Одиннадцатый император

Если Рум Лингау говорит "всё", значит действительно всё. Он не пытается умничать и нести ахинею. А это есть ни что иное, как доверие. Чем, чем, а доверием принца Саян очень дорожит и лишний раз не испытывает его на прочность.

— То, что вы выдели в Тронном зале меньше получаса тому назад, ваше величество, всего лишь самое начало. Ваш брат Ганжан Лингау и Нитван Лихтад возглавили партию, которая выступила за продолжение ныне существующей политики, какой бы порочной она не была. Новый великий советник будет наставлять и продвигать вашего самого старшего брата и думать о себе, о своём собственном финансовом благополучии. Вот увидите: очень скоро среди подданных и прочих просителей будет ходить самый настоящий ценник услуг нового великого советника.

— Жажду наживы утолить невозможно, — заметил Рум Лингау.

— Верно, — Саян кивнул. — Как раз по этой причине Нитван Лихтад продолжит ныне существующую политику. Продолжит, ибо в первую очередь ему страшно что-либо менять. Да он и не может этого сделать, ибо не знает как.

Другой ваш брат Янсэн Лингау и его главный воспитатель Илан Ноор стали ядром другой партии, которая выступает за возвращение к святой старине и за самое решительное изгнание иноземцев.

— А при чём здесь Илан Ноор? — тут же спросил Рум Лингау. — Он всего лишь обучает моего брата воинским искусствам и не более того.

— Это не совсем так, ваше величество, — мягко возразил Саян. — Из вашего брата Янсэна Лингау Илан Ноор воспитал превосходного самурая. Но в этом-то и проблема. Я ничуть не сомневаюсь, что на поле боя ваш брат покажет себя с наилучшей стороны. Он проявит чудеса храбрости, искусства владения мечом и несомненно положит огромное количество врагов. Но то, что для поля боя доблесть, для управления великой страной превратится в порок.

Умение метко стрелять из лука не поможет приструнить провинциальных чиновников и собрать налоги, а искусство владения мечом не спасёт простых подданных от раздутых спекулянтами цен на рис. Ваш брат великолепный воин, но ни разу и никогда не профессиональный чиновник. Что, по-вашему, произойдёт, если ваш брат Янсэн Лингау станет одиннадцатым императором, а Илан Ноор великим советником?

Вопрос на грани государственной измены. От волнения спина стала мокрой, а к горлу подкатил горький комок. Саян нервно сглотнул. Вести подобные разговоры в стенах Внутреннего дворца чревато. Сомневаться в мудрости и в дальновидности ныне правящего императора может быть очень опасно. Как верному подданному его величества, Руму Лингау, не говоря уже о самом Саяне, не полагается сомневаться, что новым одиннадцатым императором станет Ганжан Лингау. И это не только абсолютно правильный, но и единственно возможный выбор.

Но, и это не может не радовать, Рум Лингау ещё не дорос до таких тонкостей большой игры. Пока, всего лишь пока, он учится анализировать расклад сил и предвидеть последствия. Точнее, возможные последствия. Со временем принц освоит высший пилотаж и научится использовать эти самые последствия к собственно выгоде.

— Ну, наверное, — на лбу Рума Лингау морщины вновь сложились в ущелье глубокой задумчивости, — мой братец и его воспитатель первым делом объявят о немедленном и решительном изгнании иноземцев.

— Правильно, ваше величество, — Саян кивнул. — Что дальше?

— Дальше? — от напряжённой умственной работы щёки Рума Лингау покраснели. — А дальше, как только его приказ разойдётся по империи, как тут же прольётся кровь, очень много крови. Так называемые "люди высоких принципов", да и прочие, кто поддерживает движение "Изгнание варваров", не успокоятся до тех пор, пока не обезглавят всех без исключения иноземцев. Заодно погибнет много простолюдинов, кто имел несчастье работать на них или быть заподозренным в работе на них.

