"Колобок" представляет

Ленуся кивнула и без лишних слов потянулась к телефону.

— А ты, — он поманил Катю, — слушаю сюда. Здесь прорва сенсационных разоблачений, но в жутком ералаше. Займись этим и приведи в порядок. Но так, чтобы Доренко заплакал, а Листьев в гробу перевернулся. Сможешь?

— А "прорва" это сколько? — засомневалась Катя.

— Почти мегабайт. Успеешь?

— Фигня, — отозвалась она, садясь к компьютеру, — то ли еще было перед экзаменом по старославянскому.

— Куда!? — неожиданно мяукнул Кусака. Рыжик обернулся и увидел как рука Сережи, потянувшаяся, было, к дискетам, спряталась за спину.

— Не делай этого, лейтенант, — спокойно посоветовал Рыжик, — генералом станешь.

Двери тюрьмы распахнулись, и на улицу неуверенно вышел молодой человек в мятой клетчатой рубашке и заметно грязных джинсах. Человек был не то, чтобы бородат, и не то, чтобы побрит, а нечто среднее. От утренней прохлады он немного ежился и улыбался блаженно, как святые на иконах и тихие психи в "желтом доме".

Из-за угла за ним наблюдала знакомая компания: рыжий парень, три девчонки и пушистый черный кот. Обнаруживать себя компания не спешила.

— Ну, с этим, кажется, все, — Мадина счастливо вздохнула, — даже не думала, что мы это сделаем.

— А этот трюфель не передумает? — с сомнением протянула Ленуся.

— Пусть попробует. Тогда Катин шедевр появится во всех газетах и в интернете. Тогда этому опенку лучше сразу взять табельное оружие и застрелиться.

— А что ребята, если нам отпраздновать это дело, — вдруг воодушевилась Мадина, — все-таки первый контракт "Джинн-сервис". Не знаю как вам, а у меня уже от китайской лапши в глазах иероглифы. Рюмочку сухого мартини, бутерброд с черной икрой, ломтик ананаса... Тут, поблизости, есть кафе "24 часа".

— У тебя от сырости деньги завелись, — поинтересовалась Катя, — или, думаешь, нас за твои красивые глаза так обслужат?

— На часы посмотри, — отпарировала Мадина, — еще не родился тот официант, который смог бы стрясти деньги со статуй. У нас как раз час.

— Тогда бочку мартини, гору икры и целую пальму ананасов! — сверкнул глазами Рыжик.

— Какую пальму? — испугалась Ленуся, — разве ананасы растут на пальмах?

— А почему бы нет? — удивился Кусака, — находят же детей в капусте.

"Хочу мороженого".

Официант Беляев курил ментоловые и смотрел в окно. То же самое, но с особым шармом, делала официантка Ваненко, отклячив тощую корму и выломав тело во всех суставах.

— Вовец, — произнесла она, — тебе на чай дают?

Вовец кивнул.

— Врешь, — констатировала Ваненко, — потому что глагол "дают" означает время настоящее, а в настоящее время я, например, не даю тебе на чай, а курю.

— Мои папиросы, — уточнил Беляев, недобро улыбаясь. Ваненко его просто достала, и в его душе зрела гроза. Он еще вчера с трудом сдержался, чтобы не совершить прилюдное удушение Ваненки. Единственное, что могли позволить себе его коллеги и он сам, это склонять несклоняемую фамилию Люды. То, что Ваненко являлась студенткой-заочницей факультета иностранных языков, нисколько не уменьшало ее вину, и не оправдывало ее измывательств над русским языком коллег. Директор кафе вместо привычки говорить "заплотят" завел себе небольшой нервный тик век, который начинался с появлением Ваненки. Тихая, скромная бухгалтерша Инна, автор слова "сдесь" на рекламке, помещенной в витрине кафе, открыла в себе голос необычайной могуты, и вкладывала всю его могуту в истеричный вопль: "Ваненка, вон отсюдова!!!"

Помимо прочих недостатков, у Ваненки была дочь четырех лет, очаровательная временами. Эти времена наставали, когда детка оставалась дома с бабушкой, избавляя кафе от своего утомительного присутствия. Сегодня она присутствовала... Подумаешь? О, нет! Вам не понять...

