Хейсар. (Меченый - 3)

Он грозно нахмурил брови и холодно процедил:

— Три ночи на горохе . Две сотни повторений 'Покаяния' и три сотни — 'Смирения'!

Лекарь сгорбил плечи и опустил взгляд:

— Как прикажете, ваше преподобие...

— Ну, и чего расселся? Корми дальше!

Тощая и пахнущая травами рука, ощутимо дергаясь, устремилась к тарелке. А из груди брата Айрина вырвался сокрушенный вздох: по его мнению, наказание было чрезмерно жестоким.

'Сам виноват...' — угрюмо подумал Ансельм, открыл рот и тут же его захлопнул, вопросительно уставившись на брата Бенора, выскользнувшего из-за портьеры.

— Брат Рон, ваше преподобие! — доложил монах и шевельнул пальцами, показывая, что иерарха стоит принять немедленно.

— Приглашай... — распорядился глава Ордена, потом повернулся к брату Айрину и взглядом показал ему на дверь.

...Ворвавшись в опочивальню Ансельма, брат Рон осенил себя знаком животворящего круга и ослепительно улыбнулся:

— Прекрасно выглядите, ваше преподобие: на щеках, наконец, появился румянец, а в глазах — жажда жизни!

Почувствовав, что веселость иерарха настоящая, а не показная, глава Ордена Вседержителя обрадовался, решил пересесть повыше, но вовремя вспомнил про свое состояние и отрывисто бросил:

— Рассказывай!

Иерарх подошел поближе к ложу, засунул руки в рукава сутаны и продемонстрировал два ряда ослепительно-белых зубов:

— Пришло письмо от брата Растана!

— Ты сияешь так, как будто он удавил Латирдана... — раздраженно хмыкнул Ансельм.

— Увы, ваше преподобие... — монах развел руками, но улыбаться не перестал: — Короля Неддара охраняют уж очень хорошо. А вот графа Рендалла, как оказалось, не очень!

— Достали? — недоверчиво выдохнул глава Ордена Вседержителя.

— Ага: он — при смерти!

— Как?

— Брат Растан, конечно же 'совершенно случайно', столкнулся на улице с женой одного из дворцовых поваров... — хохотнул иерарх. — И был до глубины души 'поражен' ее красотой. Сделал ей учтивый комплимент, восхищенно улыбнулся...

— Короче!!! — нахмурился глава Ордена.

— Снял домик для свиданий и в первый же визит 'возлюбленной' познакомил ее с братом Годримом... — торопливо пробормотал Рон. — А на следующий день она привела к нему мужа...

— И?

— Годрим убедил его в том, что он тоже повар, 'поделился' с ним рецептом какого-то редкого блюда и кое-какими приправами...

— Чем все закончилось?! — рыкнул Ансельм.

— Повар подсыпал Рендаллу в ужин щепотку 'Черного Льда '!

Глава Ордена Вседержителя почувствовал, что его губы сами собой расползаются в мстительной улыбке:

— Думаю, ему было о-о-очень вкусно!

— Ага...

— Как считаешь, он выживет?

— Не думаю... — осклабился иерарх. — Мэтр Регмар, лекарь Неддара Латирдана, почему-то решил, что состояние Грасса — следствие перенесенного удара. И не просто решил, а убедил в этом еще и Арзая Белую Смерть...

— То есть повар — на свободе и продолжает готовить? — ошарашенно уточнил Ансельм.

— Да, ваше преподобие!

— Прелестно! Дайте Грассу порадоваться жизни эдак с десятину, а потом накормите Льдом еще раз...

— Накормим, ваше преподобие... — ухмыльнулся иерарх. — А потом с удовольствием оплачем!

— Ладно, плакальщик, рассказывай, что еще хорошего...

Рон почесал подбородок и зачем-то посмотрел в окно:

— Хорошего? Брат Кольер собрал и испытал уже семнадцать обычных и четыре тяжелых метателя. Таким образом, их у нас стало двадцать два — если, конечно, считать тот, который отправили в Берн...

— А что брат Малюс?

— Он в диком восторге: утверждает, что научился метать ведерный сосуд с Огнем Веры почти на целый перестрел ...

— Ого!

