Гарри Поттер и Сила Крови

— Все вы такие, англичашки! — психанул толстяк. — Так и норовите меня избить и поиздеваться надо мной! А что я вам сделал?!

— А ты что думал — в сказку попал? Это обычное выяснение отношений, кто сильнее. Выстраивание иерархии, борьба за доминирование, как в любой животной стае. Если ты зарекомендовал себя омегой, так кто ж тебе виноват?

— Я думал, что попал в цивилизованную страну! Жители которой далеко ушли от павианов! Я ехал сюда с надеждой, что хоть тут-то меня перестанут чморить, а здесь только хуже стало! В России меня ненавидели и обзывали евреем...

— Негодяи какие, — усмехнулся Эрик. — Разве ж так можно — говорить правду прямо в лоб?

— А тут гораздо сильнее ненавидят за то, что я русский!

— Нет в жизни счастья, да? Ты бы подумал, почему так получается, что тебе плохо везде? В чём причина? Уж не в тебе ли самом?

— Это проклятая Россия виновата! — толстяк сжал кулаки. — Это она наложила на меня печать проклятья! Это она сделала меня изгоем, чуть ли не прокажённым!

— Чушь! — в голосе Эрика сверкнула злость. — Будь даже ты чистокровным англичанином и коренным лондонцем в пятом поколении, это ничего бы не изменило. Над тобой бы издевались из-за того, что ты жирный, или потому что дурак, или ещё дюжину причин нашли бы...

— Я не жирный, у меня просто, просто... кость широкая!

— Ага, настолько широкая кость, что весь череп занимает. Что это за манера — во всех своих бедах обвинять страну, судьбу и окружающих — но только не себя? Это же безумие!

— Это нормально! Вот на некоторых окраинах моей бывшей необъятной родины, — толстяк произнёс эти слова с невыразимой иронией, подчёркивая интонацией малую величину буквы "р", — очень многие винят во всех бедах одну только Россию. Что, целые народности сошли с ума?

— Массовый психоз — в медицине явление известное, — отрезал Эрик. — Скорее всего, это самые дотационные окраины, которых Россия содержит за свой счёт. Ненависть к благодетелю — вещь известная.

— Но они хотят освободиться...

— Давно пора бы их освободить, пинком под зад, — одобрил Эрик. — Только их одних, без нормальных, работящих областей. Лечебное голодание и холод помогают от психоза избавиться. Впрочем, шансов на это мало. Насколько я успел понять Россию, русские их не отпустят.

— Русские их не отпустят на свободу? Я так и знал!

— Не отпустят с голым задом на мороз, — поправил Эрик. — Будут продолжать содержать за свой счёт, поставляя товары за бесценок, льготы всякие предоставляя... Потому ненависть к России будет только усиливаться, равно как и списывание на них всех проблем. Скоро дойдёт до того, что даже последний алкаш будет уверен — это проклятые русские вторглись к нему в дом, и именно поэтому он гонялся за ними по квартире с топором, рубя мебель и собственных детей в капусту. А тем временем злокозненные русские заставили его пропить всё имущество, набросали ему пустых бутылок под кровать и даже в портки ему нагадили. И ему ясно, кто во всём виноват. Не себя ж винить!

— А они, по-твоему, невиновны ни в чём? Ангелы с крылышками? — попытался съехидничать толстяк.

— Доля вины, безусловно, на них есть, — задумчиво произнёс Эрик. — Хотя бы за поощрение иждивенчества. Русские — странные люди, они зачем-то содержат за свой счёт дармоедов, которые Россию ненавидят, и постоянно норовят воткнуть нож в спину, или хотя бы в суп плюнуть.

— А ты чем занят сейчас? Держишь меня, а я тебя ненавижу за это! — толстяк попытался пнуть Эрика ногой, но тот чуть ослабил хватку, петля сильнее впилась в шею, и толстяк издал полузадушенное шипение и обмяк.

— Тем же самым, — вздохнул Эрик, усиливая хватку. — Просто порою приходится выбирать между разумом и человечностью, и я выбираю второе.

