Нелюбимый мной, нелюбящий меня

За окном послышался цокот копыт, оклики. Я и не знала, что комната выходит во двор.

— Леньор, — послышался голос Келиара. О, небо, пусть мне никогда больше не доведется услышать столько боли в голосе. Я подбежала к окну. Седой эльф что-то тихо ответил Келиару, но слов я отсюда не слышала. Хвала Великой, Леньор наплевал на традицию, — из ворот выезжали, по меньшей мере, полтора десятка воинов. Я все еще провожала их взглядом, когда в кабинет вернулся Келиар. Он подошел ко мне, остановился всего в полушаге. Таким злым я его еще не видела.

— И давно Вы знали? — голос сочился ядом, ненавистью.

— Что? — я была удивлена и оскорблена предположением.

— Не отпирайтесь! — взревел лорд. — Понятно, что Вы знали давно! Почему решили сказать?!

— Я не знала! — закричала я в ответ.

— Дрянь! — это оскорбление было больней пощечины, я отшатнулась от полыхающего гневом лорда.

— Я не знала.

— Лживая гадина!

Я сделала еще шаг назад, зацепилась за что-то и упала, ударившись головой об стул. Мир перед глазами поплыл, замерцали звездочки. Наверное, умная женщина заплакала бы или потеряла сознание. Но к умным я никогда не относилась. Приподнявшись на локте, подняла звенящую голову. Келиар присел на корточки и нависал надо мной. Да любой демон позавидовал бы такой злобе и ярости, что исходили от него. Казалось, еще немного, и он придушит меня собственными руками.

— Это ничего не даст, — пыталась говорить спокойно. — Я действительно ничего не знала. Должна была догадываться, но не видела очевидного. Если бы поняла раньше, остановила бы этих сумасшедших.

— Почему ты сказала мне? — процедил мужчина.

— Я... — голос задрожал, на глаза навернулись слезы. — Я не хочу, что бы кто-нибудь пострадал. Я... я всего лишь хочу, чтобы он вернулся живым!

Он потянулся ко мне, я поспешно отвернулась и загородила лицо рукой:

— Не надо...

Он пренебрежительно фыркнул и, продолжив свое движение, выдернул из-под моего локтя листок.

— "Не отчаивайся, Мирэль. Может статься, твой брак будет недолгим. Людской век так короток", — прочитал он вслух. — Что, никаких дат и обещаний скорейшего вдовства?

Голос лорда был презрительным. Я промолчала. Лицо горело, по щекам градом катились слезы, голова просто раскалывалась, в горле застрял саднящий комок. Вот и лопнула иллюзия благополучия. Теперь все стало на свои места.

— Переписка отныне только через меня, — сказал Келиар.

— Как пожелаете, — прошептала я.

Он схватил меня за запястья, рывком поднял с пола.

— Иди к себе и носа не высовывай до приезда сына. Понятно?

Я кивнула. Он отконвоировал меня к двери и захлопнул ее за моей спиной.

Следующие дни прошли как в тумане. Я была сама не своя от ужаса, не могла ни спать, ни есть. Думать тоже толком не могла... Днями и ночами молила Эрею, чтобы она пощадила жизни Нэймара и моих неразумных кузенов.

После "беседы" с Келиаром я ушла в свои комнаты, и весь первый день ко мне вообще никто не заходил. Бейрит и Граза появились только на следующее утро, но со мной разговаривать не собирались. Просто оставили подносы с завтраком и ушли. Видимо, тоже винили в возможной трагедии. Что ж, я виновата, очень виновата, хоть и значительно меньше, чем они считают.

О, Эреа, о чем думали эти ненормальные? О чем? Если они убьют Нэймара, что станет со мной? Что сделает с ними и с дядей Владыка? Об этом они подумали?

Днем я сидела на широком подоконнике в спальне и невидящим взглядом смотрела на сад. Все слезы, кажется, были уже выплаканы, все немногочисленные мысли передуманы раз по сорок. Я была в полной прострации. Граза зашла ко мне, остановилась в дверях.

— Вы ничего не ели, госпожа? — голос как у няньки, уставшей от противного капризного ребенка.

