Зазеркалье

— Нет, вам не кажется, — вздохнула Ника. — В силу исторических причин, за последние сто лет практически в любой семье кто-то да побывал в заключении по политическим или уголовным причинам. Больше, конечно, по политическим. Многие из них вернулись обратно, и принесли с собой в семью уголовный язык и привычки. Как это случилось — прочитаете в книге о сталинском времени, в главе о репрессиях.

Сергей молча кивнул. У нас такое тоже бывало, подумал он — правда, в седой древности, когда пороха не знали, армии бились мечами и магией, дворянство было буйным и независимым от правителей, короли и министры развлекались проскрипциями, а побежденные партии и даже народы вырезались, по высококультурной эльфийской методе, начисто.

— Теперь — общие советы. В вас издалека узнается военный — выправка, взгляд, поведение. Я предлагаю вам притвориться человеком, очень усталым от войны. Позвольте мне спросить — вы не разочарованы своим военным опытом? — осторожно спросила Ника.

На этот трудный вопрос Сергей честно ответил:

— Мой военный опыт был очень успешен, но, хотя я и был профессиональный военный и даже офицер, войны я не люблю, и не хотел бы воевать опять.

— Понятно... — моментально закругляя тему, ответила Ника. — Тогда вам это будет нетрудно показать в общении. В списке есть статьи о войне в Чечне и о столкновениях в Донбассе и в Сербии.

Она сплела пальцы рук, положенных на стол, и продолжила с очень серьезным видом:

— Я предлагаю следующее: после войны вы увлеклись чань-буддизмом — это такая очень глубокая и очень миролюбивая философия, последователи которой очень хорошо дерутся. Вам она как раз подойдет. Вы будете молчаливы, сдержанны, все время погружены в себя, в свободное время читаете буддистскую литературу. Занимаетесь самосовершенствованием — слышали про такое движение? (Сергей кивнул) И ищете смысл жизни.

К вам никто не будет приставать — смысл жизни сейчас почти никого не интересует. Только держитесь подальше от ветеранов — сейчас вербуют воевать за границей всех, кто когда-то где-то воевал. Я записала вам книжку Абаева о чань-буддизме. Вы сами не обращались еще к философии?

— Пока что прочитал про Сократа, его метод мышления и про его смерть. Это необыкновенно интересно, — ответил Сергей. — Я хочу усвоить сократический метод.

— Да, он помогает глубже понимать вещи, — вздохнула Ника. — Еще кое-что: я разговаривала с моим знакомым следователем. Сказала, что я по просьбе знакомых рецензирую фантастический роман. Главный герой — пришелец с другой планеты, имеющий сильные средства маскировки и вынужденный скрываться в России. Автор якобы наплел много ерунды о его нелегальной жизни.

Сергей насторожился.

— Я попросила совета — в двух словах: как скрываться на земле инопланетянину, владеющему высокими технологиями, но с полным незнанием работы полиции и спецслужб, которые, естественно, за ним гоняются. Его советы: все время покупать за наличные новые сим-карты для мобильных телефонов, и регулярно их выбрасывать после использования. Почаще менять документы. Не оставлять отпечатков пальцев. Менять обязательно вместе с документами внешность. Не сближаться с женщинами.

— Хм, — неопределенно сказал Сергей. — Это надо обдумать.

У него почему-то сложилось впечатление, что Ника хочет сказать что-то, но не решается.

— Обдумаете, — спокойно сказала Ника. Она немного подумала, и, видимо, решилась.

— У меня есть вопрос, важный для планирования вашей работы здесь. Я, признаться, размышляла над ним всю неделю. Что именно интересует вас здесь и сейчас? Делаете ли вы обзор нашей жизни, или интересуетесь технологиями, или историей, или искусством? Что вы ищете здесь, если вообще ищете? Что сейчас главное для вас?

Сергей потер себе затылок. Серьезный разговор начинался.

