— Угу, — понятливо кивнув, здоровяк достал из контейнера большой зеленый огурец и весело им захрустел.
Чтобы добыть для Фрэнки зубы, взамен железных, которые пришлось вырвать из-за воспаления, ученому пришлось вспомнить свой опыт гробокопателя. Впрочем, по этому поводу он не сильно переживал, работая ночами, опасаясь лишь того, что его заметит кто-нибудь из жителей соседних селений. От идеи с приживлением здоровяку клыков зверей, он временно отказался, опасаясь новых непредвиденных последствий, с которыми в нынешних условиях будет справиться очень тяжело.
Деревня, в которую путешественники прибыли нынешним (уже — прошедшим) днём, была весьма необычной сама по себе: во дворах домов не было собак, общий коровник, курятники и конюшни, напоминали маленькие бревенчатые крепости, да и вся атмосфера над поселением ощущалась напряженной. При всём этом, намётанный глаз доктора то тут, то там замечал следы когтей каких-то крупных животных.
Достав из-под одежды маленькую пробирку, в которую набрал крови своей сегодняшней пациентки, когда повитуха отвлеклась на новорожденных, Виктор надел на голову монокль и капнул содержимое на стеклянную пластинку, подсвечивая себе лучиной. Жидкость, на первый взгляд, была совершенно обычной, но вот жизненная энергия в ней до сих пор не рассеялась, что было уже несколько за рамками нормы для человека. Впрочем, данную особенность можно было списать на беременность и роды…
«Но ведь мы не ищем легких ответов на непростые вопросы? Тем более, пытаться объяснить странности, придумывая правдоподобные причины для тех или иных вещей без подробного изучения — это не научно», — мысленно усмехнулся Франкенштейн, начав раскладывать инструменты на куске ткани, расстеленной на полу.
Закрыв дверь в конюшню, мужчина натянул на правую руку перчатку, при помощи которой работал с тонкими энергиями, и начал рисовать символы познания…
* * *
Тем временем, пока странствующий доктор и его недалекий, но грозный даже на вид брат отдыхали в конюшне у дома старосты, в доме на окраине деревни, в свете единственной свечи, в большой комнате собрались мужчины и женщины, имеющие право решать важные вопросы. Здесь были и сам староста, и его сын, и повитуха-лекарка, и глава охотников, а также кузнец, кожевник, плотник и доярка…
— Что скажешь, Матерая? — обратился крепкий старик к пожилой женщине. — Как тебе наши гости?
— Не простые они люди, — пожевала губами вторая по влиянию жительница деревни. — Споро доктор работает: руки у него золотые. Если бы роды я ещё приняла, то вот заштопать Янтарь уже не смогла бы. А он словно не с живым человеком работал, а будто ткань зашивал.
— Так что же он, людей за людей не считает? — вскинулась доярка.
— Не мели ерунду, девчонка, — скривилась повитуха. — За свою пациентку он переживал, пусть и исключительно как специалист… Но для доктора — так оно даже лучше. Рука уж точно не дрогнет в нужный момент.
— Это хорошо, — кивнул староста, прерывая не успевший начаться скандал. — Что его брат?
— Жуткий он, — признался мальчишка, которому сегодня довелось поработать конюхом. — Как глянет, так в душе что-то перевернется и поджилки трясутся. Я себя щенком против волкодава почувствовал: вроде бы мирный и спокойный, но чуть дернешься не в ту сторону — перекусит шею и не поморщится.
— Да ты и есть — щенок, — фыркнул кузнец. — Борода ещё не растет, а уже туда же…
— Да я… — задохнулся парень. — Ты сам бы, дядька, с этим великаном в одной комнате посидел бы. От него ведь ещё и пахнет…
— Чем? — насторожилась старуха.
— … — под скрестившимися на нём взглядами, юнец поежился, но всё же ответил: — Кладбищем.
