Прибытие (полностью роман)

— Так-то лучше, — пронзаю его ненавистным взглядом. Заслужил. — У меня терпение заканчивается. Не провоцируй меня.

Молча ем, но еда не приносит удовольствия. Вкуса вообще не ощущаю. Взгляд лишь в тарелку и слёзы наворачиваются на глаза. Я сильная, я справлюсь. Совсем чуточку осталось.

И ощущение, что кое-кто хочет очень сильно избить мужа. Ну да, я тоже его хочу избить. Благодарю.

Где ты, невидимый страж?

— Мне нужно припудрить носик, — бросаю мужу и выбегаю в туалет.

Смотрю на себя в зеркало, стараясь подавить слёзы. И ощущение, что меня хотят обнять и прижать к себе. Я теперь не просто ловлю его мысли, но ещё и чувства? Одобрение.

"Иди в кабинку."

Никого нет. Ощущаю, как браслет слетает с ноги, потом словно кто-то надевает что-то на ноги и поднимает выше, сглатываю, потому как прикосновения слишком возбуждающие. Платье при этом не шевелится, хотя руки уже на талии.

"Ты очень красива, я ревную."

"Что ты ко мне чувствуешь? Скажи."

"Не могу. Ты не должна знать. Это испытание. Прости. "

В зал я возвратилась без слёз.

— Ты покушал? — кивнул. — Тогда я пойду.

Попытка не пытка.

— Нет. Доедай, — мотаю головой.

— Мне итак не лезло ничего, с трудом удалось подавить приступ тошноты.

Он побледнел.

— Ты беременна? — киваю.

— Да, непорочным зачатием, — в его глазах ярость и желание ударить.

Я ведь тоже могу дать сдачу. Борется со своим чувством.

— Пожалуй, ты права, эту стряпню без тошноты есть невозможно, — нажимает на кнопку на столе. — Принесите жалобную книгу.

Хозяин ни слова не сказал, молча протянул ручку.

А я положила руку на мужнины пальцы.

— Ты не напишешь жалобу!

— И что меня остановит?

Чутьё велит убрать руку. И я едва успеваю отскочить. Какая-то зелёная гадость разъедает мужу руку. Один из посетителей встаёт и превращается в зелёного монстра.

Я вылетаю из кафе и другие тоже. Жуткий визг, давка.

Блин, не могу его там бросить.

"Не суйся! Я разберусь!" — мимо меня проносится фиолетовый и жёлтый балахон. Маг?

А потом крики, грохот. Заглядываю в окно. Зелёную гадость помещают в какое-то поле. Фиолетовый маг склоняется над рукой мужа. От неё одни косточки торчат, причём уже не все. Бр.

Отворачиваюсь. Пожалуй, самое время смыться.

Утром ко мне заявились военные. Стали меня допрашивать насчёт трактира.

Я активизировала чафон и прокрутила им сцену с вечера. Они поинтересовались, где я взяла это устройство. Сказала правду, что обнаружила подарок дома. Они потребовали у меня чафон и получили отказ.

Там ведь была личная информация.

В итоге меня вызвали и отвезли на допрос в воинскою часть, предварительно перед Перемещателем завязав глаза.

— Кто Ваш муж?

— Без понятия.

— Как это? — спросил высокий усатый офицер.

Я им рассказала про суд и что осталось всего несколько дней продержаться.

Они подняли наше судебное дело, все показания. Прокручивали снова и снова. Также скопировала им информацию со встреч с мужем. Они прокрутили при мне и я сама видела, что за нами постоянно следовала какая-то тень.

Потом вызвали целителей. Я видела Жёлтого, Фиолетового и Тёмного.

Буря ли это, я не знала. С целителями я не общалась, но к вечеру меня отпустили. За целый день во рту ни капли воды не было, и кушать не давали.

Меня трясло. Добираться домой надлежало самой. Почему меня не переместили к дочу, не понятно. Но в округе никакого Перемещателя не было, только военная база.

И где я вообще? Хорошо, лето, тепло. Сил идти никуда не было. Воинская часть располагалась где-то за городом. Рядом был лес.

Подошла я к деревьям и села на выступающий корень.

— Здравствуй, деревце, лес. Ты не против, если я тут посижу?

