Темные сказки Лайкарры

— Здесь пахнет кровью, — знахарка чуть вздрогнула от неожиданности. Голос незнакомца, чуть хрипловатый баритон, прозвучал уж очень резко.

— Все в порядке, — не оборачиваясь, отозвалась она, — это нормально, я вчера разрешилась от бремени.

— Где твое дитя? — какие странные интонации. Словно он подбирал слова, изо всех сил пытаясь скрыть удивление. С чего бы?

— Ребенок родился мертвым, — знахарка сама поразилась спокойствию своего голоса. Руки тем временем продолжали заниматься привычной работой, не требуя участия сознания.

— Подойди, — голос стал еще более хриплым. Марина удивленно обернулась на своего гостя и застыла, широко раскрыв глаза. Он откинул капюшон насквозь мокрого плаща, и теперь было видно, кого прислала богиня в ответ на отчаянную мольбу женщины. На Марину внимательно смотрел молодой, очень красивый мужчина. Но в каком он был состоянии... Криво обрезанные темные волосы слиплись от воды и прилипли к лицу, но даже они не в силах были скрыть многочисленных ссадин и порезов на лице. На четко очерченных красивых губах запеклась кровь, левая скула представляла собой сплошной кровоподтек. Даже осенний ливень не сумел смыть копоть с его лица, лишь размазав сажу и разрисовав смуглую кожу дорожками потеков. А еще, он не был человеком. Внимательный взгляд незнакомца мерцал багровым. — Не бойся меня, подойди.

— Я не боюсь, — зачем-то сказала травница и спокойно подошла. Она и вправду не боялась его, хоть и заметила мелькнувшие острые клыки, когда он невесело усмехнулся.

Взгляд винно-красных глаз прошелся по фигуре женщины, чуть задержавшись на полной, налитой молоком груди, и скользнул дальше. Мужчина пристально вгляделся в лицо знахарки, едва заметно прищурившись, и тихо спросил:

— Ты знаешь, что ты отмечена богиней?

— Знаю, — спокойно кивнула женщина, — я просила Риэн дать мне еще один шанс.

— Твой ребенок? — темная бровь выгнулась дугой.

— Да, — еще один спокойный кивок.

— Значит, это не случайность, — тихо произнес он и, как-то по-особенному поведя плечами, сбросил плащ. Марина охнула. На руках мужчины, закутанный в несколько слоев темной ткани, сладко спал грудной младенец. Крохе была едва ли неделя от роду, маленькое личико все еще оставалось сморщенным, но даже сейчас было понятно, что ребеночек будет очень симпатичным. Мужчина спокойно протянул травнице сверток с младенцем, и та бережно приняла пискнувшую во сне крошку.

— Я оставлю ребенка тебе, — хрипловатый голос на мгновение дрогнул, но мужчина очень быстро справился с собой. — Меня ищут, и я не смогу позаботиться о ней, как должно. Не хочу, чтобы она погибла.

— Я... — Марина подняла на него полные слез глаза. — Я сберегу ее...

— Знаю, — отрывисто бросил он, — иначе бы богиня не вмешалась. Слушай, человечка, меня ищет мать девочки, — видя, что знахарка открыла рот, он нетерпеливо махнул рукой. — Не перебивай! Тайхэ... ее мать ни при каких обстоятельствах не должна заполучить малышку. Иначе... иначе моя дочь станет монстром, понимаешь? — он в сердцах ударил по столешнице, и толстенная дубовая доска жалобно треснула. Это несколько отрезвило мужчину. — Ее мать — сидхийская колдунья, — гость внимательно посмотрел на вздрогнувшую Марину.

— Но... Но ведь ее найдут, позовут по крови — и я не смогу ее защитить, — знахарка опустилась на скамью, плотно прижав к себе ребенка. Девочка, не просыпаясь, ткнулась крохотным носиком в грудь травницы и требовательно причмокнула. Женщина понятливо потянулась к завязкам рубахи. Вот бывают же совпадения...

— Не найдут, я об этом позаботился, — мужчина устало кивнул на крошечную дочь.

— Но ведь... тебя-то как-то находят, господин, — осторожно сказала женщина, прижимая к себе ребенка в неосознанном защитном жесте.

