— Если тебе не жаль, с удовольствием возьму. — Не представляю, что именно, но я сейчас обрадуюсь любой безделице, которая поможет скоротать ночь. — И заплачу, сколько скажешь.

Альда помотала головой.

— Нет, не нужно, мы все очень благодарны тебе за Дафну. — Я поднялся следом за блудницей на второй этаж и прошел в конец коридора к комнате с номером одиннадцать. — Я куплю себе еще, когда в следующий раз выйду в город.

Она отперла дверь, и я с любопытством зашел внутрь. Комната, как и предположил ранее, оказалась гораздо меньше тех, что располагались на третьем этаже: кровать, комод, небольшое окно и один стул; столом служил широкий подоконник. Но при всей скромности здесь было чисто и уютно.

— Вам нельзя просто так покидать 'Женский дом'? — уточнил у блудницы, пока та что-то искала в верхнем ящике комода.

— Раз в неделю под запись в книге и с бумагой от мадам, — подтвердила Альда, — у нас же нет документов. Если собираешься торговать своим телом, нужно встать на учет. Регистрационную карточку у тебя заберут и взамен дадут специальный билет. У нас в конторе чем только не занимаются: и браки заключают, и недвижимость оформляют, и лицензии на торговлю выдают, и вот... с нами, блудницами, работают. По-другому нельзя. Если поймают на незаконной проституции — отправят на рудники. Вот, нашла! Держи.

Мне протянули красивый большой конверт, и я тут же заглянул в его содержимое — сначала на глаза попался ровный отрез белой ткани. Затем я заметил аккуратно смотанные клубочки ниток — их было больше двадцати цветов, из крайнего торчала игла с большим ушком. Также в конверте нашлись пяльцы и схема на сложенном пергаментном листе.

— Это вышивка? — Вот уж чем я никогда не увлекался.

Альда смутилась.

— Если не хочешь...

Я фыркнул.

— Хочу! Но не умею. — Я закрыл конверт, подумав, что всегда интересно попробовать что-то новое.

Девушка, закрыв свою комнатушку на ключ, улыбнулась.

— Вышивай так, чтобы верхние нити у крестиков ложились в одну сторону, и не сильно намудри с изнанкой. Ты же не на выставку потом результат понесешь? А для себя главное — удовольствие получить.

— Спасибо!

Мы дошли до лестницы, но подняться к себе я не успел — услышал, что Костанцо говорит на повышенных тонах:

— Целитель сказал ей не возвращаться к работе неделю! — непреклонно заявила мадам.

В ее высоком голосе я уловил напряжение и злость.

— Я всегда оплачиваю любые издержки. Хочешь, чтобы написал, куда следует?

Издержки... Неужели опять пришел этот, как его там?

— Лорд Дебро! — прошипела рядом Альда. — Ублюдок!

Точно! Он самый!

— А Костанцо не может указать ему на дверь? — тихо спросил я, пока внизу продолжался спор.

— У него связи. — Девушка вздохнула и добавила: — И он действительно всегда платит столько, чтобы перекрыть любые вопросы.

— Даже похороны? — У меня в голове плохо укладывалось, что, по сути, это легализованное убийство. — Мне казалось, в Новом Свете нет рабства, чтобы назначать цену за жизнь.

И неважно, человеческую или иную.

— Все верно, — Альда зябко повела плечами, — но юридически мы приравниваемся к вещам. Лорд Дебро просто платит за сломанную игрушку.

Какая мерзость!

— Триада с тобой! — громко донеслось снизу. — Вот ее давай!

Что ж, от Дафны он отстал, но утром мне, скорее всего, придется еще кого-то вытаскивать с того света.

— Зовите сразу, как он уйдет, — попросил я Альду, и чтобы больше не слышать ничего подобного, поспешил к себе в комнату.

Как девушки идут на такое добровольно? Кажется, я очень многого в этой жизни не понимаю. И совершенно не хочу понимать.

