Монастырь-3: свадьба для ангела (1 часть)

— Привет, — коротко сказал Кристиан и крепко обнял юношу. — Как ты?

— Уже лучше, — кивнул герцог сонно. Он и не заметил, что за окном рассвело, что настало новое утро. Но голос был еще хриплым. А внутри все болело. — Где Фернандо?

— Ему плохо, — лаконично ответил Кристиан, пряча лицо на плече их мальчика. — Ему следует побыть одному. Прости меня, Луис, я все испортил... Я хотел сберечь нас, но все испортил. Нам надо поговорить с Фернандо, серьезно поговорить. И я не знаю, к чему мы придем. То, что я сделал сегодня, не должно повториться.

— Я не сержусь. Правда. Я стараюсь очень... Не хочу вас потерять. Ты не виноват. В тебе было много гнева, — рука погладила мужчину с нежностью.

— И почему ты мне все прощаешь, — улыбнулся Кристиан слегка, заглядывая в глаза. Впрочем, он не ждал ответа на этот вопрос. Серьезно призадумавшись, он несмело спросил: — Тебе тоже стоит сходить к нему... позже. Скажем, послезавтра. Хорошо?

Юноша кивнул и попытался зачем-то сползти с кровати, но вышло у него весьма плохо. Тяжесть внизу живота никуда не делась, снаружи все саднило и болело.

— Хорошо, когда скажешь.

— Луис, — Легрэ начал серьезный разговор и тщательно подбирал слова, — ты только не думай, что я не люблю тебя... То, что случилось — оно не из-за тебя, понимаешь? Я правда не знаю, что на меня нашло. Мне стыдно за мои действия. Я сделал тебе больно и не заслуживаю твоего прощения.

— Я знаю, — кивнул герцог. — Ты внутри волк. И ты не всегда можешь держать себя в руках.

— Я думал, что всегда, — неловко признался Легрэ. Его грусть не становилась меньше, а чувство вины не становилось легче. Он всматривался в глаза любимого с отчаянной надеждой. — Я не смогу себе этого простить, но я попытаюсь сделать все, чтобы никогда не повторять своих ошибок. Беда в том, что я все еще люблю и Фернандо, и тебя, только... Я, наверное, не смогу стать таким, каким вы хотите меня видеть. Я понял это три дня назад, и я не знаю, что делать.

Герцог покраснел непонятно почему. Он мял край покрывала и стеснялся сказать.

— Кристиан, я... знал об этом с самого начала... Мы с тобой уже говорили об этом... или нет?

— Не знаю. Не помню. — Легрэ покачал головой. Он поднялся и заходил возле кровати взад-вперед, периодически кладя ладонь на лоб, будто проверяя: есть ли у него жар. — Я не понимаю, что сейчас происходит между нами. Такое ощущение, что мы в один миг стали чужими друг другу и все летит к чертям. Я не понимаю, почему Фернандо вчера женился на тебе, а сегодня ведет себя точно ему плевать. Я не понимаю, зачем я набросился на тебя сегодня. Не понимаю, почему жена Фернандо должна иметь детей от меня. Я когда об этом думаю, у меня в животе кишки скручивает от злости, а он... он даже не понимает...

— Каких детей? — Луис все-таки потянул ноги с кровати и сел, опираясь ладонями на край перины. Голова резко закружилась. Наверное, от трав, которыми поила Кармелитта.

— Обыкновенных, — рыкнул недовольно Кристиан, возвращаясь к тому состоянию ярости, в котором пребывал последние три дня. — У Фернандо не может быть наследников, и он лучше ничего не придумал, как вовлечь в этот благословенный прекрасный и радостный процесс меня, представляешь? — Кристиан резко остановился, спиной к Луису, и уронил лицо в ладони, почти согнувшись пополам. — Зачем он так со мной? Он будто хочет уничтожить меня. Он знает, что я никогда не ослушаюсь его, не пойду против... Но он женился на тебе, и если Фернандо убьют, ты и мои дети будут оспаривать трон между собой... Да это все равно, что привязать меня между двух лошадей и разорвать надвое... Я начинаю думать, что он никогда не любил меня. Сначала я ему был нужен, чтобы удержать тебя, потом — чтобы не всплыло нигде, что я его брат, теперь для этого вот... Это отвратительно. Я как-то сказал ему, что быть с ним в постели для меня ад — я не пояснил тогда почему, и вижу, что зря. — Легрэ обернулся. Его лицо было холодным и злым. — Я нужен ему, пока я его собачка — послушная и верная... Мне надоело, Луис. Я не такой. Я умираю сидя на цепи.

