Побег со счастливым концом.

А я? Я шла, держа под руку новую знакомую, и размышляла о том, что теперь найти Королевского адвоката будет намного проще и о том, нужно ли мне предъявить припрятанное холодное оружие, ведь это стоило сделать на входе, а сейчас его обнаружение поставило бы все ну в очень неловкое положение. Поэтому его наличии пока что поставило меня... в опасное.

* * *

Силы у женщины, которая теперь решительно вела меня по дворцу чтобы попить чаю, все прибывали и прибывали, благо я знала, откуда их взять и что даются они любому желающему по первой просьбе. И, как всегда, испытывала радость от происходящего. Вот только найти меня теперь стало намнооого проще. Воспитанницы Веренского монастыря известны своими определенными умениями и многие потом учатся в медицинских училищах. Монастырь считает такую помощь миру от девушек, побывавших в его стенах, хорошей благодарностью за вложенные в них усилия. Но тут я отличилась черной неблагодарностью — лечить людей не хотела совершенно, книги по медицине забрасывала в дальний угол и, таким образом, по мнению настоятельницы, растрачивала свой дар совершенно напрасно. Вот только, при чем тут 'дар', если это может сделать каждый, и большинство как раз не хочет или боится? Не знаю!

— У меня так много самого вкусного в мире чая! — Радостно щебетала моя новая... подруга? — А еще пирожные сейчас принесут, вкуснейшие!

Я тут же вспомнила чай с пирожными, после которого вылезла в окно и влезла в новую авантюру. Чаю... как-то не хотелось.

— Эм... — Как-то неуверенно пробормотала следующая за нами вторая женщина, та, которая в красивейшем в мире платье.

Странно, раньше мне казалось, что она любит покомандовать и неслась в нашу сторону именно за тем, чтобы раздать пендели и указания.

— Может, юной леди, стоит облачиться в более удобную случаю одежду? Милое, славное платье, крепкий чай, тающие пирожные — что может быть лучше? — Атака началась. — А там можно и познакомиться, как следует.

Мне почему-то казалось, что она сама не верит в то, что говорит. Только в том, что нам нужно познакомиться — а то притащили какую-то девчонку во дворец. Хотя... может она не верит и в то, что нам нужно познакомиться — лучше бы я просто отсюда поскорее смылась.

— О, Мариль, ты права! — Она на минуту остановилась и задумалась. — Можно взять мои старые платья, которые мне сшили до замужества и которые так и не пригодились!

Моя новая знакомая оторвалась от меня, благо теперь сил у нее хватало, повернулась ко мне лицом и взяла за руки, участливо заглядывая в лицо.

— Ты же не против?

Я была... против. Но в монастыре нас учили тому, что, в общем-то, разумное желание беременной женщины должно быть выполнено и не нашла в себе сил отказаться, помня каким несчастным было лицо этого человека до встречи со мной. А ведь я найду Королевского адвоката и смоюсь в неизвестность, и если ее настоящие проблемы не решены, печаль вернется. Хотя бы на часик, я смогу поддержать ее хорошее настроение и желание жить.

— Было бы здорово!

Мариль, увидев, что у меня есть манеры, вытаращила глаза так, словно увидела предводителя фархарцев танцующего на главной площади Камеи. А им так себя вести только срам один, ни за что не согласятся, это даже я знаю. Я вздернула нос: пусть знает, что я круче фархацев!

— Тогда я побегу распоряжусь на счет чая, а вы можете пойти переодеться. — С этими словами женщина улыбнулась задорно, словно совсем молодая, развернулась и убежала.

И почему мне сначала показалось, что командует здесь именно Мариль? Вот только — кто тогда эта беременная женщина? Меня начали терзать смутные сомнения — не встряла ли я совсем в нехорошую историю. Мариль тем временем ошалело смотрела ей вслед. Я нетерпеливо поежилась и взъерошила волосы — мне же еще адвоката искать, а мы торчим посередине коридора, да еще и любопытный нос служанки из-за двери выглядывает. Встряхнув головой, Мариль опомнилась и внимательно посмотрела на любопытный нос, и он исчез, а потом, еще внимательнее, меня.

