Предсказать прошлое

Искомый, обнаружился очень быстро, в соседнем помещении, он пытался щупать молоденькую горничную. Надо же, как интересно, неужто есть еще, чем щупать?

— Милейший, — обратилась я к нему, заставив старика подпрыгнуть от неожиданности и выпустить свою добычу, которая под шумок выпорхнула из комнаты. — Гости останутся на ночь, проследите, чтобы им подготовили комнаты. Думаю, что маркиза Лебрена можно разместить в синей спальне, графу и графине Калю приготовите сиреневую.

Не дожидаясь ответа, отправилась назад в столовую, невежливо уйти, не попрощавшись, тем более что все задуманное уже сделала. Не помню, где именно находится эта сиреневая спальня, но смутно осознаю, что где-то у черта на куличках, самое место для столь любезной дамы. Поля жалко, но это его крест, вот пусть и тянет, а я не намерена проводить ночь под дверью и прислушиваться, кто в какую комнату среди ночи перебегает. А ведь раньше никогда не была излишне любопытной, но ревность, оказывается, меняет людей и их мировоззрение. Вот и я уже готова и на интриги, и на коварство. Докатилась ты, Лизка.

Вернувшись назад, застала совершенно пустую столовую. Вот так номер, и куда их понесло? Прогулка по саду отменяется, комнаты только готовят, ужин, очевидно, закончен. Надо же умудриться потерять пять человек. Где проводят свободное время гости после ужина в родовом поместье? А ответ, как обычно, в самом вопросе. Гости обитают где? Правильно, в гостиной. Там и поищем.

Железная логика меня не подвела, вся честная компания уютно устроилась у жаркого камина с бокалами вина в руках. Жак, увидев мое приближение, подал мне такой же.

— Как дела? — шепотом спросил муж.

— Замечательно, комнаты уже готовят, — улыбнулась ему. И так же шепотом спросила, чтобы не привлекать к себе внимание. — Как зовут дворецкого?

— Томас Тостивинт.

— Запомню, спасибо.

— Еще вопросы?

— Пока нет.

— А вот у меня будут вечером, так что сразу спать не ложись, — предупредил меня Жак, но хоть не злится, вполне доброжелательно было сказано. Хотя, что там, он меня не удивил. К допросу морально готова не была, но разговор определенно необходим. Возможно, внесет ясность, я же не знаю, вдруг Тристан и вправду женат, а я тут слюни на него пускаю.

— Хорошо, буду ждать, — согласилась я и отправилась к креслу, куда и приземлилась.

Атмосфера в комнате была вполне дружелюбная и спокойная, что не могло не радовать, а то в памяти все еще оставалась первая встреча с соседями. У нас бы все так быстро не замяли. Все, медленно смакуя, пили свое вино и беседовали о лошадях. Я же молча время от времени покачивала головой, соглашаясь со всеми утверждениями, а что я могла возразить, все равно не понимаю, о чем они. А вино просто крутила в руках, печально на него поглядывая.

Когда-то еще на первом курсе пришлось поучаствовать в девичнике, где впервые в жизни набралась вином под завязку. События в голове не отложились совсем, а в пересказе моих новых знакомых, картина вырисовывалась не из приятных. Они, перебивая друг друга, делились со мной вчерашними впечатлениями и взахлеб описывали мое нападение на нашего однокурсника в коридоре с вполне определенными целями. По их словам, парень чудом отбился и поспешно сбежал, отказавшись скоротать вечерок в женской компании. Я переживала все выходные, представляя себе, как будет стыдно появиться в институте. Наверняка, весь поток уже в курсе моей пьяной выходки. В конце концов, вечером в воскресенье собрала сумки, намереваясь позорно бежать домой. Тогда-то соседка по комнате призналась, что это была всего лишь шутка, и на самом деле, выпив немного вина, я просто-напросто уснула. Этот вечер имел несколько последствий: соседка очень быстро сменилась, я стала тщательней выбирать друзей, а еще зареклась участвовать в студенческих вечеринках и с тех пор совсем не пью.