— Мертвечиной? — нахмурился староста. — Не замечал…
— Не… — парень замотал головой. — Не знаю, как это объяснить, но точно не мертвечиной. Холодом и смертью пахнет, но такими… необычными.
— Нужно будет самим посмотреть, — пробормотал плотник. — Мало ли, что парню почудиться со страху могло.
В ответ на это, исполняющий обязанности конюха юноша засопел, но возразить не осмелился.
— Доктор попросил меня о разных странностях узнать, — заявил старик. — Колдовские вещи его интересуют. Завтра я думаю рассказать ему о волках, из-за которых у нас каждый загон для зверья — деревянная крепость. Заодно и на братца своими глазами взгляну. Полная луна уже завтра, так что… нужно решать, что с гостями делать.
— Батя, может — ну его? — подал голос сын старосты. — Пусть себе едут, куда там собирались.
— Дурень, — вздохнул пожилой мужчина. — Ну уедут они с утра… и далеко ли уйти успеют? Жаль будет такого мастера потерять…
— Как-то я не подумал, — повинился новоявленный отец.
— Ты у меня вообще этим заниматься не любишь, — укорил сына староста. — Есть у кого ещё какие важные мысли?
* * *
— Доктор! — за два часа до рассвета, Виктора разбудил ворвавшийся в конюшню мужчина, одетый в охотничий костюм буро-зеленого цвета.
— Цыц, — рыкнул Фрэнки, сидевший «на часах» (отоспаться он мог и в пути, забравшись под брезент фургона).
— Беда, доктор, — мазнув лихорадочным взглядом по великану, сын старосты уже хотел подойти к Франкенштейну, который удобно устроился на стоге сена, но был вынужден остановиться на полпути, так как дорогу ему преградил «брат» ученого.
— Что случилось? — продрав глаза, Виктор принял сидячее положение и посмотрел на раннего гостя. — Что-то с женой или детьми?
— Нет, — энергично мотнул головой новоявленный отец. — Бежать вам нужно, доктор: собирайтесь и запрягайте повозку, а я вас за деревню провожу.
— Да что стряслось-то? — недоуменно вскинул брови Франкенштейн.
— Просто поверьте — так нужно, — мужчина дернулся было, но под пристальным взглядом Фрэнки, замер и как-то устало опустил плечи, после чего заговорил более спокойно: — Это не мой секрет, так что и рассказать я его не могу… Как объяснить, не раскрывая тайну — тоже не знаю. Я вообще… не слишком умный, да и говорить красиво не умею. Доктор, вы спасли мою жену и сыновей, и за это я благодарен. По человечески вас прошу: уезжайте. Уезжайте так быстро и так далеко, как только сможете. Не останавливайтесь до следующей ночи… а лучше — пока не доберетесь до города. И забудьте дорогу в эту деревню, ради вашего же блага.
— Хорошо, — поднявшись на ноги и оправив одежду, решил ученый. — Только старосту нужно предупредить, что мы уезжаем.
— Не нужно, — облегченно вздохнув, ночной гость поднял руки в останавливающем жесте. — Я сам ему всё расскажу, когда вы уедете.
…
Много времени чтобы собраться не потребовалось: пока Виктор и Фрэнки выводили кобылу и запрягали её в фургон, их новый знакомец сбегал до дома и принес мешок со снедью.
Едва путники вышли на дорогу, как в свете ночных светил появились несколько темных силуэтов, которые преградили им путь, а затем прозвучал вежливый мужской голос:
— Доброй ночи, доктор. Куда это вы, не свет не заря? Неужели не понравилось наше гостеприимство, или обидели чем?
— Доброй ночи, — мягко улыбнулся в ответ Виктор, нащупывая пальцами правой руки трубку, спрятанную в одежде. — Дорога зовет и мы идём.
— Тяга к путешествиям — это прекрасно, — вежливо согласился старик. — Но не в столь же темную ночь! Ночь темна и в ней таится множество опасностей.
