Вход и выход. Эпизод 2

Вход и выход

Эпизод 2

Марина Стрелкова была дочерью военного. Поэтому всё её детство прошло в сплошных переездах: родилась в Березниках — небольшом городе в Пермской области, потом жила в военном городке в Удмуртии, после чего на незначительное время отца перевели служить в Белоруссию. Закончились странствия семьи Стрелковых в городе Кургане.

Поменяв за свою жизнь не один детский сад и не одну школу, Марина думала, что умеет находить общий язык с разными людьми и может адаптироваться в любом коллективе.

Как же иначе? Она ведь — дочь военного! Большого и здоровенного, что было правдой чистой воды: отец Марины не пил, не курил, каждый день занимался спортом.

Поэтому всё в жизни Марины Стрелковой шло чисто и гладко, пока она не оказалась в школе Љ13 города Кургана. Она словно запнулась о 10-й "Б" класс этой школы. Причем, в первый же день. Марине часто приходилось быть "новенькой", но так, как в школе Љ13 — никогда.

Да, по проверенной схеме она сразу вычислила лидера класса — Наташу Карпенко, которая мало того, что была самой красивой девочкой в классе и отличницей, она же была и старостой класса.

Также Марина вычислила "любимца публики" — Антона Армеева, которого умным можно было назвать с большой натяжкой. Он был троечником, но наглым и самовлюбленным. Наверное, из-за того, что его отец был полковником милиции. Может, из-за того, что Артем занимался самбо и держал в страхе всех одноклассников.

А ещё Антон был чертовски красивым. В те времена его можно было сравнить разве что с Леонардо Ди Каприо, плакат с изображением которого висел на стене в комнате Марины.

Улыбка Антона сводила многих девчонок школы Љ13 с ума, но нравилась ему почему-то только Марина Стрелкова.

Он сам предложил ей сидеть за одной партой, встречал её утром у подъезда, провожал из школы, неся в руке сумку Марины.

А ещё Армеев каждый день угощал Марину Стрелкову то пирожными, то конфетами, то шоколадом. Один раз даже подарил импортный набор косметики.

Одноклассницы завидовали Стрелковой черной завистью. Многие, в том числе и сама Марина, задавались вопросом: почему Антон ухаживает именно за ней, ведь вокруг столько девушек симпатичнее её?

А он всё продолжал за ней ухаживать, даря цветы, приглашая то на прогулки по городу, то в кино, то в кафе.

Антон был таким милым и добрым, что очень быстро завоевал сердце Марины, и в какой-то момент она так к нему привязалась, что не могла уже и дня без него прожить. Очень скучала по своему Леонардо, когда тот куда-нибудь уезжал на соревнования, на дачу с родителями или просто не выходил из квартиры, болея гриппом или ангиной.

Была ли это любовь? Скорее, нет.

Это была юношеская пылкая страсть, попытка быть взрослее своих сверстников, влечение, напрочь отключающее мозг.

Всё это Стрелкова поняла гораздо позже, когда стала взрослой, а тогда...

Тогда они, чаще всего, в квартире родителей Антона, отдавались своим чувствам без остатка, зачастую забывая про осторожность. Эти чувства кружили им головы, опьяняя сильнее любого алкоголя.

Это было похоже на сказку для взрослых, где Марина была распутной Красной Шапочкой, а Антон был сексуально разнузданным Серым Волком.

И, хотя родители говорили им, что с этими играми нужно завязывать и пустить неуемную энергию в русло учебы, на Марину и Антона эти увещевания не действовали. И где-то в мечтах Стрелкова была уже женою Армеева, нарожала ему кучу детишек, и жили они вдвоем, в квартире родителей Антона, в то время как сами родители переехали жить в свой загородный дачный дом.

Увы, как это часто бывает, сказка закончилась, когда Марина забеременела. И первый человек, которому она об этом рассказала, был Антон.

Конечно, Антон обрадовался. Он весь вечер носил Марину на руках, говорил, что это самый счастливый день в его жизни, клялся-божился, что будет идеальным отцом, вне зависимости от пола ребенка. Но единственное, что смущало тогда Марину: они же сами ещё дети. И как они вырастят и воспитают ребенка, когда ни у кого из них нет соответствующего опыта.

На что Армеев, взяв её за руку, сказал:

— Мы же любим друг друга, Мариша! Наша любовь безгранична, и она творит чудеса. Поэтому мы справимся с этим. Если что, родители нам обязательно помогут. Они же любят нас, верно?

— Верно, — ответила Стрелкова.

— Ну, и всё! Никаких проблем.

Антон притянул Марину к себе, и они слились в страстном поцелуе посреди многолюдной улицы. Это была сцена, достойная голливудского боевика, вот только не знала тогда Марина, что поцелуй этот будет последним.

На следующий день в школе Антон Армеев был замкнутым и молчаливым. Он словно постоянно о чем-то думал, явно хотел что-то сказать, но не решался. И только после обеда, когда они смотрели телевизор и ели эклеры, запивая их какао, Армеев сказал:

— Я поговорил с родителями, и они против ребенка.

— Это как? — Стрелкова от неожиданности поперхнулась эклером. Прокашлявшись, вскочила с дивана, запустив в Антона подушкой.

— Ну... — Армеев щелкнул пультом, выключив телевизор. — Мы ещё слишком молоды. Нам бы школу закончить, да вышку получить. А родить другого ребенка ты ещё успеешь, поэтому мои родичи готовы хоть сегодня дать тебе денег на аборт. Вот...

Пока Антон тянулся рукой к большому портмоне, лежащему на комоде, Марина ещё раз схватила подушку и несколько раз ударила его по голове.

— Ты что?.. Вы что, совсем сдурели, что ли?.. Убить нашего ребенка?! А что ты мне вчера говорил?

— Ну, я не предполагал, что...

— Да пошел ты! — крикнула Марина, выскакивая в коридор. Надев плащ и туфли, она выскочила за дверь.

— Марина, я не думал, что родители будут... — пытался оправдываться ей вслед Армеев.

— Да пошли вы все, уроды! — прокричала в ответ Стрелкова, цокая каблуками по ступенькам, размазывая слезы по лицу.

Выскочив из подъезда, она опустилась на скамейку и громко зарыдала. Мимо шли прохожие, бросали на неё косые взгляды, но ей плевать было на них.

Сколько она так сидела, рыдая в голос, трудно было сказать. Но, немного успокоившись, она поняла, что нужно подумать о том, как жить дальше. То, что с Армеевым они расстанутся — к гадалке не ходи. Поматросил и бросил... Вот тварь! И родители его такие же бездушные твари.

"Родить и вырастить ребенка помогут и мои родители. Вот только как им сказать, что я беременна? — думала тогда Марина. — Если мать ещё поймет и простит, то реакция отца — человека военного до мозга костей, может быть самой непредсказуемой, от "собирай свои вещи и пошла на х... отсюда" до рукоприкладства".

В любом случае, рассказать родителям нужно было, а что будет дальше — одному Богу известно.

И надо было сказать, и страшно. А что делать?

— Вот с-сука, Антон, — бормотала сквозь слезы Стрелкова, роясь в своей сумочке. — Всю жизнь мне испортил, гад! Тоже мне — идеальный отец! Трус! Тварь бесхребетная! А я кому нужна буду, малолетка с ребенком на руках?

Насобирав на дне сумки немного денег, Марина направилась к близлежащему продуктовому киоску. Ей нужно было немного выпить для храбрости, а потом пойти домой и всё рассказать родителям. После чего — уповать на их милость.

То, что пару бокалов вина будущему ребенку не повредит, она читала в каком-то из модных журналов. В том киоске Стрелковой постоянно продавали спиртное, даже не спрашивая про возраст, поэтому она без проблем купила бутылку "красненького", с которой отправилась в ближайший сквер, где и планировала немного выпить "лекарства для нервного успокоения".

Увы, одноразовых стаканчиков в киоске не было, поэтому Марина сделала пару глотков из горлышка. Стало лучше, но не настолько, что можно было идти домой и сдаваться в плен родителям.

И Стрелкова сделала еще пару глотков.

— Девушка, вам составить компанию? — тут же спросил проходящий мимо забулдыга.

— Составь компанию своей правой руке, — ответила Марина, роясь в кармане плаща.

— Что? — удивленно спросил пьянчуга.

— Что слышал. Вали отсюда, я сейчас парня своего позову...

При слове "парня" слезы навернулись на глаза Марины. Шмыгнув носом, она выудила из кармана початую пачку дамских сигарет и закурила.

"Да нет у меня больше парня. Нет!"

Дурно пахнущий незнакомец, шаркая ногами, что-то бормоча себе под нос, удалился. Но в его бессвязном бормотании Стрелкова отчетливо расслышала: "Проблемы у тебя будут... Проблемы".

Тогда она не придала этому значения и, сделав ещё один глоток, прошептала:

— Антон-гондон! Всю жизнь мне испортил...

— Что? — спросила проходящая мимо женщина.

— Это я не вам! — Марина снова присосалась к бутылке, успокаивая себя тем, что хоть она и сделала больше двух глотков, выпила-то она всего ничего. Будущему ребенку это точно не навредит. И сигарета тоже. А потом она бросит. Вот покается перед родителями и точно бросит и пить, и курить. Нужно только ещё чуть-чуть набраться храбрости. И она будет самой лучшей матерью для своего ребенка. БУДЕТ, назло всем Армеевым!

Не без труда поднявшись со скамейки, Стрелкова, пошатываясь, направилась в сторону своего дома. Да, она была пьяна и осознавала это, но только в тот момент она была готова признаться во всем своим родителям. И пофиг, что скажет мать, и что сделает отец.

Темнело, значит, родичи дома. Значит, самое время прийти и покаяться.

Всю дорогу она отхлебывала из горлышка, плакала, вспоминая счастливые моменты из жизни, проведенные с Антоном, крыла его и его родителей отборным матом, не обращая внимания на прохожих.

Полностью погрузившись в свои переживания, Марина не заметила, что переходит дорогу на красный свет светофора. Уже почти дойдя до тротуара, она увидела яркий свет фар, услышала визг тормозов, почувствовала сильный удар, который подкинул её высоко вверх.

И всё. Темнота.

Стрелкова пришла в себя только в больничной палате, вся в гипсе и с перебинтованной головой. У её кровати стояла заплаканная мать и мужчина с перепуганным лицом. Это он её сбил.

Ещё один удар: Марина узнала, что у неё был выкидыш. Она потеряла ребенка, которого даже не видела, к которому даже не успела привыкнуть, но так неудачно натянула на себя роль матери.

Третий удар: врачи сказали, что ей больше нельзя будет иметь детей.

Дальше началось время преодоления боли и время страданий. Марина провела в больнице несколько месяцев. Ей было сделано множество операций. Сколько — она и сама не могла вспомнить.

После больницы был долгий реабилитационный период, в ходе которого Марина Стрелкова заново училась ходить.

Каждую ночь она плакала. Это было не столько от физической боли, сколько от боли душевной. Она не могла понять, за что на её долю выпали эти страдания? Ведь она никому ничего плохого не сделала...

Подушки были мокрыми от слез.

За всё это время её навещала только мать. Приносила варенье, фрукты. Отец ни разу не появился. Марина полагала, что его гложет комплекс вины за то, что он не смог ничем помочь своей единственной дочери в той ситуации, и ему стыдно. Но мать говорила, что он в командировках или на учениях.

Антон тоже ни разу не появился. Вот ведь сволочь! Мог бы хоть раз заглянуть, особенно, после того, что у них было. Тварь!

Выйдя из больницы, Марина Стрелкова поняла, что до глубины души ненавидит Антона Армеева. Его и только его. И хрен с его родителями, с которыми Марина практически не общалась. Но мать почему-то сказала, что нужно сбросить камень с души и всех простить, ибо всё, что произошло, произошло по нелепой случайности и по их с Антоном неопытности.

Чтобы не расстраивать мать, Марина сделала вид, что ни на кого не держит зла, что всех прощает, но злобу и обиду она всё-таки затаила на своего героя-любовничка, которому где-то в глубине своей израненной, измученной души желала сдохнуть в страшных муках.

Она много раз, будучи загипсованной, лежа в больничной палате, представляла, как придет к отцу на работу, украдет "АК-47", а потом расстреляет из него Антона. Причем, начнет стрелять по коленям, потом по прочим частям тела, чтобы перед смертью он больше помучился.

Увы, её замыслам не суждено было сбыться, так как незадолго до выписки из больницы её отец умер во время утренней пробежки. И, кроме как в его военной части, автомат раздобыть было негде.

Обстоятельства смерти отца были более чем странными и нелепыми. Отец всегда по утрам совершал пробежки с ротвейлером по имени Джонни. Во время очередной пробежки у отца случился сердечный приступ, от которого он почти сразу умер.

Если верить словам матери, Джонни, которого Марина всегда считала тупым псом, который слушался только отца, протащил на поводке мертвое тело своего хозяина через весь район, дотащил до подъезда, а потом долгое время не подпускал к телу отца ни скорую помощь, ни милицию. Также он не впускал и не выпускал никого из подъезда. Всё закончилось только тогда, когда кто-то из соседей позвонил на работу матери. Та завела пса в квартиру, и только после этого "скорая" и милиция начали свою работу.

Несчастный случай, мать его!

Отец всегда напоминал Марине Владимира Турчинского. Он был таким же крепким и симпатичным.

Кстати, Владимир Турчинский тоже умер, не дожив до пятидесяти лет. Царствие ему небесное! Пусть земля ему будет пухом! Совсем не щадил себя человек. В противном случае он снялся бы во многих фильмах и удивил бы россиян своими очередными рекордами. Жаль его, конечно!

Ещё лежа на больничной койке, Марина много раз слышала слова врачей, обращенные к её матери: "Ваша дочь будет хромать всю жизнь. Сочувствую, но после таких травм ходить без палочки у неё не получится".

Ещё один удар судьбы!

Но Марина была не из тех, кто легко сдается. Поэтому, выйдя из больницы, Марина Стрелкова первым делом решила опровергнуть слова докторов и начала ходить в плавательный бассейн.

Да, поначалу было тяжело, всё давалось через боль, но потом она втянулась и поняла, что вода, действительно, колыбель жизни. И плавание укрепляет и исправляет тело.

Через несколько месяцев таких тренировок от хромоты не осталось и следа. Ничего почти не болело. Осталась лишь боль душевная: Марина по-прежнему ненавидела Армеева. Не любила она и других парней, так как считала, что любой из них может поступить так же. Может попользоваться девушкой и в самый ответственный момент пойти на попятную.

"Все они козлы!"

Из-за упущенного по понятным причинам времени Стрелковой пришлось ещё раз учиться в 10-м классе. То есть, остаться на второй год, но перевестись в другую школу. Связано это было с тем, что ей не хотелось, даже случайно, видеть лица своих бывших одноклассников, пусть даже они будут учиться в другую смену.

Ещё одно потрясение: от бывших одноклассниц Марина узнала, что у Антона Армеева роман с Наташей Карпенко, которая была и самой красивой девочкой в классе, и старостой.

Вот это был удар, так удар!

"Так вот почему этот урод ни разу не пришел в больницу, не принес ни цветов, ни фруктов, не поинтересовался, как я там выздоравливаю! Вот ведь сволочь! — думала тогда Марина и плакала по ночам, обильно смачивая слезами подушку — Дерьмо на палочке!"

Теперь она уже была уверена в том, что Антон — самый настоящий подонок, которого убить мало.

Ей стали сниться навязчивые сны, в которых Стрелкова приходила в квартиру Армеевых и то убивала Антона из пистолета, то выпускала ему кишки обычным кухонным ножом, то зарубала его топором.

Сюжет тех снов всегда был один и тот же, а вот орудия убийства — разными.

После этих снов Марина всегда просыпалась в холодном поту, дыша, как после двухсотметрового заплыва в бассейне.

Хоть эти сны, по сути, были кошмарными, но Марине Стрелковой они всегда нравились.

"Так и надо этому уроду!" — всегда шептала Марина и засыпала с улыбкой на лице. Хоть во сне справедливости удавалось восторжествовать, и Армеев получал своё по заслугам.

Несмотря ни на что, Марина с золотой медалью окончила школу и поступила в юридический институт в городе Екатеринбурге, который в то время именовался Свердловском.

Да, в наименовании "Свердловск" было что-то от английского "love", что значит "любовь". Но любовью в том городе даже не пахло: люди злые, кругом грязь. Всем, у кого ни спроси, в то время — а это была середина девяностых годов двадцатого века — задерживали зарплату.

К соседкам Марины по общежитию постоянно приходили ухажеры. К Марине Стрелковой — нет. Её не интересовали "хахали", ведь она поступила в юридический институт не для того, чтобы трахаться, а для того, чтобы знать законы. Именно там она осознала, какой дурой была в юности. И Антон ведь этим воспользовался. Вот ведь сволочь! Нужно было сразу держаться от него подальше, а она, наивная, раздвигала перед ним ножки, думая о большой и светлой любви.

