Третья линия

— Тебе надо побрить бороду, так будет лучше. А ещё лучше — постриги, но коротко. Хочешь, я это сделаю, ты наверняка не умеешь?

— Хорошо, только попозже. У меня есть вопросы.

Ронда, не меняя выражения лица, взяла своего нового друга за руку, подвела к круглому низенькому столику, где они расселись на короткие трубы, стоящие вертикально. Оказалось тоже очень удобно.

— Ты видела Хозяев?

— Как тебе объяснить, они не обязательно...

— Ронда, у нас мало времени, можешь отвечать только "да" или "нет"? Давай так, очень прошу тебя.

— Ты что-то затеял?

— Да, но только с твоей помощью и втайне от всех.

Девушка задумалась, чувствовалось, была масса условностей, запретов и внутренних правил поведения. Конечно, она являлась членом организованного сообщества, она не привыкла действовать единолично, рискуя отделить свои интересы от интересов других и тем самым противопоставить себя им.

— Если ты не сможешь ответить односложно на какой-либо вопрос, отвечай "пропусти", и я пропущу вопрос.

— Хорошо, — она выпрямила спину, руки положив на колени.

— Кто-нибудь из ваших видел Хозяев, хотя бы одного из них?

— Да.

— Ты знаешь, как они выглядят?

— Да.

— Они похожи на людей, на нас?

— М-м, да.

— Есть отличия?

— Да.

— Это вид Хомо сапиенс?

— Хомо сапиенс Оператор. Это люди, но большая часть их биологического исходного компонента заменена на искусственные составляющие. Даже генетический аппарат включает в себя либо изменённые длительной селекцией фрагменты цепочек ДНК, либо биологические или целиком искусственные молекулы, фактически нано-программы. Реликтовые образования головного мозга — искусственные, спинной мозг тоже. Серое вещество, кора больших полушарий полностью изменены. Они способны к самовоспроизведению, в том числе и естественным путём.

— С ними можно выйти на контакт? Мне.

— Можно, да.

— Покажешь как?

— Покажу.

— Я рискую чем-то?

— Нет, если не будешь ни на шаг отходить от моих рекомендаций.

Оба замолчали. Коса признался себе, что не рассчитывал на такие откровения со стороны Ронды и не ожидал так легко получить её согласие "выдать" Хозяев.

— Только пообещай мне, что вернёшься.

— А я могу не захотеть вернуться после встречи с Ними?

Ронда не сразу ответила, подбирала слова или не решалась в чём-то признаться.

— Коса, а зачем тебе нужна встреча с...

— Я хочу знать их намерения и чувствую личную готовность выяснить это.

Он постучал себя пальцем по голове.

— Тут... есть кое-что, что делает меня таким уверенным.

— Пообещай, что вернёшься, и тогда иди.

— Обещаю. У меня ещё много дел тут, — он улыбнулся и взял её руками за плечи. — Тут и внизу...

— Ну, тогда слушай...

...Это называлось лифт. Ронда сказала, что их много в Тубе. Есть лестницы, по которым ходят пешком, а есть лифты для быстрого передвижения вверх или вниз, или по горизонтали. Для разных целей. Бывают лифты маленькие, а бывают очень большие. В некоторые людям попасть нельзя. А в какие-то можно, но не всегда. А есть даже очень необычные лифты, странные...

Коса ехал в обычном, маленьком цилиндрическом пространстве, в стенах которого видел своё отражение. Лифт спускался вниз. Движения не чувствовалось, но на стенке была длинная щель, закрытая прозрачной пластинкой, на которой были отметки высоты в метрах, и маленькое изображение человечка, которое скользило в этой щели вниз. Вытянутой в сторону рукой человечек показывал на отметки. Рядом была ещё одна полоска, чёрного цвета. Она служила для управления движением. Касанием пальца ты мог остановить лифт в той или иной точке, ускорить или замедлить движение. Мог развернуть кабинку вдоль оси и выбрать другую траекторию движения, перейдя в соседнюю шахту. Так объясняла Ронда. Она строго-настрого запретила отклоняться от указанного ею направления и конечной точки следования. Ещё она сказала, что Коса должен встретиться только с одним Хозяином и больше ни с кем. Лишь он один лоялен к людям. И имя его велела не забыть: Алха.