Показалось или в ответ раздался шелест листочков. Прикрыла глаза, наслаждаясь чистым воздухом, зелёной травкой. Летали какие-то насекомые. И тут гляжу, целая туча летит на меня. Комары! Блин!

А сил даже подняться нету. Подлетает ко мне тучка и кружит вокруг меня. А потом облепляет меня со всех сторон и я погружаюсь во тьму.

Очнулась я уже дома и было светло. Как я тут оказалась? Оглядела тело, вроде бы укусов нет. Странно. Это комары меня перенесли домой? Бедная Дуська, целый день голодная. Но в тарелке у неё была еда. Странно. Может, Буря заходил? Не хочется думать, что это мог был кто-то другой.

Ещё одни сутки пролетели, осталось два дня.

А ведь я ничего не сообщала начальникам, где я пропала на целый день. Как бы проблем потом не было.

Стала собираться, первым делом съела всё, что было наготовлено. Удовлетворения не получила. Но готовить с утра было некогда. Полезла в душ, потому как от меня разило потом просто жутко. А ещё меня знобило, погрелась под душем.

Не особо помогло, но мне предстояло объясниться с начальством.

Сразу по приходу пошла к начальнику. Он меня усадил в кресло и стал отпаивать чаем с малиновым вареньем.

— Мы слышали о разбирательстве в трактире "Хатка", что всех вызывали на допрос.

Городок ведь у нас маленький, слухи быстро разносятся.

Начальник позвонил по телефону и вызвал помощницу.

Та принесла булочки и кофе.

— Знаю, ты не пьёшь кофе, но если не будешь, сам выпью, — я взялась за кофе дрожащими руками. — Что они с тобой делали?

— Ничего, просто спрашивали. Целый день, по кругу прокручивая вопросы. И не давали даже попить.

— Возьми сегодня выходной, на тебя страшно смотреть.

Вот что мне всегда нравилось в начальнике, так он никогда не будет ходить вокруг да около, сразу приступает к делу, и честно скажет, что думает. Порой и матом послать может, но зато от души!

Кстати, меня ни разу не посылал матом, у нас девчонок нет на предприятии: либо бабульки, либо мужики. Так что ко мне молодежь пыталась подступиться, но я подарки не принимала и просила либо забрать, либо выкину. Выкидывала некоторые не сама, а просила других сотрудниц. Они вряд ли выкидывали, скорее себе забирали.

А вот более старшее поколение относилось ко мне как к дочке. И я относилась так же, как к родителям.

Правда, обращалась ко всем по имени отчеству.

Некоторые трудились целый день, если не было других занятий. Вот их кормили. Так что своя кухня у нас была. Я же в трактире пока готовила, пробу снимала, а потом лишь дома обедала перед танцами.

Олег Борисович вызвал Сеньку проводить меня до дома.

Он со мной мило болтал, пока мы шли к дому. А я в основном молча кивала и вежливо улыбалась.

Возле подъезда меня поджидал муж. Неужели целый день стережёт?

— Это твой хахоль? — накинулся он на Сеньку.

— Сень, не оставишь нас? — он бросил вопросительный взгляд, мол, а стоит? Я кивнула.

Остались мы наедине с мужем около подъезда. Про себя отметила, что с рукой у него полный порядок. Значит, целители восстановили.

— Вить, послушай, мне сейчас плохо, давай отложим наши встречи до завтра. А?

Муж внимательно окинул меня взглядом.

— Это он?

— Кто?

— Тот, с кем ты встречаешься.

— Вить, я встречаюсь только с тобой. И ты мне уже до чёртиков надоел. Сомневаюсь, что так скоро заведу новые отношения.

— Но ведь ты говопила о другом.

— И что? Есть другой, но мы даже не общаемся и никакие отношения нас не связывают, — и ведь ни слова не солгала.

— Получается, ты влюблена, а он на тебя ноль реакции?

— Да с чего ты взял, что влюблена?

— Ты меня всё время динамишь.

— А ты не думал, что причина не в другом, а тебе самом и мне?

— Ты ведь любила меня.

— Да, когда-то любила.

— И я тебя люблю.

— Поздно, слишком поздно.

— Почему? Мы ведь ещё женаты. Ещё не поздно! Я любил тебя все эти годы. И ждал. Ты ж знаешь, что у меня других женщин не было. Иначе б развод тебе дали б тут же. Но я люблю тебя, не смотря на твой побег.

