Ароматы тайн. Фиалка. Ч1

— Простите, леди Виола. Я не могу сказать. Лорд Этьен не велел.

Что ж не может Зария, пусть расскажет Полин...

— Была у Этьена в кабинете?

— Да. И в лабораторию зашла. Что происходит, Полин?

— Солнышко, если бы я знала, непременно сказала бы тебе. Но, я не знаю, честно, не знаю. Давай поужинаем и поговорим в кабинете. Хорошо?

Я покраснела, вспомнив тот разгром, который устроила в кабинете дедушки.

— Может в столовой? Пока ужинаем, — попыталась оттянуть тот момент, когда Полин увидит этот кошмар

Полин пожала плечами:

— Почему нет. Давай в столовой. Только сначала я умоюсь и приведу себя в порядок.

— Виола, не стучи, пожалуйста.

Ой, я и не заметила, что, задумавшись, стучу по тарелке вилкой.

— Прости.

Полин отложила салфетку. Посмотрела на меня и сказала:

— Я действительно не знаю, что происходит. Но, последние события мне очень не нравятся. Сначала, задержка с документом, подтверждающим твой титул. Потом, нас не пригласили на бал-дебют.

— Полин, — перебила я её, — все знают, что у нас траур и то, что мы не любители ходить по светским развлечениям.

Полин грустно улыбнулась:

— Какой же ты ещё ребёнок, Виола. Ты — герцогиня. Траур, не траур, ходим, не ходим. Приглашения на все мероприятия высшего уровня тебе обязаны присылать. А тебе и приглашение на зимний бал не прислали. За последний месяц нас никто не навестил. Нас перестали приглашать на чаепития и прочие мелкие встречи. Складывается впечатление, что по какой-то, непонятной, причине мы стали изгоями в высшем обществе. Если мои подозрения верны: кто-то весьма успешно разрушает нашу жизнь. Мы должны быть готовы в любой момент уехать, скрыться. Этьен предупреждал о такой возможности. После того, как представитель гильдии оглядел, как сказал твой дедушка, его библиотеку жаднючим и завидучим взглядом, прямо глазами ел, Этьен перевёз книги в безопасное место и туда же отправил всё из лаборатории. Он не хотел, что всё, что он упорно создавал на протяжении своей жизни растащили бы жадные руки. И он боялся, что тебя не оставят в покое.

— Но, что я им сделала? Зачем я им?

— Солнышко, твой дедушка начал работать в двадцать лет, а умер, не дожив до двухсот пятнадцати всего три месяца. Сто девяносто лет кропотливого труда. Герцогство, которое он поднял из разорения, наследство от бабушки и отца. Ты богата, Виола, очень богата. И тебе всего шестнадцать. При этом отец отнял у короля привилегию выдать тебя замуж. Если ты выйдешь замуж в другой стране, Альбион потеряет твоё состояние.

Никогда не интересовалась политикой, и надо же, политика заинтересовалась мной.

— А если я отдам часть денег?

— Часть это мало, Виола. Кому-то нужно всё. Надеюсь, ты понимаешь кому?

Здравствуйте, леди Лоретт. Никак я от вас не отвяжусь...

Полин продолжила:

— Поэтому, я очень тебя прошу, Этьен говорил, что у тебя есть сумка с расширением, собери вещи. Всё, что нельзя оставлять, — она снова грустно улыбнулась, — и ещё немножко...

Моя комната напоминала лавку старьёвщика: на стульях, диване и креслах разложена одежда. На столе самое необходимое: шкатулка от папы, шкатулка от дедушки, шкатулка для пересылки почты, саквояж, длинная толстая перчатка для Стремительного, свисток для него же, и это я ещё из лаборатории ничего не взяла. Да, кажется, у меня проблема.

Сумка, вернее, рюкзак, у меня довольно вместительный, и отделений много: когда есть деньги, трудно отказать себе в самом-самом удобном и дорогом. Но, если я в него столько затолкаю, мне придётся каждый раз доставать очень много, чтобы найти необходимое. Придётся купить амулет-поисковик. Я дописала ещё один пункт в список необходимого.

