Однажды в Калиновке, или Призрак Интерната

Андреев беспокойно ерзал в кресле, поглядывая на громадную люстру, которая свисала с потолка, как гроздь пыльного винограда. Помыть бы ее, а заодно и проверить крепления... а то мало ли что может случится. В отличие от своего партнера, Андреев воспринял ультиматум Призрака очень серьезно и теперь искренне раскаивался, что они позарились на партийные денежки, и решили поставить эту треклятую оперу, и особенно что уселись в ложе номер пять. Директор чувствовал себя взломщиком, который, скрываясь с места преступления, застрял в форточке и, подрыгивая ногами, ожидает прихода хозяев. А тут еще Рауль, будучи классовым врагом, сбежал в партер, оставив их между молотом и наковальней — т.е. между Призраком и оплотом коммунизма.

"Ох и скверно же все кончится", — тоскливо подумал директор. Тем более что всю ночь снился ему страшный сон: будто его, Пашу Андреева, принимают в пионеры, но вожатая начинает душить его красным галстуком, шипя, "А ведь вас, сударь, предупреждали насчет катастрофы — ох предупреждали! — так что не обессудьте". Страдалец тряхнул головой, отгоняя наваждение, открыл либретто, и прочел:

"Акт Первый. Председатель колхоза "Красный лапоть", Марья Потаповна Яровая, зимним утром идет валить лес, чтобы построить в родном селе избу-читальню. Но на просеке она находит мальчика Петьку, которого кровожадные враги привязали за ногу к ели. Чтобы унять его слезы, председательница дарит мальчику "Капитал" Карла Маркса".

Завуч чуть приоткрыла занавес, не без злорадства понаблюдав за бледным начальством, которое, похоже, развлекало товарища Тракторчук беседой о диалектике. Приятно осознавать, что от тебя зависит судьба не только постановки, но и бюджета. "Невспаханная борозда", конечно, поминки по здравому смыслу. Но не важно, ведь у Карлыгаш главная роль. Жмурясь от удовольствия, женщина отхлебнула из бутылочки с кумысом, таким крепким, что он мог запросто выбить из седла удалого джигита. Главная роль! В мире, где сильный всегда торжествует над слабым, главная роль решает все. О да, нужно не только занять высокое место, но и удерживать его, пресекая любые попытки мятежа. Ей это неплохо удавалось. И разве могла она, девочка из затерянного в степях аула, мечтать о таком положении? Завучу вспомнилось то знаменательное утро, когда она вышла из юрты, готовая покорить мир. Завидев девочку, овцы встрепенулись и, чтобы поскорее уснуть, принялись считать людей, но Карлыгаш не было до них никакого дела. Она умылась ледяной водой из ржавого бака, натянула на плечи прохудившееся пальтишко и пешком отправилась в столицу.

Где работал ее дядя.

Ректор Музыкальной Академии КазССР.

Насытившись воспоминаниями, завуч подвязала тулуп так, чтобы он выгодно подчеркивал фигуру и нехотя всунула ноги в поднесенные завхозом валенки, напоминавшие упрощенный вариант "испанского сапожка". В другое время Ведеркин не упустил бы возможности похихикать над попытками завуча ходить в обуви, которая была создана не для передвижения, а для стойки "смирно", но сегодня старик хмурился и молчал. Как потом заявляли свидетели, он предчувствовал грядущие события.

С противоположной стороны сцены Мег привязала Кристину морским узлом к абстрактной ели, которую символизировала швабра с парой-тройкой еловых веток, примотанных к ней изолентой.

— Кристиночка, тебе помочь с синяками? — раздался медовый голос Карлыгаш, но Мег проворно нарисовала Метелкиной парочку высокохудожественных синяков с помощью помады и перламутровых теней. Потом прихватила ее пушистые волосы резинкой и убрала их под картуз с треснувшим козырьком. Взглянув в карманное зеркальце, Кристина охнула — выглядела она так, словно только что вылезла из мясорубки. Ну да ладно, смыть грим несложно, ведь в школе, по крайней мере, есть горячая вода (это слово воспитанники произносили с придыханием, словно имя божества).

