касанием ладони к плечу, давая понять, куда надо сворачивать. Опередить Саймона он не пытался, видимо, если и ждал опасность, то только сзади. Или наоборот?

Саймон тихонько хихикнул. Привычка играть в больного на голову давала о себе знать, теперь не избавишься. Хорошо хоть, этот механоид сейчас не запрограммирован на лишние расспросы.

Неопознанная система бесхозных туннелей привела... куда-то. Саймон только успел высунуть нос из-за широкого выступа, когда солдат рванул его назад, едва не сломав руку. Саймон записал на его личный счет и это тоже, но вслух возмущаться не стал. Лишь наблюдал, как солдат осторожно сканирует территорию.

Расчет солдата, видимо, оказался верным: все оставшиеся на базе силы бросили к тюремному блоку. Полузаброшенные после смены власти лаборатории охранять никому не пришло в голову. Двое часовых в начале коридора за охрану сойти могли ровно до первого шага солдата в их сторону.

Саймон полюбовался на работу солдата и бросился к двери, которую, без преувеличений, видел каждую ночь во сне. Параллельно с другими кошмарами. Он не стал говорить солдату, что его имущество поместили сюда несколько месяцев назад, и за это время все могло не раз измениться. Очевидно, тоже привык надеяться. Точно сходит с ума.

Но ему повезло. То ли в искупление предыдущих мук, то ли с залогом на будущие. В третьем шкафу, содержимое которого он смел с полок, стоял вожделенный, замечательный, такой красивый пластиковый ящик, набитый некрупными перламутровыми шариками. Саймон рассовал их по карманам, хотел даже ссыпать запазуху, но одумался.

Вытащил из-под груды барахла сумку-рюкзак, быстро переложил добычу туда, попутно добавил еще некоторые полезные мелочи, просто дорогие вещи... много не удалось, солдат умел заставлять людей поступать по-своему.

Потирая плечо, Саймон старался не отставать от стремительно несущегося по коридорам солдата. Чувство направления он давно потерял, летел куда-то, кое-как удерживая равновесие на поворотах. Прихваченный рюкзак начинал оттягивать руку, но Саймон лишь крепче вцепился, жалея, что не может зафиксировать его еще и зубами.

Им по-прежнему никто не встретился. Неизвестно, как реагировал на такое везение полностью отмороженный сейчас солдат, а вот Саймону все больше хотелось остановиться, сесть у стены, достать пистолет и мирно застрелиться. Но тут такой лабиринт, что отстанет от солдата он тогда безнадежно.

Надоевшее уединение было безжалостно нарушено возле широких ворот, кажется, в ангар. Только Саймон собрался все же отвести душу и пострелять, как снова полетел куда-то едва не кубарем, разметав упавшим телом кучу запчастей под ноги бегущих солдат. Да, солдат ничего не делает с единственной целью, порадовался Саймон, подхватывая тяжелый ключ. Ему неприкрыто понравилось вооружаться таким образом. Почти ролевая игра в древность.

Уже с ключом, он, по инерции, покатился дальше, под прикрытие разноцветных бочек, стараясь надеяться, что целью солдата является вот тот миниатюрный кораблик ... а не грузовая баржа возле опускающегося пандуса. Чей-то сгусток плазмы, обжег ногу. Саймон пообещал себе заорать потом, закусил губу и неудачно дернулся, опрокидывая металлический щит.

Внимание он к себе привлек профессионально, любая стерео-дива постарела бы от зависти. Не забыть напомнить Каору, что именно благодаря Саймону у него появились эти несколько секунд... и когда солдату надоест швырять его, как котенка?!

Впрочем, идея рухнуть сверху была еще хуже. Саймон зашипел, выворачиваясь, и понял, что вот это солдат не нарочно. Обновив все же пистолет, Саймон задраил люк и кинулся в кабину. Нога почти подвела, но упасть удалось уже в кресло. Пульт заблокирован не был, видимо, корабль готовили к взлету. Снова повезло, или лучше об этом не думать, а молиться, чтобы, с целью снижения массы, с кораблика не сняли броню.

Баржа послужила неплохим прикрытием для маневра. Вряд ли ее боялись задеть, скорее, не получалось прицелиться. Как ему удастся скрыться за пределами базы, Саймон старался пока не думать. И потом, когда столкнулся с проблемой вплотную, тоже.

Шагов он не услышал, но краем глаза бледно-зеленоватый труп в штурманском кресле разглядел.

— Тебе там плохо лежалось? — осведомился Саймон, решая, что проще, увернуться от этой торпеды... или от этой.

— Ты не знаешь, куда лететь, — голос солдата мало отличался от его внешнего вида. — Позволь сбить корабль, но сумей приземлиться на краю этого леса.

Следить за вытянутой рукой солдата было бессмысленно, лес в пределах видимости был только один. А предложение подставиться самому настолько вписывалось в его собственный имидж, что Саймон даже не подумал спорить. Повезет, так при посадке угробит не только аппарат, но и случайного напарника... а потом повесится на первом дереве в поисках нужного направления.

Позволив очередной ракете нежно огладить борт корабля, Саймон кое-как дотянул до земли, пропахал широкую просеку в зарослях и остановился носом на мелководье. Не своим, спасибо Космосу и его демонам.

Солдат все еще оставался в сознании. И это пугало больше, чем возможность остаться наедине с трупом. Мертвец — дело обыденное и объяснимое, а вот этот почему еще живет?

— Ты идешь? — поинтересовался Саймон.

Ответа он ждать не стал, предпочел быстрой рысью обежать отсеки в поисках полезной добычи. Когда к набитому рюкзаку добавился вещмешок с консервами, Саймон бросился к аварийному люку. Солдат был уже там, с неплохо разросшимся арсеналом. Спросить бы, не импульсное ли ружье он собирается жрать на ужин, но лучше не трогать.

— Обратно к базе, — обронил Каору, почти вываливаясь на утрамбованную посадкой землю.

Саймон подумал секунду, согласился с аргументами и направился следом. Идиотизм ситуации продолжал его тихо радовать. Интересно, солдат сдвинулся от пыток или всегда был таким? Если второе, зря они до сих пор не были знакомы. Плодотворное могло бы получиться сотрудничество. И тесное.

Саймон едва успел удержать солдата за плечо. Так было неудобно, пришлось положить на траву сумку и хорошенько встряхнуть обмякшее тело. Солдат не реагировал, часто облизывал в кровь искусанные губы и силился открыть глаза.

— Куда ты направлялся? — шипел Саймон, почти ломая пальцы солдата. — Скажи и можешь подыхать, мне все равно.

Секунд через двадцать такого развлечения, солдат, почти не качаясь, выпрямился. Разумеется, ни слова добиться от него не удалось, зато зашагал бодрее. Растительность этого мира позволяла путешествовать без прикрытия даже по условно открытой местности, а едва не разоривший Саймона товар, как ни странно, действительно работал. Саймон, вжатый лицом в грязь, прижатый сверху все еще почему-то сильным солдатом, так и не дождался ни прицельной очереди, ни криков "сдавайтесь", и мысленно сказал себе "спасибо". Потом подумал и сказал еще раз. Уже вытирая щеки лямкой рюкзака и матеря снова зашагавшего куда-то вдаль Каору.

Повторялось сие действо еще раза два, потом повстанцам или надоело искать беглецов или вид разбитого корабля оказался достаточно убедительным. Или что-нибудь еще, о чем Саймон предпочел бы подумать в другой раз. Хотя бы, после десяти-двенадцати часов сна. Желательно, на мягкой кровати, но можно и прямо здесь, в лиловых колосьях.

Солдат вдруг остановился, снова, словно принюхиваясь, внимательно огляделся по сторонам, пригнулся и исчез в зарослях. Впрочем, он тут же вернулся и поманил за собой Саймона. Тот недоверчиво покосился и на солдата и на тонкие, едва не вьющиеся, стебли, но вперед шагнул.

Каору, оказывается, действительно шел не наобум. Нельзя сказать, что Саймон был в восторге от перспективы ночевки в старом охотничьем убежище, но это было лучше, чем ничего. Просто замечательно это было, если на миг отвлечься от желания убить солдата хоть за что-нибудь.

— Заходи. — Каору придержал обшитую соломой раму. — Внутри есть вентиляция и сухо. Возможно, есть запасы, я не знаю.

— А ты? — Саймон остановился и подозрительно прищурился.

— Я здесь, — коротко и общедоступно объяснил солдат, подталкивая Саймона.

— Спасибо за информацию, — все-таки не удержался Саймон, но солдат не отреагировал. Видимо, прошивку спецура ставила бета-версии, только минимальный набор рефлексов. Ни за что не признается, но, похоже, он начинал скучать по язвительной сволочи, которую ему подселили.

Сбросив ношу в угол, Саймон оглядел их новый приют и присвистнул. Похоже, он ошибся, объект не подпольно-охотничий, а вполне себе стратегический. Слишком продуманное и тщательное исполнение для кустарной работы. Спросить у солдата?

Обязательно... в следующей жизни. Саймон склонился над, сдается, уже окончательно вырубившимся Каору. Сердце билось, но как-то неуверенно, словно не могло определиться. Четко и с удовольствием выговорив несколько емких слов, Саймон добавил еще парочку и полез в мешок за прихваченным в лаборатории сканером.

Его показания пришлось читать долго и вдумчиво, продираясь через незнакомые термины. Потом — играть с прибором в занимательную игру "подбери лекарство трупу". Еще чуть позже — обнаружить в одном из многочисленных закутков неплохой естественный бассейн с проточной водой и решать, что проще: притащить сюда солдата или смочить тряпку и промыть раны? Второй вариант был предпочтительнее, но столько ткани он точно не найдет.

Работа медсестры Саймону не понравилась, зато солдат был чисто вымыт, обклеен пластырем и укутан в одеяло. Сам Саймон нашел в аптечке любимые таблеточки и продолжал радоваться жизни, даже еще активнее, чем весь прошедший день.

Когда и усталость от пешей прогулки и действие лекарства сплелись в странное подобие спокойной невозмутимости, он разложил по углам убежища ненаглядные шарики. Ык Вар, когда передавал ему товар, долго рассказывал, в каких сочетаниях достигается лучший эффект. Но ригелиане не использовали свое изобретение для обмана поисковых зондов. Мешок за плечами Саймона вполне мог скрыть двух мужчин от систем слежения, а вот как быть с немаленьким помещением?

Он любил риск. В его профессии без риска обойтись было невозможно. Да и неинтересно. Не для того он выбирал себе дело. Однако, как оказалось, риск бывает разным. И тот вид, которому он подвергался сейчас, его совершенно не устраивал. Потому что рождал чувство неуверенности. От непроверенных свойств минерала. От неровного дыхания полудохлого киборга. А неуверенность унижала и вызывала ярость, сдерживать которую было возможно, да только не хотелось.

Саймон раздраженно вскрыл банку тушенки, съел половину, остальное убрал в пакет. Солдат не видел, можно было позволить себе поребячиться и запустить пакетом в обшитую пластиком стену, но стало жаль пищу. Вроде бы, и много ее, и вряд ли они тут месяц просидят, и порцию солдату пока разве что внутривенно вводить, а жаль. Атавизм. Защечные запасы на холодное время года.

Придумать бы теперь еще, чем заняться, кроме самозапугивания и самоиронии в клинической стадии. Еще таблеточку и приобщиться к прикладной некрофилии или не эстетствовать и поспать? В любом случае, сначала помыться самому. А там уже — как пойдет. Все-таки, утверждать, что сейчас солдат так же хорош, как пару дней назад, — это очень сильно ему польстить.

Следующие три или четыре дня... стандартных суток, на другое время часы Саймона рассчитаны не были... отличались лишь рационом. Каору все столь же оптимистично напоминал мертвеца, у него даже никаких физиологических потребностей не возникало. Да и откуда, если все питание — инъекции и мази? Саймон смутно припоминал случайно подцепленную информацию о практиках спецслужб, позволяющих использовать все ресурсы организма. Если расплатой было полукоматозное состояние на неопределенный срок, он, пожалуй, завидовать солдату больше не станет.

Как и желать смерти: и утомило и слишком легкой она сейчас будет. Поверить, что солдат и не подозревал о таком исходе, Саймон не поверит никогда. Значит, его с собой взяли только для исполнения роли бесплатной сиделки. Уйти он не мог, камни не защитят от незнания местной географии. Оставалось только дисциплинированно менять повязки, собирая по закоулкам сознания остатки терпения.