— А что Вы об этом думаете? — Вдруг услышала я адресованный мне вопрос Поля.

— Даже не знаю, я совершенно не разбираюсь в лошадях, — призналась я.

Судя по тому, как все озадачены моим ответом, я проспала значительную часть беседы и ответила явно невпопад.

— Вообще-то, речь идет о том, что маркиз Лебрен пригласил нас на совместную охоту в конце недели, — пояснил мне Жак.

— О-о-о. Простите, я немного отвлеклась, — все, что я смогла сказать.

— Охотничьи угодья красивое место, думаю, Вам обязательно понравится. И мне будет очень приятно, если Вы согласитесь составить нам компанию, — вот разве этому черноглазому откажешь? Да я с тобой куда угодно.

— Я с удовольствием полюбуюсь на обещанные красоты. Только должна предупредить, что охотник из меня, как и знаток лошадей, никакой, — сморщила я носик. — Максимум, что можно от меня ждать, это только присутствие.

— Этого будет более чем достаточно, — эх, милый, не смотри на меня так нежно и жарко, а то забуду, что я вроде как хорошая девочка.

— Замечательно, — довольный голос Жака, заставил меня очнуться. — Мы будем готовы. А сейчас думаю, пора отдохнуть.

Все неспешно разошлись по своим апартаментам, а я приготовилась ждать Жака, что-то сомневаюсь, что он забудет об обещанном разговоре. И действительно, не прошло и нескольких минут, как в дверь постучали. А почему постучали, если Жак всегда входит через смежную комнату? Подойдя к двери, я очень аккуратно ее приоткрыла, выглядывая наружу. В коридоре со свечным огарком в руках и нервно переминаясь, стояла Лола, опасливо озираясь по сторонам.

— Что случилось? — забеспокоилась я и жестом позвала девушку зайти.

Лола, переступив порог, начала очень активно махать руками и эмоционально жестикулировать.

— Спокойней, Лола, я не понимаю ничего.

Девушка опустила руки, глубоко вздохнув, перешла к пантомиме. В шаркающей по полу фигуре я легко узнала дворецкого, который направился к ... а вот эта манерная дама определенно графиня Калю.

— И что? Я сама распорядилась, чтобы он проводил гостей в их комнаты.

Лола, махнув рукой, приложила ладонь к губам, изображая разговор, а потом указала на свои уши, ясно услышала нечто, что ее встревожило.

— О чем они говорили?

Лола ткнула пальцем в меня. Ой, как плохо. Наверняка наша красатуля устроила старику допрос с пристрастием. Хоть он ничего толком рассказать и не может, но все и без того подозрительно, ведь никто из слуг не видел моего приезда и не слышал никогда о невесте маркиза. А хуже всего то, что Жак упоминал поездку за мной в Россию, а это должно быть очень длительное отсутствие.

— Что он ей сказал?

Девушка ткнула в меня пальцем, потом показала себе на голову и отрицательно покачала головой.

-Ясно. Он ответил, что ничего обо мне не знает, — мое вслух сказанное предположение подтвердилось быстрым кивком головы Лолы.

— А она?

Быстрое прикосновение к губам, потом жест указал на глаза и следом на меня.

— Приказала следить за мной? — и снова быстрый кивок.

Вот не пойму, Шумахер и есть наша крыса или просто безвольный старик, который эту дамочку-каток боится? Да и его старая закалка, скорее всего, не позволяет перечить благородной даме. Поспешные выводы делать бы не хотелось, но из виду тоже не выпустим. Надо будет приглядеться и проследить.

— Спасибо, Лола, ты даже не представляешь, как помогла. Графиня почему-то очень взъелась на Жака и всячески пытается найти его слабые места, для этого не гнушается грязными методами. В доме есть кто-то, кто рассказывает ей все, что здесь происходит, и теперь благодаря тебе, есть подозреваемый. Очень неуютно жить в доме, если знаешь, что кто-то за тобой следит, понимаешь?

Лола кивнула и доброжелательно улыбнулась, а потом указала на себя и обвела рукой комнату.