Глава 15

Порка поглотила бурлящая масса. Падение было стремительным и предвещало только смерть. Он ни на что больше не рассчитывал, сожалея, что решился на это безумие. Но верёвку, конец которой был намотан на запястье, упорно сжимал в ладони.

Ноги, утяжелённые пачками титаррита, держали его вертикально. От ощущения ускоряющегося падения воображение рисовало, как размозжится сейчас тело о твердь. Казалось, прошла вечность...

Когда верёвка уже должна была кончиться, впрочем, Порк о ней уже совершенно не думал, ноги, а затем и всё тело, больно врезались в воду. В голове промелькнула какая-то нелепая в данной ситуации мысль: "Боль и болезни даются человеку в назидание и для смирения...". Испытав боль от удара пятками о поверхность воды и болезненное сотрясение всего тела, Порк погрузился с головой в неизвестную пучину. Задержки дыхания уже не хватало. Судороги сводили грудную клетку, порывающуюся сделать вдох...

Стремительное погружение закончилось, и начался подъём к поверхности. Лихорадочно тряся в воде ногами, чтобы сбросить титарритовый груз, сбившийся аж к коленям, Порк из последних сил укрощал лёгкие и отчаянно грёб руками.

Вынырнул он быстрее, чем предполагал. Груз удалось скинуть, теперь было легче держаться на поверхности. Хватая ртом воздух, Порк вспомнил о верёвке. Он начал наматывать её на локоть и просто рывками выбирать оставшийся на поверхности кусок. Тут она натянулась и тройное подёргивание известило о том, что Дари держит сейчас в своих руках короб пласта. Натяжение ослабло и тут же исчезло вовсе.

Порк задрал голову вверх, но ничего не увидел, кроме смутной полоски света, пробивающегося сквозь град падающих капель. Короб плюхнулся рядом, не задев Порка. Повезло. Хотя он настолько лёгкий, что не причинил бы серьёзного вреда. Шум льющейся сверху воды внезапно смолк. Наступила тишина, давящая на уши. Всё пространство вокруг словно содрогнулось, и Порку показалось, что он вместе с водой, в которой находился, начал с ускорением подниматься вверх. И тут раздался страшный грохот. Над головой захлопнулся разлом. Движение вверх остановилось.

Ожерелье, плотно обмотанное вокруг шеи, не давало того освещения, чтобы далеко пробить непроглядную тьму. Только короб мирно покачивался на поверхности в непосредственной близости, что и создавало хоть какие-то ориентиры и ощущение пространства.

Сначала было тихо. Затем слух стал различать глухие урчащие, ухающие и булькающие звуки. Раздалось что-то вроде громкого, исходящего со всех сторон шипения. Порк почувствовал, что опускается вниз, продолжая держаться на поверхности воды. Неожиданно ноги коснулись мягкой упругой опоры, отчего Порк вздрогнул. Короб приблизился. Руки сами ухватились за верёвки, оплетающие его. Вода стремительно убывала неведомо куда. Сверху упало несколько капель...

Порк сидел на корточках, обнимая короб и оглядываясь по сторонам. Под ногами пружинила чёрная плёнка. На ощупь она оказалась шершавой и немного поскрипывала от трения по ней ладонью. Наклонившись пониже, усилив таким образом освещение под ногами, Порк чуть ли не подпрыгнул от неожиданности. Плёнка оказалась абсолютно прозрачной! По другую её сторону, прямо под ногами, хаотично двигались самых разных размеров шарики, отблёскивающие в свете элисиных фонариков. Их было невероятно много и они бурлили. Большинство — диаметром с ноготь, но попадались и с кулак. У Порка закружилась голова от этого вихря под ногами. Он выпрямился и постарался собраться с мыслями.

