Ну, не лезь, так не лезь. Наворотила дел Светланка! Сколько людей угробят, пока мы ползаем туда-сюда. Адмирал продолжал извергать фонтан идей и ставить на уши ВВС флота. Подождав ещё минут десять, я повторил запрос:

— Товарищ вице-адмирал!

— Что тебе?

— Не тебе, а Вам! Мне связь нужна. Не чем у Вас идти на 'Тирпица'. У Вас 14 исправных торпедоносцев, а Пе-2 его не достанут, а если достанут, то с одной пятисоткой. Максимум немного повредят краску. Отмените вылет! Кроме потерь, ничего не будет. Дайте трубку. Это моя операция, Вы только обеспечиваете её.

Маленький Головко уставился на меня. Понятно, что с ним так давно никто не разговаривал. А тут стоит какое-то чудо в камуфляже и нагло требует отменить все его распоряжения. Я взял трубку ВЧ и громко попросил товарища Иванова к телефону. Было видно, как сдулся Головко.

— Здравия желаю, товарищ Иванов! 'Тирпиц' обнаружен, удар нанесен, отмечен взрыв. Результаты пока не известны. Самолёты в воздухе, будут через два часа.

— Поздравляю Вас с выполнением первой боевой стрельбы, товарищ Громов. Мы вчера распорядились выслать Вам 'изделия' литерным составом. Часа через три-четыре будут у Вас. Обеспечьте разгрузку и бесперебойные вылеты. Добейте его, разрешаю использовать все!

— Слушаюсь, товарищ Иванов. Здесь товарищ с флота? Передаю трубку!

— Товарищ Арсений! Вы слышали мой приказ? Обеспечьте бесперебойную и безопасную работу подчинённых товарища Громова. За их безопасность Вы лично отвечаете. Это большой успех! Поблагодарите всех, кто обеспечивал испытания. От моего имени.

— Есть товарищ Иванов! Мы здесь решили поддержать атаку 'Тирпица'!

— Ни в коем случае! У Вас недостаточно сил и средств! Займитесь обеспечением охраны аэродрома и единственного, пока, самолёта-носителя. Ни одна бомба не должна упасть на аэродром. Обеспечьте прикрытие железной дороги во время прохода литерного поезда. Вы меня поняли?

— Понял Вас, товарищ Иванов. — Головко убедился в том, что Сталин повесил трубку и вызвал начальника штаба Кучерова.

— Степан Григорьевич, дайте отбой и верните самолёты, если успели взлететь! ... Нет, операция на контроле Ставкой, перебросьте сюда 78 полк на усиление. ... Нет! Приказано не атаковать и не мешать действиям АДД. У меня всё.

Извиняться он, конечно, и не подумал, но начальственный тон в разговоре со мной он сменил.

— А я могу поинтересоваться: чем вы ударили по 'Тирпицу'?

— Я не могу сказать, по кому мы ударили. Ударили ракетой. Сейчас придёт литерный состав, сами увидите. Это — ракето-торпеда. В ближайшее время поступит на флот, в первую очередь, на Ваш флот, для защиты побережья. Требуется быстро подготовить здесь аэродром с длинной полосой. Лед ведь скоро растает.

— Здесь же места нет!

— Есть, в 12 километрах отсюда две пологие сопки. Вот между ними и стройте полосу. Там только камни убрать и прикатать немного. Удобно тут и железная дорога рядом. Единственное что: Алакурти рядом. Но, АДД по нему отработает уже в ближайшее время.

— Так Вы конструктор этих ракет?

— Нет, я — директор завода, где они выпускаются. Это была первая боевая стрельба этой ракетой. Дай бог, не последняя! Но, судя по тому, как был доволен товарищ Сталин, далеко не последняя.

— А далеко стреляет?

— На 400 км. Но, это по площадям или по приводу, например, радиостанции. А так, 50 — 100 километров.

— А с кораблей?

— Только с тех, на которых радиолокаторы стоят.

— У меня только два таких.

— Будем устанавливать, товарищ адмирал.

За разговором время потекло быстрее, наконец, послышался гул моторов. Кто-то вернулся, Голованов просит добро на посадку. Краснофлотцы зажигают костры, и тяжёлый корабль мягко приземляется на три точки. Затем появился Алифанов. Водопьянова не было, он идёт на двух моторах, но он на связи. Подъехали экипажи. Огромная фигура Голованова ворвалась в штаб 19 полка.