Понимание этого рождало в душе Марины злость. Но эта злость не помешала ей окончить институт с красным дипломом и устроиться на работу в одну из лучших юридических фирм Екатеринбурга.

Хотя и там было не всё так гладко: толстый, стареющий директор фирмы постоянно домогался до неё. И ей это было противно до глубины души.

Когда в очередной раз он попросил задержаться Марину после работы и полез ей под юбку, та, особо не раздумывая, ударила его по голове вазой с цветами — это было как раз после празднования Международного женского дня, 8 марта.

Пока "старый боров" лежал на полу без сознания Марина собрала все свои вещи. С твердой решимостью она решила вернуться в Курган, ибо в "Ё-бурге" ей было делать нечего: у "борова" она работала без официального трудоустройства, и за прошлый месяц он с ней сполна расплатился. Если что-то ещё должен ей заплатить, пусть потратит эти деньги на своё лечение. За съёмную квартиру на улице Восточной деньги вперед уплачены, ну и хрен с ними!

Так она решила, и в тот же вечер прыгнула в электричку "Екатеринбург — Курган".

Но дома её ждало очередное разочарование: оказалось, со слов соседки, пока она отсутствовала, живя в Свердловске, мать жила с сожителем, которого Джонни невзлюбил и за пару недель до возвращения Марины в Курган напал на сожителя и загрыз его насмерть. В тот же день мать попыталась оттащить взбесившегося ротвейлера от своего возлюбленного, но он и её загрыз. Усмирили пса только милиционеры, прострелив его тупую башку.

Так Марина узнала, что стала сиротой и обладательницей "трёшки" в центре Кургана. И мать, и её сожителя похоронили за несколько дней до возвращения Марины в родной город. Но почему-то ей не сообщили об этом — все расходы по похоронам взяли на себя родственники сожителя мамы, которого звали Николай. А они просто не знали ни номера телефона, ни номер пейджера Марины. Да и телефона своего у неё не было, был только телефон "общаги". Поэтому, соответственно, связаться с ней не могли. Всё логично.

Конечно, Марина навещала могилу матери и её сожителя. Она плакала, возлагала цветы к могильным плитам. Но жизнь не стоит на месте, она идёт дальше. Поэтому и Марина решила, что нужно жить дальше, не топтаться на одном месте и как-то устроиться в Кургане. И она устроилась администратором в ресторан "У писателя", так как больше её почему-то никуда на работу не принимали, несмотря на её высшее юридическое образование. Может, к этому приложил руку "старый боров", который в своё время хвастался тем, что он — бывший мент и у него большие связи, но Марине на это было наплевать. Ей и администратором работалось неплохо. Хоть никто под юбку не лез. Под юбку подвыпившие посетители лезли, чаще всего, к официанткам, которых набирали из студенток. Флаг им в руки!

"У писателя"...

Странное название для ресторана, да?

Многие работники ресторана говорили, что владелец ресторана в свободное от ресторации время пишет какие-то рассказы, повести, публикует их. Но никто этих произведений не читал, так как Писатель, как многие называли своего работодателя, работал под псевдонимом, который своим подчиненным, по известной только ему одному причине, он никогда не озвучивал. Единственное, что Марина Стрелкова точно знала — писателя с настоящим именем её работодателя — Альберт Гузкин — в природе не существовало.

Как-то раз, когда смена Марины подходила к концу, в ресторан зашел тот, кого она большую часть своей жизни ненавидела, а именно — Антон Армеев. Конечно, в нем трудно было узнать того любимчика девочек из 10-го "Б" класса школы Љ 13 города Кургана. Он сильно растолстел, постарел и полысел. Внешне он уже не напоминал Леонардо Ди Каприо, как тогда, в школьные времена. Скорее, он был похож на толстое лысое ничтожество, которое в кино даже на второстепенные роли не каждый режиссер возьмет. Но она его узнала. Она много раз в своих мыслях обрушивала остро заточенный топор на его голову.

И тут он вдруг заявился пьяный в ресторан "У писателя" и начал требовать самого лучшего к себе отношения. А когда, как ему показалось, не получил его, потребовал, чтобы ему позвали администратора.

Разумеется, Марина подошла к нему.

Да, глядя на него, ей очень хотелось взять один из стульев с металлическими ножками и опустить на эту лысую голову, которую она ненавидела до глубины своей измученной души. Но она, будучи юристом по образованию, не могла этого сделать прилюдно. Поэтому в её голове тут же созрел план: нужно втереться к Армееву в доверие, напоить его, а потом уже...

Потом уже возможно всё. Разумеется, не интим.

Марина подошла к Антону с бутылкой заледеневшей водки, взятой только из холодильника, и сказала:

— Вы наш сотый клиент за сегодняшний день. Эта водка — подарок вам от нашего заведения.

— О-о-о-о! — Лицо Армеева расплылось в пьяной улыбке. — Вот это я понимаю! А ты, красуля, проведешь со мной вечер?

При этом он хлопнул Марину по ягодицам. В другой ситуации она бы "напрягла" охранника и попросила бы его вывести захмелевшего гостя из ресторана, но только не тогда, не в тот момент. Тогда охранник ей был не нужен, ибо он спутал бы ей все карты и был бы лишним свидетелем. Свидетелем убийства, план которого Марина вынашивала многие годы. И даже высокий уровень правосознания, который присущ большинству юристам, был ей не помехой.

К черту законопослушное поведение! К черту красный диплом! Она просто замочит этого козла, тем самым отомстив за ту обиду, которую он ей когда-то нанес. А дальше — будь, что будет! Он только этого заслуживает. Мразь!

А она сбросит с себя тот груз, который давил на неё все эти годы и будет счастлива. И ей тогда было все равно, где она будет счастлива: в местах заключения или в "психушке". Важно, что она избавится от этого дерьма, этого груза, который как червь грыз её душу, раз и навсегда.

Ох, как же она его ненавидела! От этой ненависти у неё сжимались кулаки и скрежетали зубы. В неё словно бес вселился, и Марина это понимала. Но бес этот был ей очень даже приятен. И ему не хотелось сопротивляться. Этот бес будто щекотал перышком низ живота и шептал на ухо: "Сделай это! Убей эту жирную свинью, избавь других девочек от этой твари! Поверь мне, сделать это будет легко, особенно, сейчас, когда он бухой. Если ещё выпьет, разделаться с ним будет ещё проще!"

До чего же ей хотелось взять со стола эту заледеневшую бутылку водки и изо всех сил ударить Армеева по голове. А потом, если останется какой-нибудь большой бутылочный осколок, взять его в руку, располосовать им Антону лицо, после чего воткнуть этот осколок в его жирную шею, чтобы кровь брызнула на белую скатерть.

Ненависть была сильнее страха перед уголовным законом и законом Божьим, а потому Марина поняла, что не сможет нормально жить дальше, если не реализует свой кровожадный план, который она должна воплотить в жизнь в кротчайшие сроки. Иначе Антон Армеев может опять на долгое время пропасть из её поля зрения, из её жизни, а ей потом опять придется плакать в подушку долгими бессонными ночами, упрекать себя в слабости, придумывать новые и новые планы убийства Армеева.

"Нельзя упустить такой шанс, — шептал бес, продолжая щекотать перышком. — Сделай это! Сделай! Это так же просто, как ударить старого борова по голове вазой с цветами. Хватит быть лохушкой! Если ты один раз проявила решительность, прояви её повторно. Поверь мне, во второй раз будет легче".

Он, определённо, не узнал Марину, иначе в глазах зажглись бы хоть какие-то искорки узнавания. Даже её имя, написанное крупными буквами на бейджике, пристегнутом к аппетитной, как ей казалось, груди, не смогло реанимировать его память. С одной стороны, это было хорошо. Это облегчало ей задачу. А вот с другой... Как эта паскуда не узнала её после того, что между ними было? Как? Просто в голове не укладывалось.

— Конечно, красавчик! — Марина улыбнулась, глядя на жирное, отвратительное лицо, в которое хотелось вцепиться ногтями и выцарапать глаза, но нельзя было делать это прилюдно, иначе план, внутренне одобренный и ею, и бесом, рассыплется, как карточный домик.

В туже секунду Марина почувствовала, что краснеет, но не от смущения, а от того приятного чувства внизу живота. Чувства, которое она раньше не испытывала даже с Антоном, когда, как ей казалось, они страстно любили друг друга.

Для Стрелковой приятное чувство было своего рода знаком. Значит, пора начинать действовать!

— Куда поедем? — Армеев важно выпятил живот и откинулся на спинку стула.

— Куда? — Марина нагнулась так, чтобы Антон смог рассмотреть её грудь в вырезе белой блузки, мягко коснулась его плеча. В голове её при этом промелькнула мысль: "Что же я делаю? Я веду себя как проститутка. А если работники ресторана увидят это, что подумают?.. Да пофиг! Я должна это сделать любой ценой". — Это сюрприз!.. Ты пока выйди наружу и жди меня на скамейке у ресторана. Я переоденусь и приду.

— Заметано! — Антон пьяно тряхнул головой, засунул бутылку в карман кожаного пиджака и, пошатываясь, вышел из ресторана.

На "переодевание" у Марины ушло не больше минуты, ведь она боялась, что Армеев может уйти, не дождавшись её. С другой стороны, ей не хотелось, чтобы их кто-то видел вместе.

"Переодевание" для неё заключалось в том, что она сняла с груди бейджик, накинула на плечи легкую курточку (хоть и было лето, вечерами было прохладно), взяла в гардеробе свою сумочку, на дне которой, под косметичкой, лежал газовый баллончик — средство защиты от таких, как Антон Армеев. Средство, которым Марина ни разу не воспользовалась, хотя была готова пустить его в ход в любой момент.

Выйдя из ресторана "У писателя", Марина была уверена, что Армеев ушёл. Ведь она читала во многих книжках, что плохих героев оберегают злые силы. И эти плохие герои, как правило, имеют звериное чутьё, а потому спасаются в самый последний момент.

Себя Марина плохой героиней тогда не считала. Более того, она видела себя борцом со злом, женщиной-кошкой, которая восстановит справедливость.

Антон сидел на скамейке и потягивал водку из горлышка бутылки. Видать, злым силам он был не особо нужен. Увидев Марину, он спрятал бутылку в карман пиджака, улыбнулся пьяной улыбкой.

— А я уж думал, что ты не придёшь. Думал, что ты свалила через служебный вход...

Слово "служебный" он произнес как "ссуебный".

— Да? А я не такая! — Марина хихикнула. Никто не знает, сколько актерского мастерства ей это стоило! — Разве я могу упустить такого... интересного мужчину?

— И... И куда мы поедем? — Армеев посмотрел на часы.

— Мы никуда не поедем! — Марина игриво щелкнула Антона кончиком пальца по носу. Хотя очень хотелось врезать кулаком. —

Мы пойдем ко мне. Я тут живу недалеко...

— И мужа нет? — В голосе Армеева послышалось искреннее удивление.

— Нет, — ответила Марина. — Иначе, зачем ты мне был бы нужен?

— Да... Логично! — Антон тяжело поднялся со скамейки, достал из кармана всё ту же бутылку водки, сделал глоток. — Ну, пошли!

— Пошли! — Марина взяла Антона за руку и повела за собой, в сторону своего дома.

Армеев не сопротивлялся. Он шёл, как мальчик, которого мама ведет утром в детский сад. Иногда он останавливался, чтобы хлебнуть водки, иногда что-то бормотал про какую-то службу. Больше всего Марина тогда боялась, что Антон может "выпасть в осадок" раньше, чем они доберутся до её квартиры. Ведь если он упадет, она не сможет поднять этого "хряка" весом больше центнера, и тогда её миссия будет с треском провалена.

А ещё она боялась встретить кого-нибудь по дороге, кто может её запомнить, а потом сообщить куда следует в случае успешного выполнения задуманного. Тогда гниение за решеткой на долгие годы ей обеспечено.

Последнее её опасение всё-таки реализовалось, хотя Марина была на все сто процентов уверена в том, что невозможно встретить кого-то в столь поздний час на темной улице. К тому же начал моросить противный холодный дождь и поднялся ветер. Как говорится, сам Бог велел в такую погоду дома сидеть. Но вдруг из темного переулка "нарисовалась" старуха с палками для скандинавской ходьбы. Цокая наконечниками палок по асфальту, она направилась не куда-нибудь, а именно в сторону Марины и шатающегося Армеева.

Вот ведь закон подлости! Сука!

Вовремя заметив приближение старухи, Марина выпустила руку Антона и спряталась за его широкую спину.

Когда цокот палок приблизился на расстояние пары шагов, Армеев вдруг грязно выругался и рухнул на асфальт. А Марина осталась стоять. Освещенная фонарем уличного освещения, она чувствовала себя голой. Словно с неё только что сорвали всю одежду. Пока она соображала, что делать, старуха смотрела то на неё, то на Антона, бормоча что-то невнятное, из чего отчетливо слышалось только: "сраный алкаш" и "потаскуха".

В последний момент Марина всё-таки нашла выход из положения и закрыла лицо прядью волос, спрятавшись за ней, как за ширмой. Но было уже поздно, так как у старухи было предостаточно времени, чтобы рассмотреть её лицо. Оставалось только надеяться на то, что зрение у бабки слабое. В это верилось с трудом, так как люди с плохим зрением не обладают таким цепким, пронзительным взглядом. Казалось, этот взгляд может прожечь на теле дырку. От него Марине стало жарко.

Вот непруха-то!

А старуха, как назло, не уходила, бормоча себе под нос что-то про современные нравы. Казалось, она может торчать здесь и сыпать невнятными нравоучениями до самого утра, — ведь она ж никуда не топится, — но Армеев приподнялся на локтях и пообещал, что разобьет её "тупую башку", если эта "старая кляча" не "заткнет свой поганый рот" и не "свалит к е...ной матери".

Поняв, что нетрезвый мужик, пытающийся подняться с асфальта, не шутит, бабка плюнула в сторону "сраного алкаша" и "потаскухи" и начала удаляться.

Марина облегченно выдохнула и помогла Антону подняться. Снова взяв его за руку, как не противно это было, она вновь увлекла его за собой, пообещав самой себе, что больше эту руку, по ощущениям больше напоминающую большую жабу, не выпустит, кого бы они не встретили. Во всяком случае, пока они не прибудут к месту казни, в её квартиру.

И Армеев всё-таки дошёл. Ну, точно, злые силы его вообще не оберегали!

Запнувшись об порог, упал, но сразу поднялся. Похоже, второе падение немного протрезвило его. Посмотрев на Марину, он вдруг спросил:

— А оскуда я тсебя знаю?.. У меня такое оссюсение, чито мы раньше встрессялись...

"Ещё как встречались!" — мысленно добавила Стрелкова.

Похоже, вместе с трезвостью к нему стала возвращаться память. Но Марине это было совсем не нужно. Ей не хотелось, чтобы Армеев что-то заподозрил, а потому она пожала плечами, улыбнулась и ответила:

— Многие говорят, что я похожа на какую-то голливудскую актрису, имя которой я не помню, так как не смотрела ни одного фильма с её участием. А к этому привыкла...

— Точ-чно! — Антон поднял вверх руку с оттопыренным большим пальцем. — Просто вылитая... Анзелина Дзоли!

Марина провела его на кухню, поддерживая за локоть, усадила за стол. Антон тут же достал из кармана пиджака бутылку водки и поставил её на стол. Марина поставила перед ним рюмку, хотя в бутылке оставалось не так уж много, мог бы выпить и из горлышка.

Всё! Мышка попала в мышеловку! Хотя слово "мышка" к этому борову не подходило.

Хотя в холодильнике было много еды, закуску Марина предлагать не стала, так как была заинтересована в том, чтобы Армеев "выпал в осадок". Причем, как можно быстрее.

Допив водку, Антон поставил бутылку под стол и вопросительно посмотрел на Марину. Та тут же достала из холодильника ещё одну бутылку и поставила перед ним.

Водка у неё осталась ещё с того времени, когда Марина снимала стресс после того, как узнала, что её мать погибла от зубов взбесившегося ротвейлера.

Глядя на пустую бутылку, стоящую на полу, Марина подумала, а не треснуть ли ей Антона-гондона по голове? Голос демона внутри её тут же ответил: "Нет! Это будет для него слишком мало. Как слону дробина. Нужно что-то другое".

— Ах, хорошо пошла! — выпив рюмку водки, Армеев кинул взгляд на Марину. — А ты пос-сему не пьешь? Тебе в падлу выпить с уважаемым селовеком?

— Не в падлу, — Марина тут же достала рюмку из навесного шкафа для посуды, налила себе водки и выпила. С удовлетворением отметила уважение, отразившееся на пьяной роже Антона. Он явно не ожидал, что такая ухоженная, следящая за собой дама может позволить себе выпить водку. Подождав, когда разливающийся по горлу жар остынет, спросила: — И насколько же ты уважаемый?