— Уверяю, мы способны за себя постоять, — заявил Франкенштейн, прекрасно ощущая то, что их постепенно окружают.
— Охотно верю, — не стал спорить староста, а затем его внимание переместилось на как-то затравленно оглядывающегося сына. — Я бы сказал, что разочарован, но… как видишь, чего-то подобного и ожидал.
— Отец, я… — попытался оправдаться мужчина, но был перебит.
— Не сотрясай зря воздух, а лучше иди к жене и детям: мы с тобой потом поговорим… по-семейному, — пообещал старик. — А вы, доктор, разве уже не хотите услышать о разных колдовских чудесах, которые есть в нашем селении?
— С удовольствием послушаю, — отозвался ученый. — И раз уж на то пошло, то давайте сразу говорить открыто? Либо же, мы с Фрэнки все же пойдём…
— Отец, может… — сделал очередную попытку молодой родитель.
— Не может, сын, — холодно оборвал его староста. — Иди домой.
Несколько секунд мужчина в охотничьем костюме переминался на месте, кидая опасливые взгляды то на односельчан, которые уже стояли вокруг плотным кольцом, то на Виктора и его «брата». Однако, авторитет главы деревни оказался сильнее желания помочь чужаку и опустив голову, шаркая ногами он побрел прочь.
— Не хотите пройти в дом, доктор? — вежливо уточнил старик. — Я заварю вкуснейший отвар, нарежу свежего хлеба с сыром и мясом.
— Мне и тут хорошо, — пожал плечами Франкенштейн. — Вы что-то хотели рассказать?
— Не буду настаивать, — с явным неодобрением отозвался староста. — Скажите, доктор, что вы знаете об оборотнях?
— Истинных, или проклятых? — уточнил ученый, уже понимая, о чем дальше пойдет речь, да и догадываясь, о какой из разновидностей перевертышей хотел поведать собеседник.
— Даже так, — искренне удивился глава деревни. — Тогда, может быть вы ещё поведаете, чем одни отличаются от других?
— Первые — это люди, научившиеся принимать облик зверя, либо звери, научившиеся принимать облик человека: их звериные личины могут различаться, так что даже в одной семье, мирно живут лисы, волки, медведи… — ученый замолчал, внимательно прислушиваясь к тишине, которая опустилась на деревню. — Проклятые оборотни — это люди, которые получили свою силу через укус от старшего сородича. В обычной жизни они мало чем отличаются от людей, разве что чуть лучшим здоровьем, долгим сроком жизни, большей физической силой, острыми слухом, нюхом и зрением… но оборачиваются лишь в полнолуние, при этом не контролируя себя в зверином обличии. Ах да: собаки их люто ненавидят, что в человеческом, что в зверином виде, а вот сами они, во время обращения, на других животных почти не реагируют, предпочитая в качестве жертв других людей.
— Потрясающие познания, для обычного странствующего доктора, — искренне обрадовался старик, а затем его голос стал холодным и жестким. — Вы ведь понимаете, доктор, что мы не можем вас отпустить? Теперь — это даже не вопрос нашей порядочности, а обычная логика. Ради выживания стаи, можно пойти на многое…
— Как я понимаю, вы решили и меня… «ввести в свое сообщество»? — уточнил ученый, продолжая сохранять вежливое спокойствие, пусть в душе и царила буря эмоций.
— Время от времени, нам нужно обновлять кровь, — извиняющимся тоном ответил староста. — Проклятье, конечно, снижает эту потребность, но не убирает окончательно. Только на моей памяти, дважды рождались дети с дефектами… Знали бы вы, как горевали их родители.
— А я вам нужен для того?.. — наклонив голову вперед, Виктор интонациями предложил продолжить свою фразу.