В комнату вошла Полин, одобрительно кивнула, и тут её взгляд упал на мой рюкзак, она поморщилась:

— Ты собираешься брать его?!

Я внимательно оглядела рюкзак снаружи и осталась довольна: весьма и весьма потёртого вида, весь в пятнах грязи и масла. Дедушка говорил, что не стоит вводить людей в искушение украсть, а на такое убожество даже нищий не позариться.

— Леди Виола, леди Виола!

Такой хороший сон, а надоедливый голос всё будит и будит. Перевернулась на бок и попыталась зарыться под подушку, но мне не дали.

— Виола!

Я повернулась и открыла глаза. Зария и Полин встревоженно смотрели на меня.

— Вставай, Виола. Из деревни парень приехал. Говорит проблемы у старосты: из казначейства приехали, а у того что-то с отчетом по поголовью не в порядке.

— Полин, там же в замке управляющий есть. Пусть разберётся.

— Он пробовал. Но приехавшие хозяйку требуют, с документами на собственность, со списком населения. Когда в последний раз перепись делали?

Перепись! Налоги я заплатила, а вот перепись...Рывком села на кровати и стала вспоминать. Перепись требуется делать раз в полгода, так как налог на работающих на наших землях мы платим с учётом детей, а мы её делали...Месяца...

— Пять месяцев назад, у нас ещё месяц в запасе. А поголовью осенью второе клеймо поставили. Закупки мы не делали. А собственное подворье мы весной проверяем. Селяне зимой скот режут, вот весной и проверяем у кого что осталось. Все так делают. Да и не обязаны мы отчитываться по подворью: оно налогами не облагается. А с собственного стада мы всё налоги за месяц до конца года заплатили.

— Ты точно уверена?

— Да что я маленькая? В первую очередь с налогами рассчитываемся. Дедушка всегда требовал.

— Не нравится мне это. А ехать всё равно придётся. Так что вставай. Быстрее уедем, быстрее вернёмся.

В дверь постучали. Полин пошла посмотреть кто там, а Зария осталась рядом со мной, видимо для того, чтобы я снова не легла спать.

Меня испугало побледневшее лицо вернувшейся Полин:

— Что случилось?

— У моей старшей дочери начались роды. Прости, Виола, я не смогу с тобой поехать.

Бедная Полин... Как же так? До родов оставалось ещё больше месяца.

— Я поеду, леди Полин.

— Зария, но, ты же никогда...

С момента, как мы с Зарией перебрались в дедушкин дом, она никогда не ездила в замок, помня все обиды и унижения, которые ей пришлось там пережить. Ей же тяжело туда возвращаться.

— Вы не можете ехать одна, леди Виола. А я потерплю разок.

— Возьмите с собой Рунгольда.

— Полин, мне ещё конюха с собой не хватало. Он и так последние месяцы от меня на улице ни на шаг не отходит.

— Рунгольд — норвинг и бывший наёмник. Если понадобится защита, лучше довериться проверенному человеку.

Во-первых, как говорил дедушка, бывших наёмников не бывает. Они просто меняют род занятий. А, во-вторых, мне действительно надоело постоянное присутствие огромного бородатого мужика. Хотя за Вихрем он ухаживал отменно. Иногда мне даже казалось, что мой конь не прочь поменять хозяина.

— Хорошо, пусть проводит до грузового портала. В замке то на меня кому нападать?

— Почему грузовой?

— Хочу взять с собой Вихря. Возможно нам придётся уехать, ты же сама говорила, а легрийца такой масти, как у него, не спрячешь. Отдавать кому-то подарок папы...Не хочу. И не могу. Так что переправлю жеребца. На радость Ротэмгу, он его уже давно просит.

Замок встретил нас тишиной.

После того, как леди Лоретт выбила разрешение на проживание, пока не построят её дом, никто из нас, ни я, ни дедушка, ни Полин, в замок не ездили. На комнаты, которые принадлежали мне и папе, столичный маг, приглашённый дедушкой, поставил охранные заклинания.