Поездка к марнейскому доктору Девиго не прошла даром. Принц, несомненно, запомнил того давно немолодого торговца, что так резво удирал от пьяных самураев. Да и слуге иноземца, что открывал и закрывал ворота, постоянно грозит такая же участь.

— Правильно, ваше величество. Что дальше?

— Я понял! — морщины на лбу Рума Лингау разом расправились. — Изгнать иноземцев получится очень легко и быстро. А дальше мой неразумный брат и его главный воспитатель начнут готовиться к войне с иноземцами. В первую очередь со стирийцами и фатрийцами. Они соберут большое войско и будут ждать вторжения, чтобы сразиться с иноземцами на поле боя на равных.

— И-и-и? — выразительно протянул Саян.

— Только вторжения не будет, — Рум Лингау самодовольно улыбнулся. — Что стирийцы, что фатрийцы, они все слишком трусливые, чтобы сойти на берег и скрестить с самураями клинки на поле боя. Вместо этого они расстреляют Нандин и прочие приморские города из своих страшных пушек. Погибнет много, очень много, людей. Торговля встанет, ремёсла придут в упадок, в Тассунару придёт голод. Вместо того, чтобы воевать с иноземцами, моему брату и его главному воспитателю придётся воевать с простолюдинами, которые от голода и безысходности поднимут бунт. Иначе говоря, попытка просто так, силой, изгнать иноземцев закончится катастрофой.

— Правильно, ваше величество, — Саян склонил голову.

Честно говоря, вряд ли юный принц сам додумался до столь глубокого и правильного вывода. Скорей всего, в его голове в один момент встали в нужном порядке подслушанные разговоры и рассуждения старших самураев. При дворе Тогеша Лингау есть и те, кто прекрасно понимает как бесперспективность нынешней политики, так и предвидит катастрофу при попытке самым радикальным образом изгнать иноземцев. Что, что, а возврата к прошлому не будет.

— Что же это получается? — Рум Лингау уставился на Саяна. — И так нельзя, а эдак тем более нельзя. Какой же выход?

Саян тихо выдохнул. От волнения в горле пересохло. Вот он момент истины. Долгих двадцать два года Саян жил и работал в Тассунаре лишь для того, чтобы оказаться в нужный момент в нужном месте перед нужным принцем. Рум Лингау ещё не дозрел до мысли самому стать одиннадцатым императором, но он уже размышляет в правильном направлении. Сейчас самое главное не вспугнуть его и, одновременно, подбросить пищу для дальнейших размышлений.

— Ваш отец является воплощением Великого мира и блаженной самоизоляции, что больше двух веков берегла Тассунару от пагубного влияния извне. Увы, — Саян печально склонил голову, — это время прошло. Как бы не хотелось это осознавать, но впереди Тассунару ждут большие внутренние потрясения и схватка за власть между наследниками.

Рум Лингау тут же насупился, будто услышал в свой адрес самое грязное ругательство. Глаза принца сузились, а правя рука легла на рукоятку катаны.

— Да, да, ваше величество, именно так, — Саян сделал вид, будто не заметил реакцию принца. — Ни один самурай не замарает свою честь предательством и не пойдёт против вашего отца. Другое дело, когда вашего уважаемого родителя призовёт Великий Создатель. В тот самый момент, когда прежнего императора уже не будет, а новому вассалы ещё не принесут клятву верности, возможно всякое. Очень даже всякое.

Последнее предложение Саян произнёс с особым выражением. Сейчас в его словах, при желании, можно откопать крамолу, вплоть до государственной измены. От нервного напряжения на правой руке тревожно запульсировал Дар Создателя. В душе юного принца тлеет гнев, однако холодный разум не даёт ему ярко вспыхнуть и огненным смерчем выплеснуться наружу. Рум Лингау внимательно слушает и не спешит хвататься за меч. Правая рука принца вернулась на бедро. Можно продолжать.