— Да-а-а!!! — закатил глаза иерарх. — Жду не дождусь возможности посмотреть на это чудо своими глазами!

— Посмотришь. Через месяц. Когда поедешь в Парамскую обитель принимать работу...

Уловив в голосе Ансельма нотки раздражения, брат Рон виновато потупил взгляд и вздохнул:

— Айрин делает все, что может...

— Вижу! Рассказывай дальше!

— Хорошо... Я отправил брату Малюсу сотню золотых, чтобы он заказал достаточное количество горшков под Огонь Веры, и на всякий случай послал к нему же еще два десятка братьев-клинков. Кроме того, распорядился найти поляну в глубине Парамского леса, дабы тренировки по стрельбе проходили как можно дальше от любопытных глаз. В ближайшие дни туда перетащат десять метателей и стрелки займутся делом...

— Правильно... — кивнул Ансельм.

Иерарх задумчиво пожевал ус и вздохнул:

— С хорошими новостями, пожалуй, все. Хотя нет, не все — есть подвижки и у брата Дайтера...

...Слово 'подвижки' оказалось преуменьшением. Причем сильным: десятник клинков, волею Ансельма вознесшийся до третьего места в иерархии ордена, взялся за порученное ему дело крайне добросовестно. И, тщательно изучив просчеты своих предшественников, решил подойти к решению проблемы с другого конца — прежде, чем ДЕЛАТЬ, попытался ПОНЯТЬ!

Естественно, не самостоятельно, а с помощью тех, кто действительно знает. И приказал братьям-клинкам, засланным в Шаргайл еще братом Ламмом, найти горцев, недовольных своими сородичами.

Те подсуетились и нашли пару изгоев. Или, как себя называло это отребье, ори'те'ро .

Десяток золотых, подаренный меч, несколько ничего не значащих обещаний — и у 'лишенных корней' развязался язык. Весьма неплохо — по утверждениям Рона, воины, воодушевленные открывшимися перспективами, были готовы на что угодно. И охотно рассказывали как об обычаях, так о взаимоотношениях между кланами.

Конечно же, не обходилось без преувеличений — воины всячески превозносили свои способности и ни во что не ставили всех остальных. Поэтому братьям-клинкам, неплохо владеющим методикой ведения допросов, пришлось проверять чуть ли не каждое слово, сказанное одним, у другого и наоборот.

Такой подход к заполнению белых пятен в знаниях Ордена о менталитете хейсаров не мог не принести результата, и на брата Дайтера снизошло озарение — он придумал план, причем сразу из трех слоев. Да, сырой, да, несколько наивный — но реальный!

Представив себе все открывающиеся перспективы, Ансельм не смог удержаться от довольной улыбки: про Вейнар, кость в горле, не дающую Ордену двигаться дальше вот уже два лиственя, можно было забыть. Эдак к середине жолтеня...

...Поворочав идею иерарха так и эдак, глава Ордена Вседержителя открыл глаза и уставился на брата Рона:

— Значит, так: Дайтеру скажешь, что я ОЧЕНЬ доволен и счел его достойным решить более сложный вопрос — вопрос с принцем Бальдром...

В глазах иерарха мелькнуло сомнение:

— Ваше преподобие, вы хотите поручить реализацию его плана мне?

— Да...

— Дайтер может решить, что это решение — результат моих интриг...

— Не решит — пригласишь его ко мне, и я сам объясню ему свои мотивы...

— Так будет лучше... — облегченно выдохнул Рон. — Особенно, если вы разрешите ему переселиться в покои брата Ламма и подарите ему пару-тройку молоденьких сестер...

— Переселю и подарю... — кивнул Ансельм. И, взглядом приказав иерарху заткнуться, подробно объяснил, как надо строить общение с изгоями.

К концу рассказа в глазах монаха появилось искреннее восхищение:

— Ваше преподобие, ТЕПЕРЬ этот план просто обречен на успех!

— Угу... Если приложить к нему голову, а не задницу...

...Через пару минут, уточнив кое-какие мелочи и разобравшись с теми обещаниями, которые надо будет дать изгоям, Рон задумчиво уставился в окно и почесал затылок:

— Получается, что мы ничего не потеряли...