— Не хочу, спасибо.

Она присмотрелась, наклонила голову на бок и, медленно подойдя ко мне, стала рассматривать.

— Что случилось? — устало поинтересовалась я.

— Госпожа, что с Вашими руками? — выдохнула Граза.

Руки... Посмотреть было на что — запястья украшали браслеты из фиолетово-синих кровоподтеков. Странно, как я не заметила? Ну и демоны с ними. Это неважно.

— Ничего.

— Хорошенькое ничего...

— Оставь меня, прошу.

— Конечно, — кивнула Граза и чуть ли не выбежала из комнаты. Через несколько минут она вернулась с Бейрит.

— О, небо, — всплеснула руками Бейрит.

— Пожалуйста, уйдите, — попросила я. Мне было не до них.

— Конечно-конечно, — приговаривала Граза, заставляя меня встать.

— Вы не переживайте, госпожа, не переживайте.

Они обращались со мной так, словно я дитя малое. Причитали, уговаривали, только что не сюсюкали, расставляя на подоконнике какие-то пузырьки, намазывая и перебинтовывая мне руки.

— Не знаете, есть какие-нибудь новости? — на ответ я особенно не рассчитывала. Слишком мало времени прошло. Я надеялась, что Келиар послал сыну тоты с посланием. Но даже если тоты успел долететь до Нэймара, то обратно будет только к вечеру. Возможно... В который раз подумала о худшем, закусила губу, чтобы не расплакаться.

— Нет, нету, — ответила Бейрит.

— Глядите, госпожа, вот и готово! — нарочито бодро сказала Граза, предлагая мне полюбоваться результатом их труда. Словно это имело хоть какое-то значение.

Я посмотрела на повязки. А что если я опоздала с предупреждением? Если Леньор спешит на помощь зря? Перед глазами мелькали картины: раненый, истекающий кровью Нэймар. Но рядом с ним никого. Некому помочь, перевязать раны... Трупы на обочине, Седой эльф, склонившийся над убитым Нэймаром... По щекам потекли слезы, дыхание перехватило.

— Не расстраивайтесь, госпожа, — попробовала утешить Бейрит. — Заживет мигом, вот увидите.

— Что если он ранен? Если уже слишком поздно? — пробормотала я сквозь слезы.

О, Эреа, лишь бы не это! Молю, не допусти!

Я обессилено рухнула на диванчик, закрыла лицо руками и разрыдалась. Кто-то сел рядом, осторожно обнял меня, но утешать не стал, просто привлек к себе. Мало-помалу успокоилась. А потом запоздало сообразила, что обнимает меня мужчина. Вывернулась из объятий и вскочила. На диване сидел Келиар. Ошеломленно глядя на него, спросила:

— Что Вы здесь делаете?

— Я пришел попросить прощения, — повинился лорд. — Мне очень жаль, Мирэль, что... Поверьте, я всем сердцем раскаиваюсь. Я не имел права позволять себе такое...

— И все же позволили...

— Я осел! Знаю, — Келиар действительно казался виноватым и подавленным. — Простите меня, пожалуйста.

И что ему сказать? Что не могу сейчас ответить, потому что обида слишком сильна? Потому что мысли заняты совершенно не тем, и мне нет в данный момент дела до его угрызений совести?

— У Вас нет вестей от Нэймара?

— Нет, — лорд сокрушенно покачал головой. Но, кажется, перемене темы обрадовался.

— Вы посылали тоты?

— Да, с речевым сообщением. У меня не было времени писать письмо.

— А почему Вы не поехали сами? — мне еще тогда показалось это удивительным.

— Я хотел бы! Но мы потеряли бы много времени. Леньор со спутниками были уже на лошадях. Да и мои воины были готовы, они как раз тренировались... Им оставалось только выехать за ворота. — Он вскочил и заметался по комнате. Отчаяние. Оно чувствовалось в нем сильней с каждой минутой. — Зря я с ними не поехал! Не изводился бы в ожидании!