— Вот по этой причине, ваше величество, в жизни каждого императора момент вступления на престол самый опасный. Так было, так есть и так будет. Ситуацию усугубляют тяжёлые времена. От того, кто из ваших братьев станет одиннадцатым императором зависит ни много, ни мало, а дальнейшая судьба Тассунары. На карту поставлено слишком много, чтобы просто выполнить волю вашего отца. Что сторонники Ганжана Лингау, что сторонники Янсэна Лингау, и те и другие совершенно искренне считают, что действуют из самых благих побуждений. А победителей, как вы знаете, не судят. Ибо победители пишут историю.

— Но что это будет за история? — Рум Лингау вновь недовольно нахмурился. — Что мой брат Тогеш, что мой брат Янсэн, они оба приведут Тассунару к краю пропасти. Разница только в том, как именно наша великая страна рухнет вниз. Сразу или спустя несколько лет. Это же...

Зашелестела сдвинутая в сторону дверь. Рум Лингау резко умолк, будто затолкнул сам себе в рот кляп. В комнату проскользнул Тион. В руках личного слуги принца овальный поднос заставлен тарелками. Церемония вступления нового великого советника в должность прошла относительно быстро, а вот подготовка к ней была довольно утомительной и заняла много времени. Если бы не настойчивость Саяна, то Рум Лингау пропустил бы её с превеликим удовольствием.

Толковый и расторопный Тион принёс перекусить. Из носика большого пузатого чайника поднимается лёгкий парок. На большой тарелке маленькой горкой возвышаются рисовые пирожки с фасолью и сладкое печенье. Что особенно приятно, на подносе две фарфоровые чайные кружки.

— Ваше величество, — Тион ловко поклонился, посуда на овальном подносе даже не брякнула, — не желаете ли подкрепиться?

В глазах Рума Лингау было блеснул огонёк недовольства, однако по комнате уже разлетелся приятный запах свежего зелёного чая и рисовых пирожков. Желание отослать слугу подальше испарилось, вместо этого Рум Лингау произнёс:

— Благодарю, уважаемый. Я не откажусь подкрепиться.

Быстро и ловко Тион переставил посуду на низенький квадратный столик перед принцем. Самым последним овальный поднос покинула вторая фарфоровая чашка.

— Уважаемый наставник, — Рум Лингау улыбнулся, — прошу вас разделить со мной эту скромную трапезу.

— Благодарю вас, ваше величество, — Саян тут же пересел за столик напротив принца.

Сам того не ведая, слуга Тион появился в комнате как нельзя кстати. Всё, что нужно было знать Руму Лингау, он уже знает. Дальнейший разговор мог бы завести бог знает куда. Если при Саяне принц ещё может позволить себе вольность в словах, то при Тионе, который прислуживает ему едва ли не с рождения, никогда.

Как младший по статусу Саян разлил по чашкам свежезаваренный зелёный чай. Квадратные печенья щедрой рукой покрыты тёмным мёдом.

Слуга Тион с поклоном выбрался из комнаты, однако принц так и не вернулся к прерванному разговору. Вместо этого Рум Лингау принялся с отсутствующим видом потягивать зелёный чай. В его левой руке так и застыл едва надкушенный пирожок. В комнате повисла тишина. Юному принцу есть над чем подумать. Дай бог, он придёт к нужным выводам сам и только сам.

Глава 6. Неуёмный темперамент

— Ах, уважаемая Ксана, вы только гляньте, какими невероятными восхитительными видами природы Великий Создатель наградил эту дикую страну. Какая зелень! Какие милые и наивные аборигены!

Витус Ринт потянул поводья на себя. Конь по кличке Гордый тут же приподнялся на задних копытах и прыгнул вперёд. Витус Ринт сдавленно охнул, но тут же развеселился ещё больше.

— Вы правы, уважаемый, — проститутка Ксана приторно-сладко улыбнулась. — Признаться, я едва согласилась принять ваше предложение прогуляться за пределы Икчуна. Но теперь совершенно не жалю об этом.