Наконец, занавес поднялся — вернее, неохотно пополз вверх, то и дело останавливаясь чтобы отдышаться — и грянул хор:

Однажды много лет назад Страною правил царь, И были не у всех ребят Тетради и букварь!

Эта партия должна была обрушиваться на зал гневным каскадом, заставляя аудиторию задыхаться от ненависти к поработителям. Зритель должен был скрежетать зубами от желания вступить в классовую борьбу, совершить какой-нибудь смелый поступок — например, прямо здесь, прямо сейчас, прямо вот на этой программке настрочить кляузу на вредоносного соседа по коммуналке, который сушил нижнее белье над общей кухонной плитой! Зачем ждать завтра, если из-за проклятого антисоветчика оно может не наступить? А?!

Эффект от этой партии был именно таким, за исключением разве что тех случаев, когда его исполнял хор в количестве трех человек. Тогда гневная песнь звучала неуверенно, жалобно и, в данном случае, сипло. Но ничего не поделаешь — со всеми хористами калиновского театра самодеятельности что-нибудь да приключилось. Один по инерции съел сто брикетов мороженого, другой поехал навестить захворавшую тещу двоюродного брата. Поэтому хор состоял из трех несчастных шестиклассников, которых поставили на сцену в наказание за прогулянный урок истории.

Председательница Яровая размашистыми шагами вышла на просеку. Она весело поигрывала топором, словно Раскольников, который открыл для себя антидепрессанты. Заметив кровожадный блеск в глазах Марьи Потаповны, мальчик Петька постарался спрятаться за ель. Но женщина — схватившись за сердце — подбежала к перепуганному ребенку и пропела двадцатиминутную арию, напоминавшую доклад на пленуме ЦК ВКПб, правда, написанный ямбом. В течение всей арии она игриво перебрасывала топор из руки в руку, и в конце концов немому мальчику стало так тошно, что он попытался уползти за кулисы, волоча за собой ель, но Яровая вовремя наступила на его путы.

Разрублю я узел тот Что сковал твою свободу Так капитализма гнет Скоро сбросит власть народа!!!

Нагибаясь над мальчонкой, сиречь над перепуганной Кристиной, завуч шепнула:

— Хотя с гораздо большим удовольствием я бы тебе ногу отрубила.

Но заявленного акта членовредительства не последовало. Яровая лишь помогла Петьке встать на ноги, после чего он очень натурально разрыдался. Наступил момент для торжественного вручения "Капитала". Председательница запустила руку в карман тулупа и извлекла на свет божий — вернее, на свет торжествующего атеизма — растрепанный фолиант. Она любовно погладила обложку, протянула его немому... но петькиных рук подарок не коснулся. Поманенная силой притяжения, книга упала, причем не на сцену, а прямиком на ногу несчастному сироте. Когда председательница что-либо роняла, она роняла это на редкость метко. "Капитал" весил никак не меньше пяти килограмм, ведь не зря же повариха использовала его в качестве груза для квашения капусты, и когда эта сокровищница премудрости коснулась босых пальцев Петьки, у немого мальчика вырвалось восклицание:

— Ай! За что?!

— Заткнись, лягушка-недомерок! — председательница посмотрела на него так, как не смотрели даже интервенты, когда убивали его родителей. В зале наступила тишина. Рауль, наблюдавший за действом из партера, возмущенно покачал головой. Бедная Крис! Если ее так шпыняют каждый день, то неудивительно, что у девочки разлад в голове. Пожалуй, стоит поговорить с завучем на тему рукоприкладства, но не сейчас, а после оперы, в кулуарах. Не срывать же премьеру из-за одного инцидента.

Но прежде чем певица вновь открыла рот, чтобы поведать своему маленькому другу о вкладе дедушки Маркса в мировую культуру, по залу раскатился возмущенный голос.

— Ну все, вы перешагнули последний барьер моего терпения!