И ждать. Опять ждать. Свернувшись на одеяле, позаимствованном из местного НЗ, и почти плача от возвращения в так надоевшее состояние. Очень хотелось себя пожалеть и накормить сладким. От таблеток Саймон предпочел пока воздерживаться. Обезболивающее еще пригодится, к сожалению, пусть возвращаться к реальности из сладких грез и было совсем уж хреново.

Единственным доступным и интересным собеседником оказался медицинский сканер. Эту машинку Саймон полюбил нежно, едва не спать укладывал рядом. И все только по одной причине: боли, которые так его пугали во время заключения, были не последствием первых, наиболее вежливых, бесед с повстанцами. Всего лишь спазмы. Нервы демону под хвост. Но на что иное можно рассчитывать с такой-то биографией?

Эта же замечательная машинка подсказала, что надо слопать, чтобы купировать в зародыше вред от тюремной кормежки. Видимо, недоумкам правда везет: нужные лекарства в аптечке нашлись. Не в избытке, но в количестве, внушающем надежду. Чувство, окончательно доставшее, но сейчас более чем своевременное.

Даже ожог на щиколотке после двух или трех сеансов обработки спреем с восхитительным ароматом солярки перестал действовать на нервы.

А вот прогнозы в отношении солдата были не столь оптимистичными. Саймон был готов поспорить на все свое состояние, что жив тот исключительно благодаря своей мерзкой натуре. Или чувству долга, что там у этих, из спецкорпуса, вместо мозга?

Вечером пятого дня Каору пошевелился и, кое-как, со стоном, открыл глаза. Саймон едва подавил брачный рев самца-бизона и с ехидной улыбкой склонился над хмурящимся солдатом.

— Добро пожаловать в лучший мир, — почти пропел он.

Сканер остался на его подушке, но, если солдат не помер за это время, то теперь такой поступок будет откровенной подставой, перебор даже для самого Саймона.

— Дождешься тут, — едва шевеля губами, прошептал солдат, выдавливая нечто похожее на усмешку. — Дай попить.

Саймон представления не имел, в каких богов верит Каору и верит ли вообще, но в том, что перед Высшим престолом он потребует отчета об условиях посмертия и соизволит их выслушать, не сомневался. Слабее свежевылупившейся икринки, а туда же, распоряжаться.

Питьевой воды не было. Только в бассейне, но Саймона ломало туда идти. Солдат, на удивление покладисто, согласился на шипучий тонизирующий напиток и долго цедил по капле, каждую растирая языком по небу.

— Здесь должен быть санузел, — заявил он, осилив несколько глотков.

— Действительно? — Саймон демонстративно выгнул бровь.

Солдат только улыбнулся краем рта.

— Вымыться хочу, — снизошел он.

— Сам? — Бровь Саймона поднялась еще выше.

— Если придется, — попробовал кивнуть солдат.

О сдвиге Каору на водных процедурах Саймон еще не забыл. Впрочем, диагноз "некрофилия" не подтвердился пока, так что, почему бы нет?

— Держись, — он протянул солдату руку.

С пятой попытки тот принял вертикальное положение, до крови закусив губу от боли. Саймон, сам себе удивляясь, поддерживал его, стараясь соблюдать баланс между "тащить на руках" и "вести под руку". Это он так счастлив, что можно самому себе на ночь больше сказки не рассказывать вслух, раз готов носиться с этим типом почти безвозмездно?

Неизвестно, о чем подумал Каору, ему любая дрянь по плечу, но покосился он на Саймона понимающе. Саймон мысленно и громко взвыл. О физической привлекательности ожившего мертвеца думать было куда большим сумасшествием, чем все, что они успели натворить вместе и по отдельности. Но солдат оказался куда опаснее, чем Саймон позволял себе иногда робко верить. Хищное обаяние улыбки и пугающе умный взгляд были афродизиаками похлеще любой химической примочки. И не отпугивал ни плазменный ожог на скуле, ни этот самый взгляд, в котором ясно читалось: все солдат видит... и ему весело.

Саймон догадывался, что это могла быть и самоирония, но предпочитал такую версию отметать. Так становилось слишком тяжело ненавидеть. А ненависть была необходимым условием для их отношений. Саймон так решил.

Разумеется, мыться в буквальном смысле солдат не смог, не было у него еще достаточно для этого кожи. Но в бассейне валялся долго, положив голову на бортик и продолжая кусать губы. Жгла вода, наверное. Саймон долго наблюдал за ним, развлекаясь дыхательной гимнастикой, потом не удержался и спросил:

— Откуда тебе известно про это убежище?

Солдат поленился даже повернуться в его сторону. Только лениво хмыкнул.

— Было бы минимум странно работать на планете, о которой не знаешь ничего полезного.

— Тогда, может быть, ты знаешь, что это за место? — предельно вежливо осведомился Саймон.

— Убежище. — Солдат помедлил, но до убийства Саймона доводить все же не стал. — Осталось со времени последнего серьезного конфликта с пятой Бетельгейзе.

— И ты не боялся прятаться здесь?

— Наше убежище, — с тяжким вздохом уточнил солдат. — Не думаю, что о нем много кому известно даже в особом отряде. Архивная информация.

— То есть, — Саймон помолчал, переваривая. — Этот подвал и сам по себе экранирован?

— В какой-то степени. Но прошло более полувека. Не представляю, в каком состоянии могут быть защитные системы. Предполагаю, что твое... имущество подвернулось весьма кстати.

Солдат поморщился и облизнул губы кончиком языка. Говорить ему тоже было больно, только Саймон не был склонен к милосердию.

— Так ты помнишь, все, что случилось?

— Разумеется, — солдат удивлено покосился на Саймона. — Почему я должен был забыть?

— Ты вообще представляешь, на что ты был похож? — не удержался Саймон.

— Смутно, — со смущенной улыбкой признался солдат, аккуратно, из горсти, поливая водой плечи. — Так я никогда не издевался еще над собой.

Саймон сполз по стене и обхватил колени, впиваясь зубами в рукав. В это мгновение Каору показался настолько молодым, беззащитным, что безумно хотелось подхватить его на руки, целовать осторожно, стараясь не коснуться ран... не обращая внимания на раны, пользуясь и молодостью и беззащитностью...

Саймон вскочил, глядя на солдата и не видя его. Сдержаться. Не показать. Ничего. Скрыть. Неважно как. Пусть это невозможно. Любой ценой. Сдержаться. Не выйдет. Солдат уже все понял. Не мог не понять. Он же видит людей насквозь. Или так только кажется? Как узнать? Довериться? Спросить? Нельзя. Все нельзя.

Он снова опустился на пол, прикрыв лицо ладонью. Сидел так, наверное, долго. Солдата угораздило даже вылезти на сушу, завернуться в одеяло и доковылять до Саймона.

— Сдохнешь, — напомнил Саймон хрипло.

— Я знаю, — согласился Каору.

— Можешь побыстрее? — попросил Саймон.

— Прости, это не входит в мои планы на ближайшее время. Саймон...

— Ну?

— Может быть, тебе лучше рассказать, что мне точно не стоит делать в твоем присутствии?

— Существовать, — хрипло хохотнул Саймон. — Но в этой просьбе ты мне уже отказал, поэтому, делай, что хочешь.

А что сказать? Прекрати провоцировать меня на изнасилование, потому что при одной о нем мысли я умираю, десятки, сотни раз? Причем, не за тебя, а за себя? Прозвучит, вне сомнения, красиво. Только вот ему совершенно не нравится.

— Договорились, — солдат выпрямился. — Тогда я пойду еще полежу. Извини, не слишком хорошо себя чувствую.

Саймон широко распахнул глаза, удивленно уставившись на невозмутимую сволочь перед ним. Если отвлечь его и было целью солдата, то... способы у него!

— Так лучше, — кивнул Каору. — Саймон, не исключено, что я понимаю причины твоего состояния, но, если ты не хочешь, чтобы о них знали окружающие, не позволяй замечать что-либо.

— Ты вообще человек? — Саймон сознавал, что несет дичайшую чушь, но вырвалось.

— Да. Иначе бы не давал тебе такой совет, — солдат криво усмехнулся. — Если повезет найти кого-то, кому сможешь довериться, и тебе легче станет от этого доверия — тогда ладно. Но я тут причем?

— Тебе нельзя доверять? — его несло дальше, уже без направления. А еще было интересно, сколько солдат сумеет продержаться на ногах. Пусть и опираясь на стену.

— Ты так этого хочешь?

— Я не этого хочу. — Саймон резко вскинул голову.

— А чего тогда?

Саймон хотел съязвить, но вовремя прикусил язык. Солдат, каким-то непостижимым образом, понял, что тема личной жизни потеряла актуальность, поэтому, бормоча глупости вроде: тебя, конечно, Саймон добьется только снисходительной усмешки. И точно прибьет. Из спортивного интереса.

— Знать, что ты сделал и что собираешься делать. Раз уж мы с тобой стали неразлучны, предпочитаю быть в курсе и прошлых и будущих неприятностей.

— Без проблем, — неожиданно покладисто согласился солдат. — Но на бартерной основе. Ты помогаешь мне дойти и перевязать раны, а я рассказываю.

— Сделка выглядит приемлемой, — Саймону было жаль, что не досмотрит представление "дохлый, но гордый офицер особого отряда", но ничего, так тоже интересно.

— Не честной, а только приемлемой? — солдат приподнял бровь.

— Ты рассчитывал на что-то иное? — хмыкнул Саймон, помогая ему отлепиться от стены. Судя по тому, как были напряжены мышцы солдата, каждый шаг для него был полноценным приключением. Веселая у некоторых жизнь.

— Просто веселюсь, — улыбнулся солдат. — И думаю, говорить ли тебе спасибо.

— Не стоит, — посоветовал Саймон. — У меня не было выбора. Как и у тебя, поэтому я благодарить за спасение тоже не стану.

— Занятная логика, — уважительно кивнул солдат, почти падая на матрас.

— Какая есть, — Саймон притащил рюкзак с медикаментами и потянул одеяло с плеч солдата. Вид уже был не столь лабораторный, но все еще впечатлял. И появлялось невольное уважение к его выдержке. Дрессура дрессурой, но... солдат вздрогнул, когда прохладная мазь коснулась особенно роскошного образца на боку, и Саймон едва не попросил прощения. Один раз солдат проявил намек на понимание и такой эффект? Их этому учат или он сам такой уникальный?

— Если бы власть захватила армия, а не сброд из технической колонии, вряд ли у меня что-то бы вышло, — негромко заговорил солдат, когда Саймон закрепил повязки и даже помог ему улечься. — Им и в голову не пришло, что я могу чем-то их удивить.

— И я могу их понять, — вставил Саймон. Он свернулся клубком в своем углу, любовно уложив сканер на застегнутую сумку. — Но отобрать ключи и оружие ты мог, не выходя из камеры. Зачем тебе потребовался медотсек?

— Саймон, — солдат покосился укоризненно. — Не надо до такой степени вживаться в роль охраны. Что я мог сделать без дозы стимуляторов?

— Резонно, — подумав, признал Саймон. Солдату он не поверил, но формально придраться было не к чему. Впрочем, за какой бы информацией солдат не охотился, вряд ли она пригодится Саймону. Не те сферы деятельности. — Но на что ты рассчитывал? Не думаю, что в своем, как его? Боевом трансе ты был способен лгать. Ты не знал о моих камушках, поэтому, на что ты надеялся? — Последнее слово Саймон едва не выплюнул, так достало.

— На случай, — солдат снова улыбнулся искренне и ребячливо. — И на удачу. Как видишь, она от нас не отвернулась.

— Ты больной, — почти простонал Саймон, переварив услышанное.

— Все мы лишь условно нормальны, — солдат протянул руку к небольшой горке банок у стены и ухватил пластиковую упаковку с соком. — Сколько у нас провизии?

— Если ты будешь питаться наравне со мной, то дней на пять.

— Не буду, — подумав, отозвался солдат. — Не смогу. Максимум половина дневного рациона.

— Тогда дней на семь-восемь. Тебе хватит этого времени?

— У меня есть выбор?

— Представления не имею. Но задерживать меня я тебе не позволю, — вот на этот раз вовремя захлопнуть рот Саймон не успел.