Как ни странно, вышивка меня увлекла. Я устроился на широком подоконнике, сделал себе чай, вскипятив воду каплей магии, достал кулек с засахаренными кусочками фруктов и погрузился в новый для меня вид досуга. Просто вовсе не было: за первый час я исколол пальцы так, что устал зализывать небольшие ранки. А еще постоянно терялся в схеме, отчего приходилось расшивать все обратно и отсчитывать крестики заново. Но при этом сам процесс почему-то меня успокоил, прогрузив в какую-то медитативную сосредоточенность. Сверх того мне нравились изображенные на схеме две толстые птички, сидящие на ветке. Именно они должны были появиться на ткани в конце работы, и я, дошивая ярко-красное пузо первой, даже почувствовал некую гордость.

— Нет, пожалуйста, господин, только не это!

Я вздрогнул.

Внизу продолжала играть музыка, слышался громкий смех, в тринадцатой комнате кровать скрипела так, будто бы на ней не любовным утехам предавались, а планомерно доламывали мебель. Но почему-то жалобный крик Фаби пробился через всю эту мешанину звуков.

Сердце похолодело.

Отложив в сторону пяльцы, я сделал несколько глубоких вдохов. Этот мерзавец все оплатил. Костанцо не выгнала его из-за денег, связей и прочей дряни, о которой даже думать не хочется. Дебро в своем праве. Мне никак нельзя сейчас вмешиваться. И Фаби не помогу, и себя подставлю. Единственное, что в моих силах — быть наготове, и как только извращенец уйдет из 'Женского дома', поспешить девушке на выручку.

Не скажу, что испытываю симпатию к Фаби, но я привык ценить любые жизни, не важно, кому они принадлежат. А потому такая бессмысленная жестокость вызывала внутри чувство омерзения. Вот с лордом Дебро я бы церемониться не стал. Он явно заслужил на себе испытать все, что регулярно проделывал с бедными девушками.

Внутри шевельнулась темная и злая идея, от которой стало хорошо.

Да, я вполне могу кое-что сделать.

Мне в любом случае не помешает пополнить запасы... все-таки побег истощил их. Но как провернуть затею так, чтобы подозрение не легло ни на меня, ни на 'Женский дом'? И стоит ли заниматься подобным уже на второй день пребывания в городе?

Триада!

Но как же соблазнительно.

Я встал из-за стола и нервно прошел от одной стены до другой, пытаясь как-то усмирить собственные желания, которые до этого тихо дремали глубоко внутри, убаюканные пониманием, что сейчас не время и не место. Мне даже пришлось зайти в ванную и плеснуть в лицо холодной водой.

Не помогло.

— Нет! Пожалуйста!

Я сжал зубы, осознав, что проигрываю самому себе.

Что ж, лорд Дебро, давайте познакомимся поближе.

Правда, была сложность: из 'Женского дома' ублюдок должен уйти живой и удовлетворенный, чтобы никто не заподозрил, что к случившемуся с ним несчастью причастен кто-то из борделя. Если я пойду за ним, Фаби, скорее всего, умрет. Если займусь Фаби — упущу мерзавца, а потом останется разве что спрашивать у прохожих дорогу до его дома.

Я побарабанил пальцами по подоконнику. В доме напротив сегодня свет горел только в одном окне. Знакомый бард, увидев, что я смотрю на него, поднял руку в приветственном жесте. Я, помедлив, ответил ему тем же. Вот, пожалуйста: лишняя пара глаз. А сколько нежелательных свидетелей окажется при попытке проследить за лордом?

Желание оказалось сильнее здравого смысла.

Будем надеяться, что в городе есть еще артефакторы, кроме сбежавшего Сандро Тезоро, а потому я рискну и израсходую один из последних амулетов невидимости, отложенных на черный день. Надеюсь, он не настанет завтра, и я все-таки успею пополнить запасы. Вряд ли лорд Киар решил переловить всех, кто создает амулеты.