— Да, поэтому мы искали человека, который не связан с домом. И я очень рада, что это именно ты, — искренне улыбнувшись, я обняла девушку. Она ответила мне тем же и собралась уходить.

Свечной огарок не пережил нашего разговора, а отпускать Лолу одну по темным коридорам я не решилась.

— Пойдем, провожу,— предложила я, вместе не страшно. На попытку отказаться я не обратила внимания и уверенно вышла в коридор.

О том, что в доме действительно темно и страшно я осознала на обратном пути, спотыкаясь о каждую ступеньку и зацепившись почти за все выпирающие предметы. Хоть с лестницы не скатилась и то радость. Вот где интересно была моя голова? Выходя из комнаты, совсем не подумала взять с собой подсвечник. Можно подумать тяжело было бы. Теперь об этом пожалела, а толку? Мне остался всего один поворот до моей комнаты, когда со всей силы врезалась в кого-то, идущего мне навстречу. Не заорала я лишь потому, что от ужаса у меня в горле пересохло и произнести хоть какой-то членораздельный звук не удавалось. Единственное, что могла так это хаотично размахивать руками в попытке оттолкнуть внезапное препятствие. Потом я услышала отчетливый чирк и меня ослепила загоревшаяся свеча.

— Элизе? — раздался над ухом знакомый хрипловатый голос. Перестав отбиваться, я задрала голову, вглядываясь в лицо Тристана, пытаясь отдышаться.

— Вы меня напугали, — справившись, наконец, с голосом проскрежетала я.

— Что вы здесь делаете? — подозрительно прищурил он глаза.

— Живу, — выдала ему очевидную вещь. — А почему вы не спите?

Вот теперь уже я сверлила его подозрительным взглядом, пока он осторожно устанавливал свечу на стоящий рядом декоративный столик.

— Хотел проверить свою лошадь на конюшне, — спокойно пояснил он.

Интересно, а эта лошадь случаем не в сиреневом стойле?

— Она очень нервничает в новых местах, и боюсь, может взбрыкнуть и пораниться. Она очень молодая и еще не объезжена как должно, поэтому приходится часто проверять и успокаивать как на новых местах, так и в домашней конюшне.

Он все так же пристально смотрел на меня, видимо, ждал, когда и я объясню свое присутствие в темном коридоре. Ладно, я подозреваю его в связи с Люси, а он-то чего так напрягается?

— Провожала свою горничную, у нее свеча прогорела, и я не могла отпустить ее одну. Видите ли, она здесь и суток еще не живет, поэтому плохо ориентируется, а в темноте тем более.

— Сами пошли провожать служанку?

Кажется, я его удивила.

— А что в этом странного? Вы вон, среди ночи в конюшню идете, лошадь проверять, так почему я не могу позаботиться о хорошем человеке? — Немного нервно проговорила я, слишком сильно напрягало такое близкое присутствие Тристана.

— Можете, и что-то подсказывает мне, что это ваше нормальное поведение, — спокойно и утвердительно проговорил он, пристально вглядываясь мне в глаза.

Ой! Держите меня семеро, я, кажется, тону! Вот вроде стою на твердом полу темного коридора, а по ощущениям погружаюсь в теплую негу, и ноги подкашиваются. Тепло разливалось по всему телу, концентрируя горячие щупальца в груди и животе. Там что-то скрутилось тугим жарким пульсирующим комком и заставляло подвинуться ближе к желанному мужчине. В горле пересохло и пришлось провести кончиком языка по губам, смачивая их. Тристан проследил за этим жестом голодным взглядом. Может, ему тоже нужно губы увлажнить? Так я готова помочь! О чем я думаю? Нет, не так, почему я, вообще, не думаю? Все тело жило каким-то диким инстинктом, голова сейчас работала только в одном направлении, пуская беззвучные команды стоящему напротив мужчине "Поцелуй же меня!"