— Совсем? — почти промурлыкал солдат, потягиваясь и недовольно морщась. — Хорошо, не буду, можешь уходить хоть сегодня, как-нибудь справлюсь сам.

— Не издевайся, — тихонько попросил Саймон. — В твоих же интересах быстрее встать на ноги. Я могу тащить тебя и себя в указанном тобой направлении, но никакие камни нам при такой скорости не помогут.

— Поэтому я и спрашиваю: у меня есть выбор? — Каору допил сок, поднес банку к глазам и долго изучал этикетку.

— А не поздно вникать? — съязвил Саймон вместо ответа.

— Я только хотел уточнить перечень консервантов. Состав я и по вкусу чувствую. Мне необходимо добраться до резервного аэродрома в западном секторе. Тебе, собственно, надо туда же. Иначе планету не покинуть. До западного сектора примерно двадцать часов, если идти пешком. Ждать меня будут. Я просил десять стандартных корабельных суток. Сверх среднего времени выполнения операции, конечно. Пока укладываемся. Это все, других планов у меня нет.

Саймон долго, прищурившись, рассматривал профиль солдата. С одной стороны, он выполнял обещание. С другой, слишком простодушным выглядел список актуальных дел. Точнее, изложенным нарочито искренне. Так проколоться солдат не мог. Это у него руки с ногами не шевелятся, а не мозги.

— И какую информацию ты хочешь получить взамен? — обреченно вздохнул Саймон, прикидывая, не погладить ли ему сканер украдкой, как единственного верного друга.

— Расскажи мне, как работают твои камни, — солдат подтянулся на матрасе и прислонился спиной к стене. От протянутой Саймоном таблетки он отказался.

— Думаешь, я сам знаю? — Саймон мрачно усмехнулся. — Аборигены используют их для освещения жилищ. Я узнал о побочных свойствах только после того, как пытался отыскать деревню с помощью сканера. Блуждал полночи по окрестным кустам, ничего не понимая. Уже утром меня нашел их патруль, отпоил старгом, вкус омерзительный, но действует куда лучше любого тоника, и сказал, что такая же проблема у всех инопланетчиков. Собственно, благодаря этому минералу планетка и умудряется еще сохранять относительную независимость. Да, где они камни добывают, как обрабатывают, и нахрена тебе эта информация — я не представляю.

— Я тоже, — невозмутимо согласился солдат. — Но, не исключено, что это пока. Все меняется. Для начала достаточно и того, что мне банально интересно. Ты не пробовал сделать анализ?

— В камере? — Саймон изобразил лучшую свою улыбку.

— А, ты нарвался сразу, — усмехнулся солдат, рассеянно потирая ожог на скуле. Саймон не сдержался и злорадно хихикнул, представив, как все эти шрамы будут чесаться. В ответ на вопросительный взгляд солдата, пояснил:

— Ты думал, я приехал сюда торговать?

— Ничего не думал, — улыбнулся Каору. — Я знаю твое имя, биографию вкратце, но не больше. И сомневаюсь, что это больше мне так уж необходимо. Если решишь рассказать что-нибудь, возражать не стану. В тишине мы помрем от скуки. Но настаивать — уволь.

Саймон тщательно обдумал его слова и был вынужден согласиться. И с тем, что молчать столько времени невозможно, и что требовать каких-либо откровений, даже на уровне пристрастий в пище, для них чревато... непонятками в лучшем случае. И не по идиотизму, а от глобальной паранойи.

— Может быть, тебе поспать? — все же предложил он солдату.

Тот усмешливо скосил глаз, но промолчал. Впрочем, недолго, секунд десять.

— Болит, сволочь, — недовольно фыркнул он, наконец. — К лекарствам привыкать не хочу сейчас. Лучше потом, когда уже надо будет уходить. У меня только просьба: завяжи сам с таблетками, хотя бы пока не выберемся отсюда. Потом уже твое дело, пока — не надо.

— Оно и сейчас мое дело, а никак не твое, — буркнул Саймон, со скрипом и жутким нежеланием соглашаясь с солдатом.

— Если твои пристрастия не повлияют на наши общие планы, то никаких возражений, — солдат широко улыбнулся.

Саймон предпочел не обострять. Здесь победа точно не будет на его стороне.

— Как ты себя все же чувствуешь? — спросил Саймон, приглядываясь к непонятной расцветке лица Каору. Не поймешь на такой смуглой физиономии: это румянец или синяки недолеченные.

— Смотря, какие действия с моей стороны тебе необходимы.

— Да никаких, как раз. Не хочешь пить обезболивающее, прими снотворное. Ты вообще никогда не выздоровеешь, если будешь так обращаться со своим организмом. Верю, что из вас делают идеальных солдат, но органам на это плевать.

— Так достал? — сочувственно уточнил солдат, дослушав выступление Саймона. — Прости. Видимо, талант.

— Пока не достал, — честно признался Саймон, с удивлением поняв, что действительно признался честно. — Но в твоих способностях я не сомневаюсь, поэтому, давай отсрочим этот момент настолько, насколько это возможно?

Солдат снова долго изучал его с насмешливым изумлением в глазах. Саймон уже начал всерьез злиться, когда Каору наконец кивнул.

— Ты прав. То, что я не привык болеть, не отменяет моего нынешнего состояния. Но пить я ничего не буду. Сок если только.

Саймон вынул банку, открыл и протянул солдату. Недоверием его отказ от медикаментов не назовешь. Можно, конечно, только глупо. Неприязнь к лекарствам вообще? Или только к тем, которые заставляют хоть в малейшей степени терять контроль над собой? Реалист замученный. Это же приятно, когда сознание отключается, ты больше не властен над ним, можешь не обращать внимания на разум, быть кем-то еще. Не животным, но и не человеком, должным отвечать за свои поступки. Так же намного интереснее, быть тем, кем хочешь, не ограничиваясь биографией и опытом одной единственной личности.

Впрочем, у каждого свой собственный способ борьбы с реальностью. Не исключено, если покопаться, у солдата тоже обнаружится что-нибудь интересное того же назначения. Но спрашивать точно бессмысленно. Почему-то, когда речь заходит о банальном эскапизме, люди становятся неразговорчивы.

Саймон широко улыбнулся. Признаваться в методах компенсации психического перенапряжения... да, загнул, ну и что? не любит никто. А жалко иногда. Хочется обменяться опытом. Он уже откровенно засмеялся.

Солдат покосился, но уточнять ничего не стал. С ума сходить не мешает, на том спасибо ему большое. Саймон вздохнул и снова оттащил матрас в противоположный угол. Тоже нужно попытаться хотя бы задремать. Конструктивного разговора с солдатом не получится. Вряд ли тот рассказал все, что знал, но больше не скажет уже точно. Для легкого трепа с последующей конструктивной же руганью тоже нужны силы, поэтому придется смириться с очередным этапом сонного царства.

Но, если Саймон еще достаточно развлекает демонов Космоса, и они позволят ему выбраться с этой планетки живым и свободным, он уйдет в загул минимум на месяц. Для компенсации всего сразу, включая избыток сна.

За следующие пять стандартных суток солдат почти вернул себе человеческий облик и научился ходить, не придерживаясь за стену. К сожалению, есть он тоже стал больше, поэтому коротать время за методичным хрупаньем галет Саймону больше не удавалось. Это умиротворяющее занятие солдат заменил разминкой, в который раз заставив самолюбие Саймона забиться внутрь ботинка и злобно шипеть.

Даже в почти еще невменяемом состоянии, не столько выздоровевший, сколько набравшийся сил для очередного ритуального самоубийства, солдат был быстрее и сильнее Саймона. Это было логично, и как же это было обидно. Вдвойне из-за того, что сам солдат воспринимал такую расстановку позиций как должное и щенячьего взгляда Саймона не замечал.

— Еда заканчивается, — не сдержал Саймон ехидства вечером, когда солдат вернулся из купальни и почти упал на матрас. Надолго его не хватало, несмотря на съеденный запас витаминов и тонизирующих средств.

— Утром выйдем, — кивнул солдат, высматривая что-то на потолке.

— Чтобы нас было лучше видно? — с энтузиазмом подхватил Саймон.

— Нет, чтобы лучше было видно нам, — солдат привычно потянулся за соком, который уже приходилось разбавлять водой. — Если нас ищут, то вне зависимости от времени суток, а вытаскивать тебя из чьей-нибудь норы у меня желания нет.

— Почему обязательно меня? — по-детски возмутился чувствующий себя совсем забитым и никчемным Саймон.

— Себя тоже, — успокоил его солдат. — Ночью, если тебя это утешит, я вижу не лучше любого среднестатистического человека. И у меня еще один вопрос. Ты одолжишь мне пару своих камушков?

Саймон, собравшийся огрызаться из-за очередной демонстрации едва не телепатии, прикусил язык. Буквально, что совсем его расстроило. Он понимал мотивацию солдата, даже верил, что не собирается тот драпать с диковиной, но... но как же... да ведь это... Свои находки Саймон легко продавал, но безвозмездно доверить кому-либо, пусть временно, никогда даже не пробовал. И совершенно не хотел начинать, даже сознавая, что это вопрос и его безопасности тоже.

Он сам придумал свое дело, работал до синих искорок в глазах, чтобы приобрести соответствующую репутацию, убедить галактическую элиту в перспективности и необходимости его предприятия. Сам добывал новые образцы, исследовал, изыскивал новое применение. Каждая обнаруженная на задворках Союза нестандартная хреновина была ему дороже любого живого существа в мире. И будь он проклят, если Каору этого не понимает.

— А у меня есть выбор? — радостно улыбаясь, вернул Саймон солдату его же фразу.

— У тебя как раз есть, — утешил его солдат. — Но сомневаюсь, что он тебя устроит больше. И... спасибо.

Неискренне, но кстати, подумал Саймон, точно дозируя глубину кивка. Хотя, кто его знает, этого извращенца, может, и искренне. У каждого из них те еще представления о благодарности и достойных ее поступках.

Весь вечер солдат старательно проверял собранный на базе арсенал. А Саймон точил свой нож. Просто так, чтобы тоже чем-то занять руки. На удивление миролюбиво настроенный солдат вполголоса рассказывал о появлении на свет каждого типа оружия, наглядно демонстрируя его устройство. Саймон... слушал с неожиданным интересом. Так он сам мог говорить об антикварных редкостях, даже интонации в голосе Каору угадывал свои.

Настроение солдата каким-то образом меняло и атмосферу в маленьком бункере. Эмпатия у Саймона была развита средне, поэтому, свалить на свою восприимчивость это явление он не мог. Стремление влиять на реальность, доведенное до абсурда? Саймон вздохнул и поймал себя на мысли, что для кого-то эта особенность солдата может стать подарком.

Нет, себе он такого счастья не хотел, но идея, что с кем-то рядом может быть спокойно и хорошо, ему вдруг понравилась. Новой она не была, относилась, скорее, к разделу "величайшие заблуждения человечества", но сейчас, перед марш-броском в лучший мир, почему-то не раздражала. Хотя, еще забавнее показался тот факт, что, для полноты иллюзии, ему не удалось никого представить рядом. Никого, с кем было бы хорошо рядом сидеть, откинувшись на стен... спинку кресла и ничего не делать. Сидеть с закрытыми глазами, не ожидая поминутного подвоха и смены настроения, как с солдатом.

Если выберется живым и уцелеет после запланированного загула, заведет себе кошку. Или даже двух. Характеры у тварей, как правило, сволочные, зато шкуры пушистые. На выручку от продажи минералов можно будет купить наконец-то приличную яхту, зверью там будет удобно, а ускорение кошки переносят намного лучше людей.

— Ты любишь кошек? — спросил Саймон, когда солдат притих, на глаз определяя заряд продолговатой батареи... ну а для чего еще можно разглядывать ее на свет, и без того неяркий?

Солдат уронил винтовку. На лице было написано: "опять таблеток нажрался". Саймон неторопливо поаплодировал пантомиме и жестом показал, что ждет ответа.

— Люблю, — усмехнулся Каору. — Мы с ними неплохо друг друга понимаем.

— Натура одинаково подлая, — предположил Саймон.

— Нет, по-разному, — солдат засмеялся. — Но смысл этот, да. А тебя где-то ждет кошка?

— Пока нет, — Саймон пожал плечами.

— Зарок даешь? — солдат смотрел одновременно насмешливо и невесело.