— Ты такой де, как эти русские! Лезешь спасать, когда не просят! У тебя русских в роду не было?

— Не знаю, — грустно ответил Эрик. — Я в детдоме с младенчества, не помню родителей.

— Вот в чём причина — ты наверняка русский! Вот кто виноват! Я отомщу, я буду мстить России всю жизнь!

— Да сколько у тебя той жизни-то осталось? — холодным тоном поинтересовался Эрик, и толстяка внезапно передёрнуло от страха. — Знаешь, я пожалуй пойду.

— Куда? — пискнул толстяк.

— Время поить моего медведя водкой из самовара, а то он мой ядерный реактор плохо раскочегарит. Прощай, мистер Shyster, прощай, злобный дурачок. Умирать ты будешь долгонько...

— Но почему? — в ужасе возопил толстяк.

— Толстый жировой слой мешает петле как следует передавить шею, так что полчаса подёргаешься, не меньше. И каждая секунда тебе покажется мучительной вечностью. Но нет худа без добра — ад, в который ты попадёшь, будет намного ужаснее. Так что наслаждайся этой половиной часа, это будут самые приятные ощущения в твоей оставшейся жизни. — Эрик отпустил толстяка и отступил на шаг.

— Пощади...

— Хотя мараться об тебя — тоже не резон, — Эрик задумчиво рассматривал трубу с перекинутой через неё верёвкой. — Есть шанс, что тебе повезёт.

Эрик внезапно подпрыгнул, и его руки сомкнулись на верёвке над головой толстяка. Верёвка протестующе заскрипела под весом двух тел, труба издала басовитый гул, скрежетнула и лопнула, обрушивая на упавшие на пол тела потоки ржавой воды.

Гарри с трудом проморгался. Яркий свет и свежий воздух Хогвардс-экспресса напоминали райский нектар после впечатлений от украденного кусочка воспоминаний. Эрик же, ничего, не заметив, продолжал наседать на Невилла:

— Вы уже надоели со своим Тем-Кого-Нельзя-Того! Да сколько можно свои беды спихивать на него! Сегодня с утра я услышал более дюжины жалоб — экспресс опаздывает, кружная сеть глючит, у портшлюзов сбивается ориентация, вместо старых добрых заклинаний получаются новые недобрые, подорожало виски — и во всём виноват Тот-Кот! В теперь он ещё и жабу твою похитил для своих бесчеловечных экспериментов!

— Но кому ещё могла понадобиться жаба? — захлопал глазами Невилл. — Тут без магии не обошлось!

— Скажи-ка, друг, — голос Эрика внезапно обрёл вкрадчивые нотки. — А зачем тебе жаба?

— Как это зачем? — удивился Невилл. — Это моё... животное.

— Я вижу, что не растение. Животное-то тебе зачем? Что ты с ним делаешь?

— Живу... — если бы Невилл мог провалиться сквозь пол, он бы давно это сделал.

— Хватит глупых вопросов! — возмутилась Гермиона. — Зачем люди держат собак и кошек? Потому что людям нужны друзья!

— Ага, если с людьми не складывается, — подхватил Эрик, — то приходится дружить с собаками. А если и с собаками не выходит, то ты вынужден дружить с жабой, иного выхода нет.

— Животные верны, — внезапно сказал Гарри. — Даже самый лучший друг из числа людей может предать. Собаки не предают никогда.

— А жабы? Жабы тоже не предают? — Эрик тонко ухмыльнулся. — Почему ж тогда она сбежала?

— Это магия! — чуть не плакал Невилл. — Я видел её следы: тяжёлые, тёмные заклинания. Это Тот-Которого-Нельзя, я уверен! Чёрная магия — это по его части!

— Чёрной магии не бывает, — с непроницаемым выражением лица обронил Эрик.

В купе воцарилось гнетущее молчание. Поначалу Гарри показалось, что все напряжённо размышляют над неожиданными словами, пытаясь найти в шелухе обыденных представлений рациональное зерно. Но всё оказалось намного хуже. Слов не было из-за возмущения.