Я достал из ранца серебряную цепочку, на которую были нанизаны бусины из различных минералов и полудрагоценных камней, а заодно вытащил набор инструментов. Холодный футляр в руках сделал чувство предвкушения еще острее и ярче.

Покрутив зачарованные камни, я снял с цепочки небольшую бусину из красной шпинели — в старые времена этот минерал часто путали с рубинами и корундами. Магии в камне должно было хватить на несколько простых действий. Я уколол палец иглой и измазал шпинель каплей крови.

Выглянув в коридор, я прислушался — в остальных номерах все заняты делом, а на лестнице не раздаются приближающиеся шаги. И, добравшись до комнаты Фаби, сначала убедился, что девушка еще жива, а потом, подняв край ковра, положил у порога бусину. Она подаст мне сигнал, что кто-то вышел из комнаты. Надеюсь, лорд не наступит на шпинель. Будет обидно потерять маячок.

Я вернулся в комнату и сразу переоделся, чтобы в любой момент сорваться с места, а не влезать на ходу в сапоги и путаться в завязках плаща. Последний амулет невидимости я повесил на шею рядом со знаком Триединого.

Теперь оставалось только ждать.

Сначала я решил вернуться к вышивке, но сосредоточиться на работе не получилось. Походив по комнате, сел на кровать и придвинул футляр. Он был сделан специально для меня, как и все, что лежало внутри. Каждый такой набор уникален и настроен исключительно на одного хозяина. В чужих руках инструменты теряют свои свойства и становятся обычными железками. Я вспомнил, сколько пришлось выжать из себя крови, чтобы привязать бездушный металл. Это был действительно волнительный момент. Кузина, заменившая мне родителей, лично отвела меня к мастеру и подождала, пока он проведет основные замеры. Я же, украдкой вытирая о штаны потеющие ладони, пытался убедить себя, что привыкну и научусь пользоваться своим набором так же, как и все эльфы, в ком пробуждался подобный дар.

Для нас это было естественным порядком вещей.

Старейшины даже употребляли слово 'правильно'.

Но почему-то никто не предупреждал, что, попробовав один раз, уже не сможешь остановиться. И заученный алгоритм станет приносить больше наслаждения, чем все услады мира...

Правда, со мной почему-то так не сработало. Удовольствие тоже было, увы. Но куда сильнее во мне оказалось отвращение.

Отщелкнув замочек, я залюбовался инструментами.

В ладони кольнуло. Я поморщился и только спустя мгновение понял, что сработала шпинель. Так скоро? Спешно захлопнув футляр, я подхватился с места. За окном было так черно, будто луна взяла сегодня выходной. Внизу еще играла музыка, и кто-то громко и немелодично пел.

Я выскочил из комнаты как раз вовремя — заклинание слежения улетело в спину мужчине, а в следующий момент он скрылся на лестнице, даже не повернувшись на звук открывшейся двери. Теперь не уйдешь, сволочь! Подобрав бусину и сунув ее в карман, я тихо-тихо заглянул к Фаби. Девушка лежала на кровати, подтянув колени к животу, и плакала. В комнате висел густой запах крови, но своим даром я чувствовал, что жизни блудницы ничего не угрожает. Кровотечение скоро остановится само... Конечно, оставлять Фаби в таком виде было неэтично, но я вылечу ее утром. А сейчас у меня, будто подарок свыше, впереди осталась половина ночи, чтобы осуществить свой план.

Накинув на девушку заклинание сна, я поспешил вниз.