— Почему Вы приказали снять тысячекилограммовки? Чем мы будем добивать 'Тирпица'?

— Ракетами, товарищ генерал. Они вот-вот подойдут. Стемнеет и пойдёте снова. Я имею приказ Сталина: не рисковать, людей и технику не терять. Сейчас требуется убрать машины с озера и тщательно замаскировать их. Особенно Вашу, товарищ Алиханов. Лично отвечаете. Потеря этой машины — это провал всей операции. А немцы постараются её ухлопать. На возврате в воздухе кто-нибудь был?

— Никого!

— А прицел включали?

— Да, я трижды проверялся, делая круг, поэтому и приотстал.

— Это хорошо. Через час начнёт светать. Приводите полк в боевую готовность, проверьте связь с постами ВНОС. И вот теперь, главное: Николай Григорьевич, в кого попали?

— Не знаю, Саша утверждает, что в самую большую отметку.

— А Вы, товарищ генерал, что видели?

— Взрыв и пожар. С виду — 'Тирпиц', но точно сказать не могу.

Сел Водопьянов, а Голованов уже приказал перебросить сюда ещё две машины и запасные двигатели к ним. И самые большие бомбы! Он не оставляет надежду влепить 'Тирпицу' бомбу. Днём, а он сейчас очень короткий, всего три часа, англичане попытались атаковать ордер торпедоносцами с авианосца 'Викториус'. Немцы сбили 12 из 16 самолётов, ни одна торпеда по цели не попала. Со скоростью 12 узлов ордер отходил в сторону Хаммерфеста. Через три часа он окажется в пределах действия истребителей Люфтваффе. Утром, чуть в стороне от аэродрома, был воздушный бой между 'Киттихауками' и 'Мессершмиттами', которые прикрывали 'Раму'. А я увидел легенду авиации Северного Флота: майора Сафонова. 'Раму' сбили до того, как она успела что-либо увидеть на аэродроме. Но, над нами, на очень большой высоте, прошёл немецкий разведчик 'Юнкерс-86'. Пошёл в сторону Архангельска. Снимал или не снимал озеро — неизвестно, будем считать, что снимал. Прибыли ракеты в транспортных контейнерах, и механизм для подвески ракеты. Пришлось его ставить на лыжи, чтобы дотащить до аэродрома. Надо будет изготовить санки для контейнеров и погрузчика. Записал это в результатах испытаний. Наши самолёты скрыты на просеках, а истребители замаскированы у берега. Как не хватает локатора! До вечера дежурные истребители и барражирующие над аэродромом 'Киттихауки' еще трижды вступали в воздушный бой с немцами. Немцы интенсивно летали на разведку. Всё, стемнело. Только собрались сбрасывать маскировку, в воздухе опять завыл 'Юнкерс'. На этот раз он сбросил осветительную бомбу. Теперь точно сфотографировал! Сразу после его пролёта четыре машины тяжело оторвались от озера, и пошли в набор. Днем получил шифровку от Светланы: 'Переключить ГСН в режим 2М. В случае разворота ракеты, выключить радар.' Со штурманом Севастьяновым потренировались, как это делать. Всё равно, немного волнуюсь. Всё-таки, новый режим: подсветки. Они пошли не напрямую, а через Мурманск, чтобы обойти возможных ночников немцев, над морем повернули и пошли в вероятную точку ордера. У немцев, даже ночью, в небе было три истребителя над ордером. Им осталось всего 100 миль до спасительного берега. Англичане от них в 300 милях, спешат, но между ними завеса 'волчьей стаи', поэтому англичане явно не успевают! А нам требуется сделать за ночь два вылета. РЛС немцев не работала. Севастьянов пустил ракету. Взрыв! Три самолёта Голованова сбросили шесть двухтонных бомб и вступили в воздушный бой с немецким прикрытием. Им вслед ударили немецкие зенитки. Севастьянов помогал остальным уклоняться от атак трех 'мессершмиттов'. Ушли, но у двух машин есть повреждения! Просили их бомбить! В третий вылет пошло только две машины: Алиханов и Голованов. Я просил Александра Евгеньевича не рисковать и не бомбить.