— Вот скажи, ты совсем не понимаешь или придуриваешься? — удивлённо на меня смотрит. Не понимает? — Я не хотела за тебя замуж. Даже в мечтах. Да, я любила тебя и боялась, — и тут я вспомнила, почему боялась. — Ты ведь ударил ту девочку. Пусть в ответ, но ударил. Знаешь, у меня есть двоюродная сестра. Моя тётя очень любила своего мужа, но он бил её. В трезвом виде всё было замечательно. Любящий муж и отец. Они никогда не ссорились. Но стоило ему выпить, и он слетал с катушек. Это было редко, но метко. Потом тётя ходила в тёмных очках, стараясь скрыть побои. А однажды он её избил с дочкой на руках. Ей было тогда лет 5. А следующий раз стал последним. Он её просто убил. Не рассчитал силу, швырнул, а она упала и ударилась об угол виском. Девочку забрал к себе мой дядя. А отец сел в тюрьму. Тогда ещё тюрьму. Сейчас девочка уже взрослая, выросла. Но спустя двадцать лет она всё ещё помнит, как отец избил мать у неё на руках. А ему дали какой-то смешной срок, лет пять. И знаешь, я не хочу оказаться на месте своей тёти и чтоб у нас были дети, у которых отец бьёт мать у них на глазах.

— Но ведь то было один раз, и я её не любил. И я не был пьян.

— Да, не был. Но даже хорошие люди слетают с катушек, когда пьют. Ты её ударил трезвый, а что бы было, когда ты был пьян? Ты ведь надругался надо мной на свадьбе. Унизил, растоптал, уничтожил. Как я должна жить с тобой каждый день и вспоминать что ты сделал? Знаешь, почему после измены не складываются отношения? Потому что больше нет доверия. Можно простить, но каждый раз будешь ждать, что это повторится вновь. И некоторые просто смиряются, им этого достаточно, лишь бы муж возвращался. Но таких женщин мало, у них нет чувства собственного достоинства.

— но я не изменял.

— Ты ударил, унизил, ты показал, что я для тебя пустое место, что мои чувства для тебя не в счёт, что меня можно бросить в объятия другого по твоему желанию.

— Я не...

— Хватит! Что ты за человек? Ты думаешь, мне приятно вспоминать? А ты знаешь, что мне остался всего год жизни? Всё из-за того, что ты сделал.

— Мы пойдём к целителю!

— Если я буду с тобой, то каждый раз будет откат. Думаешь, меня не лечили? Уже трижды.

— Значит, плохой целитель!

— Это бесполезно. Каждый раз, как я вспоминаю, происходит откат. Причина не устранена. Ты ведь знаешь, как лечат целители. Они возвращаются назад по воспоминаниям, ищут причину. А причина у меня — Ты! И каждый раз, когда я тебя вижу или вспоминаю, у меня вновь начинает болеть сердце.

— Я сотру твои воспоминания.

— Это не помогает. Они уже были стёрты. И сердце не проходило. И боль не проходила. Если любишь, отступись, позволь мне жить, жить без тебя!

И я поднялась и больше не оборачивалась, пока не вошла в квартиру.

Вновь боль. В глазах темнеет.

"Тихо-тихо, малышка," — Буря подхватывает меня и куда-то несёт.

А потом я задыхаюсь, хочу глотнуть и не могу.

"Дыши, слышишь, дыши!"

"Не могу!"

"Можешь!"

Заставляю себя сделать вдох. Вдыхаю.

"Что ж ты себя не бережёшь-то?" — растворяюсь во встревоженном синем пламени во тьме.

"Прости. Вечно тебе приходится вытаскивать меня из передряг."

Тьма исчезла, как и синие огоньки. Я лежала на постели поверх покрывала, укрытая пледом.

Весь день мы с Дуськой развлекались. У меня был фонарик с лазерной указкой, как она за красным пятнышком бегала. Ещё и когти выпускала. А поскольку ковров у меня нет, то скользила по паркету. Скорость была приличная, неужели гепарды бегают ещё быстрее. Диких животных почти всех уничтожили, теперь вот в заповедниках разводят их заново и выпускают на волю. Вот гепард — самое быстрое животное в мире, но его скорости хватает секунд на 30 быстрого бега. Потом он выдыхается. Так и Дуська: пару минут побегает и лежит отдыхает.