Управляющий несколько раз жаловался, что мачеха выживает прислугу. Но, когда я попросила узнать, что хотят работающие в замке, оказалось, что большинство предпочло бы перебраться в селения графства. Так мы и сделали. Бумаги и налоги я приезжала оформлять в ближайшую к замку деревню. Там же собирались и старосты для встречи со мной.

Но то, что, похоже, в замке вообще не осталось прислуги стало для меня шоком...

— Не надо вам туда ходить, леди. Дурная хозяйка у этого замка.

Спасибо. Вот так и теряешь репутацию за чужие грехи.

Так, как о своём приезде леди Лоретт я не сообщила, надеясь быстро решить все вопросы в деревне, пригласив проверяющих к старосте, то меня никто не ждал. Поэтому, переночевав на постоялом дворе, мы с Зарией попросили довезти нас до замка селянина, возвращавшегося с рынка. Карету не прислали, поедем на телеге. Первый раз что ли: леди Лоретт раньше частенько старательно забывала забирать меня от портала.

Мужчина помог слезть с телеги закутанной в платок Зарии. Именно к ней он обращался "леди". Я с дранным рюкзаком и в потёртой одежде почтения у него не вызывала.

— Так, Зария. Сейчас отправляем Вихря и сразу в деревню. В замок мне не хочется, очень не хочется.

Ротэмг был счастлив, ещё бы, наконец получил Вихря. Но тут же огорошил меня новостью: несмотря на все усилия, портал терял стабильность, и гном предполагал, что в скором времени он может схлопнуться. Пообещав ему найти в документах папы имя мага, строившего этот портал и попросить его проверить надёжность, я попрощалась с Ротэмгом.

Надеялась, что очень раннее утро позволит мне избежать встречи с мачехой.

Какой смысл в таланте распознавать ароматы, если не способен противостоять грубой силе.

Очнулась от боли: тело ломило от холода.

Я знала это место: камеры, оборудованные бароном для наказания прислуги. Впоследствии папа вынес из этого подвала всё: дыбы, лавки для порки, и сжёг. Цепи и кандалы были отданы в кузню для перековки. Папа считал, что подобными наказаниями человека не исправишь, и предпочитал увольнять нерадивых слуг.

А теперь в камеру поместили меня. Всю верхнюю одежду с меня сняли, оставив в нижнем белье и тоненькой рубашке.

И чего добивается мачеха? Денег? Никто не поверит, что я добровольно откажусь от состояния. Выдать меня замуж за Брисса? Ни один жрец не согласится оглашать брак между братом и сестрой. Можно сколько угодно говорить о том, что мы с Бриссом не кровные родственники, но в глазах храма мы принадлежим к одной семье. Так на что же она рассчитывает?

Неизвестность пугала, но, в ещё больший ужас меня вгоняло осознание того, что за заботами и, думая скоро вернуться в город, я не поменяла накопитель энергии для фильтра. А когда мачеха прижала к моему лицу платок смоченный снотворным раствором, накопитель стал быстро разряжаться, так как фильтр работал с высокой нагрузкой.

Я очень слабый маг, моих сил никогда не хватало на то, чтобы поддерживать заклинание фильтрации. И тогда дедушка вместе с лекарем разработали для меня фильтр, который помещён в моё тело. На небольшой кусочек кожи на боку была нанесена рунная татуировка фильтра, сверху, образуя кармашек для накопителя, нашита кожа, взятая с ноги. Несколько месяцев тяжёлых проб, в конце концов, увенчались успехом: я могу дышать, не испытывая проблем. Если только не забываю вовремя поменять накопитель.

Встала и попыталась размяться. Хотелось пить и... По телу прошла судорога. Постепенно сквозь фильтр просачивалось всё больше запахов...

Я не знала сколько времени уже нахожусь в подземелье. Очень хотелось пить. Наощупь найдя стену, нашла небольшую выемку, в которой собралось немного воды и, отогнав насекомых, слизала её. Но облегчения это не принесло.

Мир щедро делился со мной запахами. И от его щедрости у меня ломило в висках и временами текла кровь из носа.