— Всё равно бесполезно! С такой высоты не попасть! Пожалуйста, не надо! Там же истребители. Не подходите к ним!

Упрямец, всё равно, взял бомбы. Ни себя, ни людей, ни машину не бережёт. В третьем вылете ему повезло! Он попал по кому-то одной бомбой. На борту двое раненых. Хвост просто измочален осколками. В следующий вылет вместо Алиханова пошёл Степанов. Ордера на месте не оказалось. Степанов предложил пройти над Хаммерфестом, но, я запретил.

— Ложитесь на обратный курс и через Мурманск на базу. Всё!

В штабе установилась тишина.

— Интересно, куда они делись? — спросил Головко, глядя на меня.

— Два варианта: первый, поганый, отремонтировали машину, и ушли в Хаммерфест, но, маловероятно. Второй: тот, кого мы добивали, на дне, а Циллиакс бросил его и ушёл на базу.

— Как установить?

— Послать днём Пе-3 и сфотографировать. Как минимум, должны быть обломки и топливо.

— Вам звонить Самому! Ваша операция.

Снимаю трубку, доложил о результатах третьего вылета, и о наших предположениях, и принятых решениях не исследовать фьорд Хаммерфеста. Сталин помолчал, затем произнёс:

— Задание партии и правительства вы выполнили. Возвращайтесь в Москву, все, кто принимал участие в охоте на 'Тирпица'.

— Не раньше, чем через три дня, три машины сильно повреждены. На ходу только две машины.

— Носитель убрать из фронтовой полосы немедленно, товарищ Громов. И отправьте назад неизрасходованные 'изделия'. — и повесил трубку.

Передал остальным слова Сталина. Все повеселели. Позже выяснилось, что 'Тирпиц' мы не утопили. Немцы успели подвести буксиры, и уволокли его в Хаммерфест. Заход с моря на Хаммерфест невозможен: крутая скала прикрывает внутреннюю гавань и создаёт радиолокационную тень. На скале огромное количество зениток. Атака возможна только с юга. Но на ремонт он встал крепко!

По прилёту поругались со Светланой, причём, до: 'забирай свои игрушки, и не писай в мой горшок!' Впервые за почти десять лет. Я, не без основания, считал, что 'Тирпица' мы упустили из-за неё, потому, что плохо подготовили операцию. Надобности действовать в море не было. Мы могли его утопить на стоянке. Подождали бы полмесяца, снарядили бы не шесть, а десять ракет, и двумя бортами бы отправили бы его рыб кормить. Понятно, что уже 'бы', после каждого глагола. Зачем было торопиться и показывать противнику наши возможности? А она полезла в бутылку!

— Ты понимаешь, что тему хотели закрыть? Слишком дорого и медленно всё делалось!

— У меня корпуса и механизмы были готовы давно, а ты не смогла вовремя сделать инерциальные столы и вычислители, потому, только, что постеснялась спросить у меня, как это делается! Ну, признайся самой себе, что ты в механических компьютерах разбираешься, как свинья в апельсинах! Не потому, что глупая, а потому, что это не твой профиль. И что? Поставила под угрозу весь проект, чуть не сорвала всё! Если бы я не начал действовать нахрапом, положила бы кучу людей из-за своего сраного проекта. Нет здесь целей для нейтронной бомбы! Войну они и так выиграли, без всякой нашей помощи. Что делать будем, если немцы всерьез полезут на Север? Отвечай! До твоего нейтрона ещё как до Пекина босиком! Да по колючкам!

— Ты сам хотел здесь всё переделать! Я — предоставила тебе эти возможности!

— И теперь до конца дней своих будешь этим попрекать! Ты знаешь, я сидел на своей работе ровно, меня, как тебя, никто не подсиживал, заплату домой носил. Могли каждый год поехать отдохнуть. А теперь что? Диван в рабочем кабинете? И столовская жратва каждый день? А оно мне надо?