Юноша слушал и все больше бледнел. На его лице, казалось, не осталось ни одной кровинки. Он ощущал себя отвратительно не только духовно и телесно, его голова взрывалась от противоречивых эмоций. А боль Легрэ и его злость виделись печатью собственных проступков и грехов. Герцог даже думал, что именно он вовлек Кристиана во всю эту историю, что его вины больше, чем на ком либо и потому...

— Ты хочешь уехать? — спросил ровно.

— Нет, — ровно ответил Легрэ и промолчал о том, что сейчас он больше обрадовался бы, если бы просто сдох. Он вернулся к постели и присел перед Луисом. — Я хочу взять Фернандо. Давно и безнадежно, но что смешно, он об этом не узнает, а если и узнает, что с того. Мне не нужна его жена и преданные слуги, ни его трон, ни власть, ни деньги. Мне нужен он... и ты. Только это все безнадежно. Совсем.

— Ты хочешь, чтобы он... — Луис выдохнул. — Ты хочешь... Он никогда на это не пойдет.

— Знаю, — Легрэ взял Луиса за руку, стал гладить тонкие пальцы. — Знаю, милый... а я бы полжизни отдал за такую ночь. Если бы я не любил его, было бы все так просто. Я сам себя загнал в эту ловушку без выхода, теперь придется платить по счетам.

— А я? Ты... что ты собрался делать? Уходить? Бросить меня? — брови сошлись к переносице. Пытаясь отогнать злые и колючие мысли, Луис весь трясся, как в лихорадке.

Кристиан улыбнулся, погладил ладонями щеки юноши, склонился губами к губам в нежном трепетном поцелуе, после уперся лбом в лоб и, глядя в глаза, прошептал:

— Глупенький... неугомонный мальчишка. — Поцелуями Легрэ вдавливал герцога в постель. — Люблю тебя... Люблю.

Юноша обхватил его шею руками, словно сейчас потеряет и теперь зарывался в его плече.

— Не уходи, — шептал непрестанно, нисходя на шелест губами.

— Не уйду, — отвечал Легрэ. — Я уже пытался. Бесполезное занятие.

Юноша крепко прижался к своему возлюбленному, к этому дикому волку, которого так нелегко остановить и который так прямолинеен. Это когда-нибудь может его завести черт знает куда.

— Ты не обязан ни с кем спать. И ты не его собака.

Кристиан ничего не ответил на это, но немного погодя прижался губами к макушке Луиса и устало вздохнул.

— В следующий раз, — между прочим сказал он, — прикинься, что ты потерял сознание... На меня это даже в невменяемом состоянии неплохо действует... Пообещай мне. Я не хочу в один прекрасный день очнуться над твоим мертвым телом.

Герцог только и мог, что согласиться. Легрэ просил невозможного. Прикидываться мертвым или бессознательным в том положении было просто невозможно, но ведь Легрэ об этом и не знает.

Они долго лежали так, размышляя каждый о своем, потом Кристиан уложил герцога под одеяло и с неохотой сказал, что ему нужно поговорить с королем.

— Тебе не следует волноваться за меня, — признался он Луису. — Фернандо не сделает мне ничего плохого. Как-никак, для чего-то я ему еще нужен. Я загляну к тебе попозже, хорошо? А ты выспись как следует.

Герцогу не хотелось отпускать мужчину, не хотелось, потому что слишком много противоречий, потому что эта дурацкая свадьба все перевернула... Все не так, но Луис согласился. И очень боялся опять, что скоро об этом пожалеет.

* * *

Кристиан явился к королю в чистых одеждах, синем пелиссоне — подчеркивающим ясность его глаз, но барон был слишком бледен.