— Да как ты смеешь! — возопила Гермиона.

— Чушь! — вторил ей Рон.

— Ты просто... просто чудовище! — в голосе Невилла прорезалась злость. — Ты ничего не знаешь!

— Ведь можно разглядеть следы магии, — Гермиона опять взяла академический тон. — Для этого нужно... нужно... — Гермиона покраснела, выхватила книгу и зашелестела страницами.

— Да всё просто, я это не раз делал, — Рон широко улыбнулся, ощутив наконец свое превосходство над присутствующими. — Надо лишь закрыть глаза, а потом открыть их особым образом, подняв не физические, а астральные веки...

Гарри попробовал. И примерно с пятой попытки — получилось. Купе приобрело сумеречный вид, окружающие предметы едва можно разглядеть, зато людей окутывало разноцветное сияние, переливающееся яркими красками. "Это ауры" — догадался Гарри. Ярким огнём горело блюдо с недоеденными шоколадками, вызывая полное отвращение к продукции магических кондитеров. Россыпью крохотных точек тлели вкладыши от шоколадушек, рассыпанные на столе. И неярко, но отчетливо светилась волшебная палочка Гермионы, неосторожно забытая на краю стола.

— Видел? Видел? — Рон схватил Гари за руку, заставляя распахнуть глаза, и оба мира — физический и магический — в яркой вспышке слились воедино. — Ты увидел!

— Да, я вижу, — медленно произнёс Гарри. — Но что именно тебя так шокировало, Невилл? Тут следы магии буквально везде!

— Это были не просто следы... — Невилл снизил свой голос до трагического шепота. — Это были такие отвратительные чёрные пятна! Ясно, это наследил Он! Ведь что это, если не зловещая чёрная магия?

— А если пятна белые — это что значит? — самым наивным тоном, на который он был способен, поинтересовался Эрик.

— Что? — Невилл захлопал глазами.

— Ну если эти твои отвратительные пятна не чёрные, а белые — то что это за следы? Зловещей белой магии?

— Э-э-э...

— Кстати, а если твои чёрные пятна симпатичные, а не отвратительные — то это следы доброй чёрной магии? — добил его Эрик.

— Да как у тебя язык повернулся?... — возмутился Невилл. — Да ты хоть знаешь, что чёрная магия способна сделать с человеком?!

— Я даже знаю, что люди способны сделать с человеком безо всякой магии, хоть чёрной, хоть белой, хоть фиолетовой в крапинку! — горько ответил Эрик. — Дело не в цвете магии — дело в самом человеке...

— Ты! Ты защищаешь тёмных! Ты оправдываешь Зло! — Невилл вопил во всю глотку.

— Да неужели? — Эрик продолжал улыбаться. — Каким образом?

— Э-э-э...

— Обыкновенным образом, — сурово высказалась Гермиона, выступая на защиту готового разрыдаться Невилла. — Ты, отрицая разницу между чёрной и белой магией, тем самым по сути размываешь границу между Добром и Злом!

— И что? — Эрик перестал улыбаться — резко, будто повернули выключатель.

— И то! Я не сомневаюсь, что после уничтожения этой границы начнётся всеобщая резня. Если можно, если... — Гермиона запнулась, но продолжила, — если морально можно, то что остановит? То каждый скажет себе: "а почему бы и нет?" И убьёт!

— Гермиона, — устало попросил Эрик. — Разуй, пожалуйста, глаза. Разуй глаза и посмотри вокруг! Что ты слышишь, включая новости? Там убили, там взорвали, тут город разбомбили, там школу обстреляли, здесь людей сожгли заживо. И что?! Кого из убийц остановили моральные нормы, кого удержало представление о добре и зле? Никого! — Эрик перешёл на крик. — Никого, понимаешь? Даже наоборот, вот такие, как этот тип, — указательный пёрст обвиняюще упёрся в Невилла, — все злодейства моментально оправдают. Дескать, они же чёрную магию используют, они "зло" — значит, и убивать их можно пачками, можно пытать, что хочешь можно делать — руки-то развязаны! Мы же "добро" — а значит, нам всё позволено!

