— Что получится, Виктор Иванович. Будем экспериментировать, вы мой первый, хмм... пациент хомо сапиенс. Попробую кое-что залить вам в память, немного изменю организм, попутно почищу сосуды и выведу токсины. Уверен, результат вам понравится. Только теперь Он будет постоянно вас манить. — Воронов постучал пальцем по колпаку с Мраком внутри, — От этого я вас защитить не смогу, Он намного сильнее меня.

— А выглядит послушным.

— Играет. А как он, кстати, выглядит в этом измерении?

— Ты его не видишь?

— Я его вижу, скажем так, несколько более объёмно. Вы же увидели всего одну проекцию, изображение в одной плоскости этого измерения, это представляет определённый интерес.

— Описать не смогу, Максим. Он постоянно менял форму и светился мраком, если можно так сказать.

— Можно. А какие формы? Какие-нибудь чудовища?

— Очень сложные геометрические фигуры, я их названий не знаю. А ещё я уверен, что он живой!

— Уверены? Очень интересно.

— А ты не уверен?

— Я даже насчёт себя в этом не уверен. Хотя, что есть жизнь — это вопрос даже не риторический, а исключительно философский. Садитесь, Виктор Иванович.

Андрейченко сел в неожиданно удобное кресло и почти сразу задремал.

* * *

— А проснулся я, как и ложился, у себя в квартире, Филипп Денисович.

— То есть, он тебе как бы приснился?

— Так точно, товарищ генерал-полковник. Как бы приснился. Я ведь его только сегодня хотел об этом попросить. Но память у меня и правда изменилась. Я теперь на шести языках понимаю и, судя по всему, свободно на них говорю. А может и больше, чем на шести, нужно проверять.

— Неплохо сходил... Что ещё?

— Много чего, Филипп Денисович, я пока ещё и сам во всём не разобрался. География, причём на таком уровне, будто я всюду успел пожить по многу лет, в каждом городе, в каждом лесу, возле каждой речки, даже Антарктиду знаю, как свои пять пальцев. Да что там говорить, я о Москве очень много нового узнал, хотя всю жизнь здесь живу. Экономика, финансы, управление... Я пытался рапорт написать, но пока отложил. Его придётся лет десять писать, и то если без особых подробностей.

— Писать ничего не надо, Виктор. Сон и есть сон. А как изменилось твоё тело?

Ничего не сближает сильнее, чем общая тайна. Тем более такая тайна, которая может быть поважнее любых государственных совершенных секретов. Если это вообще уместно — сравнивать государственные секреты с Тайной Мироздания. Андрейченко пожал плечами.

— Что-то несомненно изменилось, Филипп Денисович. Во всяком случае, зубы новые, ни одной пломбы. В темноте вижу отлично. Во многих ощущениях ещё не разобрался. Ходить по воде, наверное, не смогу, но олимпиаду по плаванию выиграю почти наверняка. Пробовать надо.

Генерал-полковник Бобков в задумчивости отстучал пальцами по столешнице какой-то марш.

— Пробуй, но осторожно, не напугай никого. А к этому 'Единому информационному полю' подключиться можешь?

— Могу, но только к уже случившемуся. Будущее я не вижу. Для этого нужно сначала многому научиться.

— Значит, предателей ты теперь и сам выявлять сможешь?

— По факту смогу, но заранее, как Максим, нет.

— Этого достаточно. Подарок во истину божественный. Представляешь, какие у нас появятся возможности, если мы сразу будем брать под контроль агентуру противника? Причём, мягко и незаметно. Воронов сделал из тебя идеального разведчика, или контрразведчика, то есть именно то, что и требуется в данный момент. Допустил тебя к ежесекундно обновляемым архивам, чтобы самому по мелочам не отвлекаться.

— Я так же подумал, товарищ генерал-полковник.

— Ты теперь будь поосторожнее, Виктор. Если проколешься — запрут в клинику и даже я не смогу помочь. До конца жизни подопытным в клетке просидишь.