— Телепорты отслеживают, — поморщился мужчина. — Но сюда меня как-то странно забросило, со сбоем, так что эту точку отследить не должны. Я защитил дочь, как только смог, но дать ей больше сейчас не в моих силах. Пока меня гонят, как дикого зверя, я не смогу заботиться о ней, а потому девочка останется у тебя. Такова воля богини, и я с ней солидарен.

Он тяжело поднялся, в последний раз посмотрел на дочку и, едва заметно улыбнувшись, ушел. Уже из сеней донесся его голос:

— Ее зовут Айшэ.

Наследие

Спасение утопающих — дело рук самих утопающих.

Народная мудрость.

10 день месяца листопада 1657 года от В.С.

Аллер, столица Аллирии

1

В будуаре было тепло и пахло яблоками. Многочисленные свечи загадочно мерцали, язычки пламени то клонились в сторону, то вновь выпрямлялись, словно по комнате гулял шаловливый сквознячок. У туалетного столика, чуть склонив к плечу гордую голову, увенчанную тяжелой вычурной прической, сидела немолодая дама. Судя по внешнему виду, мадам только вернулась с великосветского раута. Дорогое платье из темно-вишневого бархата и драгоценный рубиновый гарнитур стоили полугодового дохода среднего баронства, а резной веер, которым хозяйка рассеянно постукивала по ручке кресла, был и вовсе бесценен. Сделанный из голубоватой кости, какую за баснословные деньги привозили откуда-то из-за Грозовых островов маги-охотники, он чуть искрился, выдавая защитные чары. Более мощным амулетом вряд ли располагал кто-то, кроме самого короля Маркуса. Женщина внимательно рассматривала собственное отражение. Из зазеркалья на нее пристально смотрели холодные светло-зеленые глаза. Молодые, красивые и отвратительно-расчетливые. Умело наложенная косметика уже не могла скрыть морщин вокруг них, да и увядшая кожа хозяйку не молодила, а вот глаза оставались все такими же, как когда-то. Все еще красивое лицо несколько портили складки у губ, явно свидетельствующие, что расслабленное выражение на лице женщины часто сменяется не радостной улыбкой, а брезгливой гримасой. Хотя для своих пятидесяти семи она выглядела, бесспорно, прекрасно.

Вдовствующая графиня де Ланси надменно улыбнулась старухе из зеркала и принялась неспешно снимать драгоценности. Тяжелые рубиновые серьги-подвески тревожно блеснули в свете многих свечей. Громоздкая шкатулка-футляр стояла тут же, на туалетном столике. Сделанная из темного дерева с инкрустацией из мутных гранатов, с коваными уголками и потрескавшимся лаком, она чудовищно не сочеталась с тем роскошным, тончайшей работы гарнитуром, вместилищем которому служила. Тяжеловесный деревянный ящик явно был чуждым среди окружающей роскоши, но графине подобный контраст импонировал.

Сняв серьги, женщина взялась за диадему. Огромный тревожный камень в ее пышных, все еще рыжих, хоть и чуть тронутых сединой волосах приковывал взгляд своей загадочной глубиной. Засмотревшись на отблески багрового огня на его шлифованных гранях, вдова неудачно дернула рукой, и миниатюрный замочек диадемы зацепился за прядь. Досадливо поморщившись, она выпустила коварное украшение и позвонила дежурному лакею. В конце концов, всегда есть прислуга.

Молодой слуга, дежуривший в приемной, возник на пороге будуара, казалось, раньше, чем звякнул колокольчик. Согнувшись в поклоне, юноша тихим, учтивым голосом произнес:

— Что угодно моей госпоже?

Катисса де Ланси откинулась в кресле и принялась изучать молодого человека. Он явно был из новеньких, потому что припомнить его графине не удалось.