Через некоторое время вся 150-шаговая верёвка была аккуратно уложена по спирали рядом с коробом. Порк двинулся вперёд, держа её конец в руке. Пройдя несколько шагов, он без сомнения определил, что находится в огромных размеров шаре, яйце или икринке. Кроме самого Порка, короба и сброшенных с ног титарритовых пластин, ничего здесь не было. Разве что горстка мелкого белёсого крошева, явно попавшего сюда от краёв разлома. Диаметр сферического пространства бередил воображение. Порк вместе с коробом определённо оказался в самой нижней точке "пузыря", когда ушла вода. Пройдя от этого условного центра в одну сторону, потом в другую, в третью, он определил, что плёночный пол плавно поднимался всё круче и круче, не давая продвинуться дальше тридцати шагов. Когда Порк пытался пройти, точнее, подняться дальше, его ноги беспомощно скользили. Он бросил конец верёвки, разбежался, насчитав 40 больших шагов. Ноги начали проскальзывать, но, помогая себе руками, Порк взобрался чуть ли не на вертикальную поверхность. Правда, потом последовал длинный спуск, и распластанный Порк упёрся в короб. Парень так и остался лежать, размышляя...

Казалось бы, выхода отсюда нет. Диаметр пузыря составлял приблизительно 36-40 ростов, или 90-100 шагов. Порк легко это подсчитал, поскольку даже помнил из детских фильмов некоторые математические формулы. И вообще он был из тех, кто помнил куда больше, чем основная масса населения острова. Сопоставив всю информацию, включая ту, что почерпнул из подслушанного в детстве разговора двух братьев, он прекрасно осознавал, где находится.

Это была дыхательная вакуоль, причём одна из многих, того самого одноклеточного существа, обнимавшего муфтой подводную часть Тубы...

...Порк продолжал лежать, уставившись на одинокую пластинку титаррита, выпавшую из связки. Ощущалось плавное движение вакуоли в гигантском протоплазменном пространстве. Небольшое вращение в одну..., потом другую сторону. Порк заметил, что начал потихоньку соскальзывать в сторону. И не он один. Скользил короб, две пачки пластин. В последнюю очередь верёвка. Вакуоль вращалась хаотично, но очень и очень медленно. Порк взял в руки пластину и острым её углом упёрся в плёнку. Затаив дыхание, он наблюдал за тем, как пластина начала вязко погружаться вглубь мембраны. Быстрым движением Порк попытался вырвать пластину, но она выскользнула из рук, чуть обрезав кожу ладони, и осталась торчать из плёнки. Только потянув её вновь, но уже медленно и плавно, пластину удалось вытащить. На плёнке — ни следа. Порк упёрся растопыренными пальцами в "пол", отжался, выпрямив руки. Оставаясь в этом положении, он с удовлетворением заметил, как пальцы входили в тёплый кисель и уже ощущали своими кончиками нежные касания мягких шариков, кружащихся снаружи...

...Всё объяснилось. Чем резче оказывалось воздействие на оболочку-мембрану вакуоли, тем жёстче она сопротивлялась. Но если просто стоять на одном месте, ноги начинали вязнуть. Порк в последний момент успел вытянуть из плёнки чуть не ушедшие безвозвратно обе пачки титарритовых пластин, когда движение вакуоли на какое-то время замерло. Короб продолжал лежать. То ли был слишком лёгок, то ли имел большую плоскость соприкосновения. Порк привязал к поясу пачки пластин, обмотал верёвку вокруг запястья, выпрямился, встал на цыпочки и застыл в неподвижной позе.

Через 30 дыханий — он по привычке засёк время — тело до подмышек было погружено в протоплазму, кишащую шариками. Они не причиняли неудобств, лишь слегка щекотали тело. Даже самые крупные из них, еле коснувшись кожи, резко меняли траекторию своего движения и уносились прочь. Теперь Порк периодически двигал руками, поглаживая шершавую поверхность вакуоли, внутри которой оставались только его голова, плечи и руки. В этом положении он мог пребывать неопределённо долго и даже грести ногами. Правда, такая гребля вряд ли могла привести в движение огромный пузырь в океане клеточной цитоплазмы.