— Не запрут, Филипп Денисович. Та часть меня, что осталась с этим Мраком, как бы со стороны присматривает за мной четырёхмерным и предупреждает. Но и у меня никаких тайн от него нет и быть не может, та часть теперь главная. И она больше не считает моё тело особой ценностью. Здешний я для той моей части нечто вроде мотоцикла. Быстро, удобно, но обойтись без него вполне возможно.

— Понятно. Значит, думаешь, что теперь и сам сможешь туда попасть.

— Думаю, что смогу, Филипп Денисович, если сильно захочу. Только понравится ли моё вторжение этой... этому...? Я почему-то уверен, что Оно живое. Оно не доброе и не злое, Ему просто скучно. Оно всё знает и всё видело уже миллионы триллионов раз. Оно смотрело на меня как... как на жирафа в зоопарке, на которого смотрит каждый день уже много-много миллионов лет. Вроде и без злобы, но с некой досадой, что жирафы не летают, или хотя бы не охотятся на бегемотов, чтобы Его повеселить чем-нибудь новеньким.

— А Воронов может Его как-то развеселить?

— Мне показалось, что может. Хотя, не знаю. Он с Этим работает, как с машиной. Очень сложной, но всё-таки машиной. Всё, что обо мне знает Оно, знает и Воронов.

— Пусть знает. — махнул рукой Бобков, — Воронов точно не от мира сего, ему твои знания неинтересны. Лишь бы самого тебя не забрал.

— Не заберёт, Филипп Денисович. Таких как я, а то и лучше, он теперь может наделать тысячи. Я — первый эксперимент. Меня он подготовил специально, чтобы работать с вами.

— Откуда ты знаешь?

Андрейченко пожал плечами.

— Видимо, оттуда. Не знаю. Но я уверен. Разведка, контрразведка, экономика и финансы. Кого он из меня сделал — догадаться несложно, как и для чего.

— Это очень хорошо, Виктор. Когда в новых способностях разберёшься — сразу приходи. Вместе подумаем — для чего они тебе дадены. Воронов говорил мне, что случайно заразиться этим невозможно, значит заразил он тебя специально.

— Чем заразил, Филипп Денисович?

— Не знаю, но знать хочу. Вот ты и должен в этом разобраться. Сергеич об этом говорить отказывается категорически.

— Может просто прямо у Максима спросить?

— Спроси. Не уверен, что поймёшь его объяснения, но всё равно спроси.

* * *

Подполковник Андрейченко. 15 марта 1981 года.

Целую неделю потратил Виктор Андрейченко на изучение своих новых возможностей, но не успел изучить даже малой их части. Просто потому, что это было невозможно. Никак. Например, он был уверен в способности пилотировать все типы современных самолётов, в том числе и военных, в том числе и американских, но кто же ему даст самолёт, даже советский, даже гражданский? Однако то, что уже удалось попробовать внушало уверенность, что и с самолётом всё получится. Причём намного лучше, чем у самих лётчиков. Даже самых лучших.

— Неделю назад мне приснился сон, Максим. После этого сна я сильно изменился. Очень сильно. Я теперь совсем другой человек, если вообще человек. Уверен, что ты понимаешь, о чём я хочу поговорить.

Воронов улыбнулся.

— Я уверен, что вы сами не понимаете, о чём хотите поговорить. Расскажите мне сон, — попросил он и внимательно заглянул собеседнику в глаза.

Андрейченко показалось, что зрачки Воронова светятся темнотой живого Мрака из-за кромки, той самой светящейся темнотой. Той самой темнотой, которая проникает в мозг и копается там, как у себя в кармане. Бррр... Подполковник невольно вздрогнул и заговорил. Заговорил о том, как ему было жутко, но при этом и жутко интересно, что он при этом чувствовал, о чём думал и как уже сделал шаг, и протянул к Этому руку, чтобы потрогать, а может быть даже и слиться с Ним, но потом включился свет, а дальше..., однако дальнейший рассказ Воронова не заинтересовал.

— Хорошо, что вы не дотянулись, Виктор Иванович. Что же вам такого хотелось узнать у этого 'Мрака', что вы решились до него дотронуться?