Вслед за голосом появился и его владелец. Он шагнул из низенькой двери у самого потолка, которая вела на леса, и чуть склонил голову, приветствуя зал. Незнакомец был закутан в черный плащ, а правая сторона его лица была скрыта маской. Зрители обрадованно загудели, многим даже расхотелось бежать отсюда сломя голову во время антракта. Определенно, опера становилась все интересней и интересней, хотя никто еще не разобрался, как именно появление загадочного господина вписывалось в сюжет.

— Это что еще за социально чуждый элемент? — пробасила секретарь компартии, уставившись на программку как микробиолог на амебу, которая только что ему подмигнула.

— Это наш артист, — пискнул Андреев, — он символизирует ээ... эээ... враждебные вихри контрреволюции!

— Не думайте, что я этого не слышал, господин Андреев. Не знаю, что именно я должен символизировать в вашей буффонаде, но в настоящий момент я скорее символизирую карающую силу. Призрак Интерната к вашим услугам, сударыня. — Эрик отвесил женщине церемоннейший поклон, но от самого его обращения — "сударыня" — та взвилась до небес. Так Нинель Мэлсовну еще никто не оскорблял.

— Да как вы смеете?! Кто вы такой вообще?! Призрак, а? Ну так вот, призраков не существует. Развели здесь, понимаешь, мракобесие!

— Мне жаль разочаровывать вас, сударыня, но я действительно Призрак, и я вполне себе существую, — господин в маске покаянно вздохнул. — Но вести экзистенциальные дебаты я не имею не малейшего желания. Не за этим сюда пришел. О нет! Я явился покарать тех, кто давно заслуживает наказания! Карлыгаш Гуидичелевна, как смели вы назвать Кристину жабой?

Метелкина зарделась и украдкой, за спиной у завуча, послала защитнику воздушный поцелуй. Приятно, когда из-за твоей скромной персоны человек рискует жизнью, ввязываясь в конфликт с Карлыгаш. Хотя с такого расстояния она не сможет причинить ему серьезного вреда. Разве что швырнет чем-нибудь, в надежде выбить глаз, но ведь у Эрика отличная реакция.

Уперев руки в бока, завуч запыхтела.

— А, ЭТО ВЫ?!! — рявкнула она так, что подвески люстры затрепетали, а с Призрака чуть не сдуло маску. Он взглянул на подрагивающий хрусталь и присвистнул.

— Ох, сказал бы я сейчас кое-что, но лучше воздержусь. А то ведь и правда случится... Итак, повторяю свой вопрос, как вы посмели...

— Не передергивайте! Я назвала Метелкину не жабой, а лягушкой!

— А разница, простите, в чем?

— Учебник по биологии за восьмой класс надо читать!

— Увы, никак не могу уловить разницы, — сухо произнес Призрак, и в глазах его появился стальной блеск. — Но, надеюсь, что вы рассеете тьму моего глубочайшего невежества. Я подожду объяснений здесь, раз уж в мою ложу кто-то нагло влез...

— Не твоя ложа, а народная! — возмутилась товарищ Тракторчук, колотя бесполезной программкой по перилам. Слава Творцу, завуч и секретарь компартии кричали врозь, а не одновременно, иначе от такого резонанса стены театра разнесло бы на молекулы.

— Ах, право же, какие мелочи. Простите что я помешал вам, Карлыгаш Гуидичелевна, вы можете продолжать, — смилостивился Призрак.

— Продолжать? Как же. Я вам не канарейка, чтоб петь по команде! Вот сейчас отдохну чуток и продолжу... ТАК, ВСЕМ СИДЕТЬ! — обратилась она к залу, вынудив особо впечатлительных зрителей забиться под кресла.

Неторопливо Карлыгаш прошествовала мимо дрожащей Кристины, случайно задев ее плечом, подошла к столу, где ее ждала бутылочка с кумысом, отхлебнула несколько глотков. Кумыс слегка горчил, но в пылу момента она не придала этому значения. А зря. Если бы стеклотара подверглась дактилоскопическому исследованию, то выяснилось бы, что ее трогал кто-то помимо Карлыгаш. А химическая экспертиза содержимого выявила бы и куда более любопытные факты.

Вытерев губы, женщина заняла прежнее место и провозгласила:

Ученье Маркса истинно, Потому что КВА! оно...