Фернандо в это время просто валялся на кровати в длинной льняной ночной рубашке, как и все прошедшее утро и день. И за все это время он выпил только один кубок вина, который сейчас сжимал в руке. Ему было нехорошо. И не только физически — из-за выпитого накануне, из-за все-таки подкосившего его напряжения последних недель, особенно последних четырех дней. Было муторно и на душе. Кристиан сорвался, Луис опять боится, что все будет плохо, а он сам... Да, он сам... Фернандо сам тоже не мог толком понять, что с ним происходит. Взять хотя бы вчерашнюю реакцию на мальчика. Он не смог к нему прикоснуться. Просто физически не смог. И непонимание этого, как и многого другого вгоняло в так несвойственное ему мрачное отчаяние. Не было никакого желания пойти и начать со всем разбираться. Усталость. Все пройдет, только нужно отдохнуть. Помогла бы ярость, но ее тоже не было. Как будто даже дьявол испугался. Король думал, что надо бы встать, взять меч и на площадку — обязательно поможет. Но пока не мог себя заставить.

— Я могу войти? — поинтересовался Легрэ с порога. Слуга прикрыл за ним дверь и они с Фернандо остались вдвоем. Кристиан чувствовал себя, как олень, идущий в пасть к волкам. Ноги словно налились тяжестью и фразы давались с трудом. — Нам надо поговорить, но если ты занят — я зайду в другой раз.

— Занят? — спросил король с некоторым удивлением и по-доброму усмехнулся: — Здесь и в таком виде? Проходи, наливай и садись. Или садись и наливай.

Потом, смерив взглядом расстояние до стола, продолжил:

— Лучше все-таки наливай и садись поближе, — и протянул брату кубок.

Кристиан многозначительно усмехнулся, но помедлив, выполнил пожелание короля. Пока он разливал вино в серебряные кубки, он ощущал невидимую преграду, стену, вставшую между ними, и Легрэ становилось тоскливо. Два или три раза он вздохнул, поднес Фернандо кубок и, подобрав одну ногу под себя, присел на край кровати.

— Странное ощущение, правда? — сказал он, лениво поигрывая вином в бокале и наблюдая, как бордовая жидкость смачивает стенки кубка. — Ты женат...

— Если ты об Аннике, то мне все равно, — пожал плечами Фернандо. — Чисто политический союз, — он чуть отхлебнул вина и ослабил завязку на горле. — Тебе лучше?

— Нет, — шутливо сообщил Кристиан, пожал плечами и взглянул на короля. — Знаешь, — смущенно ответил он, — раз уж я пришел, я думаю, что тебе следует кое-что знать.

Кристиан замолчал, потом хлебнул вина, видимо, для смелости, и продолжил:

— Я хотел бы быть честным с тобой, а еще с Луисом... В общем, я хотел бы какое-то время побыть один. Прости.

Фернандо зло сощурился. Именно подобной фразы ему не хватало, чтобы прийти в себя — изнутри знакомо поднималась ярость.

— Нагадил — и в кусты? Как дворовый кот?

Кристиан ошарашено уставился на короля.

— То есть?

— Ну как тебе сказать, милый, — издевательски протянул монарх и сделал большой глоток рубиновой жидкости. — Луиса изнасиловал? Изнасиловал. Напугал его так, что он теперь трясется, что все станет очень плохо? Напугал. И после этого уезжаешь пострадать в одиночестве? Весь такой бедный и несчастный.

Злая язвительная улыбка не сходила с лица короля.

Кристиан нахмурился, и странная обида сдавила горло. Он стиснул зубы так, что заходили жевалки и отвел взгляд, боясь, что глаза выдадут его гнев.

— Я, кажется, не говорил, что намерен уехать, Фернандо. Я имел в виду совсем другое... Твою постель.

— Так. Мою, значит? Мою? Не нашу? — ярость уже билась ледяными змеями, заставляя цепенеть пальцы. Король аккуратно, очень медленно еще больше ослабил завязку рубашки. — Поясняй.