То ли он их не слышит, то ли, в отличие от меня, у него еще есть мысленный процесс, но тоже не особо активный, так как он все сильней сжимал пальцы, на моей руке медленно подтягивая меня ближе к себе. Сопротивляться я не могла, даже если бы даже захотела, его черные глаза гипнотизировали меня как удав кролика. Его дикий оголодавший взгляд прожигал во мне дыру и разжигал неведомую раньше жажду. Я, прижатая к нему всем телом, ощущала исходящий от него жар и мощь. Тугие мышцы ощущались даже через слои одежды, и я непроизвольно смогла потереться об него грудью и бедрами. Движение было едва заметным, но от него Тристан задышал глубже и чаще. Мои губы приоткрылись готовые позволить ему все, чтобы он не пожелал. Лебрен склонился надо мной, не разрывая цепкого взгляда охотника поймавшего свой трофей.

Свободной рукой прочертил горячую линию вверх по моей руке, плечу и спустился к вздрагивающей от частых вздохов груди, проводя пальцами вдоль выреза декольте. Соски и без того сжавшиеся тугими бутонами, заныли требуя его прикосновения, но пальцы, сделав еще один круг, поднялись к бьющейся на шее жилке, лаская открытую нежную кожу. Я непроизвольно застонала, отчего у него по телу прошла судорожная волна, и он припечатал меня к себе резким жадным движением.

Сцепленные руки я подняла выше, прикладывая их к его груди, и теперь ладонью, накрытой его рукой, чувствовала, как тяжело бухает в груди сердце Тристана. Оно выдавало удары, стучащие в такт с моим. Я, глядя на него, продолжала мысленно кричать, боясь произнести слова вслух "Поцелуй же меня! Поцелуй!" А он, застыв изваянием, пожирал меня глазами, не позволяя себе прикоснуться к моим губам, боясь, что не сможет остановиться. Он боролся с собой, заставляя меня судорожно дышать от нетерпения и тянуться к нему самой, а его руки при этом жили своей жизнью, продолжая обнимать мое тело, поглаживать его и сжимать, вырывая из меня хрипы и тихие стоны.

Плевать, на все плевать! Перестав следить за инстинктами, сама устремилась вперед, желая узнать вкус и жар его губ.

— Элизе, ты где? — раздался совсем рядом голос Жака, а потом раздался скрип двери и тихий хлопок, видимо, мой муж вернулся в комнату, не дождавшись моего ответа.

Я судорожно вздохнула и тяжело выдохнула, Тристан же дернулся от неожиданности, но рук не разжал. Было очень больно наблюдать, как горящие желанием глаза медленно гаснут и заполняются мукой, черты лица заостряются от напряжения, и руки через силу пытаются ослабить объятия. Он медленно прикрыл глаза и отпустил меня. Я стояла, не шевелясь, ни на миллиметр не отстраняясь от его тепла, и чувствовала, как голова плывет в тумане, а тело ломит от разочарования. Сделав еще один длинный выдох, отступила. Тристан, не открывая глаз, сжимал кулаки так, что на костяшках натягивалась и белела кожа. Его прерывистое дыхание — это все что я слышала помимо гулко молотящегося собственного сердца. Это были самые тяжелые шаги в моей жизни, шаги от него.

Подойдя к повороту, ведущему к моей комнате, обернулась. Он смотрел мне вслед глазами тяжелобольного человека. Мне стоило больших трудов не вернуться к нему в этот момент, и я вцепилась пальцами в угол, чтобы не поддаться своему желанию.

— Прости, — одними губами прошептала я.

За что я просила прощения? За то, что приходится ему врать? За то, что делаю ему больно? За то, что не могу позволить себе то, что хочется больше всего? А возможно за то, что позволила увидеть мое желание? Наверное, за все сразу. Будет ли у меня возможность рассказать ему обо всем, и простит ли он меня после этого?

— Иди, — с трудом выдавил он из себя севшим голосом и задул свечу, боясь выдать свою слабость.

Обессилено плетясь к своей комнате, боролась с грозящими пролиться слезами. Переступив порог, и тяжело прикрыв дверь, подперла ее спиной и пару раз существенно стукнулась затылком о деревянную поверхность. Не помогло! Безумная мысль кинуться назад не хотела покидать мою горемычную голову.