— Следуй за мной! — Скомандовала она слишком резко для человека, который всегда чуть-чуть кривит душой и профессионально обходит острые углы, добиваясь своего.

И я быстро пошла за ней по длинному, раззеркаленому коридору стараясь запоминать планировку дворца. Я шла за ней и ждала. Ждала, когда начнет выяснять подробности моей жизни: до и после монастыря. Но, похоже, моя сопровождающая решила отложить разговор до момента переодевания, когда точно никуда не убегу. А мне так не терпелось разрешить это тяжкое ожидание!

— Почему вы не пригласили никого из монастыря пожить во дворце?

Провожатая резко остановилась и повернулась ко мне с самым снисходительным выражением лица.

— Дитя... — Попыталась начать воспитывать меня Взрослая женщина. — А ты согласилась бы пожить во дворце? — Шустро клацнули волчьи челюсти — очень резко она одумалась.

— Ну, я... уже живууу... вот тут в городееее.... — Начала мямлить я, не зная как не выдать свое место проживания и хоть что-то о себе рассказать. К такому разговору я была не готова и совершенно не знала что врать.

— У "хороших людей"? — Понимающе хмыкнула женщина.

— Ага! — Радостно мотнула головой я. Может, она и все остальное за меня додумает? Или, что еще хуже — прочует! Нюх и жизненный опыт у нее невероятный!

— И как они тебе? — Затаилась подспудной мыслью тетинька.

— По душе! — Коротко ответила я.

Женщина натянуто улыбнулась. Я прямым текстом дала ей понять, что из моего пристанища, меня не выкурить. Такая формулировка для того, кто долго прожил в Верейском монастыре, означает многое. В первую очередь это означало, что там, где я живу сейчас, я могу оставаться долгое время и потому, что мне там рады и потому, что мне нравятся люди живущие там. А понравится тому, кто чувствует людей настолько, как учат в Верейском монастыре очень сложно — такими местами не разбрасываются.

— А так бы и переехала, от чего же не переехать? — Улыбнулась я ей, чтобы не слишком сильно расстраивалась.

— Очень жаль. — Дежурно улыбнулась женщина в ответ. — Не буду спрашивать, получила ли ты благословение Богини уйти из монастыря, просто скажи, как тебя зовут.

— Сиэль. — Послушно представилась я. Фамилию свою называть не хотелось — вдруг да опознают во мне представительницу малозначительного дворянского рода. В жизни встречаются любители самых странных вещей, вдруг моя новая незнакомая предпочитает увлекаться геральдикой или читает перед сном длиннющие книги о родословных? И не только чтобы крепче спалось и быстрее засыпалось. Поэтому пришлось попытаться отвлечь ее внимание философским диспутом. — А разрешение я получила — иначе не смогла бы уйти из монастыря. Разве не на все ее воля? И я эм... следую предначертанной ею мне судьбе.

Женщина приподняла брови и посмотрела на меня так, слово впервые второй раз в жизни увидела.

— Вот как? Тогда пойдем, выберем тебе милое платье, послушная девочка. — На этот раз она улыбалась совершенно искренней улыбкой, а глаза ее засмеялись впервые с тех пор, как я ее встретила.

Ушли за платьем мы недалеко — как только нам надоело улыбаться друг другу с пониманием, и пришла пора топать по коридору дальше, мы чуть ли не нос к носу столкнулись с... черноглазым телохранителем, которого вел по коридору один из местных мундирных охранников.