Он остановился у окна, повернувшись ко мне спиной, вцепился в стоящий там пюпитр так, что дерево захрустело. Его боль... такая же, как моя. Только наверняка в разы сильнее. Неважно, что он думал обо мне, неважно, что он сделал и как меня обидел. Мне было его жаль. Я подошла, погладила лорда по плечу:

— Нет ничего тяжелее ожидания. Но Эреа защитит его, — я говорила искренне. Я верила в то, что говорила. — Лорд Келиар, не мучайте себя. Будем ждать новостей... Они не могут быть плохими...

Он повернулся и порывисто обнял меня.

— Спасибо, — его голос был хриплым. — Вы удивительная девушка.

Мой домашний арест закончился, не успев толком начаться. Но это не ослабило ни страха, ни волнения, ни чувства вины. Новостей не было. Ни на третий день, ни даже на четвертый. Рядом с Келиаром опасно было находиться уже на третий день. Он метался по замку, не находя себе места. И был просто опасен. А днем он с несколькими сопровождающими уехал.

Я осталась в замке за хозяйку. О чем он думал? Он же даже управляющего с собой забрал. А из охраны остался только десяток воинов. Но этими вопросами я задавалась значительно позже, в те дни от волнения вообще не соображала. Я не могла понять, почему так долго нет вестей? Почему? Я не допускала мысли, что с Нэймаром что-то случилось. Просто запретила себе думать об этом.

Вечером четвертого дня поняла, что неусидчивость Келиара заразна. Теперь я металась по замку. Не понимаю, как жены способны ждать мужей с войны. Если я из-за нелюбимого так переживаю, как терпят любящие? Это ежеминутная пытка! Нет ничего страшнее неизвестности. Была бы моя воля, я бы вскочила в седло и помчалась навстречу. Я уже почти решилась, начала собираться, но коварная Бейрит меня опоила. Не знаю, что она мне подсунула, но очнулась я только на следующее утро.

— Если так изводиться, то можно заболеть, — наставительно сказала служанка в ответ на упреки. — Этот сон был Вам необходим. Понятно, что молодой лорд Вам дорог, но так Вы ему не помогаете.

Я не знала, что ответить. Она была права. Я не любила Нэймара, но уважала и не считала врагом. Он поступил со мной очень благородно, о таком отношении я не могла и мечтать. И да, Нэймар стал мне дорог. Я должна была признаться в этом хотя бы себе. За него я переживала куда больше, чем за кузенов, как бы странно это не прозвучало. Герион и Илдирим... Они, наверное, хотели как лучше... Только не понятно для кого. Если хотели помочь мне, то выбрали весьма странный способ. Во-первых, подлый, наглый и провокационный. Они что, надеялись, что об их причастности никто не догадается? Во-вторых, моя участь становилась еще незавидней в случае вдовства. От пары сотен лет траура и изоляции меня мог спасти только новый брак. А взять в жены меня, запятнавшую свою честь союзом с полуэльфом, и после траура вряд ли нашлись бы желающие. И братья не могли этого не знать. Но почему тогда? Тешили самолюбие? Вот на это больше похоже.

Я начинала злиться на них. Что ж, так даже лучше. Когда злюсь, я собранней, лучше соображаю. Бейрит права, нужно держать себя в руках. Нельзя позволять эмоциям управлять моей жизнью.

Привела себя в порядок. Позавтракала впервые за эти дни и поднялась на крепостную стену. Ждать. Мое появление воины восприняли со странным воодушевлением.

— Мы рады, что Вы с нами, — с поклоном сказал мне ближайший стражник. — Мало кто из жен так переживает за мужей.

— Это всего лишь означает, что они более сдержаны в проявлении своих чувств, — ответила я. Мне было неловко. Но уходить со стены я не собиралась. Я ждала.

Мое терпение было вознаграждено ближе к полудню. Из далекого леса выехали всадники. Их было утешительно много, но они были слишком далеко, чтобы можно было рассмотреть. Потянулись минуты почти невыносимого ожидания. Всадники приближались ужасно медленно, словно ехали на черепахах, а не на лошадях. Ближе, ближе. Седого эльфа из толпы я выделила первым, это было проще простого. Теперь нужно было из шести черноволосых выбрать двух нужных, Нэймара и Келиара. Вон они, хвала Эрее! Какое облегчение... Кузенов, виновников этого парада, я тоже нашла. Безоружные, руки связаны за спинами, поводья их лошадей привязаны к лукам седел других эльфов. Глаза у братьев были завязаны, так же как и у четырех других воинов. Видимо, другие пленники. Хорошо, что хоть за вероломство на месте не убили.