— Я признаю свою неправоту, сударыня. — Призрак скорбно развел руками. — Между лягушками и жабами и правда есть разница, в основном в тональности. У жаб лучше разработаны верхние регистры и диапазон пошире...

— Что за шайтан? Что произо-КВА-КВА!

Зрителя прыснули, прикрываясь программками. Деньги, потраченные на билет, окупились многократно. Да, умели люди раньше оперы писать, ни чета современникам! А Бессеребрянников обладал своеобразным чувством юмора, раз изваял такие диалоги для персонажей. Но все же интересно, что именно означает эта словесная дуэль? Неужели полемику социализма с загнивающим западом?

Даже завхоз Ведеркин, который карабкался на леса, позволил себе полуулыбку, но тут же вернулся к прежней угрюмости. И неудивительно. Дело ему предстояло непростое.

— ...Но зато лягушки поют мелодичнее, — мечтательно добавил Эрик. — Не сердитесь, сударыня, если я напишу оперу по "Лягушкам" Аристофана, то обязательно дам вам роль предводителя хора. А сегодня просто не ваш день. Господин Фирмович, как насчет перераспределения ролей? Наша любезная завуч еще пару дней будет молчать как рыба — нет, не стоит благодарностей! — но ведь голосовые связки не нужны, чтобы изобразить кражу коровы. А Кристине пойдет на пользу еще одна главная роль...

Во время этой речи глаза его ученицы стремительно округлялись, и под конец она походила на очень удивленного персонажа аниме. Ах, какое коварство!

— Да вам-то я что сделала?! — у немого мальчика вторично прорезался голос, но Фирмович, покрывший расстояние от ложи до сцены шагами снежного человека, схватил Петьку за локоть.

— Госп... то есть, товарищи! По определенным причинам, в нашей постановке произошла замена ролей. Опера возобновится через несколько минут, и партию Яровой исполнит юная солистка Кристина Метелкина...

— Ни за какие коврижки! — вскрикнула юная солистка Кристина Метелкина, но директор пребольно сдавил ей локоть.

— А роль мальчика Петьки исполнит... кто-нибудь еще.

"Кто-нибудь, кто медленно бегает", мысленно добавил он.

— Сейчас я хочу представить вам балет из второго акта — "Танец подкулачников, опустошающих колхозные закрома". Маэстро, пожалуйста... ПОЖАЛУЙСТА, МАЭСТРО!

В оркестровой яме послышался шелест, а по сцене засновали подопечные мадам Жири, волоча за собой мешки с зерном. Призрак Интерната улыбнулся.

— Надеюсь, что в следующий раз вы будете следовать моим ненавязчивым советам. Оперу еще можно спасти... Вот черт! — потрясенно воскликнул он, обернувшись на леса.

— Вот же черт! — повторил Эрик. — Это что еще он придумал? О, проклятье! Я вынужден удалиться, господа, у меня возникло неотложное дело... Кристина! Имей в виду, я это делаю только ради тебя! Самому мне это никакого удовольствия не доставит!

Дальнейшие события развивались молниеносно. Призрак взмахнул плащом и в мгновение ока исчез в дверном проеме, а пару секунд спустя послышались звуки борьбы. Зрители обменялись недоуменными взглядами, которые тут же сменились воплями ужаса. С лесов прямо на сцену сорвался завхоз Ведеркин. Его шею стягивала петля. Удавленник задумчиво оглядел аудиторию выпученными глазами, эффектно потрепыхался в воздухе, словно марионетка в руках захмелевшего кукловода, и, когда веревка оборвалась, спикировал прямиком на мешок с зерном. Для покойника он обладал удивительной предусмотрительностью.

Не удосужившись заглянуть в программки чтобы уточнить символизм этой сцены, зрители повскакивали с мест и помчались прочь из зала, давясь в проходах, застревая в дверях. Суматоха царила как в курятнике, в который наведалось лисье семейство. И желая окончательно уничтожить директоров, злодейка-судьба, хищно оскалившись, вынула прибереженный напоследок туз.