Непонятное чувство вспыхнуло в темных глаза странного якобы фархарца. Больше всего оно походило на радость, но какого-то более сложно толка, чем обычная. А потом он предупреждающе-высокомерно зыркнул на сопровождающего его охранника и протянул ко мне раскрытую ладонь. Ага, вот я и попалась. Сейчас охрана пропишет мне пилюлей за незаконное ношение оружия во дворце. Видимо черноглазый так обрадовался возможности утереть нос местным охранцам. Если он является гражданином Магнеллы, то просто обязан выявить такой случай и принять меры. А если дворцовая охрана не догадалась проверить наличие оружия у пробравшейся во дворец девчонки, то будем им порицание и выговор, а потом тоже пилюлей дадут, может даже больше, чем мне.

Я обреченно потянулась к манжету, но черноглазого, видимо, осенила совсем иная мысль и он, якобы галантно ухватив меня за левую руку, к которой я и тянулась, потащил куда-то в сторону. Я оглянулась. Выражение лица моей провожатой сложно описать. Словно она увидела, как на ее глазах ожила статуя — точно такое выражение лица было у настоятельницы, когда я на занятиях вложила столько силы в деревянную статуэтку какого-то святого, что она зазеленела и пустилась в рост так бурно, словно действительно ожила. К несчастью, мою руку от статуэтки быстро отдернули, и я так и не смогла узнать ожила бы она по-настоящему или нет. Кстати, статуэтку потом куда-то припрятали, поэтому не получилось даже узнать, появились ли к весне на ней цветочки, пустились ли выросшие ветки в дальнейший рост или засохли со временем.

Мундирный охранник, в свою очередь, нахмурился, а затем неодобрительно фыркнул, но претензий на попытку удалиться в сторонку черноглазому телохранителю не предъявил. И это говорило о том, никакие особые разрешения черноглазому здесь не требовались, а стало быть, он или часть дворцовой охраны или частый гость, такой, которому можно доверять. Теперь нахмурилась я. Чтобы это могло означать? Важный господин Керон не последний человек в Магнелле — это я уже поняла. Но кто он такой на самом деле, что свободно гуляет по дворцу и лично разруливает сомнительные ситуации граждан с городской стражей? И тут-то меня осенило: он и есть Королевский адвокат! Тот самый, который сейчас находится во дворце. Не удивительно, что его так боялась проныра Валенсия. Важный господин Керон шутить не любит, как я успела заметить. Да и с женщинами господин ведет... эм... чего он там ведет? Вольный образ жизни? Или как это теперь правильно называется? А Милушке наверняка не известна эта скрытая дверьми Твисткаря и Ко часть его жизни. Поэтому у нее, как я успела понять, и у Валенсии противоположные мнения о Королевском адвокате. Ну, точно — все сходится. Кажется. Хоть в этом мне повезло! Осталось сдать оружийко в темном уголочке и уговорить черноглазого передать письмо господину Керону или отвести к нему — могу и лично отдать, в крайнем случае. Ему уже явно есть с кем позволять себе лишнее. Даже жениться, похоже, не просят.

Разумеется, оставался еще вопрос — почему черноглазый не сдал меня доблестным дворцовым стражам, но однозначного ответа я сейчас не сочиню — лучше уж у него самого спросить. Заодно узнаю — умеет ли он разговаривать. Наш молчаливый диалог уже давно стоило разнообразить. И тут я немного поежилась — вот бы господин Оун не узнал о таких разговорах — он еще о прошлом представлении меня не расспросил, а я уже норовила поучаствовать в новом. Вместе с телохранителем мы вышли из коридора к лестнице и закрыли двери на лестничной площадке. Точнее, это были две двери, одна вела прямо с лестницы, а вторая непосредственно из коридора — они образовывали закуток, образовавшийся благодаря широким дворцовым комнатам. Укрытие совершенно никакое, но от глаз пронырливых служанок укроет.

Начав разговор первой, я, молча, вытащила из рукава стиле и протянула черноглазому. Тот меланхолично притырил его себе и насмешливо склонил голову. Ага, и про сапог тоже не забыл. За утыренный стилет было обидно. Нет. Его отсутствие просто заставляло меня нервничать. Помятуя, как скверно все обернулось в прошлый раз, я немного посомневалась, но трагично пустой рукав жег руку, и я выдвинула ногу с припрятанным ножом вперед — пускай потрудиться отобрать самолично. Черные глаза довольно-озорно блеснули. Их обладатель явно ожидал чего-то подобного с моей стороны и был готов поучаствовать в спектакле. Плавно опустившись на одно колено, словно идеальный рыцарь, он потянулся к моей ноге в сапожке. И тут... двери, ведущие на лестницу за моей спиной торжественно открылись.