— Потеряли? — не понял Ансельм. — В каком смысле?

— На днях Неддар Латирдан отправил в опалу Этерию Кейвази, и я ломал голову, пытаясь понять, через кого еще к нему можно подойти...

— Ты уверен, что это именно опала?

— Да, ваше преподобие! Говорят, что ее вещи из покоев чуть ли не выбрасывали!

— Что ж, бывает и такое... — буркнул Ансельм, шевельнул правой рукой и чуть не взвыл от вспышки боли в сломанной ключице.

— Вам плохо, ваше преподобие? — встревоженно спросил брат Рон.

— Н-нет... Хотел сесть поудобнее... — прошипел глава Ордена и очередной раз мысленно проклял всех тех, кто был виноват в его теперешнем состоянии.

Легче от этого не стало. Наоборот — дико зачесалась кожа под многочисленными повязками, заныла рана на ягодице и пересохло во рту.

Скосив взгляд на кувшин с обезболивающим, он облизал пересохшие губы и криво усмехнулся — боль была не особенно сильной. Значит, надо было терпеть:

— Разберись, насколько сильно обижены Кейвази. Если очень, то подведи к ним брата потолковее — пусть попробует понять, на что они готовы, чтобы отомстить. Если нет — поспособствуй тому, чтобы их ненависть стала как можно сильнее...

— Как, ваше преподобие?

— Пусти слух, что ею попользовались и бросили! Причем такой, чтобы на добром имени баронессы не осталось ни одного чистого пятнышка. А когда Дамир Кейвази выйдет из себя, мы получим очень неплохого союзника...

— Сделаю... Кстати, о союзниках — как мне кажется, мы можем подтолкнуть к сотрудничеству с нами либо Уверашей, либо Голонов...

Ансельм удивленно приподнял бровь:

— С чего это вдруг?

— Три дня назад в Авероне убили главу Гильдии Охранников Вейнара. По уверениям моих людей, единственной реальной причиной этого убийства может быть лишь месть за его недавнее выступление в суде...

— Что за выступление?

— Подробностей я пока не знаю... — вздохнул иерарх. — Знаю лишь только то, что Голоны винят в смерти блудного сына не кого-то, а именно Уверашей...

— Лишних союзников не бывает... — улыбнулся Ансельм. — Поэтому разберись с причиной этой ненависти и предложи нашу помощь. Можно обеим сторонам...

— Но и Увераши, и Голоны беззаветно преданы Латирданам!

— Времена меняются... И если их преданность дала трещинку, то мы ее расширим...

Глава 10. Баронесса Мэйнария д'Атерн.

Седьмой день второй десятины первого травника.

...Щелчок тетивы арбалета, короткое гудение, глухой удар — и неугомонный Итлар из рода Максудов очередной раз поднял коня в галоп, чтобы успеть подхватить на лету падающий с дерева окровавленный комок перьев.

Успел. За мгновение до того, как тельце несчастной птички коснулось высокой — по середину бедра — травы. И, гордо вскинув трофей над головой, заулюлюкал.

— Интересно, ему не надоело? — 'восхищенно' глядя на летящего к нам всадника, еле слышно поинтересовалась леди Этерия.

— Судя по выражению лица — нет... — мрачно отозвалась я и постаралась не скалиться, чтобы не расстроить несущегося ко мне 'героя'...

...Осадив коня перед мордой моей кобылки, Сокол привстал на стременах и взмахнул зажатой в руке тушкой:

— Услышь меня, о, кати'но'сс'ай ! Если ты выберешь меня, то в нашем доме никогда не переведется свежая дичь, а дети вырастут сильными и здоровыми...

— Твоя рука — тверда, как слезы Эйдилии , а взор остер, как взор орла... — стараясь следовать советам Ваги как можно точнее, 'приветливо' улыбнулась я. — Но для того, чтобы я услышала твою Песнь, умения разить птичек слишком мало...

Соперники Итлара увидели в моем ответе завуалированную издевку и расхохотались. Он — почему-то обрадовался:

— Труден путь к вершине Ан'гри , но первый шаг я уже сделал... Пройдет несколько десниц — и к моим ногам падет весь Горгот!