— Зарок я себе дал пить и трахаться без перерыва, пока не прояснится, — признался Саймон с детской улыбкой. — А это так, собеседник и друг. И не смейся.

— Я не стану, — с улыбкой пообещал солдат. — Кошка — это серьезно. Она не будет скучать?

— Я не так уж и много времени провожу вне корабля. Не успеет.

— А не боишься, что испортит что-нибудь?

— Ну... я заведу воспитанную кошку.

Они переглянулись и расхохотались. Не одновременно, солдат раньше, Саймон не удержался, глядя на него.

— Сколько тебе лет? — спросил Саймон, с трудом успокоившись. И ведь, кажется, не нервы. С чего разобрало?

— Стандартных — чуть меньше двадцати двух, — солдат, продолжая улыбаться, снова взялся за оружие. — А это имеет какое-то отношение к кошке?

— Примерно, — кивнул Саймон, прикидывая, на сколько солдат выглядит. — Я думал, ты старше.

— Ты это определял по внешнему виду? — солдат воззрился на него с радостным изумлением.

— Не учел, — покаялся Саймон. — И какое у тебя звание, если не военная тайна?

Саймон плохо разбирался в странностях особого отряда, но то, что лет до двадцати пяти там было практически невозможно рассчитывать на повышение, он знал.

— Лейтенант, — спокойно ответил Каору. — Выгляжу моложе?

Саймон предпочел не комментировать. Это что же ему такое попалось, хотел бы он понять? Лейтенант спецкорпуса отряда особого назначения в двадцать один год? Зря выхаживал. Но лучше на эту тему солдата не подкалывать. Что-то подсказывало, тема карьеры для него крайне важна. Иначе, не рвал бы анус ради звания.

— Если это не будет нарушением всех ста томов ваших запретов, сможешь рассказать мне свое видение ситуации?

— Если ты опишешь ситуацию, — солдат отложил железки и с интересом посмотрел на Саймона.

— Я не слишком много знаю, и еще меньше фактов, но... — Саймон задумался на миг. — Из вашей академии на некой планете сбегает курсант. Насколько я понял, пацан из интерната, то есть, учится едва не всю жизнь, курс определить не могу. Парой часов позже в новостях сообщают, что убит офицер, преподаватель этой самой академии. Пацан сверкает глазами и заявляет, что сделал бы то же самое еще раз. Или даже два. Еще чуть позже выясняется, что он мстил, но не за себя. Вот что тут может быть, на твой взгляд?

Солдат думал всерьез. Лишних вопросов задавать не стал. То ли привык оперировать минимальными крохами информации, то ли что-то знал.

— Не совсем понимаю, что тебя интересует. Причины, по которым курсант совершил преступление, или почему он сбежал, не пытаясь смягчить свою вину? — наконец медленно выговорил солдат. — Но, в любом случае, это уже область психологии, Саймон. Моя служба тут не при чем.

— Если это попытка уйти от ответа, то бездарная, — откровенно фыркнул Саймон. — Скажи прямо, что я полез не туда.

— Даже не то, чтобы не туда, — нехотя выговорил солдат. — И не тайна это. Да и я могу ошибаться...

Солдату было откровенно неприятно говорить на эту тему. Но, видимо, если уж он пообещал ответить, то... забавный тип. Как есть забавный. Никаких таблеток не надо.

— Ошибайся на здоровье, — великодушно разрешил Саймон. — Я согласен.

Солдат посмотрел на него жалобно и несчастно, но Саймон только шире заулыбался. Испытывал терпение, конечно, и нарывался, но очень хотелось услышать ответ. Хоть какой-нибудь. В компенсацию фырканья мальчишки.

— Если твой курсант не идиот, то его побег слишком красноречив, — вздохнул солдат. — Бывает разное. В частности, неосторожность. Но за нее не казнят. Даже в особом отряде. Разумеется, из академии вышвырнут, и будешь, максимум, патрульным на улицах, но живым и относительно здоровым. Если же курсант... сколько ему лет хоть с виду?

— Шестнадцать-семнадцать, а там кто его знает.

— Тем более. Если парень из интерната, учится он не менее шести-семи лет. На этой стадии убить вышестоящего офицера... даже если у курсанта повышенная сопротивляемость... тут я верю его словам насчет мести, полностью. Причем, за что-то действительно... неприятное. Но вот насчет умственных способностей я поспешил, — солдат криво усмехнулся.

— Почему? — вдруг обиделся за пацана Саймон.

— Если он именно мстил, а не действовал по ситуации, в условиях угро... — Каору невольно рассмеялся. — Как на лекциях, — пробормотал он. — В общем, месть можно было продумать так, что не пришлось бы сбегать из-под трибунала. Никто и не догадался бы, что он имеет отношение к случившемуся.

— Мы не знаем, что там было, — напомнил Саймон.

— Да, — согласился солдат. — Но тем не менее.

— Не все... — Саймон замялся, подбирая слова похлестче.

— Такие сволочи, как я, — закончил солдат. — Согласен. Однако, на мой взгляд, результатом мести надо наслаждаться. Статус изгоя с данным процессом несколько не ассоциируется, тебе так не кажется? Я верю, что он замечательный мальчик, но... пожалуй, для него же лучше, что он не остался в спецотряде.

— Не поспоришь. Но, если вина офицера несомненна, то я чего-то не понял. У вас все настолько запущенно?

— Не в большей степени, чем везде, — солдат дернул плечом. — Потому я и говорю, что мальчишка поторопился с местью. И себя сделал навсегда преступником и не доказал ничего. В любом случае, легче признать, что курсант сошел с ума, чем утопить офицера в дерьме. Это не только дело престижа. Особый отряд — это реальная власть, не худшая пока, ее нельзя подрывать.

— Но тогда ему бы и не удалось ничего сделать, — предположил Саймон. — Все равно бы отмазали.

— Перед обществом, — возразил солдат. — Поверь, в данном случае, внутренний процесс... неприятнее. Хотя, как ты сказал, всего мы не знаем. Могло и не быть времени, например. Или цена оказалась неприемлемой.

— Но ты уверен, что сам бы выкрутился? — съязвил Саймон.

— У меня список допустимых приемов шире, чем у твоего мальчика. Мог бы выкрутиться. Но предпочел бы не влипать.

— Благородная месть тебе несвойственна? — поддел Саймон.

— Сложный вопрос, — задумчиво улыбнулся солдат. — Смотря за кого. Пока людей, которых я бы считал достойными, по пальцам одной руки три раза.

— Похвальное самомнение, — оценил Саймон, жалея, что не может демонстративно сунуть в рот какую-нибудь конфету.

— Смею надеяться, что имею право оставить за собой решение, где и как рисковать своей жизнью, Саймон. По крайней мере, когда речь идет о моих личных интересах. Служебные я не затрагиваю.

Саймон посмотрел удивленно. Надо же, еще одна болевая точка. Хотя, а кто знает, сколько раз эти самые личные интересы сталкивались у Каору со служебными, не позволяя принять желаемое решение? Спрашивать он не станет. И догадки солдата о его прошлом не повод.

— Если ты когда-нибудь увидишь этого курсанта, скажи ему, чтобы сменил имя, внешность, а лучше вообще умер. Пока это его единственный шанс, — помолчав, добавил солдат. — Я сейчас ложусь спать. На рассвете разбужу, поэтому, в твоих интересах тоже выспаться. Когда получится в следующий раз, сказать не могу.

Саймон про себя передразнил ледяные интонации солдата, подгреб в изголовье остатки галет, сканер и свернулся, обняв одновременно и подушку и одеяло. Как бы солдат не отзывался о мальчишке, тот производил впечатление вполне сообразительного парня, только издерганного. Минимальный базис Саймон ему предоставил. Дальше уже его дело. Если Саймон что-то понимает в людях, должен справиться. Значит, можно больше о нем не думать. Хоть и красивый, гаденыш.

Представления о рассвете у Каору были оригинальные. Саймон поклясться был готов, что едва успел закрыть глаза. На душ и завтрак ему отвели ровно шесть минут двадцать пять секунд, после чего помогли обвешаться драгоценными минералами и вытолкали взашей.

Чувство времени Саймон утратил почти сразу. Полубегом-полуползком, по густо заросшей травяными джунглями местности, спотыкаясь о переплетения гибких стеблей, получая ими же по физиономии — так он тоже уже давно не развлекался. Тело было привычным к длительным нагрузкам, издевательства солдата тоже мимо не прошли, но постоянная смена типа усилий, напряжение разных групп мышц, выматывали за минуты.

Саймон терпел, стиснув зубы, периодически зажимая в них какой-нибудь растительный ошметок. Он понимал, куда так торопится солдат: если на рассвете патрули летают редко, то позже такой халявы может не быть, и надо успеть добраться до леса. Камешки — это прекрасно, но они делают беглецов неуловимыми для тепловых и подобных датчиков, а не для банальной и примитивной оптики. Шапка-невидимка Саймону пока не попадалась, даже в самых отдаленных уголках галактики. Были искажающие, маскирующие поля, но это уже другая история.

И о чем он только думает? О чем угодно, лишь бы не реагировать на мокрые удары по глазам? Ха! Интересно, что сейчас в голове у солдата? Или опять перешел в аварийный режим и теперь мыслит в двоичной системе?

Едва слышное шипение катера Саймон пропустил. Зато солдат моментально нырнул вниз, едва не проскальзывая в тугие колтуны травы. Саймон упал рядом, стараясь не приминать стебли. Катер сделал круг и скрылся, но солдат даже не пошевелился.

— Что такое? — едва слышно прошипел Саймон.

— Они видели нас, раньше. Сейчас потеряли. Ждут.

Опять отрывистая скороговорка. Впрочем, для брачных песен сейчас и не время. Но чутье у солдата... неприличное. Или в боевом трансе он может прослушивать радиоэфир? Чушь полная, но Саймон не удивится. С этим типом — уже ничему.

Саймон успел вымокнуть и замерзнуть, когда солдат разрешил ему подняться. А вот выпрямиться не позволил, почти вжимая головой в траву. Оставшийся кусок пути до леса они так и передвигались: едва не на четвереньках, поминутно замирая и вдыхая запах прелой растительности.

А у леса их засекли. Скорее всего, это была случайность. Потому что, если повстанцы вдруг оказались настолько сообразительными сейчас, то где были их мозги раньше? Или начальство вернулось?

Дальше Саймону размышлять не дали. И, к сожалению, заставили действовать, причем самостоятельно. Еще и с винтовкой в руках. Патрульных было четверо, но все в легкой броне. Выспавшиеся, откормленные морды. Почти плача от жизненной несправедливости, Саймон куда-то отпрыгнул, в кого-то выстрелил, спрятался за деревом, нажал на спуск снова.

Когда в ногу вцепились щупальца "мухоловки", он умудрился даже не заорать, только дернулся, оставляя в захвате ботинок и часть брючины. Следующая сеть была послана с большей точностью, стреножив Саймона окончательно. Едва не зубами, он вытащил столь любовно заточенный нож и, морщась от боли, начал перепиливать клейкие волокна.

Он знал, что Каору оторвет ему за это голову, знал, что лучше потерпеть вот так, но контролировать пространство вокруг себя, а заставить не мог. Только разрывал ячейки "мухоловки", дрожа от отвращения.

— Психопатам точно везет, — усмехнулись рядом, едва не спровоцировав у Саймона приступ.

Солдат присел на корточки, помогая закончить работу. Кровью он снова был залит от ушей до ботинок, но на этот раз Саймон сомневался, что своей.

— Прости, — счел уместным обронить Саймон, возвращая на привычное место ботинок.

Солдат коротко кивнул.

— Смог себя защитить — уже хорошо. А теперь пойдем отсюда. Я передал с катера, что мы движемся на север, к бывшей столице. Поэтому, быстро давай.

— Но, когда обнаружат тела, могут понять, что сообщение было уже не от них, — заметил Саймон, проверяя, не выпало ли его сокровище.

— Не понять, так заподозрить — обязательно, — согласился солдат. — Но сторон света много. Исключить возможность того, что мы действительно идем к столице, тоже нельзя. Одолжи только аптечку на минуту.

— Ты же вроде бы цел? — скептически прищурился Саймон, рассматривая солдата. Буроватые пятна, свежие шрамы... разбери тут!

— Прискорбный, но факт, — хмыкнул тот. — Только ищеек пока еще никто не отменял.