— С-смотри! — Армеев достал из кармана брюк удостоверение личности, небрежно кинул его на стол.

Марина открыла "корочки", не без удивления произнесла:

— Ого! Ты работаешь в ФСБ?

Черт побери! Как его убьёшь? Его же искать будут?

"Ещё как убьешь, — шепнул голос демона. — Кем бы он ни работал, он всё равно обычный человек из плоти и крови, которого можно при желании лишить жизни. А убить его надо! Надо! Иначе эта тварь будет и дальше портить тебе жизнь одним только фактом своего существования. Вспомни, чего ты натерпелась из-за него. А сейчас, когда он ФСБ-шник, он запросто может и избить тебя, а может, придумает что-нибудь похуже — изнасилует, например. Причем, много раз и в извращенной форме. Люди ведь с годами не меняются. И лучше не становятся. Корочки ФСБ-шника дают ему неограниченную власть, именно поэтому он и начал скандалить в ресторане. Поверь мне, он стал ещё хуже, чем раньше. Его нужно убить. Нужно! Назад пути нет, несмотря ни на что. Пофиг, что он — ФСБ-шник. Избавь мир от этого дерьма! Задуши его, когда вырубится, забей чем-нибудь тяжёлым, но не дай ему дальше творить зло. Иначе он потом устроит тебе "веселую жизнь"! Да, именно "веселую", потому что твоя жизнь, если его не замочишь, превратится в самый настоящий кошмар. То, что было раньше, покажется тебе цветочками, а ягодки ждут тебя впереди..."

— Ага! — Антон тряхнул головой.

— И пистолет у тебя есть? — хитро прищурившись, что стоило ей огромного актерского мастерства, спросила Марина.

Вместо ответа Армеев фыркнул, расстегнул пиджак, под которым оказалась наплечная кобура с пистолетом, достал из неё пистолет Макарова и положил его на стол, перед собой. Хотя он был сильно пьян, магазин с патронами из рукоятки достать не забыл.

— Ух, ты! — округлив глаза, выдохнула Марина. — Настоящий пистолет? Вот это да! Только в кино такие видела!

Вот оно — орудие убийства. Только как им воспользоваться, если магазин под рукой этого гада?

— Макаров,— с важным видом заявил Антон. — Мой табельный...

— Можно мне подержать его?

Вместо ответа Армеев рассмеялся, потом сказал:

— Можно. У меня есть ещё один с-ствол. С ним ты можешь делать увсё, что хоешь!

Марина сделала вид, что последнюю реплику оставила без внимания, хотя поняла, о каком стволе идет речь. А речь шла о стволе, который она с удовольствием отрезала бы кухонным ножом и скормила бы бездомным собакам, которые по двору периодически бегают и гадят на газонах.

— Спасибо, — она взяла пистолет, навела сначала на Армеева, потом на настенные часы. — Пуф-пуф!.. Тяжелый!

Изображая дурочку с переулочка, она несколько раз нажала на спусковой крючок. Раздавался сухой треск.

Да, она знала, что для женщины 730 грамм — вес ПМа без патронов — почти килограмм, это нелегко держать на вытянутой руке, а тем более — стрелять. Но она знала устройство пистолета Макарова и знала, как им пользоваться. Отец — царствие ему небесное — когда-то научил её разбирать, собирать и чистить ПМ. Ещё он приводил её, ещё девочку, в тир, где она стреляла из пистолета Макарова по мишеням. Но всё это было задолго до её "дружбы" с Армеевым. Хорошее было время, когда Марина гордилась тем, что она — дочь военного.

Но это было в прошлом. Сейчас же она сидела напротив своего заклятого врага и слушала его невнятные рассказы о коллегах по работе — "тупых педерастах", о "шлюхе"-жене, которая изменила ему с монтажником шкафов-купе, о его детях, которым нужны были только деньги, добрую часть из которых он получал благодаря "грязным схемам".

Она сидела и слушала, периодически понимающе кивая головой, а на самом деле думала: "Когда же ты, тварь, вырубишься? У меня уже руки чешутся от желания покончить с тобой. Табуреткой замочу!"

По опыту работы в ресторане она знала, что большинство клиентов, заказывающих водку, не пьянели, если пили одну и ту же водку с хорошей закуской. Но, если под видом той же водки им подать другую, более дешевую, но из холодильника, они не почувствуют разницы, но опьянеют гораздо быстрее.

Армеев пил сначала "Слезу России", потом Марина подала ему "Достояние Белоруссии" — спиртосодержащую жидкость, разлитую в Первоуральске, к республике Беларусь не имеющий никакого отношения. Марина купила целый ящик этого отвратительного пойла и рассчитывалась им с двумя киргизами, которые делали ремонт в её квартире. Как одна из бутылок этой гадости оказалась в холодильнике, оставалось только гадать, ведь ящик, пока осуществлялся ремонт в квартире, стоял на балконе, прикрытый от посторонних глаз тряпьем.

Антон уже должен был быть "в говно", но он всё ещё держался и рассказывал Марине байки о своей жизни, которые для неё были не очень-то интересными. Подумаешь, начальник отдела всегда пьяный. Марина каждый день, работая в ресторане, видела пьяных. Но она же не делала из этого трагедию. Ресторан для того и создан, чтобы в нём бухать, правильно? Другое дело, что в нём можно оставить столько денег, что хватит на то, чтобы несколько раз бухнуть, закупившись в супермаркете, да?

"Сослуживцы — пидоры!"

Кого этим можно удивить? В ресторане подавляющее количество работников, пусть они и с традиционной ориентацией, но в глазах Марины они были теми самыми "пидорами", которые стучали друг на друга начальству, лишь бы угодить и получить премию побольше. Премия, конечно же, была копеечной, и увеличение её на пять-десять процентов особой роли не играло. Зато у "пидоров" рос уровень самооценки.

Черт с ними, с "пидорами". Они были всегда. Они будут всегда прогибаться перед начальством за копеечку, преданно глядя ему в глаза, как послушная собачонка.

Сейчас же Марину больше интересовал вопрос: когда Армеев окажется в "ауте"? Любой нормальный человек уже давно бы умер от пищевого отравления от такого количества водки, а этот ещё подавал признаки жизни. Несмотря на то, что Антон еле ворочал языком, он, как мог, пытался осыпать Марину комплиментами. Видать, надеялся на интим. Вот ведь подонок!

В какой-то момент его вдруг "прорвало", и он перестал изображать амнезию.

— Мар-ина! Мар-инка! А я ведь тебя-ик сразу узнал. И я по-ял, засеем ты меня притащила в этот... клоповник!

"Клоповник? Ну, уж нет! Я, знаешь ли, столько денег в ремонт впыжила. Ну, ты и скотина, Армеев!"

— И я тебя сразу узнала, Антон...

— И я пон-ял-ик, сито ты всё есё-ик меня хочешь и-ик любишь меня, да?

Это уже было совсем не по сценарию.

— Ну, не знаю... — Стрелкова скрестила руки на груди. — Просто хотела поболтать с тобой после стольких лет, что тебя не видела...

Она пыталась говорить как можно спокойнее, но чувствовала, как сильно забилось сердце в груди и участилось дыхание. Но это было вовсе не от тех чувств, которые она испытывала к Армееву тогда, в десятом классе. Это было от ненависти к нему. И ненависть с каждой секундой возрастала всё больше и больше, готовая вот-вот выплеснуться наружу, как лава из жерла вулкана.

— Да брось ты! — Армеев схватил её за руку, попытался притянуть к себе, но Марина смогла выдернуть свою руку и вскочить с табуретки.

Именно в тот момент голос демона в её голове произнес слова, которые предрешили судьбу Антона:

"А сейчас он будет тебе рассказывать, как сильно тебя любил, но его родители были против этой любви. Он даже пытался покончить с собой и всё такое. А потом, когда ему удастся тебя разжалобить, он оттрахает тебя и исчезнет из твоей жизни на долгие годы, а ты опять будешь мучиться и бичевать себя за проявленную слабость. А если ты не дашь ему, он тебя просто изобьет и изнасилует. Такому кабану, да ещё с корочками ФСБ-шника это как два пальца обоссать!"

Армеев вдруг поднялся из-за стола. Взгляд его вдруг прояснился, что Марину немного испугало.

— Мариша, — начал он без своего пьяного акцента. — Ты можешь мне не верить, но я тебя очень сильно любил, а мои родичи были против нашей любви. После того, как ты попала в больницу, я хотел повеситься. Я даже...

Антон вдруг покраснел, издал булькающий утробный звук и, прикрыв рот ладонями, начал метаться по кухне. Увы, его ладони оказались не настолько большими, какими казались со стороны, а потому не смогли сдержать мощного натиска рвотных масс, которые толчками начали брызгать в разные стороны.

— Туалет по коридору налево! — крикнула Марина. Ей не хотелось, чтобы Армеев заблевал ей раковину на кухне.

Хоть Антон и был пьян, он смог добежать до туалета, у него даже получилось зажечь там свет. Но по пути он ударился головой об дверной косяк, несколько раз плечами врезался в стены, в двух шагах от туалета чуть не упал.

Пока он издавал рычащие звуки вперемешку с нецензурной руганью, в голове Марины снова зазвучал голос демона: "Теперь ты понимаешь, что это за тварь, да? Он сейчас проблюется и начнет требовать от тебя любовных утех. Скорее всего, насильственно. Поэтому замочи его сейчас, ибо сейчас самое время!.. Действуй, иначе потом ты всю жизнь будешь жалеть о том, что упустила прекрасную возможность избавиться от этой мерзкой твари!.. Опять ведь окажешься в больнице и будешь учиться ходить, если тебе ещё будет, на чем ходить. От этого ведь гада можно чего угодно ожидать..."

Голос демона ещё сильнее напугал девушку и добавил ей решимости, которая после слов Армеева про любовь немного пошатнулась, заколебалась и готова была рухнуть, как карточный домик.

Да, надо его убить! Надо! Но как? Как слабой, беззащитной женщине сделать это? В самом деле, может, забить табуреткой?

И тут взгляд её упал на стол, на крышке которого остались пистолет и обойма. Видимо, борясь с рвотными позывами и не желая пачкать свой костюм, Армеев напрочь позабыл о своём оружии. А кто бы вспомнил о нём, окажись в такой ситуации, будучи пьяным в говно? И Антон забыл, хотя должен помнить о своём пистолете денно и нощно.

"Ты и как человек — дерьмо, и ФСБ-шник из тебя тоже дерьмовый!" — подумала Марина.

Довольная улыбка тронула её губы. Внизу живота появилось приятное ощущение теплоты, греющее душу. Странное, до того момента неведомое Марине чувство, которое ей очень понравилось. Это чувство было своего рода сигналом к действию, как звук гонга.

Давай! Пора!

Схватив пистолет, она уверенным, быстрым движением сняла его с предохранителя, вставила магазин с патронами в рукоятку, передернула затвор и направилась к туалету.

— Сейчас ты получишь своё! — произнесла она вслух, но Армеев, похоже, её не слышал, так как издаваемые им рыготные звуки заглушили слова Марины.

"Мочи гада!" — снова прозвучал голос в голове девушки.

И тут тепло внизу живота достигло своего пика, словно там взорвалась мина удовольствия. Так взорвалась, как никогда не взрывалась. Об этом раньше девушка только слышала от немногочисленных подруг, но считала, что это сказки, не более того.

Марина вскрикнула. Ноги её свело судорогой. Согнувшись в пояснице, она оперлась на край кухонного стола. Черт побери! Неужели это и есть оргазм? То самое, до чего Стрелкову не мог и уже не сможет довести Антон-гондон?

С этим нужно было что-то делать, иначе операция, которую Марина про себя окрестила словом "возмездие", может с треском провалиться. А этого нельзя было допустить. Нельзя! Нельзя! Нельзя!

К счастью, приятное тепло при мысли о провале операции отступило, и Марина смогла разогнуться и проследовать к туалету.

Армеев стоял на коленях, обнимая унитаз, содрогаясь всем телом, извергая из себя зеленоватую вонючую жижу. Мир для него в тот момент сузился до размера сливного отверстия унитаза, поэтому он не услышал приближения своего палача, не оглянулся, хотя, даже сделай он это, ничего изменить уже было нельзя.

Сжав губы, Марина подняла пистолет, приставила его к затылку Армеева и нажала на спусковой крючок.

Прозвучал хлопок. В замкнутом пространстве туалета он был похож на залп из пушки, от которого у девушки заложило уши.

Армеев дернулся вперед, ударившись головой об сливной бачок, потом начал сползать на пол, заливая всё вокруг себя кровью.

Сливной бачок треснул, из него на пол полилась вода, смешиваясь с кровью.

Чтобы не затопить соседей снизу, Марина быстро перекрыла кран, подающий холодную воду на унитаз. В тот момент Армеев задергался.

Посчитав, что одной пули этому "кабану" было недостаточно, девушка принялась снова и снова нажимать на спусковой крючок пистолета, пока Армеев не затих.

Она стояла и нажимала на спусковой крючок, глядя на распростертое у её ног тело, пока до неё не дошло, что патроны закончились, а вместо выстрелов она слышит лишь сухие щелчки.

Тогда Марина разжала пальцы. Пистолет с шумом упал на пол. Одна из напольных плит треснула, но какое это имело значение, если то, о чем так долго мечталось, наконец-то сбылось. Всё! Не нужно больше плакать по ночам в подушку, бояться мужских силуэтов в темноте. Не нужно бояться физического насилия, ведь главный его источник лежит у её ног и не дышит.

Надо бы радоваться, но вместо радости Марина испытала пустоту внутри. Исчез голос демона, о приятной волне внизу живота остались лишь воспоминания.

Что дальше?

А дальше, как ей казалось, должна была с треском распахнуться входная дверь. В её квартиру должны были ворваться вооруженные автоматами полицейские и защелкнуть на её руках наручники. А как иначе, если она "спалилась" по-полной: её видела в компании Армеева бабка на улице, выстрел из пистолета получился таким громким, что, наверняка, разбудил весь дом. И бдительные соседи, добрая часть которых — пенсионеры, по закону подлости обязаны были вызвать полицейских. Иначе никак!

И был бы Антоха каким-нибудь грузчиком, его отсутствие не сразу бы заметили, но он ведь ФСБ-шник! Его уже, наверняка, ищут.

"И сейчас за мной придут", — подумала Марина и прошла на кухню.

Чтобы не терять зря время в процессе ожидания того, что ей казалось неизбежным, она налила себе полную рюмку "Достояния Белоруссии" и залпом выпила. Хоть и редкостная гадость, но от неё стало гораздо легче. После ещё двух "писяриков" мысли в её голове начали упорядочиваться, и она пришла к выводу, что ещё не всё потеряно: она скажет, что убила Армеева потому, что тот хотел её изнасиловать. Да! Это была необходимая оборона. За неё дадут не так много, как за простое убийство. Только вот как объяснить, что, защищаясь, она выстрелила нападавшему в затылок и в спину?

И, наверняка, зададут вопрос: как пистолет попал к ней в руки?

"Черт! Черт! Черт!" — Марина выпила ещё пятьдесят граммов жгучей, противной на вкус жидкости и обхватила голову руками.

В тот самый момент из коридора послышался звук открываемой входной двери.

Но как такое возможно? Она же помнила, как закрыла дверь изнутри на все замки?.. Точно, пришли менты, вызванные соседями, слышавшими звуки выстрелов. Они-то, скорее всего, знают, как в подобных случаях можно открыть дверь без ключа.

Так как никакого оправдания своим действиям Марина так и не смогла придумать, она принялась рвать на себе блузку и юбку, потом приложилась лицом к крышке кухонного стола. Последнее оказалось очень болезненным. У девушки даже из глаз брызнули слезы, а из носа потекла кровь.

Больно, зато убедительно!

Тихие шаги из коридора приближались к кухне. Ненадолго затихли у туалета. Значит, менты увидели тело Армеева, ведь Марина не только не закрыла дверь в туалет, но и не выключила свет.

Девушка сидела спиной к кухонной двери, а потому те, кто, как ей казалось, пришли её задерживать, приближались сзади.

Крадутся, суки! Думают, что благодаря эффекту неожиданности смогут взять Марину без шума и пыли. Что ж, пусть берут!

У входа в кухню шаги вдруг стихли.

Всё. Менты уже здесь. Сейчас на тонких запястьях защелкнутся браслеты.

Сделав несколько глубоких вдохов и, приняв ещё пятьдесят граммов водки для храбрости, девушка нашла в себе силы, чтобы оглянуться.

Она ожидала увидеть кого угодно: полицейских, людей в штатском с военной выправкой, соседей по подъезду с недовольными лицами, но увидела ту самую бабку, которая шлялась по улице с палками для скандинавской ходьбы. Палки были и сейчас при ней. Она сжимала их в правой руке.

— Он хотел меня изнасиловать, — тихо произнесла девушка заготовленную фразу. — Он избил меня, и мне...

— Не ври мне! — резко оборвала её старушенция. Голос её показался Марине знакомым. Это и был тот самый голос, звучавший в её голове. Голос демона — скрипучий, надломленный. — Я всё о тебе знаю.

— Вы из ФСБ, да? — спросила Марина.

— Нет, — бабка прислонила палки к стене, подошла к столу, взяла полупустую бутылку водки, сделала глоток из горлышка, сморщилась. — Фу, какая гадость! Как ты это пьешь?

— Вы из полиции? — словно не слыша вопроса бабки, снова спросила девушка.

— Бери выше! — старуха подняла вверх крючковатый палец.

Марина взглядом проследила за пальцем. Там, в отражении натяжного потолка она не увидела бабку. Она увидела тёмный бесформенный силуэт, отдаленно напоминающий человеческий. Скорее, чернильное пятно, размазанное по полу и меняющее форму. Впрочем, это девушку не испугало. В тот момент ей было уже всё равно: из полиции старуха или из ФСБ, друг она или враг, соседка — не соседка, лишь бы этот кошмар скорее закончился. Пусть на неё наконец-то наденут наручники и увезут куда угодно, лишь бы подальше от трупа Антона и залитого кровью туалета.

— Прокуратура? — Марина перевела взгляд с потолка на старуху.

— А ну-ка, соберись, тряпка! — Бабка ударила шершавой ладонью девушку по щеке.

Хотя удар был не очень сильным, в голове Марины наступило резкое прояснение. Мозги вдруг заработали, и захотелось выкрутиться из этой неприятной ситуации. Но как? Убить ещё и бабку, а потом убежать? Бежать, куда глаза глядят? Нет, это как-то несерьезно. Тупо! Так может сделать только человек, который не дружит с головой. Но она же — юрист!

— Вы не имеете права...

— Это ты не имеешь никаких прав, кроме права засунуть свой язычок в свою упругую попку и слушать меня, если надолго не хочешь сесть в темницу! — Старуха нависла над Мариной, и глаза её гневно сверкнули.

Слово "темница" резануло по ушам. Но девушка не придала этому особого значения. Что ещё можно услышать от такой старой женщины? Она ведь, наверняка, даже сотового телефона в руках не держала. И не знает, что такое интернет.

— Да, — Марина кивнула.

Подняв глаза вверх, она увидела в отражении натяжного потолка огромную темную тучу, почти полностью закрывающую её. Что это — галлюцинация или действие паленой водки?

— Манда! — тут же срифмовала бабка, улыбнувшись беззубым ртом. Когда улыбка сползла с её морщинистого лица, она продолжила: — Запомни, я не враг тебе. Я — твой друг. Если ты хочешь продолжать жить на свободе и не прятаться от царской стражи, ты должна верить мне...

"Царская стража? — пронеслось в измученной голове Марины. — Что это за дикость такая?"

Но сказать это вслух девушка не решилась, ведь от бабки можно было ожидать чего угодно. А ей хватило и одной пощечины. Поэтому Марина кивнула головой ещё раз, соглашаясь со своей гостьей, которая была незваной в прямом смысле этого слова.

— ...Я помогу тебе избавиться от того мужика, — старуха указала рукой, похожей на сухую ветку дерева. — А ты мне поможешь потом в одном деле. Идет?

— Идет, — согласилась Марина. — А дело законное?

— Ну, ты и дура! — Бабка усмехнулась. — Тебе ли сейчас размышлять о законности и незаконности?

— Да, действительно, — девушка уперлась взглядом в пол. — Я согласна.

— Отлично! — Бабка хлопнула в ладоши. От этого хлопка в навесном шкафчике зазвенела посуда, а у Марины заложило уши. — Сейчас тащи из кладовой болгарку, которую ты покупала для ремонта, а я немного приберусь в туалете.

Определенно, старушенция была непростой, раз знала и о ремонте, в свое время набившем Марине оскомину, и о болгарке, которую пришлось купить, так как её не было у бестолковых азиатов, делавших ремонт.

Они вышли из кухни вместе. Бабка зашла в туалет, закрыв за собой дверь, а Марина открыла кладовую и начала рыться на полках, вспоминая, куда дела эту "чертову" болгарку, на которую потратила, можно сказать, последние деньги, но которой она даже пользоваться не умела. И зачем старухе она понадобилась? Снова делать ремонт в сортире?

Из туалета послышалось бормотание старухи, которое нарастало, превращаясь в гул, от которого завибрировал пол и затрясся шкаф в коридоре. Дверь кладовой начала хлопать, открываясь и закрываясь. С верхних полок на голову Марины посыпались всякие давно забытые вещи: зонты, кеды, пакеты, набитые всяким барахлом. Это было похоже на землетрясение.

Наконец-то, найдя болгарку, девушка схватила её и выскочила из кладовой.

"Хорошо, что я не спрятала её далеко, — думала она. — Иначе меня бы завалило этим хламом. Боже, до чего же там пыльно!"

Подойдя к туалетной двери с болгаркой в руке, она хотела постучать, но дверь открылась сама по себе. Старухи в туалете не было, не было ни крови, ни последствий стрельбы. Туалет был таким же, как вчера и позавчера. Как новенький. Тело Антона лежало там же, в той же позе, но оно уменьшилось в размерах, скукожилось, и было похоже на мумию.

— Что стоишь? — послышался голос бабки из-за спины. Как она там оказалась, одному Богу известно. Но Марина могла поклясться чем угодно, что бабка из туалета не выходила. — Включай свою машинку и пили эту мертвечину. Потом возьмешь на балконе мешки и распихаешь по ним всё распиленное...

— Я? — не поняла Марина.

— Нет, блин, я! — бабка опять усмехнулась. — Ну, ты даешь!

"Откуда она знает про мешки на балконе?" — думала Марина, включая болгарку.

Действительно, мешков там было много. О существовании этих мешков Марина уже забыла, а старуха откуда-то знала. Кто же эта старушенция? Что это вообще за существо такое?

Пилить то, что осталось от Армеева, было делом несложным, хотя Марина пользовалась болгаркой первый раз в жизни. Пока она расчленяла тело Антона, расфасовывая его по мешкам, бабка, стоя сзади, говорила скрипучим голосом:

— Меня зовут Алекса. Ты не поверишь, но я из другого мира, в существование которого у вас мало кто верит. Я из Урсии, пришла сюда через призрачный вход, который в вашем мире называешь порталом. Я была чародейкой при дворе Димитрия Пятого, пока... Пока Димитрий не объявил меня шарлатанкой, виновной в смерти дочери. Разумеется, он выгнал меня из Урсии. Он же под давлением своей жены издал указ, согласно которому любой урсианин, убив меня, получит неплохое вознаграждение. В соседних землях меня тоже не очень-то любят, сразу убьют, если поймают. Вот я и решила перебраться в ваш мир, в Россию. Переход, правда, дался мне тяжело. Я потеряла много жизненных и чародейских сил. И восстановить их поможет мне только диадема, заряженная энергией сотни чародеев. Получив её, я снова стану молодой и сильной, помогу тебе избежать всяких неприятностей. Ты понимаешь, о каких неприятностях я говорю?

— Да, — не оборачиваясь, ответила Марина. В тот момент она с выражением брезгливости на лице пыталась запихнуть сморщенную голову Антона в мешок. А та, как мячик, выпрыгивала из мешка, словно желая остаться здесь, в туалете. — Вот ведь Антон-гондон! Что при жизни был мерзким, что и сейчас...

Ухватив злосчастную, ненавистную ей голову покрепче, девушка в какой-то момент всё-таки смогла засунуть то, с чем Армеев не очень-то при жизни дружил, в мешок. Обвязав его горловину шпагатом, она облегченно выдохнула, отбросив мокрую от пота челку назад.

— Ты должна будешь пройти через проход в Урсию, добраться до дворца Димитрия, выкрасть мою диадему и отдать её мне. Если за время своего путешествия ты потеряешь силы и здоровье, я помогу тебе восстановиться. Но я сомневаюсь, что с тобой там случитсячто-то плохое. Я уверена, что там ты приумножишь все свои лучшие качества. Общаться будем... — Алекса замолчала, вспоминая чуждое ей слово. Её морщины на лбу в тот момент напоминали мех гармони, но Марина этого не видела, так как сидела на корточках, спиной к чародейке. — ...Дистанционно! Как — я тебе потом расскажу.

Слова старухи звучали неправдоподобно, как сказка, но то, что Марина испытала и успела увидеть за столь короткое время, свидетельствовало об обратном. Алекса, определенно, владела магией. Ну, не может простой человек иссушить труп, восстановить туалет и трясти квартиру не хуже землетрясения. Не может — и всё тут! А потому, хоть не во всём, но ей стоит верить. Может, если сделать всё так, как хочет Алекса, всё будет хорошо, и её, Марину, не посадят?

Девушка тут же вспомнила курс уголовного права и сколько лет лишения свободы дают за убийство. К глазам тут же подступили слезы.

— Не кисни! — тут же послышался голос из-за плеча. — Всё будет хорошо. Верь мне... Хватай мешки и дуй на выход. Некогда думать, нужно дела делать, иначе проход между мирами закроется.

Всё, что осталось от Антона Армеева, человека, который испортил Марине всю жизнь, уместилось в двух мешках. И мешки были не очень тяжелыми, поэтому девушке нести их было легко. Убийство Антона, каким бы страшным и безжалостным оно ни было само по себе, скинуло камень с Марины, который она несла на своих плечах много лет. Может, поэтому, неся в руках то, что осталось от "Антона-гондона", девушка испытывала прилив сил и легкость во всем теле. Может, просто старушка Алекса как-то "подшаманила", чтобы самой мешки не тащить.

Девушка с мешками и сгорбленная бабка вышли из подъезда, у которого уже стоял тёмный внедорожник с открытым багажником. Рядом стоял водитель — мужчина средних лет с остекленевшим взглядом.

— Отдай ему мешки и садись в машину, — скомандовала Алекса, садясь на заднее сиденье.

Пока водитель засовывал мешки в багажник и закрывал дверцу, Марина селя рядом с Алексой и опасливо прошептала ей в ухо, из которого торчал клок седых волос:

— Зачем нам свидетель? Он же сдаст нас! Я говорю именно "нас", ведь сейчас ты — моя соучастница. Я же юрист, я знаю.

— Ой, не жужжи, прошу тебя. Он нас не видит, только команды исполняет. Это я поколдовала. Завтра он об этом даже не вспомнит. — Алекса махнула рукой, отмахнувшись от Марины, как от назойливой мухи. Когда водитель сел за руль, чародейка шепнула ему на ухо только одно слово: — Поехали!

И внедорожник начал набирать скорость, оставляя за собой дом, которого Марина больше никогда не увидит и загаженный двор со сломанными скамейками.

Марина не знала, куда их везет молчаливый водитель, но на загородном шоссе, перед постом ГИБДД, занервничала.

— Алекса, а если нас остановят?

— Не остановят! — отрезала чародейка. — Нас уже ничто не остановит, кроме закрытия портала... Рулевой машины! Прибавь-ка ходу!

Машина пронеслась мимо поста и минут через пять остановилась на обочине.

Водитель вылез из внедорожника, так же безмолвно достал из багажника мешки, поставил их на землю, сел в машину и уехал.

Марина смотрела вслед удаляющимся габаритным огням, пока те не растворились в темноте, и пока Алекса не прокричала ей в ухо:

— Что стоишь, дурёха! Не спи! Хватай мешки и шевели своими ножками! Времени мало осталось...

После чего чародейка мелкими, но быстрыми шажками по тропинке засеменила в сторону деревянного забора, огораживающего какой-то дачный поселок. Потом резко свернула влево, углубившись в заросли кустов. С трудом поспевая за ней, цепляясь мешками за траву и мелкие кустики, Марина думала о том, что Алекса, несмотря на внешнюю дряхлость, довольно-таки энергичная старушка. А какой она станет, надев на голову диадему, даже подумать страшно. Но лучше не думать. Лучше делать то, что советует Алекса. Тогда убийство Антона ей, Марине, сойдет с рук. И жизнь потом станет гораздо лучше. В этом сомнений не было. Главное, чтобы Алекса не обманула, не подвела. Хотя зачем ей это? Они же сейчас — соучастники, союз которых скреплен кровью Армеева. Но всякое бывает. Остается только верить в лучшее.

Впереди забрезжило слабое свечение. По мере приближения к его источнику вокруг становилось светлее и светлее.

"Что это может быть?" — подумалось Марине.

Она перестала запинаться и цепляться мешками за всё, что находилось под ногами, а потому источник света восприняла как хороший знак, потому что больше всего боялась упасть в темноте. А тогда травм было бы не избежать. Ей вполне хватило увечий, полученных в детстве. Новые болячки ей были не нужны.

Если изначально из-за спины Алексы Марина почти ничего не видела, то вскоре она смогла разглядеть большой круг, светящийся между двух сосен. Он висел над землёй сантиметрах в десяти, издавал пощёлкивание и светился, освещая забор справа и лес слева.

Какое-то животное, наверное, собака, смотрело на этот круг света, спрятавшись за кустами. Этот свет отражался в его глазах.

— Иди на х... — проскрипела Алекса, и животное скрылось в лесу, оставив после себя лишь запах испражнений и псины.

— Это что, дискотека местных мажоров? — спросила Марина, кивнув в сторону источника света, который запросто можно было принять за огромный прожектор.

Алекса ничего не ответила, отрицательно помотав головой. В тот момент Марина была уверена, что услышала, как скрипят шейные позвонки старухи.

Чем ближе женщины подходили к кругу, тем тише становились его пощелкивания. Вскоре щелчки и вовсе прекратились, свечение стало тускнеть, а круг опустился на землю и превратился в воронку, внутри которой по часовой стрелке закручивались голубые клубы пара.

Алекса вдруг остановилась. Она выпрямилась, хрустнув позвоночником, вытянув руки вдоль тела. Перед ней тут же в воздухе завис деревянный резной ларец, инкрустированный драгоценными камнями. Чародейка чуть слышно пробормотала какое-то заклинание, и крышка ларца открылась. Внутри него лежали два перстня, украшенные большими красными камнями.

— Надень на палец, — Алекса протянула один перстень Марине. Второй, как гайку, накрутила на скрюченный указательный палец своей левой руки.

— На какой палец? — шепотом спросила девушка.

— Ой, какая же ты дура, — закатив глаза, прошипела чародейка. — На любой, на который налезет.

Марина взяла из её руки перстень, надела на безымянный палец правой руки. Вытянула руку перед собой. Перстень переливался в голубоватом свете. Таких украшений на пальцах Марины ещё никогда не было. Хотя где-то в глубине души она хотела, чтобы у неё был такой перстень, который подарил бы ей принц на белом "Мерседесе" с миллиардным счетом. Но такие принцы, к глубокому сожалению Марины, ей никогда не встречались. Зато на каждом углу она видела отвратительных типов, вроде Антона Армеева, которых, как показала жизнь, и убить не жалко. Во всяком случае, рука её не дрогнула.

— Красивый, — заворожено произнесла девушка.

Старуха тут же схватила девушку за запястье и рывком руки развернула лицом к себе.

Ларец с шумом захлопнулся и исчез, растворившись в воздухе.

— Не отвлекайся и слушай меня внимательно, — зашипела чародейка, обдав Марину запахом гниения и немытого тела. — Этот перстень — не украшение. Это для связи между нами, когда ты будешь в том, моем мире. Я буду видеть твоими глазами и подсказывать, что нужно будет делать. Если меня не ослушаешься, всё будет хорошо. Главное — не посылай меня ни вслух, ни мысленно, а то связь прервется. Когда на той стороне услышишь мой голос в своей голове, не пугайся. Ты не сошла с ума, так и должно быть. Запомнила?

— Да, — Марина дважды кивнула.

— А теперь бери мешки и тащи их к порталу. — Алекса отпустила запястье девушки и махнула рукой в сторону голубой воронки.

— Так этот круг и есть портал? — Марина округлила глаза.

Алекса только покачала головой, а в голове Марины уже пронеслось: "Ну, ты и дура! Как ты до своих лет-то дожила?"

Конечно, Марине было обидно, что старуха называет её дурой. Но связь между ней и чародейкой действительно была. Перстни работали, и это не могло не радовать, особенно в такой момент — момент перехода в другой мир, где может произойти всё, что угодно.

Марина подхватила мешки и направилась к порталу. Алекса шла за ней, что-то бормоча.

Когда Марина подошла к "призрачному входу", как называла его Алекса, девушка почувствовала, как её тянет туда, в середину воронки. Словно засасывает.

— Стой, — послышался сзади голос чародейки.

Девушка остановилась, растерянно хлопая глазами. Она не понимала, зачем старуха остановила её в последний момент.

— Сначала кинь туда мешки!

— Ага, — Марина размахнулась, но кинуть мешки так и не смогла, так как какая-то неведомая сила вырвала их у неё из рук и затянула в центр воронки.

С той, невидимой ей стороны портала сразу же послышались звуки возни и рычание, потом к ним присоединился звук разламывания костей, и громкое чавканье. Будто стая гиен пожирала антилопу.

И только когда звуки пиршества животных с той стороны стихли, чародейка слегка подтолкнула Марину в плечо и тихо, но властно сказала:

— Иди!

Девушка сделала шаг. Её тут же засосала воронка и выплюнула с другой стороны портала. Всё произошло мгновенно. Так быстро, что Марина не успела ни испугаться, ни что-нибудь почувствовать.

Хотя Марина заходила в портал глубокой ночью, в этом мире был солнечный день. Впереди простирался лес, позади, слабо потрескивая, тускнела, воронка. Она уменьшалась в размерах, пока не превратилась в маленькую точку, похожую на светлячка. Ещё секунда, и светлячок исчез.

— Понятно, — вздохнув, произнесла Марина. — Похоже, назад пути нет. Во всяком, случае, пока... Алекса, а когда портал снова откроется?

"Не думай об этом, — прозвучал в голове голос чародейки, которая в это время открывала калитку, ведущую во двор загородного дома ныне покойного Ивана Корского. Со дня смерти Ивана дом пустовал, и старуха об этом прекрасно знала. — Просто постой и осмотрись".

Когда-то Алекса могла следить за посланцами в другой мир и параллельно что-то делать, но в тот момент она видела перед собой только освещенный солнцем лес, слышала щебетание птиц, чьи-то приближающиеся шаги. В нос ударил запах леса и псины. Но это была картина из некогда родного мира. В чуждом ей мире, в России старуха не видела ничего, поэтому она тут же споткнулась об лежащее поперек дорожки, ведущей к дому, бревно и тут же растянулась, разразившись нецензурной бранью. Вот она — старость. Вот она — дряхлость, мать её! Вот она — немощь! Да пошло оно всё! Скорее бы эта дура диадему принесла.

Поняв, что быть в этом мире и видеть другой мир не получится, Алекса сняла с пальца перстень и убрала его в карман кофты. Перед её глазами возник деревянный дом Корского, освещенный светом фонаря уличного освещения.

— Сразу бы так, — пробормотала чародейка и начала с кряхтением подниматься на ноги.

Но не тут-то было! Старческое тело отказывалось слушаться, каждое движение отдавалось болью. Со скрипом в суставах, с "прострелами" в спине Алексе удалось только встать на колени, а дальше — никак. Тогда она на четвереньках подползла к забору и, опираясь на его шершавые доски, кое-как приняла вертикальное положение и осторожно, маленькими шажками направилась к дому.

Войдя в дом, она первым делом прошла на кухню и открыла холодильник. Там, в кастрюле оставалось ещё несколько кусков жареного мяса перга — животного из её мира, которое ело всё, что видит, а потому мясо его обладало мощной энергетикой и помогало Алексе восстанавливать силы. Так было всегда.

Разогрев мясо в микроволновке, чародейка засунула в рот один кусок, проглотила, потом второй и третий. Именно проглотила, так как жевать было нечем.

Боль в теле тут же прошла, улучшилось настроение, захотелось включить музыку и потанцевать. Глянув на свое отражение в зеркале, поняла, что стала даже выглядеть лучше — морщин стало меньше, а те, что остались, стали не такими глубокими. Лицо разрумянилось, ранее тусклые, "рыбьи" глаза заблестели. В общем, результат, как говорится, налицо.

Алекса захотела съесть ещё один кусок, но отдернула руку от тарелки, хлопнув себя рукой по лбу так сильно, что звук шлепка эхом разнесся по всему дому.

— Что я делаю, дура? У меня же там эту тупую сучку, наверняка, уже кто-нибудь без соли доедает!

И чародейка поспешила в гостиную. Там она устроилась в кресле перед телевизором, надела на палец кольцо и прикрыла глаза.

В то время, когда старуха, барахтаясь на земле, боролась с гравитацией, Марина посмотрела по сторонам, и глаза её расширились от ужаса, потому что к ней со всех сторон приближались волки с человеческими телами. Они бежали на двух ногах, издавая звуки, отдаленно похожие на лай, тела их были покрыты густой темной шерстью.

Взвизгнув, девушка развернулась и... упала, запутавшись ногами в лохмотьях, оставшихся от мешков с останками Армеева, которые она сама же закинула в этот мир из своего. Когда человекоподобные волки были уже совсем рядом, Марине удалось освободить ноги от мешков, вскочить на ноги. Один из волков схватил Марину за волосы. Она извернулась и ударила волка по мохнатым рукам с длинными ногтями. Послышался треск костей. Волк взвыл, выпустил волосы и начал с воем крутиться на месте, глядя на сломанные ниже локтей руки, болтающиеся на коже. От вида этих сломанных рук Марине стало ещё страшнее. Она закричала и побежала, продираясь через кустарники, петляя между деревьями. Периодически оглядываясь, она видела, что волки близко, но им почему-то не удается её догнать. И тут её осенило: это не они медлительные, а она бежит быстро. Так быстро, будто Армеев никогда не ломал ей ноги, а ноги были, как новые. Только ветер шумел в ушах, да бешено мелькала по сторонам лесная растительность, будто Марина не бежала, а мчалась по лесу на внедорожнике.

В голове тут же всплыли слова Алексы: "...Если за время своего путешествия ты потеряешь силы и здоровье, я помогу тебе восстановиться. Но я сомневаюсь, что с тобой там случится что-то плохое. Я уверена, что там ты приумножишь все свои лучшие качества..."

"Неужели это и есть то, о чем говорила старуха? — пронеслось в голове девушки. — Надо бы проверить..."

Впереди замаячило высокое дерево с толстым стволом, похожее на баобаб. Нижняя ветка была метрах в трех над землей. В своём мире Марина не то, чтобы пытаться, даже задумываться не стала бы о том, что сможет подпрыгнуть и ухватиться за эту ветку. Сейчас же, оглянувшись и поняв, что волки отстали довольно-таки прилично, и у неё есть время для экспериментов, Марина подпрыгнула и...схватилась за ветку! У неё это получилось.

С бешено колотящимся сердцем — больше от восторга, чем от нагрузки, ведь устать она совсем не успела, — Марина подтянулась на ставшими вдруг сильными руках, сделала подъем с переворотом и уселась на ветке. Она свесила ноги вниз, наблюдая сверху, как волки безуспешно пытаются залезть на дерево или допрыгнуть до её ступней в модные кроссовки обутых. Глядя на эти кроссовки, девушка подумала, что хорошо, что перед выходом из квартиры оделась по-спортивному, иначе убегать от волков и лазать по дереву ей было бы тяжелее. Да, спортивный костюм и кроссовки, пожалуй, неплохие изобретения нашего мира. Хвала изобретателям.

Вспомнив про свой мир, Марина вдруг вспомнила про Алексу, которая почему-то подозрительно долго молчала. Неужели связь сломалась?

— Алекса! — вполголоса позвала девушка. — Алекса!

"Да-да, я тут, — ответила чародейка. — Я тут ненадолго отвлеклась... Так что у тебя там?"

— Сижу на дереве, меня пытаются достать какие-то мутанты...

"Не говори вслух со мной в лесу. Это может быть опасно, ведь здесь, кроме человековолков, водятся прочие твари, каждая из которых не прочь тебя съесть или снасильничать над тобой. Обращайся ко мне только мысленно, поняла?"

"Да поняла я, — уже мысленно обратилась к чародейке Марина. — Ты лучше скажи, как мне от этих человековолков избавиться?"

"Посмотри по сторонам".

Марина огляделась, однако ничего, кроме дерева, на котором сидела, и других деревьев не заметила. Разве что птицы, прячущиеся в кронах, не очень-то были похожи на ворон, сорок, голубей и воробьев, которых Марина привыкла видеть в России. Все какие-то яркие, с длинными клювами.

"Натравить на них птиц?" — предположила девушка.

"Да нет же, дура! Наверх посмотри!"

Марина подняла взгляд и увидела большой темный шар у себя над головой, который негромко гудел.

— Что это за хрень? — произнесла она вслух.

"Осиное гнездо, — ответила Алекса. — Скинь его на человековолков, они убегут, а ты сможешь идти дальше".

— Ну, нет! — снова забыв об уговоре не говорить вслух, произнесла Марина, заметив нескольких ос размером с кулак. — Они же меня до смерти закусают.

"Не закусают. Я слегка поколдую, и осы тебя не тронут. Для них ты будешь невидимой. Так что, действуй, не теряй времени".

Это была ложь чистой воды. Даже если бы у чародейки была диадема, она все равно не смога бы произвести магическое воздействие на Марину, находясь в другом мире. Это под силу лишь избранным чародеям, в число которых Алекса не входила.

Но, как полагал Алекса, если Марина смогла залезть на дерево и убежать от человековолков, значит, сил у неё прибавилось. Значит, укусы ос не причинят ей вреда, и она выживет. И принесет диадему. Если нет, ей можно что-нибудь соврать, и Марина поверит. Куда же ей деваться, правильно?

Марина отломала от ствола ветку, похожую на рогатину, очистила её от листьев, забралась повыше и ударила по гнезду. Темный шар полетел вниз и упал у толстых корней дерева, развалившись пополам.

Человековолки, настороженно переглядываясь, начали пятиться от дерева прочь, но это их не спасло, так как из развалившегося гнезда сразу же вылетела эскадрилья огромных ос, которые сначала, как облако, нависли над человековолками, а потом облепили их со всех сторон и принялись нещадно жались.

Человековолки подняли страшный вой и принялись разбегаться в разные стороны.

Не прошло и минуты, а под деревом уже никого не было. И только две полусферы, парочка кружащих над ними ос, да следы на земле напоминали о том, что здесь были человекоподобные волки, которые хотели съесть Марину.

"Кажись, получилось! — подумала Марина и стала спускаться вниз. Уже на земле мысленно задала вопрос Алексе: — Мне вернуться назад?"

"Да. А потом иди прямо и никуда не сворачивай, пока я не скажу..."

Отдав очередное распоряжение своей подопечной, Алекса сняла с пальца кольцо, разорвав связь, чтобы Марина не смогла прочитать её мысли. Чародейке нужно было подумать. А "тупой сучке" не обязательно было знать, о чем думает чародейка.

То, что девчонка стала сильнее, это факт. Поэтому можно в любое время разрывать с ней связь и не бояться, что с ней что-то случится. Со всем сама справится. Но эта пигалица, похоже, получила способности, которых не было у неё в России. Иначе как объяснить то, что ни одна оса её не тронула. Да её бы уже, как бочку, от укусов бы раздуло. Значит, для ос она, действительно, стала невидимой. И сделала она это сама. Сама! А что будет, если она разовьет свои способности? Пошлет на три веселых буквы и откажется от выполнения задания. Запросто. Поэтому нужно всеми силами внушать ей, что все её силы и способности — дело рук её, Алексы. И как Алекса дала эти силы, так и заберет.

— Да, так и скажу ей. Тогда всё будет, как я задумала. — Чародейка накрутила на палец кольцо, закрыла глаза.

Перед её глазами снова был лес. Лес справа, лес слева, лес прямо. Похоже, "тупица" вертела своей "глупой башкой" во все стороны. В общем-то, это правильно.

Из-за кустов вдруг показалась береза. Словно кто-то срубил её, и она ползла на своих ветвях прямо к Марине, будто прося о помощи, шелестя листьями на ветру.

"Что это, Алекса? Живое дерево?"

В тот момент чародейка ощутила, как девушке жалко несчастное дерево, как ей хочется погладить эту березу, чтобы утешить. И Марина протянула руку, чтобы прикоснуться к листве, но даже не голос в голове, а крик чародейки заставил её отказаться от своих добрых намерений:

"Не трогай эту гадость! Никакое это не дерево, а живая одна из живых тварей, которых мы называем древесной мимикрией. То, что тебе кажется листьями, на самом деле присоски. То, что тебе кажется прутьями — многочисленные ноги этой твари, а ствол — само тело. Стоит тебе прикоснуться к этой "березке", она намертво присосется к тебе "листиками", обовьет ногами так, что переломает тебе все кости и задушит. Потом, когда перестанешь двигаться, через присоски мимикрия высосет из тебя всю плоть и кровь, оставив лишь косточки. Так что, держись от неё подальше!"

Марина отдернула руку, но было поздно. Сразу три ветки присосками впились ей в левую ногу. К ним тут же начали присоединяться остальные конечности.

Понимая, что оказалась в западне собственной наивности, и никто не придет на помощь, девушка дернула на себя левую ногу, а правой изо всех сил ударила по "стволу". Раздался звук рвущейся ткани. "Береза", вращаясь воздухе, отлетела на добрый десяток метров, врезалась в раздвоенное дерево и застряла между двух его стволов. Извиваясь, подобно гусенице, она запищала, пытаясь высвободиться из ловушки.

Но, как говорится, на каждую хитрую гайку всегда найдется болт с резьбой. И крон деревьев вдруг сорвалась стая зеленых птиц с большими зазубренными клювами. Каждая из этих птиц откусывала от мимикрии по "веточке" и скрывалась в густой листве, где у птиц, возможно, были гнезда. Потом птица снова вылетала и снова отламывала по конечности, по куску "ствола", из которого хлестала зеленоватая жижа. И так продолжалось, пока от мимикрии совсем ничего не осталось.

— Приятного аппетита, попугаи-мутанты, — глядя темное пятно, оставшееся на стволе дерева, сказала Марина и двинулась дальше.

"Молодец! Не растерялась, — похвалила чародейка Марину. — Я-то думала, что ты сейчас от страха трусики намочишь..."

— Куда дальше идти? — под впечатлением от пережитого Марина сама не заметила, как начала говорить вслух.

"Видишь высокое дерево?"

— Да.

"Как дойдешь до него, увидишь тропу. По ней тебе и нужно идти..."

— Ты с кем это разговариваешь, а красавица? — раздался вдруг грубый мужской голос откуда-то сзади.

Марина вздрогнула от неожиданности, обернулась.

Позади неё полукругом стояли бородатые мужики в лохмотьях. В руках они сжимали или топор, или булаву с металлическими шипами, или топор. Этих бомжеватых мужичков грозного вида было больше пяти. Пятеро стояли рядом с Мариной, остальные прятались за кустами и деревьями. Судя по их тихим, голосам, потрескиванию сучков под ногами и вони, их было не меньше пяти.

Глядя на них, Марина удивилась, как им удалось подойти так близко? И что им надо от неё, напуганной, слабой девушки из другого мира, пришедшей сюда, чтобы спереть диадему для старой ведьмы?

Неважно, что им нужно было от Марины Стрелковой, девушка поняла, что нужно как-то выкручиваться из этой неприятной ситуации. Глядя на заросшие бородами, ухмыляющиеся рожи, она понимала, что они подкрались к ней сзади отнюдь не для того, чтобы поговорить с ней о философии Канта или Ницше. Да и вряд ли эти типы что-то знали о классической немецкой философии.

— Я? — Марина улыбнулась, пожала плечами. В ту секунду ей нужен был совет Алексы.

Но бабка почему-то молчала. А молчала она потому, что потеряла много энергии. Пытаясь восполнить силы, Алекса дошла до холодильника, достала из него кусочек мяса перга и съела его, не разогревая в микроволновке. Пока она жевала, Марина и её мысленные посылы были для чародейки недоступны. Ну, не могла Алекса делать два дела сразу — и жевать, и контролировать ситуацию в другом мире. Не могла, и всё тут!

Не услышав ответа в голове, девушка не растерялась. Увидев, как стоявший напротив неё мужик сделал взмах булавой, намереваясь нанести Марине удар своим мощным оружием, девушка, не раздумывая, сделала шаг вперед, подойдя к мужику вплотную, и ткнула указательными пальцами в глаза бородача. С противным чавкающим звуком глазницы нападающего лопнули. Он взвыл, выронил булаву и опустился на землю, прижав ладони к глазам. Между пальцами на землю стала сочиться кровь.

Пока остальные замерли, глядя, как на подстилке из травы и листьев корчится от боли их товарищ, Марина подхватила булаву, сжала двумя руками её рукоятку и тут же "оприходовала" ею ещё троих, стоящих к ней ближе всего. Те рухнули на землю и остались лежать, не подавая признаков жизни. Их головы, на которые пришлись удары, были похожи на лопнувшие арбузы, из которых наружу полезла красноватая мякоть.

Девушке было противно на это смотреть. Ей было стыдно за свои действия, к горлу подкатывала тошнота. Но что она могла сделать, если в этом мире у неё было всё, чего не было у здешних обитателей. А именно: сила и скорость. Она даже не сомневалась, что они просто не видели её молниеносных движений, а потому даже не поняли, что произошло.

Не желая продолжать кровопролитие, Марина опустила булаву, с которой ей на кроссовки стекала свежая кровь, и произнесла, оглядывая толпу опешивших бородачей:

— Мальчики, может, вы пойдете своей дорогой, а я своей? Простите. Я не хотела, как-то само собой полу...

Договорить не смогла, так как лесные мужики быстро пришли в себя и ринулись в бой, подняв над головами своё оружие.

Дальше всё получилось, как в фильмах Тарантино: Марина с остервенением принялась бить булавой своих врагов, врезаясь в их нестройные ряды со скоростью молнии. Предсмертные крики и звуки ломающихся костей — как саундтрек к этому фильму. Результат — кровавое месиво, трупы и лужи крови.

Марина стояла посреди этого всего кошмара, глядя то на трупы у своих ног, то на окровавленную булаву в своей руке. Нападавших, действительно, было десять. В какой-то момент ей захотелось всплакнуть, но она тут же почувствовала сильные пальцы на своей лодыжке.

Опустив взгляд вниз, она поняла, что за ногу её держит тот самый бородач, которому она выдавила глаза. С размаху ударив его по макушке, тем самым, прекратив мучения несчастного, девушка послала мысленный сигнал Алексе, уже не надеясь получить ответ от неё:

"Куда мне идти дальше?"

"А? Ну-ка, поверти башкой", — снова сидя в кресле, старуха вытерла рот салфеткой и выплюнула на ковер маленькую косточку.

Девушка огляделась. В тот момент старая чародейка поняла, что "эта тупица" попала в очередную заварушку, но вышла из боя победительницей. Да ещё завладела чьим-то оружием. Похоже, она забила до смерти племя людоедов. Да! Так оно и есть! Под ногами "сучки" лежал Худо с расплющенной головой, а рядом валялись остальные члены его шайки. Но их было одиннадцать. Где же ещё один?

Из-за кустов тут же выскочил ещё один людоед. То ли по какой-то причине отставший от своих друзей, то ли просто всё то время, пока длилось побоище, стоявший на "шухере". Оглядев поле боя, он выпустил из груди крик, исполненный отчаяния и попытался скрыться в лесной чаще. Но булава, пущенная ему вслед твердой рукой девушки, угодила каннибалу в затылок и прямиком отправила в мир иной, где он, наверняка, где-нибудь в аду встретится со своими друзьями.

Хотя где он окажется после смерти, Марину мало заботило. Оторвав шипы своего оружия от затылка людоеда, девушка ловко закинула булаву себе на плечо и направилась дальше.

"Алекса? Ты определилась, где я?"

"Да! Иди прямо, до поросших мхом камней, потом держись правее".

— Сейчас, только переведу дух... — Марина присела на пенек, вытерла пот со лба.

"Нет! Нет!" — закричала старуха в её голове.

— Что "нет"? — испуганно спросила девушка, но тут же поняла, что она сделала не так.

Пень под ней зашевелился, корни его выскользнули из земли и тут же, как щупальца осьминога, обвились вокруг ног Марины и потянули вниз. Девушка вскрикнула и тут же упала на землю, уткнувшись лицом в ковер из травы и сухих листьев. В следующее мгновение "пень" оказался у неё на спине и принялся опутывать Марину своими щупальцами, лишая возможности двигаться, всё сильнее и сильнее сдавливая её тело.

"Борись, дура! Сопротивляйся!" — визжала Алексия в её голове.

Но совет чародейки в той ситуации девушке не требовался, так как она и сама понимала, что в очередной раз проявила высшую степень глупости, которая может привести её к смерти. Но погибать от лап животного-мутанта, живого пня с сильной хваткой, её не хотелось. Пока мозг судорожно искал пути выхода из создавшейся ситуации, тело бездействовало, опутанное щупальцами.

Взгляд девушки уперся в булаву, выпавшую из руки и лежащую в каких-то двадцати сантиметрах от её головы. Казалось бы, возьми булаву и размажь ей эту тварь. Но как это сделать, если руки скованы в позиции "по швам"?

"Борись! Борись!"

Когда захотелось завыть от безысходности, одно из щупалец начало обвиваться вокруг горла, перекрывая кислород, которого и так с каждой секундой становилось всё меньше. И тут Марина, собрав в кулак последние силы, нагнула голову и вцепилась зубами в это щупальце. Причем, вцепилась так сильно, что смогла перекусить его.

Послышался громкий писк пня, от которого появилась резь в ушах. Рот девушки наполнился теплой жидкостью с привкусом рыбьего жира.

"Пень" задергался, ослабил хватку. Этого Марине вполне хватило, чтобы высвободить правую руку, схватить булаву и начать колотить ею себя по спине, как веником в бане. Да, в тот момент она могла навредить себе, но она не думала об этом, так как желание скинуть со спины мерзкую тварь было сильнее всего.

И у неё это получилось!

Как только "пень" соскользнул со спины, девушка вскочила на ноги. Обхватив двумя руками рукоятку булавы, девушка тут же ринулась в атаку. Обливаясь темной жидкостью, которая, скорее всего, заменяла "пню" кровь, тварь поджала все свои оставшиеся конечности и с шипением начала отступать, ловко протискиваясь между кустами. Увы, ни грозное шипение, ни сила и гибкость "пеньку" не помогли. Несколько ударов булавы превратили его голову, так похожую на березовый пень, в темную кашу с отвратительным запахом. Но на этом девушка не остановилась. Она поотрывала ещё подергивающиеся щупальца и разбросала их в разные стороны. Последнее, сама того не понимая, Марина сделала к великой радости других обитателей леса — птиц и разных зверюшек, которые выглядели так, словно их нарисовал детсадовский ребенок. Не обращая внимания на Марину, зверьки принялись разрывать щупальца и проглатывать их куски. Птицы же начали растаскивать прочие остатки того, что осталось от "пня".

"Молодец! Убить лесного восьминога — не каждому дано".

Голос Алексы отвлек девушку от созерцания устроенного ей же банкета для представителей местной фауны.

— Я знаю, что я молодец, — устало сказала Марина.

"Ты не поняла мой юмор. Посмотри по сторонам!"

Марина огляделась и увидела сотни других таких же восьминогов. Они бесшумно окружали поляну полянку, на которой развернулась битва Марины и их собрата, остатки которого доедали зверьки, похожие на лис.

— И что мне делать? — прошептала Марина, проигнорировав требование Алексы не говорить вслух.

И дело было не в плохой памяти девушки.

После всех тех потрясений, которые она пережила, находясь в этом мире, ей казалось, что ничего худшего с ней уже ничего не случится. Бояться ей нечего, а потому говорить вслух можно. Если и погибнет здесь, то не от излишней болтливости.

"Беги, пока другие восьминоги не отомстили тебе за своего брата!" — прокаркала в её голове Алекса, и Марина побежала.

Наметив брешь в окружении, она перепрыгнула через самого маленького восьминога и нырнула в густые заросли леса.

Восьминог, каким бы маленьким он ни был, всё-таки попытался схватить девушку за ноги, вытянув вверх свои длинные конечности, но они просвистели в воздухе в полуметре от ступней Марины, не поймав ничего, кроме воздуха, и бессильно упали на землю.

Восьминог раздосадовано прошипел в спину своей несостоявшейся жертве, но Марине было плевать на его шипение, ведь она неслась, как ей казалось, быстрее пули, подгоняемая лишь голосом старухи:

"По сторонам смотри... Под ноги смотри, а то переломаешь свои спицы... Правее держись... Теперь прямо, между кустов прыгай..."

В какой-то момент голос Алексы стих. Это старуха снова отвлеклась. Причина была банальной: мясо перга "сдетонировало".

Понимая, что с перстнем на пальце до туалета можно не добежать, чародейка сорвала его с пальца и кинула на крышку стола.

Звякнув, кольцо отскочило от столешницы и упало на пол, закатившись пол стол. Но Алекса этого не видела. Охая и причитая, она бежала к туалету, изо всех сил сжимая дряблые ягодицы.

А где-то в другом мире Марина остановилась.

Она уже начала привыкать к тому, что голос старухи в голове то звучал, то замолкал. А потому к тишине в "эфире" отнеслась спокойно.

Причиной остановки послужило то, что девушка увидела шевеление кустов и темные силуэты впереди, услышала треск веток. Присмотревшись, она увидела стаю животных, похожих на гиен, только с длинными хвостами, которые пробирались через заросли ей навстречу.

— Когда же это закончится? — закатив глаза, спросила Марина.

А в ответ — тишина. Действуй сама, девочка.

Оглянувшись назад, Марина поняла, что восьминоги слишком близко, чтобы отступать. На раздумье времени не было, значит, нужно опять действовать самостоятельно.

Размахнувшись, она метнула булаву в самую крупную "гиену", которая, как полагала Марина, была вожаком стаи.

Булава угодила в массивный череп. Брызнула кровь. Темное существо взвизгнуло и рухнуло на землю. Остальные члены стаи незамедлительно, с громким рычанием, бросились в атаку на Марину, которая к тому времени успела забраться на дерево, похожее на дуб, и устроиться на ветке потолще. Глядя сверху на свирепых хищников, она думала о том, что будет плохо, если окажется, что эти "гиены" умеют лазить по деревьям. Тогда ей придется или перепрыгнуть на другое дерево, или драться с "гиенами" голыми руками, так как булава, единственное оружие, осталась внизу и лежала в большой луже крови, вытекшей из пробитого черепа вожака стаи. И то, и другое, было для девушки делом рискованным и нежелательным.

Разумеется, "гиены" первым делом кинулись к дереву. Одни из них сразу начали прыгать на ствол дерева, пытаясь схватить Марину за ноги. Но большинство из них сразу заметили восьминогов и начали нападать на них, разрывая острыми зубами и сразу же поедая, громко чавкая.

Те "гиены", что были под деревом, быстро потеряли интерес к Марине и присоединились к своим собратьям.

И тут началось пиршество! И, как бы Марине ни хотелось, чтобы оно скорее закончилось, оно с каждой секундой набирало обороты. Только наверху, сидя на ветке дерева, девушка поняла, что там, внизу, она явно недооценила количество восьминогов и "гиен", а также степень грозящей ЕЙ опасности.

Казалось, кровавый банкет никогда не закончится, так как одни будут постоянно выскакивать из зарослей леса, как чертики из табакерки, а другие так и не додумаются, что пора бы уже дать задний ход или спрятаться где-нибудь на худой конец.

От жалобных предсмертных писков осьминогов, от вида их дергающихся оторванных конечностей Марине вдруг стало дурно. Но, когда ей уже было трудно сдерживать рвущиеся наружу рвотные массы, и она подумала, что выпустить всё наружу будет, в общем-то не грех, а "гиены" простят ей свой подпорченный блевотиной мех, оживление внизу вдруг стало сходить на нет. И "гиены" с раздутыми животами растворились среди деревьев, оставив после себя лишь кучи экскрементов и плавающие в крови остатки восьминогов.

Девушка осторожно спустилась с дерева, подняла с земли булаву, обошла стороной труп вожака "гиен" и двинулась дальше.

"Алекса! Куда идти дальше? Алекса! Ау-у!" — послала она мысленный сигнал, но не получив ответа решила идти прямо и никуда не сворачивать. Во всяком случае, это было лучше, чем вообще бездействовать.

Тем временем Алекса вернулась в кухню.

— Ф-фу, — бормотала она, смахивая со лба капли пота. — Чуть не обос...

Чародейка замолчала на полуслове, глядя на крышку стола. Там должен был лежать перстень для связи с Маришкой, но его почему-то там не было. И где он мог быть? Неужели, пока Алекса отсутствовала, кто-то пробрался в дом и украл его?

Нет! Этого не могло быть, так как в этом мире у неё было слабое тело, но обоняние и слух были острыми как у хищных животных. Чужака Алекса почувствовала бы за тысячу шагов. И в том, что в доме, кроме неё, давно никого не было, чародейка была уверена.

Кольцо где-то в доме, думала она. Скорее всего, упало под стол.

Нагнувшись, подслеповато щурясь, чародейка принялась осматривать пол под столом. Не сразу, но она всё-таки увидела перстень. Он лежал у дальней ножки стола, поблескивая красным камнем.

— Ах, вот ты где! — Чародейка нагнулась ещё ниже, вытянула руку.

И тут случилось непредвиденное: старческое тело в очередной раз и неожиданно подвело её. В пояснице случился такой "прострел", которого у Алексы ещё никогда раньше не было ни в этом, ни в том мирах. Спину так скрутило, что невозможно было ни согнуться, ни разогнуться. Оставалось только стоять в неудобной позе, стонать от боли и материться. В тот момент до чародейки дошло истинное значение выражения: "Ни вздохнуть, ни пернуть".

Было больно даже дышать. Каждое движение отдавалось резкой болью в спине.

Но Алекса понимала, что нельзя терять ни секунды, нужно что-то делать. Ведь там, в другом мире, Маринка в любой момент может погибнуть, а тогда ей, Алексе, не видать диадемы как своего затылка. Оставалось только действовать, несмотря ни на что. Ждать, когда боль хотя бы немного утихнет, времени не было.

И Алекса просто рухнула на пол, резко согнув ноги в коленях. Спина на это отреагировала такой яростной вспышкой боли, что боль в костлявых коленях после удара об пол показалась чем-то незначительным.

С нечеловеческим криком чародейка всё же смогла превозмочь боль, дотянуться до кольца и надеть его на палец.

Боль в спине тут же прошла, будто её и не было. Сказывалось магическое действие перстня.

Чародейка облегченно вздохнула. С предельной аккуратностью, боясь, что боль в спине снова вернется, она вылезла из под стола и села на стул. К счастью, боль не вернулась.

Пока Алекса разбиралась со своими внезапно возникшими проблемами и была "вне зоны действия сети", Марина, про себя ругая старуху за то, что та так безответственно относится к столь важному для них обеих делу, пробиралась через густые заросли, оглядываясь по сторонам, ожидая в любую секунду нападения. К счастью, никто на неё не нападал, хотя она чувствовала, что за ней следят, слышала шорохи, рычание зверей.

Так она шла, пока не вышла к тропинке. Стоя на ней, она послала пару мысленных сигналов Алексе, но, так и не получив ответа, решила, что всё же нужно идти по тропе, и тогда точно сможет выйти из леса.

Предчувствия её не обманули.

Густой лес, окружавший её, в какой-то момент сменился редколесьем. Именно тогда девушка поняла, что она сделала правильный выбор и находится на правильном пути. Минут через пять ходьбы редколесье вдруг сменилось кустами, покрытыми красными ягодами. Глядя на эти ягоды, Марина поняла, что хочет есть.

Ягоды выглядели так аппетитно, что Марина не удержалась и, забыв про осторожность, подошла к ближайшему кусту и сорвала горсть ягод. Но отправить их в рот так и не успела, так как услышала оклик:

— Ты что? Они же не для еды!

Обернувшись, она увидела низкорослого бородатого мужичка, одетого в костюм Робина Гуда. Он был не выше школьника начальных классов, и Марина решила бы, что перед ней карлик, если бы ни его пропорциональное телосложение.

— Простите, я не знала, — смущенно произнесла Марина. — А не подскажете, как мне...

Она хотела спросить, как ей дойти до дворца царя Димитрия пятого, но мелкокалиберный мужчина вдруг вытаращил глаза и, указывая на неё пальцем, истошно закричал:

— Я тебя знаю! Ты — Лана!.. Дылда! Дылда вернулась!

"Дылда! Дылда", — тут же эхом подхватили другие голоса, тыча пальцами в Марину.

Озираясь по сторонам, Марина тут же заметила других таких же низкорослых людей. Все они стояли у других кустов и рвали красные ягоды, отправляя их в плетеные корзины, стоящие у их ног. Все эти людишки — иначе из-за низкого роста их Марина не смогла бы назвать, — были одеты по средневековой моде, словно здесь снимали фильм про средневековье или проходила тематическая вечеринка.

Хотя Марина знала, что она никакая не дылда, а девушка среднего роста, прозвище, непонятно с какой стати данное ей незнакомыми коротышками, показалось ей обидным. Но то, что эти люди говорили по-русски, было хорошим знаком, так как это облегчит поиски дворца царя Димитрия и, соответственно, диадемы. Не придется никому ничего объяснять на пальцах.

— Я не... — Марина хотела сказать, что никакая она не дылда, а оскорблять людей неприлично, но тут же услышала голос Алексы в своей голове, внезапно подключившейся к сеансу связи:

"Ничего не отрицай, дуреха! Они думают, что ты Лана Дылда, дочь Димитрия пятого. Ты похожа на неё, как две капли воды. К тому же, это поможет тебе быстрее пробраться во дворец, найти покои царского чародея и выкрасть мою диадему. Уж с ней-то мы заживем!.. А насчет Дылды ты не переживай. В Урсии так называют высоких, стройных женщин. Это вполне нормальное, уважительное обращение..."

— Да, я вернулась! — Марина улыбнулась бородатому маломерке обезоруживающей улыбкой и развела руки в стороны.

Видать, её улыбка на мужичка не подействовала. Бросив на землю корзину с ягодами, которую он всё это время держал под мышкой, коротышка развернулся и побежал куда-то вверх, на лишенный растительности пригорок.

Марина решила, что раз этот пигмей знает Лану, он может вывести её к царскому дворцу.

— Мужчина, постойте! — крикнула она вслед незнакомцу,

Легко взбежав на пригорок, Марина протянула руку, чтобы схватить низкорослого бородача за капюшон вязаной кофты, но Алекса в её голове произнесла: "Оставь его. Он уже наложил в штаны от страха и вряд ли тебе поможет. Осмотрись по сторонам, и ты увидишь, что ты уже у цели".

"Ага!" — Марина отдернула руку от капюшона, дав мужичку, от которого и вправду пахло так, словно тот сходил в штаны по-большому, возможность убежать. Сама же начала осматриваться.

В лучах солнечного света, который был гораздо ярче, чем в её мире, девушка увидела реку, извивающуюся между поросшими кустами холмами. Вдалеке виднелись очертания большого города, окруженного высокой каменной стеной.

Настроение у Марины мгновенно улучшилось. Откуда-то появились силы.

"Спасибо, Алекса!" — мысленно поблагодарила девушка чародейку, думая, что та опять что-то подшаманила для того, чтобы облегчить ей жизнь в том чужом и странном мире.

"Пожалуйста, — сухо ответила Алекса. — Теперь-то ты точно знаешь, что мне можно доверять, да?.. Что встала? Иди вперед, а то до ночи не успеешь!"

— Успею! — ответила ей Марина и начала спускаться с пригорка к реке, держась руками за кусты, чтобы не упасть.

Проходя через реку по широкому деревянному мосту, она вдруг ощутила сильное желание попить. Девушка уже подумала, а не спуститься ли ей к реке, чтобы утолить жажду, но один только взгляд на мутную воду, в которой копошились то ли змеи, то ли черви, отбил чувство жажды, и девушка продолжила движение вперед, надеясь, что в городе сможет и выпить и съесть столько, сколько ей потребуется. Она же не собака, чтобы лакать из грязной лужицы. Схожесть с Ланой Дылдой поможет ей в этом. Остается только добраться до города. Желательно, без приключений.

Пройдя через мост, Марина пошла по широкой дороге, мощеной плитняком. По обе стороны от неё простирались бескрайние поля, засеянные чем-то похожим на ананасы.

Навстречу девушке попадались низкорослые крестьяне с вилами и лопатами, гужевые повозки, которые тащили за собой лошади размером чуть больше пони. Иногда её обгоняли всадники в доспехах.

Все люди здоровались с Мариной. Мужички на телегах и всадники предлагали подвезти её, но девушка отказывалась от их предложений, так как Алекса была против контактов с этими "говноедами". И Марина шла пешком, отклоняя одно предложение "прокатиться быстрее стрелы" за другим.

Всё это повторялось на протяжении пяти, десяти, двадцати минут. А город всё не приближался. Когда Марине стало казаться, что она топчется на одном месте, а мужское внимание со стороны "говноедов" начало ей надоедать, она побежала. Сначала она бежала легким бегом, потом ускорилась. Только тогда она поняла, что бегать ей нравится. Ей нравилась скорость, с которой она неслась, обгоняя даже всадников. Ей нравилось, что она не устает от бега, и у неё ничего не болит, чего не было в том мире, в России, когда даже незначительная пробежка в погоне за уходящим от остановки общественным транспортом могла обернуться сильной болью в ногах.

Да, ощущения от быстрого бега были ни с чем несравнимыми. Должно быть, это было похоже на езду на кабриолете, когда сильный поток ветра бьет в лицо, отчего захватывает дух. Только Марина никогда на кабриолетах не каталась. Зато она в детстве любила высовывать голову из окна движущегося поезда. Ощущения — один в один! Супер!

"Молодец! — подбадривала её Алекса. — Чем быстрее окажешься в городе, тем лучше!"

Наконец-то город стал принимать более четкие очертания и увеличиваться в размерах. В тот момент Марина поняла, что изначально недооценила расстояние от леса до города и размеры самого города.

Когда же девушка смогла разглядеть не только барельефы на стенах города, но и лица многочисленных стражников, она перешла на шаг.

Город был окружен глубоким рвом, наполненным темной вонючей водой, в которой плавали огромные ящеры, внешне напоминающие игуан.

"Царский град" — было написано на большой позолоченной табличке, прибитой над воротами. Коротко и ясно.

Пройдя по деревянному подъемному мосту, перекинутому через ров, Марина направилась к арке ворот. Но войти в город она не смогла, так как, откуда ни возьмись, появились два стражника маленького роста, которые скрестили свои копья на уровне груди девушки, и один из них грозно спросил, глядя на покрытую запекшейся кровью булаву в правой руке Марины:

— Кто такая? К кому и куда?

"Не ссы", — шепнула опешившей от неожиданности девушке Алекса.

— Я?! — быстро придя в себя, Марина сдвинула брови и, глядя на стражников сверху вниз испепеляющим взглядом, властно произнесла: — Я — Лана Дылда! Я вернулась в свои покои. А ты что, ослеп или не знаешь, кому служишь? Может, тебе жить надоело, а? Ты кому, сука...

— Лана? — Стражник округлил глаза.

Бросив на землю копье, он рухнул перед Мариной на колени. Второй стражник, не задумываясь, сделал то же самое.

Для Марины это было триумфом. Только один раз в её жизни мужчина стоял перед ней на коленях. И было это в ресторане "У писателя", когда один перебравший спиртного старикашка в коридоре перед туалетом опустился перед ней, неопытным администратором на колени и предложил сделать ей "куни". Предложение этого старикашки показалось тогда Марине весьма сомнительным, хотя она и не знала, что такое "куни". Поэтому, зная, что в "кишке" перед туалетом нет камер видеонаблюдения, и свидетелей там тоже не было, Стрелкова изо всех сил ударила престарелого ухажера коленом в лицо.

Позже, спросив, что такое "куни" у одной из официанток, она не пожалела о своем поступке.

А старикашка впредь будет знать, как делать столь непристойные предложения молодым девушкам! И будет всю жизнь вспоминать Марину Стрелкову, видя в зеркальном отражении свой сломанный нос.

И теперь, глядя на лежащих у её ног стражников, Марина снова почувствовала жар внизу живота, который распространялся приятными волнами по всему телу. Этот жар был, конечно, не такой сильный, как в момент расправы над Армеевым, но девушка тут же согнулась, закусив нижнюю губу, чтобы не закричать. Если бы она не оперлась на булаву, то, скорее всего, упала, что могло бы усложнить её миссию или вообще провалить эту безумную операцию на половине пути.

"Как хорошо-то, — подумала Марина. — И с чего это вдруг? Второй раз..."

"Ну, ты и блудливая! — Внезапно раздавшийся в голове Марины голос Алексы разорвал в клочья чувство блаженства, не оставив от него и следа. — Я даже не понимаю, как можно быть такой, как ты, и при этом ненавидеть мужиков, особенно этого Антона..."

— Заткнись! — грубо оборвала новоявленная Лана чародейку.

Будучи погруженной в свои ощущения, Марина не заметила появление третьего нового персонажа — полного коротышки в кирасе и в смешном шлеме, украшенном металлическими рогами. На груди пухляша болталось нечто похожее на амулет.

Пухлый коротышка, видать, узнал в ней Лану Дылду, а потому сразу рухнул на колени и принялся извиняться за то, что сразу не разобрались, не признали. Последние слова Марины, обращенные к Алексе, он принял на свой счет, а потому произнеся фразу: "Не вели казнить", резко замолчал.

— А ты ещё кто такой? — тяжело дыша, спросила его Марина. В ответ она услышала лишь бессвязное бормотание. — Что ты там бубнишь? Можешь встать. И остальные пусть поднимутся. Хочу ваши рожи тупые запомнить и в глаза ваши бесстыжие заглянуть!

Испугавшись собственной резкости, тут же мысленно обратилась к Алексе:

"Я не перегибаю палку?"

"Нет! — ответила чародейка. — Можешь даже помочиться на них. Они даже не обидятся, так как будут рады, что ты обратила на них внимание. Детям своим и внукам о встрече с самой Ланой Дылдой будут весь остаток жизни рассказывать. Это ж говноеды!"

— Я... — Тем временем пухляш успел подняться на ноги и отряхнуть колени. Стараясь не смотреть Марине в глаза, он выпалил: — Ваше высочество, я — Добросил, начальник царской стражи. Ваше высочество, я уверяю вас, что сразу вас узнал. А этих двух стражников — Микиту и Авдея прошу простить. Они поступили на службу после того, как вы... После того, как вы заснули.

— Ладно, — Марина вздохнула. — Великодушно прощаю вас, дураков, на первый раз. Но потом...

Левая рука девушки угрожающе сжалась в кулак. Голос старухи восторженно проскрипел внутри её черепной коробки: "Да ты прям прирожденная артистка! Тебе бы на ярмарках и в цирках выступать!"

— Больше такого не повторится! — глядя на окровавленную булаву в руке "царевны" отчеканил начальник царской стражи.

— Поверю тебе на этот раз, — Марина качнула головой. — А теперь скажи мне, как быстрее попасть в царские палаты?

— Сиюминутно распоряжусь, — Добросил засунул в рот то, что Марина ошибочно приняла за амулет и три раза громко свистнул. От этих свистов у девушки чуть не полопались барабанные перепонки. Когда она уже хотела сказать: "Еще раз свистнешь без предупреждения, я тебе эту свистульку в жопу засуну", пухляш дунул в свисток ещё дважды.

Из ворот тут же выехала карета, запряженная тремя маленькими лошадками. Развернув карету, рыжий кучер прокричал:

— Садитесь, ваше высочество! Я довезу вас.

Начальник стражи тут же услужливо распахнул перед Мариной дверцу кареты, хотел подать руку, чтобы помочь ей забраться внутрь, но девушка отмахнулась от него, предпочтя втискивать свое большое тело в маленькую карету самостоятельно.

Понимая, что в карету не поместится, Добросил забрался на облучок и сел рядом с кучером.

После негромкого "но" карета поехала.

Тихое покачивание и цокот копыт ввели Марину в состояние легкого транса. Она была в сознании, но всё, что проносилось перед её глазами, что она видела через окна кареты, воспринималось ею как нечто нереальное: улыбчивые, хорошо одетые люди, двухэтажные и трехэтажные красивые дома. Всё чисто и культурно, как в средневековой сказке. За окнами будто показывали кино, специально снятое для неё, для Марины.

Названия улиц и площадей были на русском языке, что было приятно. Пожалуй, впервые в жизни Стрелкова испытала гордость за свою страну, которая дала этому миру письменность. А может, нечто большее, в чем Марине ещё предстояло разобраться.

Кроме названия улиц, на русском языке были написаны таблички на некоторых домах. Вертя головой из стороны в сторону, Марина поняла, что в Царском граде есть баня, прачечная, театр, магазины и гостиницы. В общем, город был довольно-таки развитым. Возможно, там было всё, что нужно для полноценной жизни. Именно в тот момент девушка подумала, что всё это может принадлежать ей. Только ей одной. Подумать только, ведь владея всем этим, можно носить дорогие украшения, каждый день кататься по городу в карете, одеваться в красивые платья, наслаждаться жизнью, а не вести каждодневную борьбу за выживание, как в России!

"Не раскатывай губу! — раздался знакомый голос в голове, разрушивший в пух и прах девичьи грезы. — Всё это принадлежит царю и царице. Им проще и тебя отравить, чем всего этого лишиться! Главное, ты помни, что если украдешь диадему, в России ты будешь жить ещё лучше. Ведь здесь нет многого того, к чему ты привыкла. Здесь нет машин, компьютеров, интернета и электричества. Здесь даже ноги простым ножом бреют..."

— Да я и не раскатываю, — печально вздохнув, произнесла Марина. — Я всё понимаю. Мне всего лишь хочется пожить по-человечески. Хоть немного. И знаешь, спасибо тебе, Алекса, за эту экскурсию. Не знаю, чем всё это закончится, но я тебе благодарна. Без тебя я бы всего этого не увидела и не испытала бы всего того...

— Вы что-то сказали, ваше высочество? — послышался голос Добросила снаружи.

— Я спросила, нельзя ли быстрее? — соврала Марина. — А то у меня спина затекла.

— Так уже почти приехали...

— Ага... Вижу! — еще раз соврала девушка.

Ложь во спасение, как полагала она, чтобы не упасть лицом в грязь, ложью не считается.

Карета вдруг остановилась. Не без труда выбравшись из неё, Марина уже хотела высказать начальнику царской стражи претензии по поводу размеров кареты, но застыла с приоткрытым ртом, глядя на красивый, величественный царский дворец, возвышающийся над всем городом. С остроконечной крышей, с башнями по углам, он был воплощением грез Марины о богатой, беспечной жизни.

— Твою ж мать, — вырвалось у неё. — Чтоб я так жила!

Её слова потонули в цокоте копыт лошадей, увозящих прочь от её глаз тесную карету.

— Вы что-то сказали, ваше высочество?— Густые, как у Брежнева, брови начальника стражи вопросительно приподнялись.

— Ты что, глухой? — по-прежнему, играя царевну, Марина бросила на Добросила гневный взгляд. — Веди меня к отцу! И к...

— Царице Митане? — осторожно уточнил главный стражник.

— Да,— пригладив руками волосы, ответила Марина. — И быстрее!

— Слушаюсь, ваше высочество! Следуйте за мной!

Ловко взбежав по ступенькам на крыльцо, что было удивительно для человека со столь не спортивным телосложением, Добросил распахнул перед Стрелковой массивную дверь, провел через просторный холл, который заканчивался большой дверью.

Через каждые пять метров в холле были расставлены закованные в доспехи стражники, которые приветствовали Лану-Марину ударами копий по щитам. Несмотря на шум, девушке было приятно, что её так встречают.

Открыв перед Мариной ещё одну дверь, начальник стражи провел девушку в небольшое квадратное помещение без окон.

"И куда он меня затащил?" — подумала девушка, сильнее сжав рукоятку булавы. В душе она была готова ко всему, в том числе и к тому, что в очередной раз придется драться. Но Добросил задрал голову и громко прокричал:

— Поднимай на четвертый!

Пол под ногами Марины тут же слегка завибрировал, и она почувствовала, как какая-то сила поднимает её и главного стражника вверх.

— Это же лифт!.. А я и забыла, что он у нас есть! — Стрелковой снова пришлось соврать. Непривычно, но что поделаешь, если жизнь заставляет?

— Вы забыли, что он есть, так как никогда им не пользовались, — с невозмутимым видом ответил начальник стражи. — Так как кабина старого лифта для вас, ваше высочество, была мала, вы предпочитали подниматься и спускаться по простой лестнице. После того, как вы заснули долгим сном, кабину лифта по приказу царя увеличили, так как ваш батюшка верил, что вы вернетесь. И он не хотел, чтобы вы пользовались лестницей.

— Ясно...

Двери лифта распахнулись, и главный стражник повел девушку по большому светлому коридору. На стенах коридора висели картины и причудливые осветительные приборы, в которых светились не лампы накаливания, а какие-то кристаллы.

Глаза слепило обилие золота и позолоты. Стрелкова будто шла по музею, не веря собственным глазам.

Вдоль стен стояли стражники, которые приветствовали свою вновь обретенную царевну постукиваниями копий по щитам.

Массивная дверь в конце открылась, и девушка оказалась в просторном тронном зале, по сравнению с которым коридор казался просто сараем. Не в силах сдержать своего восхищения, Стрелкова смогла только сказать:

— Вау!

— Что вы сказали? — спросил явно не знающий таких слов Добросил, но ответить ему Марина не успела, так как увидела соскочившего с трона коротышку в царских одеждах, с короной на голове. Это и был Димитрий Пятый.

Тут же позвучал голос Алексы в голове Марины: "Это тот человек, который считает тебя своей дочерью, Ланой. Разбуди в себе актрису, подыграй ему, тогда всё будет хорошо. Смотри, не облажайся".

Вытирая слезы, бегущие из глаз, рукавом расшитой золотом рубахи, Димитрий Пятый подбежал к Стрелковой и рухнул перед ней на колени. Рыдая, он обнимал её ноги и бормотал:

— Ланочка... Единственная моя доченька... Вернулась... Я верил, верил...

От этой душераздирающей сцены Марина чуть не расплакалась, но нашла в себе силы, чтобы не пустить слезу. Шмыгая носом, она нагнулась и поставила низкорослого царя на ноги. Обняв его, и, как ребенка, прижав к себе, она прошептала ему в ухо:

— Я тоже рада тебя видеть живым и здоровым.

Когда она уже решила чмокнуть "папашу" в щёку, позолоченная штора у округлого окна, рядом с троном, пришла в движение. Из-за шторы стремительной походкой вышла женщина, одетая как царица. Её голова с пышной прической была украшена золотой диадемой. За спиной женщины был большой колчан, набитый стрелами, а в руке она сжимала лук.

"Митана, мачеха Ланы, — тут же подсказала чародейка. — Эта она опоила её зельем, которое украла у меня. Только зелье то не убило Лану, а усыпило. Не имея возможности разбудить свою любимую дочь в своём мире, Димитрий перетащил её в твой мир и припрятал её в пещере недалеко от входа в портал..."

Едва их взгляды пересеклись, Марина поняла, что перед ней и есть та самая Митана. Мачеха настоящей Ланы, которая ненавидела её и боялась до глубины души. Почему боялась? Да потому, что если Димитрий умрет раньше, власть перейдёт к Лане, а ей придётся запаковать свои вещички и вернуться в родную нищую Скинию, чего Митане не хотелось.

И сейчас, глядя на ту, которую Митана считала своей падчерицей, она хотела убить её. Потом она расскажет царю Димитрию, что Лана, дескать, хотела убить его, и ей, Митане, пришлось её ликвидировать, чтобы сохранить жизнь своему любимому, а главное — чертовски богатому, супругу. Но, для того, чтобы всё представить всё именно в таком свете, Милане нужно было снова убить падчерицу, так как та точно знала причину своего "глубокого сна" и могла сообщить об этом отцу. Во всяком случае, Митана именно так бы и поступила.

Откуда Марине пришла эта информация, для неё в тот момент было загадкой, ведь Алекса ей этого не говорила. Но девушка была на все сто процентов уверена, что так оно и есть, будто всю жизнь знала это. Также она знала, что за царским троном имеется тайник, в котором Митана хранила оружие на случай возвращения Ланы.

А о возвращении двойника Ланы её предупредил тот самый бородатый коротышка, одетый в костюм Робина Гуда, который у реки собирал ягоды. Который убежал от Марины, как трусливый шакал. Видать, зря она дала ему уйти, зря.

А стерва Митана хорошо подготовилась к возвращению падчерицы. Её лук и стрелы были заряжены магической энергией. Энергией, которая была сосредоточена в диадеме, которая сейчас красовалась на голове Митаны. Именно за этой диадемой Марина и пришла в этот мир.

Вот она — цель! С одной стороны, такая близкая, а с другой стороны, такая недостижимая, так как забрать диадему у Митаны — в чем Марина не сомневалась, — просто так не получится.

Поэтому Стрелкова даже не удивилась, когда Митана натянула тетиву лука и направила стрелу прямо в неё.

В то мгновение время для Марины словно остановилось. Нет, вся её жизнь не пронеслась перед её глазами, не хотелось вернуть всё назад и вернуться в Россию. Хотелось просто выжить любой ценой. И Марине ничего не оставалось, кроме как нагнуться ещё ниже и прикрыться Димитрием Пятым, как живым щитом.

Не будет же Митана стрелять в своего супруга, правильно? К тому же, Димитрий Марине не отец, а просто маленький мужчина, которого она видела впервые в жизни и ничего о нем не знала.

Но не тут-то было!

Получается, впервые за время, проведенное в Урсии, Стрелкова просчиталась.

Сразу три стрелы просвистели в воздухе. Одна из них угодила царю в шею, две попали в спину.

По тронному залу пронеслось дружное, пугливое "ох", как на экзамене по уголовному процессу, который Марина в свое время сдала с первого раза, в то время, как многие её сокурсники не могли сдать эту учебную дисциплину даже со второго раза.

А Марине ничего не оставалось, кроме как оттолкнуть от себя обмякшее тело Димитрия Пятого и побежать в сторону выхода из тронного зала.

Но двери зала внезапно с шумом захлопнулись.

У двери тут же образовалась толчея. Все — стражники, придворные, прислуга — пытались открыть дверь, судорожно дергая за ручки. Но дверь не поддавалась, и люди падали на пол, сраженные стрелами, которые летали по воздуху, как рой рассерженных пчел. Они не щадили никого, даже облаченных в броню стражников.

И Марине ничего не оставалось, кроме как резко свернуть вправо и спрятаться за мраморной колонной. Колонну стрелы пробить не могли.

Стены тронного зала были покрыты отполированными до блеска каменными плитами, они отражали всё, происходящее в тронном зале, как зеркало. Поэтому Марина видела всё, и для этого ей не нужно было высовываться из-за колонны, рискуя в очередной раз подвергнуть свою жизнь опасности.

А то, что она видела, повергло её в шок. Такое она не видела даже в исторических боевиках: люди-маломерки метались по залу, стрелы догоняли их и разили наповал. Эти стрелы с легкостью пробивали даже доспехи стражников, будто те были сделаны из картона.

Те низкорослые, что были сообразительнее, опрокидывали столы и прятались за них. Многие, как и Марина, прятались за колоннами. Остальные, попроще, метались, как куры перед трактором, и все равно, оказывались пронзенными стрелами Митаны.

Кровь была везде: на полу, на стенах, на потолке.

Трупы лежали штабелями.

Со всех сторон до Марины доносились крики и предсмертные стоны, от которых тошнота подкатывала к горлу.

А Митана в зеркальном отражении стен продолжала методично отстреливать своих верноподданных, избавляясь от свидетелей массового убийства, всё ближе и ближе приближаясь к колонне, за которой пряталась Лжелана.

"Черт! Надо что-то делать, — подумала Стрелкова. — А то так эта стерва и до меня доберется! Убьет ведь!.. Алекса, что делать? Алекса! Алекса!"

Но чародейка почему-то молчала. Словно она не знала, что посоветовать.

На самом же деле чародейка сидела на ковре, поджав ноги, в гостиной загородного дома Ивана Корского. Глаза её были закрыты, она из последних сил пыталась собрать в кулак свою магическую энергию, которая стала испаряться, едва Марина вошла в тронный зал царского дворца. И связь с "этой дурехой" стала прерываться, несмотря на все усилия Алексы.

Но Марина этого не знала. Ей казалось, что старуха кинула её, едва запахло жареным. А потому ей оставалось действовать самостоятельно, рассчитывая только на себя. Причем, действовать быстро, так как промедление могло обернуться для неё смертью.

Поэтому девушка подняла с пола золотое блюдо, в котором считанные минуты назад лежали какие-то желтые фрукты, которые рассыпались по окровавленному полу, и метнула его влево.

Вращаясь в воздухе, как пластиковый диск для игры в фрисби, блюдо с грохотом врезалось в стену и упало на пол. Митана тут же среагировала, пустив в блюдо парочку-тройку стрел. Этого Марине вполне хватило, чтобы выглянуть из-за левой стороны колонны и метнуть в слетевшую с катушек царицу свою булаву.

Хотя Стрелкова не целилась — ей было некогда, на счету были даже не секунды, а доли секунд, — булава прилетела Митане в голову, сбив с неё диадему и сорвав пласт кожи со лба, который повис, как красная тряпка.

Кровь, хлынувшая из раны, заливала царице глаза и лицо, окрашивая в красный цвет белоснежное платье, расшитое золотом и украшенное драгоценными камнями.

Казалось бы, для Митаны всё кончено, игра проиграна, но не тут-то было! Царственная неадекватка продолжала стрелять вслепую, даже не удосужившись стереть кровь с глаз. Стрелы продолжали лететь во все стороны, поражая новые и новые цели. Но ни одна из них не долетала до колонны, за которой пряталась Марина.

Хотя они уже давно должны были закончиться, колчан за спиной царицы, казалось, был бездонным.

Но Стрелкова всё-таки решила ещё раз воспользоваться своим везением. Она выскочила из-за колонны и побежала направо. Навстречу ей бежал один из стражников, держа в руке копье и закрываясь щитом. Видимо, он решил помочь царевне Лане, и поспешил ей навстречу, чтобы по возможности прикрыть её щитом. Как бы быстро он ни бежал, все равно упал, пораженный стрелой в шею. И Марине ничего не оставалось, кроме как выхватить копье из ослабшей руки падающего на пол стражника и кинуть это копье, также, не целясь, в Митану.

Хотя Стрелкова впервые в жизни держала в руке настоящее копье, бросок превзошел все её ожидания: копье попало обезумевшей царице в грудь, проткнуло её насквозь и отбросило к большому окну.

Пока Митана летела спиной вперед, на её лице сменилось сразу несколько выражений: удивление, боль, ненависть. Последним выражение на её лице было разочарование. Да, перед смертью она была разочарована тем, что её — скорее всего, она была в этом уверена на сто процентов, — безупречный план не сработал.

После чего монаршая особа разбила своей спиной окно и вылетела наружу. Спустя мгновение послышался глухой удар, а вслед за ним — голоса: "Это Митана! Царица мертва!.. Её убили!.."

До конца не веря в то, что у неё это получилось, Марина подошла к окну и выглянула наружу. Там, под окном, в неестественной позе лежало тело царицы, из которого успела набежать большая лужа крови. Вокруг тела собирались люди. Многие сначала смотрели на Митану, потом переводили взгляды на Марину. Кто-то из стражников достал из её груди копьё, которое сконцентрировало на себе всё внимание толпы.

"А не приговорят ли меня к уголовной ответственности за убийство?" — вдруг пришла мысль в голову Стрелковой и она отвернулась от окна, протянув руки вперед, так как была уверена, что на её запястья тут же наденут кандалы. Она же не просто человека убила, а царицу. Да ещё царя подставила под удар, прикрывшись им, как щитом.

Но, к счастью, все уцелевшие после бойни в тронном зале, стояли перед ней на коленях, низко склонившись. Никто даже не думал её арестовывать.

Дверь, ведущая в тронный зал, наконец-то разблокировалась. В зал тут же хлынула толпа людей, которые также падали на колени и утыкались носами и лбами в пол.

"Вот это да! — подумалось Стрелковой. — Я же сейчас царица! Здесь всё принадлежит мне. И какого хрена я буду воровать у себя же диадему?.. Кстати, где она?"

Диадема лежала на полу, в луже крови. Но кровь не помешала Марине поднять её и тут же водрузить себе на голову. После чего внутри Стрелковой что-то произошло, что-то, что сделало её совсем другим человеком. Не Ланой Дылдой, а Ланой Великой.

Заметив Добросила, начальника царской стражи, выползающего на четвереньках из-за перевернутого стола, Лана Великая пальцем поманила его к себе. Тот подполз к ней на четвереньках и замер, уткнувшись лбом в пол.

Обведя уже своих подчиненных надменным взглядом, Лана громко спросила:

— Кто был царским секретарем или помощником?

— Я, — оторвав голову от пола, отозвался маломерка с седыми бакенбардами, в дорогих одеждах.

— Казнить этого... — Лана указала пальцем на начальника царской стражи. — Казнить через отрубание головы за проявленную трусость. Это мой указ номер один.

— Будет исполнено, — коротыш с бакенбардами быстро извлек из-за пазухи блокнот и карандаш, что Лану-Марину очень удивило, ведь она полагала, что здесь всё ещё перьями пишут, быстро что-то записал, вскочил на ноги и выбежал из тронного зала.

Тут же заскочили двое стражников и под руки вывели из зала Добросила.

Лана приложила руку к низу живота: там опять запорхали бабочки, вызвав прилив удовольствия.

Немного постояв, Стрелкова перевела взгляд на свои окровавленные руки. На безымянном пальце правой руки перстня, который дала ей Алекса, не было.

"Ну, и черт с ним! — подумала Марина. — Всё равно я не хочу возвращаться назад, и диадему старой карге никогда не отдам!"

Вслух же она произнесла, обращаясь к толпе подчиненных:

— Кто найдет кольцо, украшенное большим красными камнем, верните мне за вознаграждение.

Подданные продолжали стоять на месте. Тогда Марина крикнула:

— Что вы все стоите, как истуканы? Продолжайте выполнять свои дворцовые обязанности!.. И позовите мне моего помощника!

Придворные тут же зашевелились и начали быстро покидать тронный зал.

Появился помощник с бакенбардами, с блокнотом и карандашом в руках.

— Что вам угодно, ваше величество?

— Как зовут тебя? — глядя на него сверху вниз, спросила Марина.

— Андерей, — ответил тот.

— Записывай, Андерей... — Марина принялась загибать пальцы на руке. — Перво-наперво, организуй мне ванну и покажи мою гардеробную, которой я пользовалась до того, как заснула.

— Организуем. — Карандаш запрыгал по бумаге. Записав, царский помощник поднял глаза на Лану.

— Далее, с этого дня приказываю всем величать меня Ланой Великой... Далее, организуй мне прогулку по дворцу... Я хотела бы освежить в памяти, что тут есть приколь... интересного. После прогулки хочу, чтобы был ужин. Обязательно с легким алкоголем, с красным вином, например...

— Есть вино из красники. Оно самое красное в Урсии.

— Его и подайте мне. Музыка пусть играет, пусть на ужин ко мне придут придворные дамы из высших сословий...

— Сделаем, — Андерей кивнул, продолжая записывать. — Что-то ещё?

— Да! — Марина перешла на левую руку, так как на правой пальцы закончились, и загнула большой палец. — Повелеваю завтра с утра провести процедуру моей коронации. Параллельно... В то же время тело Митаны нужно вывезти в лес, как можно дальше, шагов так на пять тысяч, раздеть её и оставить там на съедение диким животным. Далее, через два дня нужно устроить пышные похороны царя Димитрия Пятого...

Будучи юристом по образованию, Марина Стрелкова смогла соответствовать своему новому имени — Лана Великая. Почти ни у кого даже мысли не возникало, что она — самозванка. Те же, кто сомневались, были собственноручно казнены Ланой за государственную измену.

Едва став царицей Урсии, Лана-Марина осуществила ряд реформ, в ходе которых образование и медицина в Урсии стали бесплатными, а налоги стали меньше.

Благодаря пришедшему через портал в Урсию из России талантливому инженеру — Валерию Пензину — в стране появились заводы и фабрики, давшие урсианам тысячи рабочих мест.

Армия в ходе реформ стала сильнее, и Лана Великая смогла присоединить к Урсии десятки соседних государств, благодаря чему уровень благосостояния урсиан стал гораздо выше, чем раньше.

Урсиане были счастливы. Они любили и боготворили свою новую царицу.

Вот только Лане, как бы она ни развлекала себя, было как-то не очень весело. И всё дело было в отсутствии мужского внимания к ней, ведь местные мужчины были для неё маловаты, а рослые, из завоеванных земель, оказались не в силах выдержать любовного натиска Ланы, и погибали в её сильных объятиях, из-за чего некоторые называли её Смертельной Ланой.

Валерий Пензин, хотя был высоким и сильным, не был для Ланы сексуально привлекательным. Во-первых, ему было шестьдесят пять лет, а, во-вторых, он был большим специалистом по алкоголю, чем по женщинам.

Вот и оставалось Лане-Марине восседать на троне и ждать, когда с той стороны портала в Урсию придет высокий, молодой, умный мужчина, который сможет пережить секс с ней. Тот, который будет добрым, ласковым и нежным. Тот, который никогда не поднимет руку на женщину.

За всеми успехами и незначительными неудачами Ланы Великой наблюдал новый начальник царской стражи — Миксим. Это он, ещё будучи простым стражником, нашел перстень с красным камнем, который слетел с руки Марины, когда та метнула копье в Митану.

Миксим нашел перстень рядом с телом Митаны, в луже крови. Подняв его с тротуарной плитки, будучи воспитанным в лучших традициях Урсии, сначала он хотел вернуть его Лане. И размер вознаграждения совсем не волновал его. Но тут ему стало интересно, как дорогой перстень будет смотреться на его руке, и он надел его на средний палец левой руки. И тут в его голове прозвучал голос Алексы. После этого Миксим больше палец с руки не снимал.

Миксим, никогда не видя Алексы и не представляя, как она выглядит, не сомневался, что скрипучий голос принадлежит очень сильному колдуну, мужчине. И голос говорил, что Миксим станет самым богатым и могущественным человеком, если убьет Лану и пронесет через портал в Россию диадему, "заряженную энергией сотни чародеев".

Миксим долго, терпеливо выжидал, когда ему представится возможность убить царицу, а Лана, несмотря на то, что обладала силой сотни чародеев, не могла прочитать мысли начальника своей стражи, хотя тот всегда находился рядом. Стараниями Алексы его мысли были для царицы закрыты. Это было всё, на что тогда хватало магической энергии чародейки.

Миксиму оставалось лишь затаиться и ждать... До поры до времени.

14.09.2021-12.03.2022