— Подойди сюда, мальчик, — распорядилась женщина, с любопытством рассматривая молодого прислужника. Юноша приблизился тихой походкой хорошо вышколенного слуги и остановился в двух шагах от ее кресла. Теперь графиня имела возможность во всех подробностях рассмотреть совсем молодое лицо. Смуглая, чуть золотистая кожа южанина, мягкие юношеские черты, прямой нос, нежные пухлые губы. Неровные каштановые прядки тугими кудряшками спадали до плеч. Особенно притягательными выглядели его глаза. Обрамленные густыми, по-девичьи загнутыми темными ресницами, они были настолько необычного глубокого зеленого цвета, что казались драгоценными камнями, а не глазами живого существа. Юноша смотрел на нее прямо, без обычной лакейской заискивающей покорности, от которой у графини порой ныли зубы, и едва заметно улыбался идеально очерченным ртом. Взгляд зеленых очей заставил вдову мысленно облизнуться.

— Кто ты, прелестное дитя? — проворковала Катисса. — Я раньше не видела тебя.

— Мое имя Фелико, госпожа графиня, — снова поклонился юноша, и женщина невольно засмотрелась на плавные движения гибкого тела. С такими данными, подумалось ей, тебе бы в королевском балете танцевать, а не старым перечницам тряпки подносить. — Меня прислала вам в услужение госпожа баронесса Теан, ваша племянница.

Графиня чуть не присвистнула. Вот тебе и раз, вот тебе и танцовщик. Баронесса Теан, весьма эксцентричная молодая особа, дочь младшей сестры Катиссы, скандально прославилась на все королевство тем, что школила свою прислугу не только как лакеев, но и как наложников. Хорошенький подарочек преподнесла племяшка немолодой тетке, ядовито подумала Катисса. Зато сразу становилось понятно, откуда взялся такой смазливенький мальчик при ее особе.

— Помоги мне снять диадему, Фелико, — велела женщина, подставляя ему свою пышную прическу. Пока тонкие пальцы парня порхали над ее кудрями, невесомыми прикосновениями выпутывая замочек диадемы из рыжих прядей, графиня размышляла. Ее воображение, подогретое красотой юного слуги, рисовало очень соблазнительные картины, а явная принадлежность последнего к категории "для услады" давала немолодой женщине великолепный шанс шикарно провести время.

Ловкие руки юноши справились с замочком очень быстро. Склонившись в очередном поклоне, он протягивал диадему графине. Та едва заметно кивнула на шкатулку. Слуга, обойдя кресло, осторожно опустил свою ношу на желтоватый шелк футляра. Любовавшаяся его грациозными движениями женщина не заметила, как брезгливо вздрогнули тонкие нервные пальцы, когда Фелико выпустил из них украшение.

— Иди сюда, малыш, — в голосе Катиссы проскользнули игривые нотки. Молодой человек неспешно обернулся и, повинуясь требовательному жесту графини, опустился на ковер у ее ног. Холеная рука цепко ухватила подбородок парня, заставляя его вскинуть голову. Холодные глаза Катиссы с интересом естествоиспытателя вглядывались в прекрасные юные черты. Сейчас, коленопреклоненный, юноша казался еще младше и беззащитнее. Огромные глаза смотрели доверчиво, словно у совсем маленького ребенка. Улыбчивые нежные губы приоткрылись, и у графини пересохло во рту. Было в юноше что-то невыразимо порочное и притягательное, несмотря на всю внешнюю мягкость и невинность. Немолодая женщина чуточку глумливо усмехнулась и сильнее сдавила подбородок парня. В зеленых глазах мелькнуло удивление. А графиня резко подалась вперед, впиваясь не по-женски грубым поцелуем в нежные губы. Резкий и требовательный поцелуй, перемежающийся укусами, заставил юношу тихонько застонать. Не от возбуждения, от боли. Графиня это прекрасно уловила, и, резко оттолкнув Фелико, наотмашь ударила его по лицу. Мальчик сел на ковер и испуганно уставился на госпожу. По бархатистой щеке скатилась капля крови из неглубокой царапины, оставленной позабытым рубиновым кольцом. Это несколько отрезвило женщину. Нет смысла портить столь прелестное личико.

Катисса неспешно сняла кольцо. Теперь из драгоценностей на ней осталось только колье. Завершающий великолепный гарнитур тяжелый браслет она никогда не носила, ей не нравилось, когда что-либо оттягивало запястье. Графиня самостоятельно сняла ожерелье и небрежно захлопнула ларец. Молодой человек все так же сидел на ковре у ее ног и растерянно, с оттенком испуга в изумрудном взгляде, наблюдал за женщиной. Та нехорошо улыбнулась, светлые глаза блеснули торжеством.