— Почему ты не сделал этого еще у убежища? — не отставал Саймон, глядя солдату под руку.

— Чтобы не засветить. Там нас не видели, искать будут примерно в миле от него. Местность болотистая, раньше тут даже добывали какие-то газы, наш след долго не продержится. В отличие от реактива.

Объясняя наверняка прописные истины, солдат быстро смешивал какие-то вещества в маленьком пульверизаторе. С химией Саймон был знаком довольно близко, но действий солдата не понимал совершенно. Пожевав немножко губу, Саймон решил, что пару тысяч лет назад Каору сожгли бы на костре и, удовлетворенный, стал заматывать оголенную ногу носовым платком.

Вглубь леса солдат не пошел. Он протащил Саймона почти по опушке, держась ближе к стволам деревьев, и забился в очередную щель, на сей раз в скале. Для разнообразия, сквозную. Саймон снова не понимал, куда они идут, почему солдат знает дорогу, но зрелище аутодафе перед глазами пока с этим примиряло.

Цель оказалась до нервного смеха предсказуемой: полуподземное озеро и компактный водопадик. Сверху все это великолепие прикрывали ветви и скальный навес. Маскировка была весьма недурная, а о сдвиге солдата на чистоте вряд ли знал кто-то, кроме Саймона.

Солдат смущенно покосился на Саймона и застенчиво улыбнулся.

— Вода нейтрализует запахи, — неуверенно предположил он.

— Ах-ха, — покладисто протянул Саймон, усаживаясь на ворох палой листвы.

Ссориться опять вдруг расхотелось. Разумеется, наличие тут воды, было лишь побочной причиной выбора места. Ну, или действительно, чтобы еще больше запутать преследователей. Но за передышку Саймон был благодарен. На ногах они сегодня провели не так много времени, однако, прогулка вышла слишком насыщенной. Отдохнуть он не откажется. Да еще и под бесплатный стриптиз.

В древних легендах, которых Саймон перечитал немало, нередко подчеркивался сакральный смысл числа "три". Расе солдата это, вроде бы, свойственно не было, зато вот его, Саймона, более чем. Принять за хороший знак, то, что его уже третий раз совсем переклинивает от этого зрелища или не стоит?

Или вообще, помечтать о том, как, вместо кошек, он заведет себе специально сконструированного андроида. С внешностью Каору. И будет долго его мучить, прижигая контакты на открытом огне.

Саймон всхлипнул, подобрал колени к груди и всхлипнул еще раз. Отдраенный до свежей сукровицы из сотни ран солдат присел рядом, испытующе посмотрел на едва не плачущего Саймона.

— На меня же смотреть страшно, — сообщил он вполголоса.

— Если бы, — в несколько приемов выдохнул Саймон.

Не рассказывать же солдату, что его сволочной характер притягательнее иной смазливой мордашки, а истерзанному воздержанием телу уже... до такой... звезды далекой и рубцы и то, на месте чего они образовались. Тем более, что под шрамами...

Саймон с коротким стоном протянул руку, чтобы обхватить затылок солдата, притянуть к себе, а там... а там неважно. Солдат же не против. Не... Пальцы наткнулись на ладонь Каору, скользнули по запястью и бессильно упали на колено. Саймон закусил губу до крови и встретил не менее отчаянный взгляд солдата.

— Ты прав, — вздохнул он, промокнув крошечное красное пятнышко рукавом. — Но обидно же.

— Обидно, — эхом отозвался солдат. — Но проблем от этого будет куда больше, чем от воздержания. Ты сам попробуй представить, что у нас получится. Только не на ночь.

Саймон хотел выдать какую-нибудь ехидную гадость, но понял, что будет не к месту. Солдат был серьезен. И вещи говорил серьезные. Для них двоих, с их образом жизни и формой мозга — очень серьезные.

— Совсем не расслабиться, — пожаловался Саймон, утыкаясь носом в колени.

— Неприятно, но согласен, — солдат откинулся на стену, поморщился, потер лопатку.

— Неприятна ситуация или неприятно, что согласен? — уточнил Саймон.

— Все скопом, — усмехнулся солдат. — Прости. С моей стороны было неразумно... плескаться тут, но мне действительно с трудом верилось, что ты можешь так... из-за меня, — солдат покачал головой и рассмеялся.

— Еще скажи, что не уверен в своей привлекательности, — промурлыкал Саймон. Ему вдруг стало весело. Смущение солдата, сколь наигранным оно бы не было, подняло ему настроение. А странный, плохо еще знакомый зверек внутри, фыркал и радостно чесал нос, получив такой замечательный повод думать о чем угодно, кроме проблемы выживания.

— Между прочим, не уверен, — солдат облизнул нижнюю губу и прикусил кончик языка. — Но самое веселое, лет в пятнадцать, когда я только попал в академию, я не верил, что в экстремальных условиях можно без зазрения совести трепаться о бабах. Мне казалось, что будет не до этого, ведь надо решать важные задачи, — голос солдата дрогнул от смеха. — Оказалось, для таких тем время находится всегда. И даже остается на разговоры о мужиках.

— Компенсация, наверное, я не силен в психологии, — выдавил Саймон, пытаясь представить солдата, обсуждающего женские... прелести. Получалось слабо. — Мы дальше-то собираемся?

— Да, несомненно. Но позже. Трупы уже обнаружили, скорее всего. Сейчас в лесу шумно.

— Нас не найдут здесь? Все-таки, их планета, они должны знать ее лучше, чем ты.

— Гарантировать не могу, но очень не хотелось бы, — солдат невесело улыбнулся. — У нас опять плохо с выбором. Придется рисковать.

— Как оптимистично, — пробормотал Саймон под нос. — Мы теперь так и будем бегать слаломом от одной норы к другой?

— Если это поможет сохранить наши шкуры — да. Но я же не держу. Ты можешь идти хоть сейчас.

— Очень смешно, — закивал Саймон. — Разрешите воздержаться от оваций?

— Да, лучше веди себя потише, — подтвердил солдат, почесывая кожу вокруг припухшего шрама на шее. — Космос, как же они зудя-ат, — вдруг пожаловался он, опомнившись и зажав руки между коленями.

Саймон злорадно осклабился. Он любил проявления слабости у Каору. Интересно, солдат об этом знал? Впрочем, несчастное выражение лица ему более чем шло. Жалко, оно не обманывало совсем.

— Мазь не дам, — заявил Саймон. — Ты опять раздеваться будешь.

— Достойная месть, — подумав, кивнул солдат. — По воздействию соотносимо. Только несправедливо: ты мучаешься по одной причине, а я по двум.

— Почему по одной? — взвился Саймон. — А моральные терзания, что меня тянет к такой твари, как ты?

— Полностью взаимно, — обрадовался солдат, — Дальше меряться будем или отдашь лекарство добровольно?

— Подчиняюсь грубой силе, — проворчал Саймон, вынимая из рюкзака аптечку и принципиально отворачиваясь.

— Это какой? — заинтересовался солдат, почти бесшумно шевелясь за спиной Саймона.

— Не цепляйся к словам, — буркнул Саймон.

И снова, после паузы, оба расхохотались.

— Ты точно таблетки не глотал? — спросил Каору, легонько тронув его за плечо.

— С тобой никакая наркота не нужна, — Саймон мрачно глянул на застегивающего воротник солдата.

— Спасибо за изысканный комплимент, — вежливо поблагодарил солдат.

Он хотел что-то еще сказать, но осекся и пнул Саймона к глубокой расселине, утрамбовывая его туда рюкзаком. Сам забрался следом, закрывая Саймону обзор. И, как выяснилось, сильно ухудшая слышимость. Напрягая уши, Саймон уловил негромкие голоса. Судя по тематике — повстанцы.

То, что совсем недавно под водопадом кто-то был, они определили безошибочно, молодцы. Но сойтись во мнении, что были здесь именно Саймон и Каору, им помешала теория вероятности: в этой части материка оставалось немало дезертиров из добровольно-принудительной армии нового правительства. Однако как следует все обыскать не помешает...

Саймон едва не пообещал себе продать камни за полцены, когда командир отряда приказал уходить. Сканеры молчали, а о существовании во вселенной такой замечательной маскировки пока никто не подозревал. Отпаиваясь лекарством в камере, Саймон думал иногда, что молчал зря: добычу все равно отобрали, а так и больно еще, но сейчас благодарил себя всеми словами... включая матерные, потому что лежать в такой позе было совсем неудобно.

Но освобождать его солдат не спешил. Тишину ничто не нарушало более получаса, а Каору не двигался, почти не дышал и не реагировал на тычки под ребра. Когда солдат все же соизволил выползти из ниши, у Саймона не гнулось ничего. Кроме языка. Но именно им Саймону воспользоваться не дали, остановив более чем выразительным жестом.

На этот раз Саймон даже не обиделся. Гарантии, что повстанцы не вернутся, не было, тут солдат прав. Проблема в том, что уходить все равно надо, только как? Если их заметят, то все, приплыли, демоны. Солдата еще могут оставить в живых, теоретически, чтобы не связываться с особым отрядом, а вот Саймона уже вряд ли.

Пока он тихонько страдал, солдат внимательно осмотрел нависавшую над ними скалу, примерился руками к выступам и щелям и скептически оглядел Саймона. Тот перехватил взгляд, оценил его значение и отрицательно замотал головой. В шее что-то хрустнуло, но Саймона это не остановило. Он не умел ни лазать по отвесным стенам, ни, тем более, летать.

Солдат вздохнул, полез без разрешения в рюкзак и выудил нечто вроде очень тонкого троса. Саймон внимательно пригляделся, подумал, что душить его сейчас невыгодно, хотел сказать, что так тоже не умеет, но передумал и смирился. Выбираться было надо. И, если потребуется, то он научиться. И лазать и летать. Лишь бы не вниз.

Тем не менее, вспоминать этот подъем Саймон очень не любил. Он ободрал все руки, несколько раз чуть не стянул солдата вниз, оскальзываясь на едва заметных неровностях, ударился головой об основание плиты, образующей навес. Солдат терпел. Смотрел на него недобро, но даже не намекнул на желание обрезать веревку и спихнуть Саймона вниз.

Наверху, убедившись, что здесь их не ждут, Саймон расстелился ковриком и замер, жадно глотая воздух. Сердце колотилось, периодически сбиваясь с ритма и ныряя куда-то под горло. Солдат аккуратно развязал узлы, смотал тросик и снова без спросу полез в рюкзак, теперь убрать.

Спрашивать, как выбираться отсюда, Саймон не стал. Только наблюдал полусонно за распластавшимся на краю скального уступа солдатом.

— Они еще здесь, — едва слышно проговорил Каору, перебираясь ближе к Саймону. — На той стороне. Едят.

Подумать только, какие сволочи. Саймон всхлипнул. Он тут валяется с языком на плече, а они еще и жрут. Солдат понимающе и согласно улыбнулся. Запасы у них еще оставались, но шуметь сейчас, вскрывая термическую упаковку банок, откровенно излишне. Саймон пошарил в кармане, вытащил кусок галеты и сунул его в рот. Слабо, но помогло.

Солдат растянулся на камнях рядом и задумчиво уставился на солнце. Изучающе и почти не щурясь. Очевидно, ждал, не свалят ли повстанцы после перекура. Саймон лениво покосился на него, потом присмотрелся пристальнее и коснулся ладонью лба.

— Все нормально, — тут же прошептал солдат. — Небольшое перенапряжение. Высплюсь — пройдет.

— Ты себя окончательно не угробишь? — нахмурился Саймон.

— Тебя действительно интересует ответ? — улыбнулся солдат.

— Это извращение, я понимаю, но интересует, — вздохнул Саймон. — Хотя бы с примитивно-корыстной точки зрения.

— Если так, то корабля я тебя доведу, даю слово. А сейчас успокойся. Пыхтишь, как первокурсник на болоте.

Сам такой, обиделся Саймон, но промолчал. Солдат снова был прав, и это опять было плохо. Саймон перевернулся на бок, с креном на живот, и кончиком ногтя поддел ползущую перед его носом букашку. Рваный ритм выводил его из себя. Как так можно жить: шаг, простой, еще полшага, опять завис, два шага — ждешь две недели? Если для спецкорпуса такие радости — привычное дело, то неудивительно, что у солдата настолько мерзкий характер. У кого угодно бы испортился.

— Идиоты, — прошептал солдат, снова подползая к краю.