— По-твоему, зла и добра нет? — тихо спросил Гарри. — Тогда как отличить правильное от ложного? Как понять, что можно, а что недопустимо?

— По делам их, только лишь. — Эрик покатал желваками. — Не по цвету магии, или знамён, или повязок на рукавах. Только исходя из того, что под этими знамёнами творят люди. Смотри на поступки — и увидишь цвет души. И если даже, прикрываясь красивыми цветами неба и солнца, людей забивают насмерть палками, беременных душат проводами, а полсотни человек загоняют в дом и поджигают его, не давая выбраться... то души творящих подобное чернее не только сажи — они черны, как самые глубокие закоулки ада. Вот это — реальное зло, против которого каждый порядочный человек ополчаться должен, а не глупые чёрные пятнышки!!!

— Такое и правда было? — недоверчиво произнёс Невилл. — Я не верю!

— В реальном мире бывает и не такое, — последовал быстрый ответ. — Такое было, такое есть, и такое, к сожалению, будет — ибо всегда найдутся люди... вернее, нелюди, желающие совершить подобное, а вот люди, готовые их остановить — находятся не всегда. Вы, маги, не замечаете его — вы не смотрите вокруг, вы не знаете, чем живут люди. Отгородились себе от реального мира волшебной, сказочной стеной, и прозябаете в своём крохотном мирке, решая игрушечные проблемки и лелея свои детские обидки.

— Не "вы", а "мы"! — вставила замечание Гермиона. Ты ведь тоже маг!

— Я не собираюсь отгораживаться, — серьёзно ответил Эрик. — Я собираюсь тряхнуть этот мир, да как следует!

— Тебе не дадут этого сделать, — возразил Рон. Основные принципы жизни магического сообщества — это скрытность от магг... людей, отсутствие интереса к жизни людей и невмешательство в дела людей.

— Принципы не человека, а устрицы, которая прячется в раковину при малейшем шорохе, — фыркнул Эрик. — Это кто ж такое придумал?

— А кто его знает... — Рон наморщил лоб.

— Это и так все знают! — выпалил Невилл. — Так просто есть, и всё!

— Я как раз об этом, — Эрик позволил себе саркастически улыбнуться. — Вы в плену иллюзий, вы уверены в незыблемости и правильности своего мирка, как в известной платоновской притче о пещере — сидите в тёмной и сырой яме, рассматриваете отблески пламени на камне... И сопротивляетесь попыткам вытащить вас на свежий воздух, где светит солнце и травы в поле — как волна, из края в край...

— Ты... — Невилл медленно багровел, — Ты ничего не знаешь ни о нас, ни о нашем мире! Ты просто решил взять нас за шкирку и потащить куда тебе хочется, не спрашивая нашего согласия?!

— Да вас и так тащат, опомнись, — даже с некоторой жалостью произнёс Эрик. — Ведь кто-то же придумал эти правила, кто-то внедрил, кто-то следит за исполнением и наказывает оступившихся... Только бы вы не выбрались из своего игрушечного мира... точнее, мирка.

— Это не игрушки! — Невилл готов был взорваться. — Здесь идут бои, льётся кровь, гибнут, гибнут, гибнут...

— Вас и в бой ведут — точнее, ведут, как баранов на бойню! А вы не задумываетесь, нужна ли она вообще — вы покорно плетётесь, мечтая о том, чего нет — и попирая ногами то, что есть, гоняясь за ненужным — и равнодушно проходя мимо необходимого, вспоминая тех, кто ушёл — и не помня о тех, кто рядом. Вы веками сидите в своей пещере — и нет у вас перемен. Нет выбора. Нет шансов. Нет судьбы.

— Ах, на бойню??? — Невилл пошёл вразнос. — Значит, мои... Значит, моих... на бойню? Бараны?! Ты ответишь за это!

Невилл выхватил волшебную палочку и направил её прямо в лицо Эрику. Тот в ответ лишь ухмыльнулся и демонстративно скрестил руки на груди. И уставился Невиллу прямо в глаза.