— Ничего конкретного. Не знаю... Я тогда об этом не думал, я хотел понять живой ли Он.

— Зачем? — удивился Максим.

— Не знаю, но тогда мне очень хотелось это понять.

— А сейчас?

— Сейчас думаю, что понять этого не смогу, да и не важно это пока. Гораздо важнее -кто есть я и для чего я есть?

Воронов улыбнулся.

— Значит, всё получилось. Это радует. Вы помните Илиаду Гомера, Виктор Иванович?

Подполковник завис буквально на секунду.

— Помню. Наизусть. В том числе и в оригинале.

— Так вот, вы теперь некто вроде гомеровского Ахиллеса. Этот персонаж к вам ближе всего, из общеизвестных. Ещё не Бог, но Герой, отмеченный Богами. Воин, равных которому в этом мире нет. А для чего...? Чтобы взять свою Трою. Делайте, что можете и воздастся вам по заслугам вашим. Кому много дано, с того многое и спросится. А кто будет с вас спрашивать — вы теперь и сами знаете.

Андрейченко невольно поёжился.

— Знаю... Максим, а ты по воде ходить можешь?

Воронов улыбнулся.

— Конечно могу, Виктор Иванович. Могу даже по воздуху. Только недалеко и пока косолапо, но какие наши годы. Кстати, Ахиллес не должен был погибнуть в Трое, на него были другие планы, но... Он вёл себя слишком нагло, для такого ничтожества. Надеюсь, вы его ошибок не повторите.

— Постараюсь, Максим. Откровенно говоря, меня назначили твоей лабораторной мышью. Нет, нет, я об этом нисколько не жалею. — Андрейченко внутренне засуетился под удивлённым взглядом, — Более того, считаю, что мне очень повезло, но... У меня ведь есть начальство, а оно очень интересуется твоими планами. Мне придётся что-то доложить...

Воронов понимающе кивнул и улыбнулся.

— Доложите, что я собираюсь защитить кандидатскую, а через год рассчитываю получить протекцию для прохождения военной службы в группе 'Вымпел'. Мои планы ваше начальство знает. Они не изменились. Кстати, вам больше нет необходимости приезжать ко мне в общагу. Связь через пятое измерение вам доступна, — Воронов встал, подошёл сзади и положил ладони на затылок подполковника Андрейченко, — что наблюдаете, Виктор Иванович?

— Значки какие-то крутятся перед глазами. Рассмотреть их не успеваю.

— Отлично! — от ладоней по всему телу прошла какая-то волна, — А теперь?

— Выстроились квадратом в левом нижнем секторе обзора, примерно на шестнадцать тридцать, у самой нижней границы поля зрения. Но смотреть не мешают.

Подполковник почувствовал, что Воронов обрадовался, от его ладоней прошла ещё одна волна.

Остановилось сердце, но вместо него, качать кровь начала печень, потом почки, желудок и, наконец, сам мозг. Андрейченко чувствовал, что мозг пульсирует, обеспечивая артериальное давление сто двадцать два на семьдесят восемь, регулирует уровень эритроцитов и лейкоцитов в каждом канале до самого капилляра, обрабатывая триллионы математических действий в секунду, но на это задействовано едва-ли десятитысячная часть общего объёма работоспособности этого самого мозга. Сознание разделилось на восемь потоков, каждый из которых был способен работать над своей задачей, нужно было только её поставить. Семь потоков будут работать даже во сне, спать достаточно всего в одном. А потом заработало сердце и мир взорвался.

— Повезло мне с вами, товарищ подполковник, — Воронов уже сидел напротив и широко улыбался, — вы настолько не верите в сказки, что ничего не боитесь. До сих пор. Вот думаю, не изъять ли мне вас у этих жалких смертных для собственных исследований.

— Ты меня ещё не исследовал? — довольно мрачно оценил шутку Андрейченко.

— Исследования я как раз хотел поручить вам. У вас очень большой потенциал в науке.

— Извини, Максим, может позже. Или по совместительству. Думаю, Филипп Денисович возражать не станет.