Саймон последовал его примеру. Повстанцы действительно уходили. Хорошо хоть, упаковки от пайка не раскидали.

— Радуйся, — хмыкнул Саймон. — Ты предпочел бы, будь они умнее тебя?

— В данной ситуации — вряд ли, — усмехнулся солдат. — Но сознавать, что меня так уделали кретины, как-то...

Саймон недоверчиво покосился, решая, не ослышался ли. Правда горячка? Иначе, откуда такая откровенность?

— Ты это мне говоришь? — Саймон ослепительно и криво улыбнулся. — Я дней десять лез на стену из-за этого. Потом успокоился. Кретины или нет, их больше. К сожалению, это слишком часто является решающим фактором.

— Хвала Космосу, не всегда.

Солдат смотрел вслед отряду таким хищным взглядом, что Саймон предпочел не думать о его дальнейших планах. Если не успокоится к моменту возвращения в лоно родной службы, об этом мирке можно будет благополучно и навсегда забыть. И нельзя сказать, что тут Саймон его не поддерживал.

— Ждем еще час и начинаем спускаться, — сменил тему солдат, глядя на Саймона с обычной спокойной насмешливостью. — Западный склон почти пологий, справишься.

— Понять бы, у тебя склонность к преувеличениям или к преуменьшению, — пробормотал Саймон, осматривая упомянутый спуск. По сравнению с южной стороной он, конечно, был не отвесным...

— К констатации фактов, — солдат вытащил две банки рациона, одну кинул Саймону, вторую вскрыл сам и почти блаженно принюхался. — И к вере в людей.

— А это тебе зачем? — не понял Саймон, тоже открыв упаковку.

— Совершенно необходимая последние пару дней штука, — серьезно заверил Каору. — Так хочется надеяться, что никто из вас не вытворит ничего неожиданного.

— Вас? А ты у нас кто, кроме того, что моральный киборг?

— Чего ждать от себя, я более менее уже понял. Было время познакомиться.

— Ты нарочно пытаешься показаться такой тварью? — задумчиво поинтересовался Саймон, решив, что амплуа безбашенного шизика не должно пропадать зря.

— Да, — солдат отхлебнул густого супа и светло улыбнулся. — На мой взгляд, тебя такой расклад должен устраивать.

— Он меня устраивает, — не стал отрицать Саймон. — Но не значит же, что не раздражает.

— Логично, — признал солдат, доедая порцию и скомкивая банку в тугой шар. — Потерпишь?

— Да, — кивнул Саймон. С психом не вышло, получилось как-то слишком серьезно, едва не трогательно. Но, пока сам солдат на это не указывал, можно было сделать вид, что оно все как-то иначе. — Только не перегибай.

— Я стараюсь, — солдат улыбнулся краешком рта.

— Ты наоборот стараешься, — проворчал Саймон, откидываясь назад, на локоть, и смакуя пряный вкус супа.

— В меру скромных способностей, — возразил солдат.

— О, здесь они у тебя безграничны, — Саймон намеренно и с удовольствием понял его слова неправильно. — Даже завидую.

— Ничего, скоро сравняемся, — обнадежил солдат.

Саймон возмущенно фыркнул, выбросил дурацкую мысль показать солдату язык, потом все же его высунул и облизал изнутри кромку банки.

— Они ушли в противоположную сторону, — протянул Саймон, проглотив последние капли.— Сколько шансов, что этот отряд единственный?

— Да никаких, — солдат потянулся, не щадя перетружденных мышц. — Идиотизм идиотизмом, но такие размеры он принимать все же не может. Иначе они не продержались бы почти стандартный год.

— Но этот год они, кажется, больше в своей грязи валялись. Справиться с крестьянами немудрено, — Саймон презрительно скривился.

Каору покосился на него, выразительно приподняв бровь. Саймон прищурился, потом сообразил и виновато развел руками.

— Все, собирайся, — без перехода приказал солдат. Он провел ладонью по волосам, проверяя степень просушенности, удовлетворенно кивнул и застегнул рюкзак. Не спросив разрешения! — И постарайся спуститься сам. Не тянет меня лететь вниз только потому, что сорвешься ты.

— Вверх же забрался, — огрызнулся Саймон, прибирая рюкзак к рукам.

— Так не исключено, что и вниз смогу. Только сейчас не горит, можно и помедленнее.

Не дожидаясь возмущенной отповеди, солдат соскользнул с края. Саймон пощелкал зубами для острастки, махнул рукой, навьючил на себя ношу и последовал за ним.

Сейчас правда было легче. Опоры для рук и ног не напоминали больше случайные царапины, местами попадались даже цепко вцепившиеся во что-то корнями растения. Его угораздило перепачкать и разодрать физиономию, еще больше рассадить пальцы, зато на землю он спрыгнул почти сразу после солдата. Почти.

Руки и ноги дрожали, но поблажки ему предсказуемо никто не дал. Саймон брел, спотыкался, ругал уже не столько солдата, сколько обстоятельства и не находил в процессе никакого удовлетворения. Обстоятельства не были врагом, которого можно было бы медленно и мучительно убить. А воевать с абстракциями такого порядка совершено неинтересно. Убивать же солдата уже приелось. Тем более, желающих и так было даже слишком много.

И не любил Саймон убивать. Жалость никакой роли тут не играла, просто... брезговал и неуютно себя потом чувствовал. Неправильно как-то. А у него и так достаточно было поводов для лекарственных глюков. Добровольно обзаводиться новыми он не собирался. Солдат, конечно, стоил того, чтобы изменить принципам...

Очередное, превентивное, мордой в грязь лишний раз убедило его: не просто стоил, но и стоит. Надо только забыть, что, стараясь для себя, солдат вытаскивает и его. Не ради благодарности, а чтобы лишнего не натворить под туман от боли в повторно, по ранней ссадине, разодранной щеке.

Но почему солдат не может быть хоть немного менее мнительным? Саймон допускал, что он замечает отнюдь не все, что видит солдат, но не в девяти же случаях из десяти? Не может же все быть настолько плохо?

— Здесь люди-то есть? — выдохнул Саймон, падая под очередной куст, в самые непроглядные колючки: опять показалась авиация.

— Тебе мало? — огрызнулся солдат.

— Те, что есть, мне не нравятся, — закапризничал Саймон, соорудив себе козырек из мохнатой ветки.

— А остальных выселили еще во время переворота. Собирались отгрохать новую столицу, — Саймон едва не физически чувствовал концентрацию яда в его голосе. Много у солдата накопилось претензий к повстанцам. Впору пожалеть. Их, разумеется. — Все, скрылись, пойдем.

— Ты их каким местом чуешь? — не утерпел Саймон, вытряхивая колючки из брюк.

— Я знаю расписание патрульных вылетов, — улыбнулся солдат. — Ради нас его никто менять не стал. А остальное... — он пожал плечами. — Учили хорошо. Захочешь уцелеть, услышишь и крысиный писк в машинном отделении. Саймон?

— Чего тебе?

— Потерпи еще немного. Скоро доберемся. Уже очень скоро.

Солдат устало ссутулился, поддевая носком ботинка вывороченный каким-то местным зверем кусок земли. Кому из них он это обещал?

— Ловлю тебя на слове, — проворчал Саймон. — Не понимаю, как эта дрянь могла насыпаться за ремень!

— Помочь? — ехидно ухмыльнулся солдат, наблюдая за представлением.

— Иди ты, — машинально огрызнулся Саймон. Ему было не до препирательств с Каору: сволочная помесь хвои и чертополоха умудрилась залезть в крайне неподходящие места. — Отвернись, а? Я так не могу больше.

— Что?! — расхохотался солдат. — Отворачиваться-то зачем? Только не говори, что колючки в... штанах пробуждают у тебя приступ необузданной страсти.

Саймон, временно забыв о неприятностях, неприязненно посмотрел на солдата. Интересно, а банальное нежелание быть клоуном ему совсем непонятно, да? Самодостаточность на грани хамства, что еще скажешь?

Колючки пришлось выколупывать в тех же кустах, чтобы не светиться под открытым солнышком. Солдат, то ли сообразив, что Саймону не понравилось, то ли чтобы не спорить, сидел неподалеку, на куче такой же, только уже высохшей хвои, и старательно грыз упитанную травину.

Зато потом задал такой темп, через лес и холмы, что Саймон привычно едва не заподозрил низменную и примитивную попытку отомстить. Но на этот раз он сам себе не поверил. Нервозность солдата не была напускной, это Саймон отличить уже мог. Поэтому старался подстроиться под шаг солдата и не свалиться нигде от тяжести рюкзака.

Смысл этой гонки он понял, когда закончился лес и началась практически степь. На фоне привычного растительного беспредела она смотрелась так сиротливо и неуютно, что Саймон едва не нырнул обратно и не обложился своим сокровищем в три ряда.

— Последний рывок, — сквозь зубы процедил солдат, поминутно оборачиваясь и вглядываясь в горизонт.

Патруль появился раньше, чем того хотелось Саймону. И летели катера куда быстрее, чем они оба могли даже бежать. Саймон заинтересованно косился на солдата, пытаясь сообразить, что же тот намерен делать сейчас, но Каору продолжал идти вперед. Просто идти. На язвительные оклики Саймона он не реагировал. Снова отключился, скотина такая. И на что он надеется на этот раз? Силой мысли заставить взорваться баки с горючим?

Их заметили. Саймон в этом и не сомневался, но все равно был шокирован. Особенно попыткой прицельной бомбардировки разрывными снарядами. Они там что, перепутали их с военной базой? Но солдата не остановило и это. Начинающуюся истерику Саймона он оборвал резким ударом под ребра и решительным толчком вперед. К какой-то, видимой лишь ему границе.

Саймон бы уже готов выпустить в него остаток заряда из пистолета, но не успел. Он так и не понял, почему катера вдруг изменили направление и по параболе рванули вверх. Не понял, пока не увидел другие катера. Большего размера. С так искренне ненавидимой им эмблемой на носах.

— Неплохо вы тут окопались, — выдохнул он, падая на землю и только сейчас замечая, что какой-то шальной осколок его все же зацепил.

Солдат присел рядом на корточки, с силой сжал его плечи и резко встряхнул несколько раз.

— Саймон, потерпи еще немного, пожалуйста. Доберемся до лазарета, лично выдам тебе пачку лекарства и не стану оспаривать существование зеленых медведей. Только потерпи.

Саймон от неожиданности фыркнул, закусил губу от боли в раненой руке, но не выдержал и расхохотался. Он проржал и посадку катеров и приближение трех офицеров в черной форме. Продолжил хихикать даже когда солдат, едва не под руку, запихнул его на борт, усадил в кресло и заставил снять куртку.

Однако, это уже не было истерикой. Саймону просто стало весело от возникших перед его глазами образов. Солдат, укрощающий зеленого медведя. Как тут не смеяться?

Настроение сменилось примерно тогда же, когда солдат залил его рану фиксирующей пленкой.

— Жить будешь, — прокомментировал он, поймав взгляд Саймона. — Не волнуйся, через час, максимум два, залечат окончательно.

— Я не такое уж изнеженное создание, — едва слышно прорычал Саймон, ощупывая повязку.

— Я знаю, — неожиданно улыбнулся солдат, выпрямляясь. — Суб-лейтенант Гомес, — позвал он, не оборачиваясь.

— Слушаю, лейтенант Хидэо, — тут же обернулся к нему молодой мужчина... лет, однако, двадцати пяти.

Саймон расплылся во вдвойне довольной улыбке: и фамилию узнал и лишний раз убедился, что солдат — наглый выскочка с его возрастом и званием.

— У вас есть какой-нибудь приемлемый аналог кофеина? — солдат поморщился и устроился в кресле напротив.

— Вы уверены, что вам сейчас это нужно? — неуверенно спросил суб-лейтеннант.

На солдата он смотрел с куда большим недоумением и суеверным ужасом, чем на радостно проржавшего столько времени Саймона. Неужели даже для этой службы такое состояние — скорее исключение? Или парень видел пока немного?

— Я уверен, что хуже не будет, — усмехнулся солдат. — Под мою ответственность, Томек, — тише добавил он.

— Арина мне голову оторвет, — проворчал, сдаваясь, суб-лейтенант, подходя к стене и вынимая из открывшейся ниши пластиковую банку.

— И Арина тоже под мою ответственность, — кивком поблагодарил солдат. — Саймон, будешь?