Порк, потратив какое-то время и немного сил, вновь оказался внутри полости. Теперь он знал, что делать. Встав на короб, попробовал топить его сквозь мембрану. Это давалось нелегко. Вакуоль периодически норовила перевернуться, и всё приходилось начинать сначала. Однако настал момент, когда вращение её на необходимое время прекратилось, и короб оказался снаружи. Порк прильнул лицом к перепонке и в свете ожерелья долго наблюдал, как удаляется короб, подхваченный потоками движущейся жидкости.

"Когда короб окажется снаружи, рано или поздно его поглотит санитарная вакуоль, — объяснял Жора своему брату Дайвису за стенкой убежища мальчика Порка. — Криг рассказывал, что она постоянно крутится по всему объёму, собирая всякие инородные предметы, попавшие в клетку, она-то и вынесет нас к тому самому месту...".

Верёвка быстро ускользала вслед за коробом, прорезая стенку временного убежища Порка, не оставляя за собой никаких следов. Молекулы мембраны мгновенно восстанавливали её целостность.

Глава 16

Дари взобралась по круче на самый верх. Постояла у Тубы, ориентируясь на местности. Затем прошла несколько шагов вдоль стены, всматриваясь в её поверхность. Потрогала рукой крестообразную, довольно глубокую насечку с оплавленными краями. Это был ориентир. Теперь, отмерив 32 шага к западу вдоль Тубы, Дари спустилась на 14 шагов вниз, осмотрелась и нашла по приметам, оставленным Порком, лаз в заброшенную и никому теперь не принадлежащую пещеру. Огляделась по сторонам, благо тут мало кто обитал — избегал народ северную часть острова. Потому и свидетелей "самоубийства" Порка не оказалось. Быстро разобрав вход в пещеру, Дари нашла вакуольную камеру. Не переставая удивляться желанию Порка реализовать свой план, она всё больше восхищалась им, видя, насколько тщательно и продуманно подготовился тот к своему рисковому походу. Освещая камеру ожерельем, Дари увидела целую связку трубок, сделанных из человеческих костей, тщательно подобранных по размеру и диаметру. Каждая кость сочленялась с другой короткой костью-муфточкой большего диаметра. Если собрать их все вместе, можно получить длинную, в четыре роста трубку.

Столько костей можно было насобирать только в Долине-Погребальнице. Не любят её люди и панически боятся. Есть такое странное место на северо-северо-западе острова строго напротив Тубы Марун-Катан, третьего пояса Туб, где за горизонтом уже не видны островки суши. Так вот эта долина пролегает под острым углом от середины острова почти до самого берега, но обрывается перед ним высоким холмом, преграждающим путь воде в случае высоких волн или приливов. Долина шириной в пятьдесят шагов имеет по бокам глубокие ниши, тянущиеся вдоль всей долины. А в нишах лежат скелеты людей. Надёжно укрытые от дождей естественными навесами, они хранятся там по преданиям уже восемь столетий. Лежат несколькими ровными и плотными рядами, прямо друг на друге, и все — ногами в долину. Странные скелеты, вроде бы обычные человеческие. Только вот в каждом черепе обязательно обнаруживалась круглая, крохотная, с ноготок новорождённого, твердая, как титаррит, пластинка. Их называли пуговками. Кто и зачем сделал такую погребальницу, и для чего эти пуговки, предания молчат, хотя бытуют несколько версий...

Дари принялась за работу. На конце первой кости она закрепила волосяным шнурком самый свежий глаз элисы, но так, чтобы он не закрывал просвет. Состыковала эту кость с другой и погрузила в дыру на дне воронки, где когда-то был нектар да иссяк по неизвестным причинам. Такое бывало иногда. В этих случаях пещеру покидали, она переставала кормить и становилась непригодной для жилья. Особенно зимой, когда кроме нектара могло не оказаться никакой другой пищи.