— Раздевайся, — чуть хрипло приказала она, и юноша вздрогнул, недоверчиво уставившись на графиню. — Ну же, давай!

Юноша зачем-то поднялся с пола и только тогда, все так же молча, потянулся к застежкам камзола. Жадный взгляд графини нетерпеливо провожал каждую расстегивавшуюся пуговичку. Наконец, Фелико остался в одной рубашке и его руки застыли в нерешительности. Графиня досадливо зашипела и, вскочив, резким движением дернула ворот. Раздался треск, но плотная ткань не поддалась, а юноша, словно очнувшись, потянул рубаху через голову, не заставляя женщину больше ждать. Катисса довольно мурлыкнула и снова села в кресло.

Ей нравилось наблюдать за застывшим перед ней полуобнаженным совершенством. Оставшись без рубашки, Фелико, пожалуй, только выиграл, что на самом деле редко случается с молодыми людьми. Юношеская угловатость и незаконченность явно миновали это тело. Смуглая, абсолютно гладкая кожа, под которой четко обозначились великолепно очерченные мышцы, тонкая талия, подтянутый живот и гордо развернутые широкие плечи сделали бы честь любому молодому дворянину королевства, а многих бы заставили завистливо вздохнуть. Юный лакей был красив, как какое-то древнее божество. А полоска черных курчавых волосков, спускающаяся от пупка, только распаляла фантазию вдовствующей графини. Давно ей не попадались столь интересные и столь молодые мужчины.

Парень замер, опустив глаза в пол. Легкий румянец выдавал его смущение, а тоненькая кровавая дорожка на щеке выглядела, словно драгоценность. Графиня неспешно поднялась и дотронулась до шелковистой кожи юноши. Положив одну ладонь на гладкую грудь, второй она притянула его к себе, вцепившись в волосы, и страстно поцеловала. Как ни странно, молодой человек ответил. Немного нерешительно, но довольно умело. Он притянул женщину к себе и с все растущим энтузиазмом стал целовать ее губы. Графиня очень хорошо ощущала сквозь ткань платья, как рука юноши умело и со знанием дела гладит ее по спине, а вторая придерживает за затылок, не давая отстраниться. В ее душе стал подниматься гнев. Да как эта подстилка, эта игрушка постельная, смеет ТАК целовать ее, графиню де Ланси! Да она его...

Теплая ладошка юноши скользнула по ее шее, отстранилась... А потом пришла боль и оцепенение. Еще толком ничего не поняв, Катисса попыталась двинуться, но напрасно. Тело больше не слушалось ее.

Юноша брезгливо отстранился. В зеленых глазах мелькнула брезгливость и он довольно сильно оттолкнул женщину от себя. Безвольное тело Катиссы упало в кресло, где и застыло. Судорожные попытки сделать хоть глоток воздуха не увенчались успехом. Только молодые глаза продолжали жить. Они бешено вращались, словно графиня искала выход.

— Не старайтесь, госпожа, — холодно и очень спокойно произнес юноша. Он прошелся по комнате, нашел кувшин с водой и принялся жадно пить прямо из него, словно намереваясь смыть с себя неприятные прикосновения. Выпив почти всю воду, он утер губы тыльной стороной ладони и задумчиво продолжил, глядя куда-то в пространство: — Вы не можете не только двигаться и говорить. Вы уже мертвы, графиня, — чуть горьковатая улыбка тронула идеальные губы, и вот тут-то женщине стало по-настоящему страшно. — Ничего личного, сударыня. Долг, служение, память.

Назвавшийся Фелико молодой убийца отошел к окну, выпав из поля зрения графини. Плетение Богини Судеб отразило этот вечер именно таким. Полуобнаженный юноша, неверный свет оплывающих свечей и умирающая женщина, в свои последние минуты не имеющая возможности даже закрыть глаза, чтобы не видеть собственного застывшего лица, отразившегося в зеркале.