Когда терпение Беляева уже почти истощилось, он рискнул спрятаться в курилке и нарвался на Ваненку— старшую. Неизвестно что хуже. Или хужее? Все, что он мог сделать, чтобы не вызвать со стороны Люды нового приступа иронии, это смолчать.

Ваненка наступила задом на подоконник и, прищурясь, пускала дым в кафельную стену курилки. Привязаться к молчавшему Беляеву она не могла, что лишало ее возможности приятно провести время, и поэтому, когда ее свистнула Тоня Макарова, она с радостью умчалась обслуживать клиентов.

— Странные морды, следи за чашками, — интимно сообщила Макарова и отделилась по дороге к залу. Люда кивнула и кинула в рот жвачку "Love is". Прочла на вкладыше, что "любовь — это смотреть его любимый фильм в сотый раз". Она смяла вкладыш и, хмыкнув, подумала, что если бы она посмотрела Колюнин любимый фильм: "Одиссея 2000" сто раз, то у него был бы шанс смотреть на нее в приемной психушки. Причем, в буйном отделении.

Она вошла в зал и сразу поняла, о ком говорила Макаронина. Три девки и парень сидели за центральным столиком и очень уж оживленно обсуждали меню. Люда оценила профессиональным взглядом их одежду, и у нее создалось противоположное Тониному мнение об их намерениях. Натуральные ткани классической расцветки у девушек, вероятно, свидетельствовали о работе в каком-нибудь жилищном агентстве или салоне, а простой наряд парня говорил о нежелании выделяться, и, в то же время, о вкусе.

На центральном столике лежало особое меню, как раз для этой четверки.

Люда приблизилась, сделав приветливое лицо.

— Здравствуйте, — сказала она тоном, не вызывающим сомнения в ее радушии и горячей любви к каждому клиенту, — что вы хотели бы заказать?

Девушки передали право голоса парню, обратив на него выразительные взгляды. Он улыбнулся стозубой улыбкой и открыл рот.

Люда выждала десять секунд, вежливо глядя на парня. Однако тот лишь шевелил губами и двигал челюстями, не издав ни звука.

— Рыжик! — укоризненно сказала блондинка в красном кардигане, — лучше я закажу, у тебя фефект фикции.

— И афазия, — тихо хихикнула полноватая шатенка. Рыжик свирепо зыркнул на обеих, но тут же подобрел и сделал широкий приглашающий жест.

— Пжалста! Рискните... Тварщ Мадина, прошу на сцену.

Мадина спокойно посмотрела на Люду и, держа перед собой раскрытое меню, то же открыла рот.

— Фига! — восхитился Рыжик, — Какое красноречие! Пусть Ленуся попробует, ботало наше коровье, наш колокольчик.

— Увянь, — презрительно процедила Ленуся, — Девушка, нам... нам... л-л...

— Во-во, — сказал Рыжик, — лапшу корейскую, 290 ккал на 100 гр. и кипяточку.

Катя без слов схватила тарелку и хлопнула ее об пол.

— Лапшу?! — изумилась Люда, — у нас нет лапши...

— Слава Богу, — сказала Ленуся и грохнула на пол псевдохрустальную вазу.

— Граждане, — воззвала Люда, — прекратите бить посуду. Вы уже на полсотни посуды набили.

— Она что, из гохрана? — осведомилась Мадина, — Что за дикие цены на утиль? В нашем времени эти вазы в яслях использовались по назначению, как одноразовые ночные.

— В наше время, — автоматически поправила ее Катя.

— Нетушки, — возразила Ленуся, — Мы из 93-го? Значит из времени.

— Все-равно вам за посуда платить прийдется, — упрямо заявила Ваненко.

— Не будем. — нагло заявил Рыжик, — Проведите нас на кухню, мы выберем жрачку без вербальных колебаний воздуха. И тогда заплатим.

— На кухню нельзя, — твердо сказала Ваненко.

— Так что-ж нам, с голоду помирать? — послышалось вроде бы из под стола. Люда невольно взвизгнула и отступила, чтоб видеть обладателя голоса. Но не увидела.

— Кто у вас под столом? — дрожащим голосом спросила она.

— Это мы у вас должны спросить, — сказала Ленуся, — Черт знает что! Люди в кафе пришли, а тут под столом кто-то сидит.