— Видете ли Ника, я ведь попал сюда в известной мере случайно. До сегодняшнего утра я, можно сказать, и не знал, что важно здесь для меня. Утром я сопоставил некоторые даты в нашей и вашей истории, и пришел к выводу, что жизнь в моей стране по развитию аналогична середине вашего восемнадцатого века в Европе. Избегая подробностей, что-то вроде 1750 года для Англии и Франции. Экономическое развитие, технологии, основание колоний... У нас есть парламент, как в Англии, сильный король, как во Франции, дворянство, имеющее права и владеющее землями, сословия, законы и суды, парусные корабли, мосты, заряжающиеся со ствола ружья с искровым замком, пушки с черным порохом — как в эпоху Просвещения. Войны жестоки, но вовлекают армии в десять или пятнадцать тысяч человек. Торговые и гильдии и мануфактуры имеют свои права. Рабства нет, крепостные крестьяне имеются только в отсталых странах вроде ИМперии, ученые могут вычислять орбиты планет, в физике имеется теория вроде ньютоновской у вас, алхимики открывают элементы... Правда, имеется магия, так что медицина намного сильнее, но это частность.

Он поднял голову и посмотрел прямо в глаза Нике.

— Есть вещи поважнее для моей страны, чем магические трюки с нашей стороны, и рассказы о летающих и считающих машинах — с вашей. Есть нечто, делающее рассказы про гномов и эльфов лишними. Несколько дней назад я прочел в учебнике по европейской истории про Францию и Робеспьера в 1789 году.

— Понятно, — бесстрастно сказала Ника, стиснув пальцы рук и внимательно разглядывая молодого человека.

— Затем — про Англию, про отрубленную голову короля Карла Первого и про Кромвеля, 1649 год.

Некоторое время они молчали. Затем Сергей сказал:

— Вы — историк, разбираетесь в революциях. Как вы считаете, такая же история в моей стране почти наверняка случится?

Ника вздохнула.

— Я ведь не знаю особенностей вашей страны. Мне нужно изучить положение в ней, права дворян, королевской власти, торговцев, крестьян, финансовое положение...

Она посмотрела Сергеру в глаза и замолчала, а затем решительно сказала:

— Да.

РАЗГОВОР СО ЖРЕЦОМ

Оставалось только три дня до очень важной для Сергея встречи с Никой, когда после занятий в библиотеке и дневной встречи в фехтовальном клубе один из его напарников, Александр, вдруг сказал, меняя насквозь пропотевшую форму на чистую майку:

— Здорово у тебя получается работать двумя руками! Откуда такой стиль?

— Так учили, — коротко ответил уже привыкший к постоянным вопросам Сергей.

Против ожиданий, Саша не спросил, как обычно, "Где?", а задумчиво начал:

— Я хотел тебе сказать кое-что... Хочешь, я познакомлю тебя с интересным человеком?...

— С кем? — без особого интереса спросил Сергей. Ни на какие встречи, не им назначенные, он старался не ходить — времени не было.

— С моим священником, отец Михаил. У тебя найдется с полчаса прямо сейчас? Как раз служба скоро кончится.

— А у тебя есть священник? — без интереса спросил Сергей, надевая рубашку и свитер.

— Представь себе, я верующий, — с энтузиазмом сказал Саша. Голос его звучал при этом, на опытный слух Сергея, как бодрая речь привычно лгущего солдата, клянущегося, что он свято уважает устав и ничего не нарушал на посту. "Забавно" — подумал Сергей, "зачем-то врет".

— А что он от меня хочет? — спросил он Сашу.

— Он о тебе еще ничего не знает, но это их служба и призвание — разговаривать с молодежью, — явно подготовленной фразой ответил Саша. — Работа у них такая.

— Работа такая? — несколько скептически переспросил Сергей, прикидывая свои планы на вечер. Поговориь со жрецом было бы интересно, тем более и Ника считала, что Сергею надо встретиться и потолковать с представителями разных слоев общества и разных профессий. Кроме того, он и так собирался сегодня серьезно поговорить с Сашей, но в присутствии тренера и коллег по клубу исторического фехтования это было неудобно.