Мне нужен был свидетель, который потом подтвердит, что лорд Дебро вышел из стен 'Женского дома' живым и невредимым. Если заметят девочки — плохо, они тут же побегут проверять Фаби, а потом попробуют разбудить меня. А вот кто-то из клиентов — отлично. Перепрыгивая через три ступеньки, я едва ли не кубарем выкатился с лестницы и активировал невидимость. Блудниц в зале почти не осталось. Видимо, все уже разошлись по комнатам с клиентами. Фигуристую рыжую девицу, имя которой я не успел узнать, крутили в танце. Еще несколько мужчин выпивали за столом, на коленях одного из них сидела Альда. Но глаз на затылке у нее, как и полагалось человеку, не имелось.

Козмы за баром также не нашлось, только лицом в стойку рядом с опустевшей бутылкой виски посапывал господин не самого благонадежного вида.

Нар тихо беседовал с Костанцо у входа.

Этим и воспользовался Дебро, почти проскользнув в кухню.

Я вовремя отправил ему вслед небольшую волну воздуха. Мерзавец споткнулся, едва не сбив со стула задремавшего господина. К счастью, на эту возню никто не обратил внимания. Мужчина встрепенулся и поднял на Дебро мутный взгляд.

— А, это ты, Ачиль, — пьяница расплылся в ехидной улыбке, — что-то быстро. Ослаб?

Дебро в ответ пожелал ему... э-э, не буду это повторять. Я вроде и не маленький, но уши у меня ощутимо загорелись.

Мужчина быстрым шагом удалялся вверх по улице, и мне пришлось догонять его чуть ли не бегом. Один раз я едва не потерял Дебро из вида, когда он свернул в узкий проулок — помогло заклинание слежения. Лорда не ждал экипаж, и этот факт внушал мне некоторую надежду, что идти придется недолго. Я рассчитывал под невидимостью проникнуть за человеком в его дом, а не делать все на скорую руку в подворотне.

Ночные улицы города, к моему удивлению, вовсе не были пустынны. Они жили своей интересной жизнью, причем вовсе не криминальной, как я подумал, исходя из опыта, пережитого в Старом Свете. Я мельком заметил открытые рестораны, в которых сидели посетители. Около игорного дома несколько господ курили ужасно вонючие сигары — я едва не выдал себя, когда, глотнув дыма, закашлялся. Хорошо, в этот момент кто-то из посетителей рассказал шутку, и остальные разразились громким смехом.

Когда амулет невидимости начал тихо потрескивать, оповещая, что магия в камне заканчивается, а я — озираться по сторонам, думая, куда утащу тело лорда, Дебро наконец-то остановился у солидного частного дома.

Дверь распахнулась перед ним, и на пороге возник вышколенный слуга, до того прилизанный и аккуратный, что ему только не хватало на груди таблички с уточнением, в каком именно поколении он потомственный дворецкий.

— Я как раз развел огонь в камине и сварил кахве, милорд. Прошу вас... — Слуга посторонился, склонившись в почтительном поклоне.

Этим я и воспользовался, проскользнув в дом под самым носом дворецкого и едва не наступив на пятки Дебро.

— Подашь через пять минут. И до утра чтобы не тревожил меня! — приказал лорд, и я внутренне возликовал.

Человек, сам того не зная, дал мне достаточно времени.

Утром его уже вряд ли сможет потревожить хоть что-то...

Я прокрался за Дебро в гостиную, встав в дальнем углу и почти полностью скрывшись в тени, и принялся наблюдать, как человек отшвырнул в сторону тяжелый плащ, расстегнул темно-серый сюртук, ослабил узел шелкового платка и замер перед камином, будто зачарованный движением пламени.

Сейчас, рассматривая человека, я с любопытством отметил: не зная, на что способен этот мужчина, ни за что не догадаешься, какие извращенные действия доставляют ему удовольствие. Лорд был невысок, но при этом сложен гармонично, не отличаясь ни грузностью, ни худобой. Лет Дебро было около сорока, для мужчины его положения — самый расцвет сил.

Слуга внес в гостиную на подносе стеклянный чайник и небольшую фарфоровую чашку. По комнате поплыл умопомрачительный запах кахве и корицы.