В общем, Светлана хлопнула дверью, и сказала, что ноги ее больше здесь не будет. Признаться в том, что она накосорезила, было выше её сил! Тем более, что её тут приголубили, погладили по головке и дали Героя Соц. Труда. И направили в АН предложение сделать её Президентом, вместо стареющего академика Комарова. Пусть балуется! Я человек не научный! Я, за операцию на Севере, заслужил только мнение Сталина:

— У Вас, товарищ Букреев, скверный характер! — потому, что всё, что я думаю, про проведённую операцию, я сказал.

В итоге, остался один, лежу на диване в своём кабинете, и 'созерцаю Мичиган'! Попросил меня не беспокоить, и выключил телефоны. У меня бутылка армянского коньяка, две шоколадки из лётного пайка, и три собаки из шести. Мы их разделили. Они понимают, что мне неуютно, что меня всего корёжит, от того, что сделал, но, решение принято, обжалованию не подлежит.

Из ЦАГИ пришло заключение, что после переделки корпуса и центроплана, Пе-8м может нести 6 тонн в перегрузе и 4 свободно, меня сделали начальником КБ имени Петлякова, теперь, кроме Пе-8, на меня навесили Пе-2 и Пе-3, а это ещё четыре завода. Несмотря на 'скверный характер'! Так что, дел прибавилось, но, сегодня я выходной. Туля старается привлечь моё внимание. Бог с тобой, пойдём гулять! Я сидел на скамейке, отхлебывая коньяк из фляжки, а собаки бегали по весеннему парку возле управления. Вдруг, ломанулись ко мне, и кого-то облаяли.

— Товарищ директор! ЧП во втором цехе! У третьей смены все амперметры не прошли проверку КИП и ОТК. Сборка стоит.

— Кто дежурный?

— Карякин.

— Пусть пишет объяснительную, и, если будет выпущено за смену машин меньше, чем по плану, завтра ко мне в 10.00.

— А что вы здесь делаете?

— Собак прогуливаю.

Это — зам. начальника ОТК Бережная Вероника Васильевна. Понятно, что Ирочка, секретарша, уже доложила о моей ссоре с женой. Месяца три назад Вероника Васильевна интересовалась моим семейным положением. Жил-то я в Казани один! Убежала куда-то. Я достал папиросу. Уже довольно тепло. В куртке так просто жарко. Опять залаяли собаки.

— Я передала Ваше распоряжение! — 'Сейчас попросит закурить, не иначе!'. Лезу в карман за 'Казбеком'. Да, попросила! Будем отбивать первую атаку. Ничего не хочу! Хочу побыть в одиночестве, и всё обдумать. Честно говоря, никто не нужен. Всем все понятно, кроме меня! Мы со Светланой познакомились на улице: шел-шел человек по скверику, где я прогуливал собак, и упал. Какой-то гад украл у неё последние деньги. Отнес домой, благо недалеко, откачал, покормил, и она ушла. Потом ещё раз встретились там же, ещё, ещё, и стали жить вместе. Всё было хорошо, но работали мы в разных местах. Потом она уехала в ЦЕРН, я думал, что не вернётся. Нет, вернулась и мы расписались. А Вероника Васильевна рассказывает мне о себе. Я не слушаю, если честно. Просто иногда поддакиваю. Вдруг проскакивает знакомая цифра: 126.

— Постойте, Вероника Васильевна! Ваш муж служил в 126 полку? Кем он был?

— Командиром полка, я гораздо моложе его.

— Ваш муж, скорее всего, жив. Мы сдали его в госпиталь в Новогрудке. Это недалеко от Слонима.

— Когда?

— Ночью 23 июня 41 года.

— За этот срок писем от него не было, Новогрудок захвачен немцами в начале июля, если я правильно помню.

— Сделайте запрос в кадры РККА, получите точный ответ. Вам же ничего не приходило? Ему известен этот адрес?

— Это адрес моих родителей. Он его знает.

— Ранение было тяжёлым, мог и забыть. Поинтересуйтесь! — 'Всё, атака отбита! Теперь она будет обдумывать новую ситуацию! Ей не до меня! Ура!'. Я зря надеялся! Теперь разговор пошёл, что были сложности последнее время, перед самой войной, поэтому, наверное, её муж не пишет... и тому подобное. Мне это надоело, я подозвал собак и пошёл домой, попрощавшись с дамой. Настроение совсем упало. Какого чёрта я полез в бутылку? Мне реально не хватает Светки!