Собирая мир по кусочкам

— В ближнем бою шансов нет, — сказал он, выкручивая ей руку.

Сэнши почувствовала боль, но кинжал не бросила. То, что она задумала, было связано никак не с кинжалом в левой руке. Все, что ей нужно было — потерпеть еще чуть-чуть, чтобы священник открылся, и ей удалось схватить его окровавленной ладонью за подбородок. Даже необязательно хватать — хотя бы прикоснуться. Именно поэтому она должна была терпеть, пытаясь выгадать хотя бы кроху дистанции, чтобы достать до клочка голого тела.

С криком она все же уронила кинжал на землю, подчиняясь невыносимой боли в выкручиваемом запястье.

— Простите, юная леди, — произнес он и слегка ослабил хватку. — Вы все еще хотите продолжить?

"Получилось!" — мелькнуло в голове у Сэнши. Она извернулась телом и бросила правое плечо вперед, пытаясь ударить его по лицу, словно обиженная любовница пытается дать своему кавалеру пощечину. Но священник будто ждал подобного удара.

— И это тоже невозможно, — констатировал он, отпуская девушку и отпрыгивая назад.

Окровавленная рука Сэнши, которой она пыталась ударить Франциска, замерла в полете, заарканенная обвитой вокруг предплечья плащаницей. Монах, теперь стоявший в нескольких шагах от неё и державший девушку словно на веревке, резко дернул ткань и потянул Сэнши вперед, отчего та потеряла равновесие и едва устояла на ногах. Пользуясь тем, что движения тела девушки теперь были направлены лишь на то, чтобы не уткнуться позорно носом в землю, священник потащил её, словно на веревке, к ближайшему дереву. Затем он вытащил из висящего на поясе чехла нож и сильным ударом пробил ткань, пригвоздив свободный конец плащаницы ко стволу. Привязав таким образом девушку, словно нашкодившую собаку, он вытащил из кармана листок и метнул его в землю. Листок в полете превратился в небольшой клинок и пробил лежащую на земле тень девушки. "Черный Ключ", — поняла Сэнши. "Кажется, это всё".

— А теперь я приведу вашу бабушку, после чего, с вашего позволения, мы отправимся к братьям Церкви, — произнес он, направляясь в руины.

Через несколько секунд после того, как Франциск вошел в дверной проем, Сэнши услышала короткий вскрик Сакуры, который тут же оборвался. Прошло еще полминуты, и монах показался из руин, держа на плечах бесчувственное тело.

— Скотина, — прошипела Сэнши, и из её глаз показались слезы беспомощности. — Ты ведь убил её, сволочь? Ты убил её? Отвечай, церковная тварь, ты убил беззащитную женщину, потому что тебе так приказали? Отвечай, как ты ей убил, пад...

Договорить она не успела, потому что подошедший к ней Франциск раскрытой рукой с размаху отвесил ей звонкую пощечину. Ошарашенная Тосака мгновенно замолчала и уставилась на священника.

— Позвольте мне напомнить, что я предупреждал вас: я не могу позволить юной леди разговаривать со мной невежливо, — холодным голосом произнес монах. — И, если мне не изменяет память, я уже сделал вам последнее предупреждение касательно ваших манер, посему вам следует обижаться исключительно на себя. Кроме того, я могу вас уверить: этот жест не доставил мне ни малейшего удовольствия. Я ненавижу бить женщин.

Сэнши потрясенно молчала.

— Позвольте снова объяснить происходящее. Я уже упоминал, что ваша бабушка нужна мне живой, и поэтому я не имел намерения её убивать. Да, мне пришлось сделать ей небольшой укол сильно действующего транквилизатора, но ни в коем случае не яда. А теперь, юная леди, если вы мне позволите, — монах вытащил из дерева нож, поднял Черный Ключ и взял плащаницу за конец, словно поводок, — мы проследуем к моей машине и отбудем в город. Бегать с женщинами на руках по утреннему лесу у меня нет никакого желания.

Глава 3.5. О том, что в мире не всё так просто.

И всё идет по плану...

ГрОб

Говорят, что "сова" — это плохо воспитанный "жаворонок".

В случае с лордом Эль-Меллоем жаворонок был ещё и крайне опасен — в основном, для того бедолаги, которому не посчастливилось навещать пожилого мага с утра.

И, конечно же, сия незавидная участь выпала человеку, который меньше всего на свете сейчас хотел видеть Эль-Меллоя даже в благодушном настроении — Швайнкопфу, министру по связям с немагическим миром, который не далее как вчера своей некомпетентностью подвел всю Башню и устроил знатный переполох по всей Европе. По крайней мере, так считал Эль-Меллой, сидя в кресле и буравя подчиненного орлиным взглядом.

— Имя автора — Натаниэль Суиндон, проживает в Бирмингеме, что на севере, — отчаянно труся, докладывал Швайнкопф.

— Я знаю, где находится Бирмингем, — едко перебил его Эль-Меллой. — Дальше.

— Мы связались с издательством и всеми типографиями, но ответа... пока нет,— запнулся толстяк и мысленно скорчился от ужаса. — Тираж из продажи отозван, мои люди подбирают остатки книг и...

— Все ясно с тобой, — пожилой маг поднялся с кресла и подошел к окну, задумчиво уставившись вдаль. — К этому, как его, Суиндону, уже выехали?

— Почти, — робко ответил Швайнкопф, боясь даже подумать что-нибудь, что могло бы содержать слово "нет". — Через несколько минут прибудет вертолет, мои люди уже...

— Вертолет, говоришь? — протянул Эль-Меллой. — Давненько я ни на чем не летал. Пожалуй, я прокачусь в Бирмингем и посмотрю, что из себя представляет этот Суиндон.

Швайнкопф прикрыл глаза, мысленно молясь, чтобы аудиенция закончилась поскорее.

— Собери всё в один доклад и срочно доложи Бартомелоям, сам знаешь, как, — вбил ещё один гвоздь в крышку его гроба Эль-Меллой. — И ещё можешь помолиться, чтобы дожить до вечера. Я, кстати, серьезно.

Министр по связям с не-магами, белее бумажного листа, отлично это понимал.

Бирмингем. Маленький убогий городишко, жертва тотальной индустриализации, где жизнь течет от одного рабочего дня до другого с редкими перерывами на выходные, когда полагается напиться в хламину любой гадостью местного производства и мертвецки уснуть до следующего понедельника. В самом деле, чем ещё себя занять в тошнотворно-серых кварталах, где из доступных развлечений лишь паршивый кинотеатр времен леди Маргарет, пара пивнушек, называемых гордым словом "паб" — и все это на фоне вечно дымящих, навевающих депрессию заводов?

Именно такое впечатление произвел Бирмингем на Эль-Меллоя, ехавшего по пыльным улицам города на свидание с незадачливым писакой Суиндоном, чьё творение произвело настоящий фурор по всем миру.

Оказалось, что дома у Суиндона его уже ожидали.

— Инспектор Джонсон, служащий полиции района Спаркхилл, — представился бодрый полицейский, приветствуя выходящего из автомобиля пожилого мага. — Весьма рад видеть людей из Пятого Отдела. Чем обязаны визитом, сэр...

Инспектор вопросительно посмотрел на мага.

— Капитан Вельвет, и обращаться можете без звания, — пояснил тот. — