Вход и выход. Эпизод 2

— Я... — Тем временем пухляш успел подняться на ноги и отряхнуть колени. Стараясь не смотреть Марине в глаза, он выпалил: — Ваше высочество, я — Добросил, начальник царской стражи. Ваше высочество, я уверяю вас, что сразу вас узнал. А этих двух стражников — Микиту и Авдея прошу простить. Они поступили на службу после того, как вы... После того, как вы заснули.

— Ладно, — Марина вздохнула. — Великодушно прощаю вас, дураков, на первый раз. Но потом...

Левая рука девушки угрожающе сжалась в кулак. Голос старухи восторженно проскрипел внутри её черепной коробки: "Да ты прям прирожденная артистка! Тебе бы на ярмарках и в цирках выступать!"

— Больше такого не повторится! — глядя на окровавленную булаву в руке "царевны" отчеканил начальник царской стражи.

— Поверю тебе на этот раз, — Марина качнула головой. — А теперь скажи мне, как быстрее попасть в царские палаты?

— Сиюминутно распоряжусь, — Добросил засунул в рот то, что Марина ошибочно приняла за амулет и три раза громко свистнул. От этих свистов у девушки чуть не полопались барабанные перепонки. Когда она уже хотела сказать: "Еще раз свистнешь без предупреждения, я тебе эту свистульку в жопу засуну", пухляш дунул в свисток ещё дважды.

Из ворот тут же выехала карета, запряженная тремя маленькими лошадками. Развернув карету, рыжий кучер прокричал:

— Садитесь, ваше высочество! Я довезу вас.

Начальник стражи тут же услужливо распахнул перед Мариной дверцу кареты, хотел подать руку, чтобы помочь ей забраться внутрь, но девушка отмахнулась от него, предпочтя втискивать свое большое тело в маленькую карету самостоятельно.

Понимая, что в карету не поместится, Добросил забрался на облучок и сел рядом с кучером.

После негромкого "но" карета поехала.

Тихое покачивание и цокот копыт ввели Марину в состояние легкого транса. Она была в сознании, но всё, что проносилось перед её глазами, что она видела через окна кареты, воспринималось ею как нечто нереальное: улыбчивые, хорошо одетые люди, двухэтажные и трехэтажные красивые дома. Всё чисто и культурно, как в средневековой сказке. За окнами будто показывали кино, специально снятое для неё, для Марины.

Названия улиц и площадей были на русском языке, что было приятно. Пожалуй, впервые в жизни Стрелкова испытала гордость за свою страну, которая дала этому миру письменность. А может, нечто большее, в чем Марине ещё предстояло разобраться.

Кроме названия улиц, на русском языке были написаны таблички на некоторых домах. Вертя головой из стороны в сторону, Марина поняла, что в Царском граде есть баня, прачечная, театр, магазины и гостиницы. В общем, город был довольно-таки развитым. Возможно, там было всё, что нужно для полноценной жизни. Именно в тот момент девушка подумала, что всё это может принадлежать ей. Только ей одной. Подумать только, ведь владея всем этим, можно носить дорогие украшения, каждый день кататься по городу в карете, одеваться в красивые платья, наслаждаться жизнью, а не вести каждодневную борьбу за выживание, как в России!

"Не раскатывай губу! — раздался знакомый голос в голове, разрушивший в пух и прах девичьи грезы. — Всё это принадлежит царю и царице. Им проще и тебя отравить, чем всего этого лишиться! Главное, ты помни, что если украдешь диадему, в России ты будешь жить ещё лучше. Ведь здесь нет многого того, к чему ты привыкла. Здесь нет машин, компьютеров, интернета и электричества. Здесь даже ноги простым ножом бреют..."

— Да я и не раскатываю, — печально вздохнув, произнесла Марина. — Я всё понимаю. Мне всего лишь хочется пожить по-человечески. Хоть немного. И знаешь, спасибо тебе, Алекса, за эту экскурсию. Не знаю, чем всё это закончится, но я тебе благодарна. Без тебя я бы всего этого не увидела и не испытала бы всего того...

— Вы что-то сказали, ваше высочество? — послышался голос Добросила снаружи.

— Я спросила, нельзя ли быстрее? — соврала Марина. — А то у меня спина затекла.

— Так уже почти приехали...

— Ага... Вижу! — еще раз соврала девушка.

Ложь во спасение, как полагала она, чтобы не упасть лицом в грязь, ложью не считается.

Карета вдруг остановилась. Не без труда выбравшись из неё, Марина уже хотела высказать начальнику царской стражи претензии по поводу размеров кареты, но застыла с приоткрытым ртом, глядя на красивый, величественный царский дворец, возвышающийся над всем городом. С остроконечной крышей, с башнями по углам, он был воплощением грез Марины о богатой, беспечной жизни.

— Твою ж мать, — вырвалось у неё. — Чтоб я так жила!

Её слова потонули в цокоте копыт лошадей, увозящих прочь от её глаз тесную карету.

— Вы что-то сказали, ваше высочество?— Густые, как у Брежнева, брови начальника стражи вопросительно приподнялись.

— Ты что, глухой? — по-прежнему, играя царевну, Марина бросила на Добросила гневный взгляд. — Веди меня к отцу! И к...

— Царице Митане? — осторожно уточнил главный стражник.

— Да,— пригладив руками волосы, ответила Марина. — И быстрее!

— Слушаюсь, ваше высочество! Следуйте за мной!

Ловко взбежав по ступенькам на крыльцо, что было удивительно для человека со столь не спортивным телосложением, Добросил распахнул перед Стрелковой массивную дверь, провел через просторный холл, который заканчивался большой дверью.

Через каждые пять метров в холле были расставлены закованные в доспехи стражники, которые приветствовали Лану-Марину ударами копий по щитам. Несмотря на шум, девушке было приятно, что её так встречают.

Открыв перед Мариной ещё одну дверь, начальник стражи провел девушку в небольшое квадратное помещение без окон.

"И куда он меня затащил?" — подумала девушка, сильнее сжав рукоятку булавы. В душе она была готова ко всему, в том числе и к тому, что в очередной раз придется драться. Но Добросил задрал голову и громко прокричал:

— Поднимай на четвертый!

Пол под ногами Марины тут же слегка завибрировал, и она почувствовала, как какая-то сила поднимает её и главного стражника вверх.

— Это же лифт!.. А я и забыла, что он у нас есть! — Стрелковой снова пришлось соврать. Непривычно, но что поделаешь, если жизнь заставляет?

— Вы забыли, что он есть, так как никогда им не пользовались, — с невозмутимым видом ответил начальник стражи. — Так как кабина старого лифта для вас, ваше высочество, была мала, вы предпочитали подниматься и спускаться по простой лестнице. После того, как вы заснули долгим сном, кабину лифта по приказу царя увеличили, так как ваш батюшка верил, что вы вернетесь. И он не хотел, чтобы вы пользовались лестницей.

— Ясно...

Двери лифта распахнулись, и главный стражник повел девушку по большому светлому коридору. На стенах коридора висели картины и причудливые осветительные приборы, в которых светились не лампы накаливания, а какие-то кристаллы.

Глаза слепило обилие золота и позолоты. Стрелкова будто шла по музею, не веря собственным глазам.

Вдоль стен стояли стражники, которые приветствовали свою вновь обретенную царевну постукиваниями копий по щитам.

Массивная дверь в конце открылась, и девушка оказалась в просторном тронном зале, по сравнению с которым коридор казался просто сараем. Не в силах сдержать своего восхищения, Стрелкова смогла только сказать:

— Вау!

— Что вы сказали? — спросил явно не знающий таких слов Добросил, но ответить ему Марина не успела, так как увидела соскочившего с трона коротышку в царских одеждах, с короной на голове. Это и был Димитрий Пятый.

Тут же позвучал голос Алексы в голове Марины: "Это тот человек, который считает тебя своей дочерью, Ланой. Разбуди в себе актрису, подыграй ему, тогда всё будет хорошо. Смотри, не облажайся".

Вытирая слезы, бегущие из глаз, рукавом расшитой золотом рубахи, Димитрий Пятый подбежал к Стрелковой и рухнул перед ней на колени. Рыдая, он обнимал её ноги и бормотал:

— Ланочка... Единственная моя доченька... Вернулась... Я верил, верил...

От этой душераздирающей сцены Марина чуть не расплакалась, но нашла в себе силы, чтобы не пустить слезу. Шмыгая носом, она нагнулась и поставила низкорослого царя на ноги. Обняв его, и, как ребенка, прижав к себе, она прошептала ему в ухо:

— Я тоже рада тебя видеть живым и здоровым.

Когда она уже решила чмокнуть "папашу" в щёку, позолоченная штора у округлого окна, рядом с троном, пришла в движение. Из-за шторы стремительной походкой вышла женщина, одетая как царица. Её голова с пышной прической была украшена золотой диадемой. За спиной женщины был большой колчан, набитый стрелами, а в руке она сжимала лук.

"Митана, мачеха Ланы, — тут же подсказала чародейка. — Эта она опоила её зельем, которое украла у меня. Только зелье то не убило Лану, а усыпило. Не имея возможности разбудить свою любимую дочь в своём мире, Димитрий перетащил её в твой мир и припрятал её в пещере недалеко от входа в портал..."

Едва их взгляды пересеклись, Марина поняла, что перед ней и есть та самая Митана. Мачеха настоящей Ланы, которая ненавидела её и боялась до глубины души. Почему боялась? Да потому, что если Димитрий умрет раньше, власть перейдёт к Лане, а ей придётся запаковать свои вещички и вернуться в родную нищую Скинию, чего Митане не хотелось.

И сейчас, глядя на ту, которую Митана считала своей падчерицей, она хотела убить её. Потом она расскажет царю Димитрию, что Лана, дескать, хотела убить его, и ей, Митане, пришлось её ликвидировать, чтобы сохранить жизнь своему любимому, а главное — чертовски богатому, супругу. Но, для того, чтобы всё представить всё именно в таком свете, Милане нужно было снова убить падчерицу, так как та точно знала причину своего "глубокого сна" и могла сообщить об этом отцу. Во всяком случае, Митана именно так бы и поступила.

Откуда Марине пришла эта информация, для неё в тот момент было загадкой, ведь Алекса ей этого не говорила. Но девушка была на все сто процентов уверена, что так оно и есть, будто всю жизнь знала это. Также она знала, что за царским троном имеется тайник, в котором Митана хранила оружие на случай возвращения Ланы.

А о возвращении двойника Ланы её предупредил тот самый бородатый коротышка, одетый в костюм Робина Гуда, который у реки собирал ягоды. Который убежал от Марины, как трусливый шакал. Видать, зря она дала ему уйти, зря.

А стерва Митана хорошо подготовилась к возвращению падчерицы. Её лук и стрелы были заряжены магической энергией. Энергией, которая была сосредоточена в диадеме, которая сейчас красовалась на голове Митаны. Именно за этой диадемой Марина и пришла в этот мир.

Вот она — цель! С одной стороны, такая близкая, а с другой стороны, такая недостижимая, так как забрать диадему у Митаны — в чем Марина не сомневалась, — просто так не получится.

Поэтому Стрелкова даже не удивилась, когда Митана натянула тетиву лука и направила стрелу прямо в неё.

В то мгновение время для Марины словно остановилось. Нет, вся её жизнь не пронеслась перед её глазами, не хотелось вернуть всё назад и вернуться в Россию. Хотелось просто выжить любой ценой. И Марине ничего не оставалось, кроме как нагнуться ещё ниже и прикрыться Димитрием Пятым, как живым щитом.

Не будет же Митана стрелять в своего супруга, правильно? К тому же, Димитрий Марине не отец, а просто маленький мужчина, которого она видела впервые в жизни и ничего о нем не знала.

Но не тут-то было!

Получается, впервые за время, проведенное в Урсии, Стрелкова просчиталась.

Сразу три стрелы просвистели в воздухе. Одна из них угодила царю в шею, две попали в спину.

По тронному залу пронеслось дружное, пугливое "ох", как на экзамене по уголовному процессу, который Марина в свое время сдала с первого раза, в то время, как многие её сокурсники не могли сдать эту учебную дисциплину даже со второго раза.

А Марине ничего не оставалось, кроме как оттолкнуть от себя обмякшее тело Димитрия Пятого и побежать в сторону выхода из тронного зала.

Но двери зала внезапно с шумом захлопнулись.

У двери тут же образовалась толчея. Все — стражники, придворные, прислуга — пытались открыть дверь, судорожно дергая за ручки. Но дверь не поддавалась, и люди падали на пол, сраженные стрелами, которые летали по воздуху, как рой рассерженных пчел. Они не щадили никого, даже облаченных в броню стражников.

И Марине ничего не оставалось, кроме как резко свернуть вправо и спрятаться за мраморной колонной. Колонну стрелы пробить не могли.

Стены тронного зала были покрыты отполированными до блеска каменными плитами, они отражали всё, происходящее в тронном зале, как зеркало. Поэтому Марина видела всё, и для этого ей не нужно было высовываться из-за колонны, рискуя в очередной раз подвергнуть свою жизнь опасности.

А то, что она видела, повергло её в шок. Такое она не видела даже в исторических боевиках: люди-маломерки метались по залу, стрелы догоняли их и разили наповал. Эти стрелы с легкостью пробивали даже доспехи стражников, будто те были сделаны из картона.

Те низкорослые, что были сообразительнее, опрокидывали столы и прятались за них. Многие, как и Марина, прятались за колоннами. Остальные, попроще, метались, как куры перед трактором, и все равно, оказывались пронзенными стрелами Митаны.

Кровь была везде: на полу, на стенах, на потолке.

Трупы лежали штабелями.

Со всех сторон до Марины доносились крики и предсмертные стоны, от которых тошнота подкатывала к горлу.

А Митана в зеркальном отражении стен продолжала методично отстреливать своих верноподданных, избавляясь от свидетелей массового убийства, всё ближе и ближе приближаясь к колонне, за которой пряталась Лжелана.

"Черт! Надо что-то делать, — подумала Стрелкова. — А то так эта стерва и до меня доберется! Убьет ведь!.. Алекса, что делать? Алекса! Алекса!"

Но чародейка почему-то молчала. Словно она не знала, что посоветовать.

На самом же деле чародейка сидела на ковре, поджав ноги, в гостиной загородного дома Ивана Корского. Глаза её были закрыты, она из последних сил пыталась собрать в кулак свою магическую энергию, которая стала испаряться, едва Марина вошла в тронный зал царского дворца. И связь с "этой дурехой" стала прерываться, несмотря на все усилия Алексы.

Но Марина этого не знала. Ей казалось, что старуха кинула её, едва запахло жареным. А потому ей оставалось действовать самостоятельно, рассчитывая только на себя. Причем, действовать быстро, так как промедление могло обернуться для неё смертью.

Поэтому девушка подняла с пола золотое блюдо, в котором считанные минуты назад лежали какие-то желтые фрукты, которые рассыпались по окровавленному полу, и метнула его влево.

Вращаясь в воздухе, как пластиковый диск для игры в фрисби, блюдо с грохотом врезалось в стену и упало на пол. Митана тут же среагировала, пустив в блюдо парочку-тройку стрел. Этого Марине вполне хватило, чтобы выглянуть из-за левой стороны колонны и метнуть в слетевшую с катушек царицу свою булаву.

Хотя Стрелкова не целилась — ей было некогда, на счету были даже не секунды, а доли секунд, — булава прилетела Митане в голову, сбив с неё диадему и сорвав пласт кожи со лба, который повис, как красная тряпка.