"Ладно, съездим, поговорим со священником, а потом и с Сашкой" — решил про себя Сергей. С некоторых пор ему не хотелось называть Сашу ни Сашей, ни уважительным "Александр".

— Полчаса у меня, если ехать на моем мотоцикле, — сказал он. — Покажешь дорогу?

— Конечно, — немедленно ответил несколько удивленный Саща: в клубе Сергей считался человеком неразговорчивым и неуступчивым.

— Ну так поехали прямо сейчас, — сказал Сергей.

Служба давно окончилась, когда Сергей с Саней бодро подкатили на мотоцикле к Церкви Всех Святых и запарковались напротив.

— Сейчас приду и его приведу, я только за свечками заскочу, — просительно сказал Саня и забежал внутрь. Сергей, воспитанный в уважении всех верований, кроме черных, кивнул, расстегнул свою кожаную "мотоциклистскую" куртку и начал рассматривать колокольню классического стиля конца восемнадцатого века, построенную каким-то последователем Растрелли. 'Судя по непохожести архитектуры древнерусских церквей и стилей храмов императорского времени, никонианская реформа церкви была нешуточным делом, и, возможно, стоила больших жертв' — вдруг подумал он. 'Надо бы почитать побольше об этом времени. Кто знает, что впереди за поворотом?'. Он задумался о возможной реформе Храмов в ближайшую сотню лет, с вычищением примазавшихся чужих богов, но тут внезапно к нему обратились ласковым голосом:

— Здравствуйте. Скажите, это вы — Сергей? Александр много о вас рассказывал.

Это сказал молодой священник в обычной скромной рясе, выйдя из дверей церкви.

— Да, Сергей — это я, — вежливо ответил молодой человек.

Он с интересом рассматривал молодого священника с честным, открытым, но и серьезным лицом и очень внимательными глазами. Русые голова и борода придавали батюшке истинно славянский вид. Одет он был в скромный зеленый подризник, но хорошего покроя, и никакими одеколонами от него не пахло. "Похож на настоящего жреца" — подумал Сергей. "Так значит, Сашка обо мне что-то уже рассказывал? Что-то я не удивлен".

— Ну уж извините меня, духовное лицо, за маленькие хитрости, уж очень хотелось поговорить с вами, — извинительно улыбнулся священник. — Кстати, меня зовут отец Михаил. Рад познакомиться.

Мимо них проходили прихожане всех возрастов, покидая церковь после службы. Кое-кто вел с собой детей. Все они с уважением кланялись батюшке и с интересом глядели на его собеседника. Сергей подумал, что молодой и приятный видом священник, похоже, пользуется авторитетом, и, может быть, даже любовью в этом квартале.

— Я тоже рад познакомиться, но не вполне понимаю, что во мне вас интересует, — сказал он. — Так в чем дело, отец Михаил? Я, признаться, не посещаю православные церкви.

— Да, мой прихожанин Александр, который приехал с вами и сейчас покупает свечи, говорил, что вы далеки от церкви, но он говорил также, вы необычный, очень интересный человек с оригинальным складом ума. А я, признаться, очень люблю разговаривать с необычными людьми.

Отец Михаил выглядел молодым интеллигентом в рясе, если не студентом, но взгляд у него был что-то уж очень острый.

'Ловец человеков' — пробормотал Сергей про себя, а вслух сказал:

— Так вы уже ждали меня сегодня?

— Да, я попросил Сашу подвезти вас сюда в мое свободное время — познакомиться. Вам это не нравится?

— Как бывший военный, я не очень люблю, когда меня где-то поджидают, а я этого не знаю — на засаду похоже, — дружелюбно улыбнулся Сергей, внимательно оглядывая священника. 'Молод, приятен, обаятелен, добр, но искушен в разговорах, и характер у него как у вербовщика' — ни с того ни с сего сделал он вывод.