Сидеть на холодном полу было невозможно, а стоять устала.

Когда перед глазами заплясали искорки, признак приближающегося обморока, вздохнула с облегчением, села на пол и позволила темноте поглотить моё сознание.

— Это она?

Грубый очень громкий мужской голос вырвал меня из забытья. Толкнув меня ногой в плечо, незнакомый пожилой мужчина перевернул меня на спину и, склонившись, стал разглядывать, освещая меня факелом.

— Я же предупредил — не бить!

— Мы не били её! — леди Лоретт сказала правду и возмущение в её голосе вполне справедливо.

— Договорились. Надеюсь, на свадьбе она будет в приличном состоянии. Я не желаю стать посмешищем в глазах друзей.

— Всё будет, как договаривались. Через несколько часов она будет в полном порядке и мы сможем провести церемонии в часовне замка. Жрец уже приехал и ждёт. И к застолью мы тоже всё подготовили, не волнуйтесь. — приторно-ласковый голос мачехе резал слух.

Когда мужчина ушёл, мачеха подошла ко мне, и, глядя сверху вниз, издевательски сказала:

— Как ты поняла, я нашла тебе мужа. Можешь не благодарить. Богат, титулован. Не герцог, конечно, но, думаю, тебе и барона хватит. Наш сосед. Давно мечтает объединить поместья.

Наш сосед! О пристрастиях этого барона не знал, наверно, только тот, кто не хотел ничего слышать. После отмены рабства, король был вынужден отправить солдат в поместье барона, чтобы проверить исполнение закона. То, что они увидели, шокировало бывалых вояк. С тех пор, барона не приглашали во дворец, а высшее общество отвернулось от него. И за этого человека леди Лоретт собирается выдать меня замуж?!

— Так как ты, скорее всего, не оценишь ни той, чести, что оказана тебе, ни моей заботы... — продолжила издеваться мачеха, а потом повернулась к двери и крикнула. — Веди её сюда.

Брисс втолкнул в камеру избитую Зарию, которая тут же кинулась ко мне и помогла подняться.

— Как мило, и как трогательно. Леди и служанка, какое единение. — Брисс оглядел нас и спросил мать: — Что у неё с лицом? Почему оно всё в крови?

— Не знаю! — отрезала мачеха. — И знать не хочу.

А потом обратилась ко мне:

— Надеюсь, ты поняла, Виола: за твои выходки расплачиваться будет Зария. И поверь, я смогу её спрятать — ты никогда не найдёшь её, зато всегда будешь помнить, что где-то мучается та, которая вырастила тебя...

— Зачем это тебе Лоретт? Папа оставил тебе деньги, у тебя есть место при дворе, ты молода и красива. Зачем?

Леди Лоретт гордо выпрямила спину, расправила плечи и вздёрнула подбородок:

— Ты глупая, пустая девчонка, Виола. Мне нужно то, что принадлежит мне по праву. Я долго ждала. Теперь я получу причитающееся мне.

Подготовка к свадьбе прошла как в тумане. Какие-то женщины вертели меня, расчёсывали, надевали платье. Я старалась удержаться в сознании.

Первый приступ, связанный с моими способностями, произошёл когда мне исполнилось три года. Я стала кричать, по словам Зарии, не успокаивалась ни днём, ни ночью. Потом у меня пошла кровь из носа. Именно тогда, рассказывала Зария, у дедушки появилась первая седина. Лекари, наводнившие дом, ничем не могли помочь. А я всё чаще и чаще впадала в забытьё.

Ответ нашёлся случайно. Измученная Зария принесла меня в лабораторию дедушки, которому и в те дни пришлось работать: король отказов и оправданий не принимал; и я заснула. Моментально успокоилась и заснула. Очищенный воздух лаборатории подарил мне и дедушке с Зарией долгожданный покой.

Второй приступ, едва не сведший меня в могилу, случился по моей вине, в десятилетнем возрасте. Потеряв фильтр, не сказала об этом никому и закрылась в своей комнате. Почему так поступила и сама не могу объяснить.