Саймон отрицательно мотнул головой. Он предпочел бы сейчас душ, в нормальных условиях и, желательно, в гордом одиночестве, и часов сорок сна подряд. Пока солдат валялся в убежище никчемной дохлятиной, Саймону казалось, он выспался на год вперед. Что ж... он был сильно неправ тогда.

Перелет был коротким. Саймон, в полудреме, наблюдал то за офицерами у пульта управления, то за Каору. Солдат, несмотря на принятую дозу кофеина, тоже едва держал глаза открытыми. Ну ему, Саймону, он явно что-то вколол, а сам чего? Все-таки, кончился завод у киборга?

Впрочем, когда катер втянуло в ангар, солдат выпрямился в кресле с таким видом, будто бы только что вернулся с курорта... где ну о-очень активно отдохнул. Если эта их Арина не просто командир, ей действительно стоит что-нибудь солдату оторвать. За столь непочтительное отношение к собственному телу.

Никаких знаков отличия, кроме радужных пятен с молнией на висках, у спецуры не было. Как они сами отличали лейтенанта от генерала — было для Саймона одной из тайн мироздания. Не иначе, по оттенкам цветовой гаммы. Хорошо, здесь солдат, скорее всего, знает всех лично, поэтому и не сомневается, кому отсалютовать, а кому лишь кивнуть, но в масштабах Союза они как разбираются?

За этими мыслями Саймон опять протупил, и солдату пришлось тащить его в боковой коридор за рукав. Что же все-таки солдат о нем наплел, если даже явное руководство смотрит с любопытством, а не с неодобрением? Или он уже прославился куда больше, чем сам рассчитывал? Интересно, у него еще получится нормально поговорить с солдатом? В смысле, без свидетелей? И куда его опять волокут?!

Оказалось, в медчасть. Солдат втолкнул Саймона в просторное помещение и с облегчением захлопнул за ними обоими дверь. Очевидно, отсрочка от непременного допроса была ему более чем кстати. И тут Саймон осуждать солдата снова-таки не мог. Пытать его свои не станут, но душу вытрясут точно... из самых лучших побуждений. А он и так свалится сейчас...

— Ка... лейтенант Хидэо? — из-за застекленной двери на противоположном конце кабинета появилась женщина в зеленом врачебном балахоне.

Оговорка сказала Саймону столь о многом, что он даже спорить не стал, когда женщина бросилась в первую очередь к солдату. Зато стал спорить сам Каору. Точнее, просто уклонился от ее руки и указал на Саймона.

— С ним быстрее, — коротко сказал он. — А я в душ пока.

Ждать ответа он не стал. Врач почти жалобно посмотрела ему вслед и повернулась к Саймону, уже с вполне профессиональным выражением на лице. Красивом лице, что сказать? У солдата хороший вкус.

— Плечо осколком зацепило, — безмятежно сообщил Саймон.

— Когда? — спросила врач, растворяя повязку и осматривая рану.

— Не больше часа назад.

— Тогда сейчас зарубцуем. Обезболивающее вам вкололи?

— Да, но я не знаю, какую дозу.

— На медведя, — усмехнулся Каору, возвращаясь в кабинет. Очевидно, душ здесь был антибактериальным или что-то подобное: на коже солдата не осталось и следа грязи, но влажной она тоже не была. — Больше пока точно не надо.

Врач машинально оглянулась на подошедшего солдата. Свой костюмчик он, не иначе, справедливо отправил в утиль, а стандартные больничные одноразовые штаны самого интересного не закрывали. Саймон заметил реакцию женщины только потому, что ждал ее, но вообще, мысленно порадовался профессии женщины. Иначе визга было бы много.

Или солдат не выберет любовницу, способную визжать? Спросить потом, что ли? Если сейчас рука не отвалится. Хорошего же солдат мнения о медведях... как они хоть выглядят-то? На борту катера Саймон представил себе нечто вроде огромной крысы.

— Все, — врач отключила приборы. — Может поболеть еще некоторое время, но к вечеру не должно даже шрама остаться. Лейтенант Хидэо, вашему товарищу уже выделили помещение?

Саймон согласно кивнул и тоже вопросительно воззрился на солдата. Хотелось так же уточнить, что подразумевалось под этим словом: каюта или камера?

— Да. Через пару минут зайдет суб-лейтенант Топильски, он проводит. Не волнуйся, не в тюрьму, — добавил солдат с кривой усмешкой.

— Благодарен по гроб жизни, — проворчал Саймон, не обращая внимания на женщину. Ничего, пусть еще поудивляется. Полезно.

— Еще увидимся, Саймон, — пообещал солдат, позволяя врачу прилепить себе на запястье какой-то датчик.

— Обещаешь? — вырвалось у Саймона.

Он не знал, как объяснить, что солдат ему нужен просто, чтобы сохранить душевное равновесие в этом, совершенно чуждом и враждебном месте. И дело не в тщательно проработанном психозе. Никто, даже в самом здравом уме, не будет себя уютно чувствовать в логове особого отряда. А солдат, какой бы тварью не был, не предал даже тогда, когда вполне бы мог. Доверять ему было немыслимой глупостью, но сейчас Саймон не мог заставить себя поступить иначе.

— Обещаю, — солдат на миг прикрыл глаза и улыбнулся. Кажется, он опять все понял.

Жаль. До крылатых демонов жаль, что никогда у них не получится нормального общения. Слишком одинаковые они для этого.

Саймон брезгливо натянул рваную, грязную насквозь куртку и подхватил ставший уже родным рюкзак. О трех камнях, одолженных им солдату, сейчас он не стал и заикаться. Повезет — еще успеет.

У дверей его уже ждал невысокий упитанный офицер. Физиономия была подозрительно благодушной для этой службы. Но непохоже, что притворяется. Исполнительные идиоты нужны и здесь? Хотя, глупый вопрос. Где они не нужны? На кого вешать всех дохлых кошек?

Солдат не обманул: комната, конечно, не имела внешних окон, но была вполне комфортабельной. Суб-лейтенант показал, где что находится и как этим пользоваться, оставил на столе расписание работы столовой, магнитный ключ и ушел.

Саймон тут же сунул ключ в карман. Потом передумал и убрал в боковой карман рюкзака, а рюкзак взял с собой в душ. Маразм, он даже не пытался это опровергнуть, но так ему было ощутимо спокойнее.

Воды не было и здесь. Какие-то частицы с бледно-сиреневой подсветкой, чтобы хоть понятно было, какие части тела очищаются в конкретный момент. Бактерицидные и заживляющие частицы: разодранная щека почти сразу перестала ныть.

На крышке утилизатора лежал комплект свежего белья и стандартный комбинезон. Серый, без нашивок и меток принадлежности. Такие носит обслуживающий персонал на любой станции. А чего он хотел? Парадную форму особого отряда? Ему бы пошла, правда...

Обедать он не пошел, доел остатки пайка, а вот от ужина не отказался. И даже дорогу в столовую нашел с первого раза. По светящимся указателям на стенах. Пустых столиков хватало. Саймон осмотрелся, понял, что пищеблок ничем не отличается от автоматического кафе в любом порту, подхватил поднос и пошел к автоматам. А вот тут уже обнаружилась разница: здесь кормили бесплатно. И даже не было никаких ограничений в выборе рациона для высшего командования и младшего офицерского состава.

Надо спросить у солдата, этот факт тоже связан с отсутствием внешних знаков отличия в его змеюшнике?

Но в одиночестве поесть ему не удалось. Рядом почти сразу уселась красавица-врач... Арина, да? Ее поднос был уставлен мисочками еще гуще, чем у Саймона. Так боялась за своего лейтенанта? Ха! Этот без геля влезет в любую задницу и вернется чистеньким.

— Как себя чувствует Каору? — спросил Саймон. Солдат сам называл лишь имя, значит, право так его называть у Саймона было. Но врач и не подумала придираться.

— Выздоровеет со временем. К сожалению, доступная мне аппаратура не позволяет полностью восстановить его организм, — женщина покусала губу, подбирая слова попроще специально для непосвященных идиотов, — В пригодную для несения службы форму он придет быстро, но... я бы ему посоветовала взять направление в хороший реабилитационный центр. Неизвестно, как может отразиться такое истощение на нем лет через десять.

— Так и посоветовали бы, — Саймон уже заранее ухмылялся.

— Вы провели с лейтенантом Хидэо вместе не одну неделю, — укоризненно заметила Арина. — Неужели вы не догадываетесь, что он мне на это ответит?

— Не догадываюсь, — Саймон весело помотал головой и зачерпнул чего-то густого и ароматного. — Точно знаю.

— Вот именно, — врач растянула плотно сжатые губы в улыбке. — К сожалению, я не имею на него достаточного влияния. Да и никто, пожалуй. Разве что...

— Нет, — Саймон снова светло. — Я точно не смогу изменить его отношение к собственному здоровью. А вы решили иначе?

Арина замерла, внимательно уставившись на крышку стола, потом медленно проглотила жаркое и виновато покосилась на Саймона.

— Боюсь, у вас сложилось неверное представление о... нашем с Каору стиле общения, — стараясь не ржать в голос, выговорил Саймон. — Вы сделали такой вывод, потому что он притащил меня на базу, а не оставил где-нибудь в лесу?

— Да, — призналась она, откладывая вилку. — Он заботится о вас. А это слишком необычное явление, чтобы остаться незамеченным.

— Может быть, проявление благодарности? — предположил Саймон, решая, что съесть сначала, салат или омлет. — Такое за ним водится?

— Благодарность — да, но... — женщина замялась, потом решительно махнула рукой, — Неважно. Если я ошиблась, прошу прощения. Хотя, жаль. Он еще слишком молод, чтобы так над собой издеваться. Даже ради продвижения по службе.

Саймон задумчиво поковырялся в тарелке, погрыз пару фиолетовых листочков. Ему жаль... не было. Каждый имеет право сходить с ума по-своему. Но солдат не бросил его даже тогда, когда практической надобности в обществе Саймона уже не было. Правда не бросил, не денешься от этого никуда. Вот сволочь, если вдуматься.

И очень плохо, что единственный врач в этой дыре не имеет никакого влияния на солдата из-за связи с ним же. Саймон сделал себе зарубку на левой крайней извилине задать солдату и такой вопрос тоже: проблема в его отношении к женщинам вообще, или Арина так себя ведет, что иначе не выходит?

Ох-х, во что он позволяет себя втянуть?! И ради чего? Ради великовозрастной девицы, которая не умеет разделять личную жизнь и служебные отношения? Позволить солдату сесть себе на шею несложно, только он же потом пользоваться этим будет напропалую. Уважать тех, кто откровенно слабее его хоть в чем-то, солдат не умеет. Настолько очевидно не умеет, что непонятно, как эта женщина до сих пор ничего не поняла.

— Я поговорю с ним, — мрачно выговорил Саймон, мысленно грязно выругавшись. — Если вы именно это хотели услышать.

Одному она у солдата научилась точно: давить людям на психику и использовать их в своих целях. Хотя, скорее, это общий прикол особого отряда. Гады. Гады и мерзкие твари. Даже есть расхотелось.

Но Саймон все же дожевал заказанное, к десерту даже снова втянулся. Арина некоторое время сидела рядом, развлекая Саймона необязательными байками из медицинской практики, но ближе к чаю помахала кому-то рукой, извинилась, подхватила поднос и сбежала. Стерва.

Солдата он увидел только на следующий день. Каору добился того, чтобы его отпустили отлеживаться в родную койку. Как именно, Саймон не знал. Но не сомневался, что солдат способен даже на шантаж командования.

Комнату солдата ему показали охотно. Саймон так понял, что он прослыл едва не спасителем лейтенанта, которого, как ни странно, на базе любили. Умеет же пыль в глаза пускать. Солдат честно сидел под одеялом, но уже не вылезая носом из планшетки. При виде Саймона, он погасил экран и откинулся на подушки с ехидной улыбкой.

Стерва или нет, но работать Арина умела. От бессчетных ссадин на физиономии солдата остался только тонкий шрам наискосок через щеку. Да и тот обещал затянуться через пару дней. Саймон критически оглядел солдата и охотно рухнул в предложенное кресло.

— И что, так везде? — осведомился он.

— Нет, к твоему величайшему сожалению, — довольно потянулся солдат. — Залечить раны удалось, но шрамы рассосутся нескоро. Буду где-нибудь в Центре — избавлюсь, а пока пусть так.