— Похоже на засаду? — понимающе улыбнулся отец Михаил. — А знаете, я ведь отслужил в

армии, и только после этого пошел в семинарию, — внезапно сказал он мягким голосом.

Против ожиданий, эти слова не смягчили Сергея — он все так же внимательно смотрел на священника, как бы спрашивая: 'Ну и что тебе от меня надо?'

Нисколько не обескураженный, отец Михаил спросил:

— Скажите... вот вы явно бывший военный, это сразу видно... А вот что вы сейчас изучаете в университете?

— Историю, батюшка, — спокойно ответил Сергей.

— А могу я спросить, какие именно периоды?

— Сейчас иду сквозь восемнадцатый век, — ответил Сергей. — Интересуюсь великими революциями.

— Скажите, а вы всегда хотели изучать историю? — с интересом спросил отец Михаил.

— Нет, я ранее был более склонен к естественным наукам, — сказал Сергей.

— А история вас призвала к себе после военной службы? Может быть, даже после войны? — деликатно спросил священник.

— Да, можно сказать и так, — со странной улыбкой ответил Сергей.

— И вы ищете в истории ответы на ваши проблемы, ваши вопросы?

— Пожалуй, — сказал Сергей, с интересом глядя на батюшку.

— Понятно, — вздохнул молодой поп. — Скажите, а вы женаты?

— Вдовец, — коротко ответил Сергей.

— Ах, простите пожалуйста, простите... Я всем молодым и размышляющим людям задаю следующий, на мой взгляд важный для каждого человека вопрос: а что вы ожидаете от религии в двадцать первом веке?

Сергей поднял брови, затем, подумав с минуту, улыбнулся:

— То же что и раньше: утешения, помощи и нежелания командовать жизнью простых людей. А вы?

— Представьте себе, мой ответ может быть очень пространным, но в очень короткой форме он звучит так же: утешать, помогать, утолять боль, окормлять, но не руководить прямо. Но ведь так было не всегда. Вы не ребенок, и наверняка помните о временах, когда церковь прямо служила власти. А вам нравится, когда церковь не указывает? Я не касаюсь вопросов морали, конечно.

— Да, мне нравится, когда церковь не диктует мне, что я должен делать, — спокойно ответил Сергей, подумав при этом: 'Знал бы ты, батюшка, что церковь могла от меня, дворянина, потребовать, и что я им ответил бы на это!'

— Гордыня?

— Нет, скорее, естественные права, данные человеку при его создании.

— Не вполне обычные взгляды для военного человека, — улыбнулся отец Михаил.

— А я вообще имею широкие взгляды, — вежливо ответил Сергей. Разговор начал напоминать ему фехтовальный поединок.

— Вы ведь не атеист, нет? — с интересом спросил священник.

— Нет-нет, — ответил Сергей, решив не морочить молодому жрецу голову. — Просто я верю по другому.

— Может быть, вы протестант, или католик? — продолжал отец Михаил.

— Нет, — невинно пожал плечами Сергей.

— Кстати, у нас есть новая икона в храме, пожертвование некоего мецената, — внезапно переменил разговор батюшка. — Не зайдемте ли в храм, полюбуемся новым видом деисусного чина?

Сергей уже давно ожидал это предложение.

— Нет, святой отец, я не хочу заходить в место вашей силы, — вежливо ответил он. — Мне там небезопасно.

— Но ведь вы не дьяволопоклонник, не сатанист? — вдруг в упор спросил священник, сверля собеседника глазами.

'Ого, да он же демоноборец', — подумал Сергей, присмотревшись к позе жреца. 'Взгляд, рука на священном предмете... то есть на нагрудном серебряном кресте, явно непростом, не магическим, но намоленным... Несомненно, из тех немногочисленных жрецов, кто изгоняет дьяволов. Вот тебе раз!'.

— Нет! — решительно ответил он отцу Михаилу. — К сатанистам я не принадлежал и не принадлежу. Но заходить в храм все же не хочу.