— Зачем тебе весь Горгот, Сокол? — выгнув бровь, ехидно поинтересовался Даратар Полуночник. — Неужели тебе мало одной леди Мэйнарии?

— Чтобы бросить его к ее ногам!!! — выкрутился воин. И встревоженно посмотрел на меня.

Я сделала вид, что не поняла двусмысленности его ответа и снова улыбнулась. Зря — моя улыбка не только обрадовала Сокола, но и раззадорила остальных.

— Весь Горгот в ногах — это же ни сесть, ни лечь... — хмыкнул Унгар Ночная Тишь. — Знаешь, Вечность, проведенная стоя — не лучшее будущее для э'но'ситэ!

— Я буду носить ее на руках!

— Всю Вечность? А как же свежая дичь? — захлопал ресницами Медвежья Лапа. — Или ты собираешься отрастить себе еще пару рук?

Поняв, что хейсары опять завелись и не успокоятся, даже если на нас нападут лесовики, я натянула поводья и решительно направила кобылку к опушке.

У женихов тут же испортилось настроение — как же, я собиралась отойти по нужде в сопровождении Крома!

Конечно же, задергались не только они — Тиль пришпорила своего жеребца и, поравнявшись со мной, поинтересовалась, нет ли у меня желания прогуляться вместе с ней, Этерия Кейвази демонстративно нахмурила брови а Вага Рука Бури нервно стиснул рукоять Волчьего Клыка.

Реакцию двух последних я, по своему обыкновению, не заметила, а Тиль отказала, сказав, что один спутник у меня уже есть.

Пока хейсарка переваривала ответ, кобылка довезла меня до деревьев и остановилась. Я спешилась, набросила повод на ближайшую ветку, дождалась, пока Кром достанет из чересседельных сумок флягу с водой, и следом за ним нырнула в царство тени.

В лесу было тихо и прохладно. А еще пахло прелой листвой и какими-то ягодами. Настроение тут же скакнуло вверх, и я довольно заулыбалась.

В отличие от меня, Крому было не до улыбок — будь его воля, он оставил бы меня с Тиль. Естественно, после того, как убедился бы в том, что мне ничего не угрожает.

Полюбовавшись на его мрачный оскал, я дождалась, пока он найдет для меня подходящее место и повернется ко мне спиной, подошла к нему вплотную и ехидно хихикнула.

— Опять? — развернувшись на месте и укоризненно уставившись мне в глаза, спросил он.

Я довольно мотнула головой, шагнула к нему навстречу, спрятала лицо на его груди и чуть не заплакала, когда он отстранился:

— Мэй, так нельзя...

— Мне до смерти надоела стрельба по всему, что бегает и летает, комплименты, лесть, воинственные вопли и безостановочная болтовня... — с трудом сдерживая слезы, выдохнула я. — Я хочу... э-э-э... тишины!

— И поэтому ты сбегаешь в лес? — явно поняв, что хочу я никакой не тишины, а возможности побыть с ним наедине, вздохнул Кром.

— Да: после каждой такой остановки они по полчаса молчат!

Он поскреб пальцами шрам на щеке и развел руками — мол, вот она, тишина. Радуйся!

Радоваться в одиночку я не собиралась, поэтому сделала еще один шаг вперед и попросила:

— Обними меня, пожалуйста!

— Мэй!!!

— Что — 'Мэй'? — воскликнула я, вцепилась в его нагрудник и встала на цыпочки: — Посмотри мне в глаза! Неужели ты не видишь, что мы — две половинки одного целого? Что я готова на все, лишь бы ты был со мной?! Что в моем сердце нет места ни для каких женихов?!

Кром скрипнул зубами, зачем-то посмотрел в сторону дороги и опустил взгляд:

— Нам пора... Давай, поговорим об этом вечером?

Я обрадованно кивнула, потянулась к его щеке, чтобы коснуться ее губами и, конечно же, промахнулась — он без особого труда выскользнул из моего захвата и спрятался за дерево!

Мне стало смешно и приятно — я видела, как он смотрел на мои губы перед тем, как увернуться.

Поэтому я раскинула руки, уставилась на клочок синего неба над головой и закрутилась в безумном танце...