— Не придирайся к словам. — Кристиан залпом допил вино и на миг прикрыл глаза, разом проглотив терпкую влагу. — У меня сейчас совсем не игривое настроение, чтобы развивать дискуссии. Мне кажется, ты прекрасно понимаешь, что я хотел сказать. Я не могу в таком состоянии быть с тобой, а с Луисом тем более. Я опасен. Поэтому я прямо и открыто говорю тебе, что хотел бы выждать какое-то время, вот и все.

— И что изменится? Через какое-то время? Если уж тебя не успокоил смертник? Ты без Луиса сорвешься еще раз, и очень быстро, — Фернандо хотелось вбить эту мысль в голову брата любой ценой, хоть с кровью. Но пока он просто судорожно сжимал полированное серебро кубка.

— Посмотрим. — Легрэ вздохнул. — Я так решил и довольно об этом.

— Это все, о чем вы хотели поговорить со мной, барон Моунт? — сказать, что король был взбешен, значит, ничего не сказать. Это было не бешенство, не ярость. Это было состояние какого-то первобытного гнева, в котором люди совершают или самые большие ошибки в своей жизни, или самые правильные поступки, на которые ни за что бы не решились, будучи нормальными.

Конечно же, это было не все, но Кристиан четко понял, что не стоит продолжать. Вообще не стоило приходить, говорить об этом, ждать понимания. Боль вгрызалась в сердце беспощадно и верно.

— Да, ваше величество, — онемевшим языком проговорил Легрэ, опустив глаза. — Я могу идти теперь?

— Нет, нежный, — Фернандо вдруг ласково улыбнулся и поставил кубок на пол. Все состояние опустошенности и обреченности как океанской волной смыло. Он с почти жестокой жадностью смотрел на брата. — А теперь мы будем разбираться, что творится в твоей голове. Уйти в таком состоянии я тебе не позволю. Прежде всего — зачем на самом деле ты ко мне пришел?

— Не знаю. — Легрэ теперь выглядел неуверенным и подавленным. Действительно, зачем? Зачем все это, если ничего не изменится. Никогда. Кристиан тоже поставил бокал на пол и отодвинулся от Фернандо дальше, к изножью кровати. Он скрестил руки на груди и устало оперся затылком в резную колонну полога. — Я не стал любить тебя меньше или больше из-за того, что ты женился. Я сам не понимаю, что со мной, но знаю точно одно: не может так продолжаться больше... Почему, прежде чем жениться, ты не сказал мне, что мне придется ходить в спальню твоей жены? Ты правда думаешь, что я обрадовался, услышав это? В общем, — Кристиан вздохнул, едва справляясь с болью, — тут я тоже вынужден сказать, — Легрэ поднял холодный взгляд на короля, — я не стану в этом участвовать. Не хочу.

Фернандо очень не хватало чего-нибудь в руке, желательно скипетра — это помогало сосредоточиться и чуть успокоиться. Но под рукой ничего не было, брать кубок не хотелось, поэтому он просто переплел пальцы и закинул руки за голову.

— Не участвуй, — внешне беззаботно откликнулся он, продолжая улыбаться. — В конце концов, я тебе уже говорил, что не уверен в необходимости этого. А если понадобится, я что-нибудь еще придумаю.

Ярость ласкала душу, очищая ум от наносных терзаний и выпячивая настоящие ценности. К счастью, желание вытолкать взашей Легрэ или запереть его в камере, появившееся после странного заявления брата о том, что ему нужно побыть одному, пропало.

Кристиан облегченно вздохнул.

— Вот и славно, — сказал он. — Теперь мне можно уйти?

— Нежный мой, — Фернандо картинно задрал брови, — неужели ты только об этом хотел поговорить? — Дьявол мягкими лапками начал красться по телу, пробуждая странно погасшее некоторое время назад вожделение.

— Это не важно.

Король подхватил с пола бокал и протянул брату, наблюдая за ним сузившимися глазами.

— Налей мне еще вина.

Кристиан долго смотрел на короля, потом усмехнулся и, покачал головой.

— Мне что-то не хочется, — ответил он просто, поднялся с постели и, поклонившись, пошел к выходу. — Я позову слуг и... извини за беспокойство.

— Видимо, это был второй вопрос, который ты хотел обсудить, — задумчиво проговорил Фернандо и посмотрел в кубок. Он был почти полон.