Проститутка Ксана, в отличие от витуса Ринта, не дёргает свою кобылку по кличке Пчёлка из стороны в сторону. Для женщины она неплохо держится в седле. И это при том, что она сидит по-женски свесив ноги на левую сторону. Иначе подол её пышного платья цвета лайм задрался бы самым постыдным образом. Милаг Зилуч, личный секретарь купца Ринта, лишь молча скрипнул зубами от злости. Проститутка проституткой, а ведёт себя как порядочная женщина.

Не от хорошей жизни, а от бедности и безысходности больше семи лет назад Милаг нанялся личным секретарём к купцу Лепаду Ринту. Так-то грех жаловаться: работа не пыльная, а жалованье вполне себе приличное. Одно плохо, Милаг тихо вздохнул, неуёмный темперамент витуса Ринта носит его по всему белому свету. Последний раз побывать дома, в милой сердцу Фатрии, довелось больше четырёх лет назад. И вот теперь всё тот же неуёмный темперамент занёс витуса Ринта в далёкую и дикую Тассунару.

Торговые дела ещё ладно: переписка с партнёрами, договора, векселя, проценты. Работа хоть и скучная, но привычная и хорошо знакомая. Так нет же! Милаг в очередной раз ткнул пятками в лошадиные бока, старый конь по кличке Гиря недовольно шевельнул ушами и едва-едва соизволил прибавить шаг.

Сегодня днём, после сытного обеда с бутылочкой доброго вина, всё тот же неуёмный темперамент понёс витуса Ринта за пределы Икчуна. Именно так называется местный город на берегу Бескрайнего океана почти на самой северной оконечности Тассунары. А всё потому, что вчера вечером на приёме у витуса Ветига, фатрийского консула, витус Ринт имел несчастье познакомиться с Ксаной.

В Икчуне хватает борделей. Милаг сам пару раз навешал местных красавиц. Но вот женщин с севера материка Науран мало. Вот и приезжают "доступные красавицы" типа Ксаны, чтобы кружить головы добропорядочным купцам и драть по три шкуры за одну ночь. Да и ладно если бы просто требовали за свои раздвинутые ножки слишком много. Деньги, оно, дело наживное. Так нет же! Зубы вновь недовольно скрипнули, Милаг искоса глянул на проститутку. Та же Ксана любит гнуть пальцы и требовать к собственной персоне особого отношения. Вот витусу Ринту и пришла в голову "гениальная идея" свозить шлюху на загородную прогулку.

Маленькая кавалькада неторопливо скачет по пыльной дороге. Витус Ринт вовсю красуется перед Ксаной, поёт соловьём и пушит хвост словно павлин. В ответ Ксана мило щебечет всякую чушь и весьма тонко восхищается уважаемым купцом. Милаг то и дело отворачивает лицо, глаза бы не видели. Хорошо, что хоть окрестностями, слава богу, и в самом деле можно любоваться до бесконечности.

Тассунара — горная страна. Буквально через несколько километров узкая и пыльная дорога пошла в гору. Ещё через несколько километров с края проезжей части открылся великолепный вид на Икчун. Огромный город толстой тёмно-красной полосой примостился на берегу Икчунского залива. На северной окраине, на высоком холме, гордо возвысился замок местного князя. Дальше на восток, за широкой полосой изумрудной воды, можно разглядеть огромный остров Инран.

Тонкая линия крепостных стен отделяет городские кварталы от пригородов. Зелёные прямоугольники рисовых полей едва ли не вплотную походят к крайним домам. То тут, то там на прибрежной равнине маленькими живописными кучками разбросаны убогие жилища местных крестьян. Возле каждой деревни в обязательном порядке растёт небольшая бамбуковая роща.

По дороге на встречу то и дело попадаются аборигены. В основном крестьяне и мелкие торговцы. Каждый раз местные жители замирают в немом изумлении и, на всякий случай, теснятся к краю дороги. То, что сначала Милаг принял за женское платье, на самом деле таким не является. Это так называемое кимоно, местная одежда и мужчин, и женщин. Хотя на крестьянах гораздо чаще можно встретить серые куртки и короткие штаны. Вместо сумок или вещевых мешков за плечами у аборигенов огромные плетёные корзины.