Я не успела обрадоваться новой возможности попасть в стремную ситуацию, как кто-то решительно схватил меня за локоть и оттащил от черноглазого — тот даже прикоснуться не успел. Кто-то притянул меня к себе. Я благополучно уткнулась спиной в чью-то грудь и меня обхватили правой рукой, прижимая к этой груди еще сильнее. Неужели дворцовая охрана все-таки осознала, какую опасную девчонку к ним занесло? Черноглазый быстро поднялся с колена и мгновенно состорил постную мину и попыток вернуть меня себе не предпринял. Видимо, с тем, кто меня сцапал ему здесь не тягаться. Двери, ведущие с лестницы, недовольно закрылись прямо перед моим носом, а потом я услышала, как почти бесшумно закрылась противоположная дверь.

Кто-то позади меня тяжело вздохнул. Кто-то ненароком чуть разжал свою руку. Кто-то, наверное, собирался развернуть меня к себе, но слишком долго вздыхал. Я самым банальным образом задрала голову и... чуть ли не уткнулась в подбородок господина Лесали. Я смотрела на него снизу вверх. Я ждала от него поцелуя. Я чувствовала себя очень уютно в его руках. Но мое счастье закономерно не продлилось вечность и так и не воплотилось в реальность.

— Вы понимаете, что вы делаете? — Отчужденным и строгим тоном вопросил Кевин.

Я задумалась. Я помотала отрицательно головой. По груди господина Лесали, который так и не нашел в себе силы меня отпустить. Он вздрогнул, закрыл глаза и, разжав правую руку, ловко повернул к себе лицом, создав между нами приличное расстояние. В смысле, расстояние соответствующее нормам приличий.

Кевин явно справился с собой, и его лицо выражало совершеннейшее спокойствие. Только глаза были грустные-грустные. Он явно искал в себе силы отказаться от меня навсегда, а потом задать трепку за теперешнее поведение. Чтобы не дать Кевину сморозить какую-нибудь глупость, я шагнула к нему, обняла и прижалась к его груди теперь уже лицом. Не позволю я ему пожертвовать ради какой-нибудь странной идеи своей... ну, мной, в общем. Пусть знает, что даже если найдет в себе силы отказаться от меня, я у себя не найду.

Сначала он почти поддался, и его руки взметнулись, чтобы обнять меня за плечи, но странная идея не отпускала свою жертву, и Кевин попытался отстраниться, шагнув назад и придержав, чтобы не упала. Наступила моя очередь нахмурить бровки и посмотреть на него с укором. По его лицу я видела, что он ищет что сказать, но сегодня Успех явно был не на его стороне, слова не находились. И сделала так, как будет правильнее для нас обоих — подошла ближе, обвила руками за шею и, приподнявшись на цыпочки, прикоснулась губами к его губам. Сердце радостно подскочило в груди — оказывается, поцеловать кого-то самой еще приятнее.

Господин Лесали честно сдался на милость победительницы и, прижав к себе левой рукой, правой придержал затылок и поцеловал так, что я задрожала мелкой дрожью и, чтобы согреться, прижалась к нему покрепче. Инстинктивно он тоже прижал меня к себе сильнее. Мой мир стремительно уменьшился до одного этого человека. Когда я убежала из монастыря, я не знала, куда именно приведет меня дорога, но если она привела к нему, то все было не зря! И если мне встречалось море людей, которое только пыталось в жизни найти место для счастья, то я его нашла! Мое место для счастья — в его руках. Мир вокруг стал золотисто-прозрачным. Я слышала только наше дыхание и биение сердец.