— Возражать не станет, но доволен вряд ли будет. Вы ведь теперь для него самый ценный актив, флешь-рояль в рукаве. Ладно, с наукой пока придётся повременить. Впрочем то, что вам поручит Бобков, загрузит вас всего на четверть потенциала, при всей его фантазии, это займёт всего два слоя, из восьми вам доступных. В остальных пока можете учиться. Предлагаю начать с математики, физики пятого измерения, химии, биологии и биохимии. По мере изучения, вы будете находить ответы на свои вопросы и осознанно совершенствоваться.

— Я пока не разобрался в этих слоях.

— Ничего страшного. Чтобы включить телевизор, не нужно разбираться в его устройстве. Мысленно активируйте один из значков.

— Какой?

— Без разницы. Выберете сами.

Подполковник Андрейченко выбрал и активировал. 'Интеллектуальный интерфейс Боец 1.0. Доступные опции: биосканер высокого разрешения...' — зазвучал голос в голове, или не голос? Впрочем, это пока не важно. Была уверенность, что понимание придёт с изучением физики пятого измерения. '...сканер-дешифратор средств связи, сканер опасных веществ и излучений, интегрированные в оперативную боевую карту.' Подсветился ещё один значок, и подполковник его активировал. Интеллектуальный интерфейс замолчал, а перед глазами появилось объёмное изображение. Или не перед глазами? Конечно нет, это всё ассоциации из привычного четырёхмерного мира. Смотреть глазами эта карта не мешает. Карта... Сфера радиусом примерно три километра. 'Две тысячи восемьсот девяносто семь метров'. Услужливо возникла подсказка. Удобно, чёрт побери! Почти на три километра вокруг видно, вернее, не видно, но каким-то образом обнаруживаются и контролируются даже кошки. Все объекты помечены по степени опасности. Самый опасный уровень — жёлтый. 'Угроза криминальных действий. Для пользователя непосредственной угрозы не представляют'. Ладно, не до жуликов пока. Так, это минимальное разрешение. А максимальное? 'Вирусы и одноклеточные. Радиус контроля шестьдесят два метра восемнадцать сантиметров'. А миллиметров? 'Три целых. Радиус увеличивается на миллиметр за шестьдесят восемь часов двадцать шесть минут и семь секунд. При текущем состоянии пользователя'. Растёт — это хорошо, значит, состояние как минимум удовлетворительное, опасных вирусов тоже не видно. Кстати, и Воронова не видно.

Андрейченко вернул максимальное разрешение. Сидящего рядом Воронова на оперативной карте не было. Бактерии на его кресле можно было рассмотреть, а его самого нет. 'Объект идентифицировать невозможно'. Почему? 'Пользователю ограниченно доступна физика пяти измерений. Объект находится вне её пределов'. Понятно, что ничего непонятно. А почему физика пяти измерений доступна ограничено? 'Материал не изучен. У пользователя не сформирован даже понятийный аппарат'. Значит так, с изучением наук затягивать не будем. Интересно, в скольких измерениях существует 'объект Воронов'? 'Невозможно определить средствами пользователя'. Ну нет, так нет, поехали дальше.

Сканер контроля переговоров не только перехватывал, дешифровал и анализировал все радио и телефонные сигналы, но и разговоры людей, попадающих в зону контроля. Андрейченко детализировал один из каналов. Семейный скандал, мужик помечен жёлтым, значит, уже на грани. Сейчас он ей челюсть сломает. Ощущение присутствия в комнате было полным и Андрейченко даже дёрнулся на помощь женщине. 'Прямое воздействие невозможно. Рекомендую взорвать кинескоп работающего в соседней комнате телевизора'. В сознании запульсировал новый значок, какой-то иероглиф, и подполковник Андрейченко его активировал. Бабахнул кинескоп знатно, но в зоне поражения осколков никого не оказалось, телевизор никто не смотрел. А если бы? Ведь даже подумать не успел. Не нужно на такие ситуации реагировать, может этот мужик не так уж был и неправ. 'Установлена система двойного подтверждения на вмешательства такого уровня'. Отлично, дальше.