— Арина против них ничего не имеет?

— Не знаю, не спрашивал. А что такое?

— Меняй подругу, — почти с рыком выдохнул Саймон, коротко пересказав вчерашний разговор.

Солдат смеялся долго и искренне.

— И тебя взбесило то, что ты не можешь дать мне спокойно умереть?

— Приятно, когда тебя понимают, — часто закивал Саймон.

— Сочувствую, — улыбнулся солдат. — И не смотри так, действительно сочувствую. Но убеждать меня ни в чем не надо, хорошо? Я сам соображу, что мне делать. И честно постараюсь, чтобы твои благие порывы не пропали зря.

— Не умрешь мне назло? — уточнил Саймон.

— Приятно, когда тебя понимают, — подтвердил солдат. — Выпить что-нибудь хочешь?

— А что у тебя есть? — Саймон покосился на столик, заставленный разноцветными бутылками причудливых форм. — Что-нибудь некрепкое найдется?

— В зеленом графине местное вино. Можешь не морщиться, неожиданно вкусно. Попробуй.

Саймон послушно налил себе чуть больше четверти бокала, вдохнул аромат, пригубил, растер по нёбу, одобрительно кивнул и отпил глоток побольше.

— Ты будешь?

— Нет. Список закачанных в меня лекарств не сочетается со спиртным, к сожалению, — солдат загрустил на глазах, машинально поглаживая матовую крышку планшета.

— Сколько мы здесь пробудем? — спросил Саймон, понимая причины тоски солдата: слабость и невозможность активной деятельности. Самый страшный бич для этой занозы в заднице.

— Корабль будет на орбите через два дня.

— Ты же сказал, тебя будут ждать десять суток?

— Да. Здесь. На базе. Если ты не обратил внимания, она мобильная.

— А вы собираетесь откочевать? — осведомился Саймон, присматриваясь к вину и думая, где бы раздобыть пару бочек.

— Что-то вроде того. Но я на базе не останусь, у меня... есть другие дела. Ты летишь со мной?

— Да, разумеется? А что мне еще делать? Остаться здесь?

Но сарказм пропал зря, солдат был непробиваем.

— Почему нет? Поверь, мои рекомендации значат немало, а работа найдется всем и всегда. Шучу я, шучу, не надо сдирать краску со стен, — Каору тихонько рассмеялся. — Да, кстати... держи.

Солдат полез под подушку и протянул Саймону сияющие камушки. Расцветкой они очень напоминали знаки отличия особого отряда. Саймон, тут же схватил драгоценность в охапку, пока солдат не передумал, и быстро распихал по карманам. Только после этого успокоился и кончиком ботинка потрогал лежавший у его ног рюкзак.

— Почему ты вернул их мне? — спросил он солдата.

Тот сполз пониже по матрасу, отложил планшет в сторону и четко, по контуру, облизнул губу. Движение неприкрыто автоматическое, но смотреть на такое представление невозможно совершенно. Если бы речь шла не о бесценных камнях, Саймон мог и забыть, о чем они вообще говорили.

— Почему я был должен их не вернуть? Саймон, кому бы ты не продал это чудо природы, армии или Синдикату, оно все равно окажется у нас. Так или иначе.

Да, так или иначе. И неважно, что решит сам Саймон. Только вот, позволят ли ему решать?

— Я могу говорить? — едва не одними губами произнес Саймон, поймав взгляд солдата.

Солдат снова погладил крышку планшета и кивнул.

— Ты не рассказал, каким образом нам удавалось скрыться от преследования?

— А как ты себе это представляешь? — солдат мрачно усмехнулся.

Саймон с силой прикусил язык, чтобы не ляпнуть чего явно лишнего, и отчаянно пожалел о сданном пистолете. Чем бы он помог, Саймон еще не придумал, но пожалеть все равно пожалел. Наверное, столь демонстративно, что солдат коротко рассмеялся и покачал головой.

— Никто не собирается брать тебя под арест, Саймон. И расстреливать без суда и следствия — тоже.

— Значит, следствие все же будет. Можно сказать, утешил, — с облегчением выдохнул Саймон, не сдержав усмешки.

— Иронию принимаю, — кивнул солдат.

— И чем этот факт облегчит мою участь? — фыркнул Саймон.

— Ты в состоянии здраво размышлять?

— Я всегда в состоянии, если от этого зависит моя жизнь, свобода и прибыль, — Саймон развалился в кресле повольготнее, снова потыкал ботинком в рюкзак и изобразил высшую степень заинтересованности, — И я внимательно тебя слушаю. Что ты наплел командованию?

— Я не лгу под присягой, Саймон, — это прозвучало так, что Саймон даже не усомнился: лгать не лжет, но умеет по-разному говорить правду, — Но и непроверенных фактов не сообщаю. Считай, я просто объяснил, почему не прикопал тебя под кустом и не забрал камни.

— Твое командование на полставки не трудится на Синдикат? — мурлыкнул Саймон, чтобы скрыть растерянность.

— Не переходи границы, — солдат был мрачен. — Каждая организация, как и ты, заботится, в первую очередь, о своей безопасности, прибыли и технической оснащенности.

— Спасибо за информацию, но я случайно в курсе, — Саймон допил вино и налил себе еще. Из соседней бутылки. Крепче раза в три. — И... когда у тебя исчезли подобные мысли?

— Когда ты не бросил меня на пути в убежище, — помолчав, признался солдат.

Саймон... переваривал. Вместе с выпивкой. Выпивка усваивалась легче. Не то, чтобы он не ждал от солдата подлости. Ждал. И сам вынашивал и лелеял, это как раз нормально. ЗдорОво даже для них обоих. Куда хуже то, если солдат пытался отмазать его перед руководством. Вот так вот, не ситуативно, не в бою, сознательно.

— Я тебя бояться буду, — выдавил Саймон, почти стекая вниз по спинке кресла. — Хотя, нет. Бояться я буду потом. Когда ты скажешь, какой платы от меня ждешь.

— А ты еще не догадался? — искренне удивился солдат. — Я же с этого начал.

— Отдать камни особому отряду? — Саймон расплылся в ангельской улыбке. Пить маленькими глотками было почти невозможно, но опрокинуть в себя все сразу не позволял гонор.

— Почему отдать? — солдату понравилось удивляться. — Конечно, помогать нашей службе — священный долг каждого гражданина Союза, но мы вполне платежеспособны. То, что не сможем выплатить деньгами, можем доплатить иным образом. Даже более завлекательным.

— От тебя лично я с удовольствием получил бы доплату натурой, а что, на предмет пощупать, может предложить особый отряд?

— Полагаю, кто-нибудь из офицеров тоже вполне согласится расплатиться натурой, — без тени улыбки проговорил солдат.

Когда Саймон откашлялся и вытер брызги вина с тыльной стороны руки, Каору спокойно продолжил:

— Десять тысяч и освобождение от налогов на любые операции, попадающие под определение "купля-продажа" на стандартный год.

Саймон тут же прекратил даже улыбаться и задумался. Логично предположить, что солдат лишь озвучивает предложение своего руководства. Логично. Но проблема в том, что с этого типа станется проворачивать собственные сделки под носом у командования. И ведь еще погоны дадут, или что там у них. Может быть, обломать наглую сволочь? Каким образом — пока непонятно, но заманчиво же.

— Двадцать пять тысяч и четыре года. Плюс льготное налогообложение по бартеру класса А на... тоже на четыре года, — нахально заявил Саймон, вглядываясь в прищуренные от сдерживаемого смеха глаза солдата. Веселится, демона ему в...

— Четырнадцать тысяч и полтора года льгот на оба типа сделок. Льготы, скажем, сорок пять процентов.

Солдат проговаривал каждую цифру небрежно, словно они в шашки играли на разноцветные фишки. До такой степени не представляет себе, что такое налоги для начинающего предпринимателя? Быть не может. Продолжает развлекаться, тварь.

Саймон пытался распалить себя, вызвать то жгучее чувство ненависти, которым откармливался первые дни знакомства — не получалось. Было только восхищение. Небрежным изяществом игры.

— Двадцать тысяч, три года освобождения от налогов по первому пункту и два года по второму, — парировал Саймон. Ему было уже просто интересно, чем закончится торговля. Он не знал даже, верит ли, что может получить то, чем они тут перебрасывались, как скомканной бумажкой.

— Пятнадцать. И два года, — солдат убрал руку с планшета. Это что-то значило или совпало?

Саймон снова попытался разглядеть хоть что-нибудь, но биоробот — биоробот он и есть. Тоже даже ржать перестал. Это что, крайняя сумма? Похоже на то. А вот если он не согласится, он подставит солдата или сам останется ни с чем? Спросить прямо? Да, смешно. И от репутации шизофреника уже никогда не отделаться. Даже если вылечится.

— Согласен, — сухо кивнул Саймон. — Как ты собираешься зафиксировать сделку?

— Я? Извини, но я пока не уполномочен заниматься финансовыми делами отряда, — обиженно вздохнул солдат.

— Но наш разговор записывался, да? — не менее обиженно вздохнул Саймон.

— Конечно. Но именно записывался, а не транслировался. И запись началась уже на цифрах. На них же и закончилась. С учетом твоего согласия, разумеется.

— И твое командование примет... мое согласие? — осведомился Саймон, подавляя желание глотнуть просто из бутылки. Сейчас нажраться еще... и заснуть под боком у солдата, да.

— Не сомневаюсь, — солдат озорно улыбнулся. — Оно рассчитывало на худший расклад.

— Я слишком легко сдался? — снова расстроился Саймон. Очень хотелось швырнуть в солдата чем-нибудь тяжелым. Просто так, сбить спесь. Ее и не было, но все равно. На будущее.

— Нет, не слишком, — признался... или соврал солдат. — Но ты поступил правильно.

— Да уж, с вами лучше не связываться, — вяло кивнул Саймон. — Каору, не для протокола... хоть обмани красиво...

— Никто не собирается преследовать тебя, Саймон, — солдат покосился на диагностический браслет, охватывающий запястье. Подумал немного, махнул рукой и вылез из койки.

Саймон уже по привычке окинул его взглядом и сообразил, что искренне ожидал даже сейчас увидеть на ногах солдата обувь. Симптоматично. Для кого из них больше только?

— Технически тебя действительно проще убить, — обрадовал солдат, выкапывая в толпе сосудов причудливо изогнутую бутылку. — И было и остается. Но иногда, чтобы создать видимость честной игры, играть тоже надо честно. Это все по данному вопросу, Саймон. Даже намного больше, я бы сказал.

— Ты все равно не расскажешь ничего, сверх разрешенного вашим дурацким уставом, — огрызнулся Саймон, потихоньку допуская поближе к сознанию мысль, что их с солдатом торг может получить практическое применение. Но совсем потихоньку. Чтобы вовремя сдать назад.

— Так спасибо скажи, — усмехнулся солдат, наливая в свободный стакан чего-то розового, прозрачного. Даже по виду, сироп или компот. Потом снова забрался на кровать, но уже не вдоль, а поперек, подогнув ноги. — Ты представь только, что я мог бы наговорить.

— Тоже вариант, — устало согласился Саймон. Ему надоело. И быть придурком, и косить под нормального. Надоело все и совсем. Хотелось пушистой звериной тушкой свалиться в уютную темноту корабельного отсека и заснуть... Даже не заснуть, а деться куда-нибудь. Временно.

Кажется, он начинал понимать, почему солдат никогда не расслаблялся. Позволишь себе один раз слабость, потом не вернешь себя в вертикальное состояние. Не заставишь. А надо. До скулежа у кислородного отсека надо.

— Каору, — жалостливо позвал Саймон окончательно углубившегося в компот солдата. — А ты не мог бы... за процент.... Свести к минимуму мое общение с вашими старшими офицерами. Ты тоже представь, что я могу сейчас наговорить. Расстреляют же. Или повстанцам вернут обратно.

interazione forte (итал.) — Сильное взаимодействие — короткодействующее взаимодействие элементарных частиц находящихся на расстоянии до 0.000'000'000'1 см.

В стабильном веществе сильное взаимодействие не вызывают никаких процессов и его роль сводится к созданию связи между нуклонами в ядрах.

При столкновениях ядер или нуклонов, обладающих достаточно высокой энергией сильное взаимодействие приводит к ядерным реакциям. (с яндекса).