Сил не было ни моральных, ни физических. Включила себе кино и стала вышивать сорочку. Интересно, ему понравится? С символикой не смогла разобраться. Какую именно сделать, решила, что цветы — девчачье, а вот что-то прямоугольное и солнечное — самое то. Манжеты и воротник уже завершила, остался лишь перед. Интересно, а не будет ли воротник мал? Вроде с запасом делала, но на взгляд — это ж не мерку снять. Так что заняться было чем.

Последний день принёс свои трудности. Встала и наступила в кошачьи ....

— Дуська! -моему негодованию не было предела. С чего это она гадости делает?

Теперь бы ещё до ванной добраться, не наследив. Хорошо, что хоть одну ногу лишь запачкала, допрыгала на второй до ванной.

Есть вот поговорка: "Встать не с той ноги". Видно, она как раз про меня.

Так, наказывать нельзя. И что мне с ней делать? За что мстит-то?

Когда всё отмыла, Дуська ко мне ластиться полезла. А я надула губки и отошла. Не вожусь!

Позавтракав, решила, что пора. Вспомнила, про бумаги на развод. Положила их на столе. Вряд ли муж соизволит подписать, тем более, что день не задался с самого начала.

Замкнула дверь чафоном и вышла. Муж не маячил на виду, что вселяло надежду. Выполняла привычные действия, увлеклась новым оборудованием. Протестировала, записала результаты.

Интересно, а трактир уже открыли или нет? Вывеска светилась, как и двери были открыты. Хозяин встретил с улыбкой и отозвал меня в сторону.

— Ария, ты уволена! — я лишь открыла рот, пытаясь что-то возразить, но оттуда не вылетало ни звука. — Прости, детка. Дело не в тебе. Точнее в тебе. Военные подозревают твоего мужа, в причастности к тому случаю. А он тебя в покое не оставит. И понимаю, что ты не виновата, но ты притягиваешь неприятности.

Я понимала, но как же обидно. Да, Витька так бы всё не оставил, ведь и жалобу собирался катать, лишь бы насолить мне. А из-за одной меня могут пострадать люди.

— Твои вещи отправили к тебе домой.

— Благодарю вас за всё! — я слегка наклонила голову. — Я всё понимаю.

— В договоре тебе нужно поставить свою подпись, что увольняешься по собственному желанию.

Меня провели в кабинет, где выдали рекомендацию, похвальные грамоты, записали информацию о расторжении договора в мой чафон. Я подписала заявление, его чафон тоже сфотографировал и записал в раздел личной государственной информации.

— А можно мне узнать, что произошло после того, как я убежала?

Хозяин кивнул и включил на экране запись. Ну да, всё ведь в целях безопасности снимается. Тем более, что могут и клеветать в личных целях.

Я развернулась к экрану, мне протянули пульт, и оставили наедине.

Пока я выходила в туалет, муж мне что-то подсыпал в блюдо и сок. Так что мой отказ есть сыграл мне на руку. Мало того, муж копался в моей сумочке, пытаясь там что-то найти. Потом связался по чафону с кем-то. Но разговор был не виден, ведь чафоны настроены на мозговую волну владельца и голографическое изображение видно лишь одному человеку.

Потом муж подал сигнал, когда я положила руку на него. Сидящий рядом человек поменял своё лицо, превращаясь в зеленое чудище. И плюнул какой-то слизью. Я успела отскочить, но сомневаться не приходилось в том, кому назначалась сия гадость. То место задымилось и стало разъедаться, как и рука мужа. Он кричал от боли, когда вбежали два целителя. Как они ни пытались спасти руку мужа, спасать было нечего. Тогда стали связываться с кем-то по чафону. Вызвали кого-то ещё. Интересно, у магов устройства работают без голосовых команд, похоже, что они общаются с компьютером мысленно. Всё время ожидания муж корчился от боли и требовал обезболить. Но маги сказали, что нельзя, иначе можно не понять, где именно нужно лечить. Спустя полчаса в зал вошёл Тёмный. В том, кому принадлежит этот наряд, сомневаться не приходилось.