— По правде, такой уж критической нужды сейчас нет, — снова изобразив извиняющийся тон ответил глава деревни. — Но упустить возможность привязать к деревне столь ценного мастера — это непростительная расточительность. Оставайтесь, доктор: вас здесь примут как родного и даже дом свой построить помогут. А следующей весной и свадебку справим… У нас как раз девки есть незамужние. И вашего брата не обидим: такой силач будет нарасхват!
— Понятно, — выпрямившись во весь невеликий рост, Франкенштейн ответил: — Я бы хотел остаться человеком, да и перспектива всю жизнь провести вдали от больших городов — это не то, что может привлекать. Это я ещё не говорю о Церкви Спасителя, волшебниках, магах и шаманах, которые к проклятым относятся… недружелюбно.
— По-хорошему стало быть не получится, — с сожалением протянул старик. — Жаль…
— Не стоит принимать поспешных решений, — подняв правую руку в останавливающем жесте, ученый продемонстрировал тонкую серебристую трубку. — Что вы скажете на предложение о том, что я попытаюсь решить вашу «пушистую проблему»?
— Хм? — удивился староста. — Думаете, раньше никто не пытался?
— Я — не никто, — хмыкнул в ответ Франкенштейн. — Фрэнки, сними амулет.
Здоровяк поднял руки и снял с шеи кожаную полоску с металлической пластинкой, на которой были выгравированы причудливые символы. Оборотни, успевшие подобраться совсем близко, разом отпрянули в стороны, ощутив неестественные запахи, исходящие от громилы.
— Гррр, — оскалив зубы (некоторые из которых были взяты из разных комплектов) великан демонстративно сжал и разжал могучие кулаки. — Порррву, псины.
— Как грубо, малыш, — укоризненно произнес ученый. — Надеюсь вы понимаете, что без боя нас взять не получится? И если со мной, любой из вас справится… может быть справится, то вот Фрэнки — другое дело. Силами он не уступит и проклятому оборотню во время полнолуния… не говоря уже о чуть более сильных людях.
— Вот даже как, — в очередной раз за ночь удивился глава деревни. — Давайте не будем торопиться: нам ведь есть что обсудить. Вижу, доктор, что вы очень не простой человек… Очень не простой. Может быть даже у вас что-то и получится? Кто знает… Но в любом случае, мы вас отпустить не можем, так как вы слишком много знаете о нас. А я бы не хотел, чтобы сюда пришли волшебники, или того хуже — церковники.
— Моему честному слову вы не поверите? — понятливо усмехнулся Франкенштейн. — Так… что же будем делать?
— Мне бы не хотелось переводить наше общение во вражду, — старик покачал головой. — Но я вынужден предложить вам погостить у нас подольше. Завтра — полнолуние и я думаю, что такой образованный человек понимает, что это означает? Мы предоставим вам в распоряжение дом с подвалом, где вы сможете переждать ночь. Потом у вас будет целый месяц, чтобы… найти лечение нашей «пушистой проблемы».
«Отравят или нападут неожиданно, когда мы потеряем бдительность. Сейчас рисковать не хотят, так как не знают, на что мы способны. А вот за месяц, вполне могут подготовиться и решить уже мою проблему. Все же, не думаю, что врач им нужен настолько сильно, чтобы рисковать своим благополучием», — пронеслись размышления в голове у ученого, который в очередной раз пожалел, что так и не сподобился провести полноценные исследования демонического ядра, до сих пор находящегося в флаконе, во внутреннем кармашке одежды.
— Не вижу причин отказываться от столь вежливого приглашения погостить, — с нотками сарказма в голосе произнес Виктор. — Только должен поставить условие: в доме мы должны жить одни, да и для работы мне понадобятся некоторые инструменты, ингредиенты… ну и анализы.
— Вот и славно, — удовлетворенно отозвался староста. — Я прямо сейчас распоряжусь, чтобы вам подготовили жильё. Давайте уйдём с дороги и обсудим всё более конкретно? Всё же, мне бы не хотелось, чтобы вы считали нас своими врагами, или вовсе тюремщиками.
Изучательная