Катя захихикала, но закашлялась и стала водить пальцем по скатерти.

Это время Ваненко-младшая выбрала, чтобы подкрасться сзади и дернуть Тоню Макарову за юбку.

— Я морожена хочу, — заявила она, глядя с непробиваемым упрямством в середину Тониного передника.

— Зайчик мой, у тебя же горлышко слабое, — попробовала мягко урезонить Ваненку добрая Тоня.

— А мама говорит, что горлышко бывает только у бутылки, — с тем же выражением лица отозвалась кроха, — и ниче не слабое, я даже петь могу. Хочешь? — коварно предложила она, наслаждаясь непритворным ужасом официантки:

— "На столе стоял кирпич.

А на нем еще кирпич.

И еще один кирпич.

И еще один кир..."

— Зайчик, они бы давно попадали, — попробовала еще раз Тоня, — хочешь "Чупа-чупс?"

— Не-а, — отозвалась невозможная Ваненка, — Не попадали. Не хочу "Чупс", хочу морожена. Тебе что, жалко?

— Но, зайчик, мама не разрешила...

Ваненко-младшая отвернулась от Тони, набрала в грудь побольше воздуха и продолжила истязание публики с того места, где ее прервали:

"...пич, и еще один кирпич, и еще один кирпич..."

Головы посетителей повернулись к ней.

— И сколько их у тебя всего? — подключился официант Беляев.

— Тысяча миллион до неба, — безмятежно ответила Ваненко, хитро сощурилась и затянула: "И еще один кирпич, и еще один кирпич".

— Люда! — рявкнул Беляев, — или ты щас остановишь эту ударную стройку, или я за себя не ручаюсь.

— Придаточные условия присоединяются с помощью союза "если", — ехидно поправила Ваненко-старшая, — иди ко мне, мое сокровище, нас здесь не ценят. Злые они, уйдем от них.

Люда повернулась к столику со "странными мордами" и застыла в недоумении. Нахальная компания как будто растворилась в воздухе в то время, как посетители и официанты смотрели представление, устроенное ее сокровищем.

— Ты их видела? — обернулась Люда. Тоня сделала круглые глаза и затрясла головой. Официант Беляев крякнул и сел на высокий табурет.

В это время девочка, осторожно вытянув из маминой руки свою ладошку, медленно направилась к столу. Когда все смотрели на нее, она одна смотрела в другую сторону, и заметила облако белесого тумана, на миг окутавшее стол.

Пользуясь привилегией своих четырех лет она опустилась на четвереньки и заползла под стол.

— Маша, где ты? — догнал ее сердитый голос мамы.

— Иду, — откликнулась девочка и быстро сунула в детскую сумочку маленькую белую статуэтку: четырех людей и съежившегося в испуге кота.

Люда Ваненко в лихорадочном темпе собиралась на работу, левой рукой дорисовывая глаз, правой домешивая кашу. На столе беспорядочной грудой громоздились кастрюльки чистые, сковородка с присохшей еще с вечера картошкой, тетрадь с конспектом по английской филологии, лак для волос, канцелярский клей и коричневый шнурок.

Встрепанная Маша в маминой футболке до пят сидела на табуретке и пыталась просунуть коленки в ворот.

— Ну почему тебе не спалось, горе мое? — нервно спросила Люда, скидывая косметичку в сумку, — бабушка только через час придет, а я за это время с ума сойду... Так, газ перекрыт, вода тоже... Не вздумай высоваваться в окно! Ты слышишь? Я к тебе обращаюсь или к стенке?

— Слышу, — буркнула Маша.

— Не рви футболку. Не ребенок а сто рублей убытка. Может тебе мультики поставить? "Алладина" будешь смотреть?

— Лучше "Чужие — 2", — ответила девочка.

— Хоть пять! — Люда с несказанным облегчением метнулась к стойке с видеокассетами. Конечно, четырехлетний ребенок, смотрящий фильм ужасов — это ужас, но тот же ребенок, предоставленный сам себе — это настоящий кошмар.

— Бабушке скажи, чтобы мне сразу же позвонила, ладно?

— Ладно, ладно, — отозвалась девочка, ловко уворачиваясь от поцелуя в щеку.