Вокруг послышались выкрики "Все", — охрана передавала по цепочке новости. Им лучше знать, все или нет. Я даже не догадывалась, сколько воинов уехало. Для меня важны были только пятеро. Стоящий рядом со мной эльф поднял рожок и подал приветственный сигнал.

Нэймар поднял голову, заметил меня и кивнул. Я поспешила спуститься со стены. Как же я рада, что он вернулся!

Всадники въехали во двор. Словно вымерший до того замок наполнился гомоном, возгласами, цоканьем копыт, жизнью. Первым в ворота въехал Келиар. Он проехал мимо меня, даже не посмотрел в мою сторону. Его лицо было мрачным. Если бы я своими глазами не видела живого Нэймара, подумала бы о худшем. Леньор тоже проехал мимо вслед за Келиаром, не удостоив меня и взглядом. Потом въехали попарно воины с пленными, а уж потом с остатками небольшого воинства Нэймар. Он спешился, я бросилась к нему. Хотела обнять, но меня остановил его взгляд. Чужой, холодный и неимоверно злой. Я замерла.

— Что случилось? — прошептала я. Не понимаю, в чем дело. По какому поводу траур? Ведь все живы!

— Нужно поговорить, — процедил он, схватил меня за руку и поволок в замок. Затащил в большой зал, в котором я никогда раньше не была. Комната с трофеями или оружейная — манекены в доспехах, оружие на стенах, на стеллажах. В углу стояли знамена. Нэймар чуть ли не швырнул меня на середину комнаты, захлопнул за нами тяжеленные двери. Так и остался стоять, опираясь ладонями на створки и не поворачиваясь. Я стояла, боясь пошелохнуться. Молчание затянулось.

— И долго мне ждать? — заговорил, наконец, муж.

— А чего ты ждешь? — осторожно спросила я.

— Выбери любой клинок, какой тебе больше нравится, — спокойно сказал Нэймар.

— Зачем?

— Я даю тебе возможность действовать самостоятельно.

— Это хорошо,.. наверное,.. но зачем мне клинок?

Он повернулся, в глазах было столько ярости, что я попятилась.

— Не притворяйся, что ничего не понимаешь! — завопил он. В его правой руке появилась Плеть Молний. Он стеганул ею пол рядом со мной. Я взвизгнула и отпрыгнула в сторону. Он снова взмахнул плетью, на этот раз достал стенку за моей спиной. Он снова и снова взмахивал заклинанием, оставляя на полу, стенах и даже потолке черные полосы. Зацепил пару манекенов, теперь по комнате валялись части доспехов и деревянные детали. В какой-то момент я поняла, что в меня он не целится. Но все равно было жутко. Особенно то, что он ничего не говорил. Даже по отдельным репликам можно было бы понять, в чем дело. Но он молчал и ожесточенно сек комнату. Помахав вдоволь магической плеткой, Нэймар, кажется, немного успокоился. По крайней мере, подошел к поваленному манекену и сел на него, подпер лоб ладонью, задумался. Молния в руке потухла. Муж молчал.

— Нэймар, — осторожно позвала я.

Он не отреагировал. Я подумала, что это хороший знак, и подошла ближе. Снова никакой реакции. Набравшись храбрости, подошла еще ближе и села на пол рядом с мужем. Что мне терять? В худшем случае убьет. Я заглянула в его лицо. Печальное, мрачное, но уже не такое злое.

— Может быть, ты скажешь мне, в чем дело?

Он выпрямился, сурово посмотрел на меня, вздохнул:

— Мирэль, поклянись, что будешь говорить только правду.

Ой, какое нехорошее предчувствие... Но назад дороги нет. Мне с этим взрывоопасным полуэльфом еще жить и жить.