— Смотри, до бабушкиного прихода ничего не трогай!

Ваненко-младшая тяжело вздохнула и проводила маму взглядом больших, умудренных жизнью зеленых глаз.

Дверь захлопнулась и девочка осталась один на один с инопланетными монстрами. Эта компания ее вполне устраивала.

Маша влипла глазами в экран, умерев для мира, и на этот раз проворонила миг, когда за ее спиной возник разноцветный вихрь и закружился по узенькой комнате, разбрасывая подушки, одеяла, расшвыривая легкую детскую мебель и игрушки. В этом вихре мелькали неестественно вытянутые лица, руки и ноги, потом из небытия выпал огромный черный хвост, махнул, сметая с полки книжки, убрался назад и, неожиданно, вихрь выплюнул Кусаку. Саммортизировав хвостом кот влетел в экран телевизора. Жуткий монстр с окровавленной пастью ринулся на него со скоростью курьерского поезда. Спасая свою шкуру Кусака взвыл и в момент оказался на шкафу, столкнув на пол вазу с зимним букетом.

Маша обернулась на грохот, скорее удивленно, чем испуганно. На полу, в фантастических позах, застыли вчерашние знакомые: три тети и дядя. Через мгновение они закопошились, пытаясь расплести руки и ноги. Монстр снова рявкнул и Кусака нервно взвыл со шкафа:

— У-уроды! Крысы-переростки. Нер-рвов не хвата-ает!

— Что это? — спросила Катя, ни к кому, собственно, не обращаясь.

— Это "Чужие — 2", — доброжелательно отреагировала Маша и даже приглушила громкость телевизора, — они живут в людях а потом вылезают через живот.

— Чушь, — отреагировала Ленуся, поднимаясь и отряхиваясь, — паразит не может убивать своего носителя, иначе ему не на ком будет паразитировать.

— Дурацкий фильм, — мяукнул Кусака, переживая свой промах.

— Говорящий кот! — ахнула Маша и упоенно уставилась на невиданного зверя.

— Мне бы кто так обрадовался, — буркнула Мадина.

— Ты б молчала, и все бы радовались, — ответил Рыжик, почесывая зад. У Мадины на минуту перехватило дыхание, но присутствие ребенка заставило сдержаться.

— Может быть вам "Том и Джерри" поставить? — спросила Маша, поднявшись на цыпочки и заглядывая на шкаф, — вам там удобно?

К Кусаке еще никто не обращался на "вы". Польщенный и смущенный он отреагировал как и все кошки: стал тщательно умываться.

— Ну? — сощурилась сидящая на полу Мадина, — может быть некоторые оторвут свои гляделки от этого фонаря для дураков и помогут даме встать?

— Один момент, — Рыжик встал на четвереньки, потом на две конечности, потряс ногами в линялых джинсах.

— Похоже, я здесь состарюсь и умру, — вздохнула Мадина.

— Вряд ли, — хмыкнул Рыжик, — никому из нашей компании так повезти не может!

В этот момент в квартире задребезжала расстроенная гитара и незнакомый голос хрипло завыл:

"Вдох глубокий, руки шире

Не спешите, три-четыре,

Бодрость духа, грация и пластика..."

Мадину подбросила как на пружинах.

— Песня, кажись, Высоцкого, — уверенно определила Ленуся, — но певец просто омерзителен.

Маша села на пол, удивленно хлопая ресницами на теть и дядю, дергающихся, как горец "испытывающий прилив". Слова "эпилепсия" она просто не знала. Посидев так несколько минут, она сообразила, что тети и дяди занимаются зарядкой, о необходимости которой часто говорила мама. Зарядка для Маши ассоциировалась с чем-то новым и приятным, поэтому она стала бегать вокруг пришельцев, хлопая в ладоши ,радостно хохоча, и временами вскрикивая от восхищения не хуже победителя конкурса кричащих японцев.

— Мерзкое создание, — буркнул Рыжик, выполняя махи ногой, — всех детей надо изолировать от общества и воспитывать голодом и дубиной. Или лучше электрошоком.

Мадина, которая не смотря на собственное положение, внезапно растрогалась от выходки Ваненки-младшей, зверем взглянула на Рыжика и процедила сквозь зубы: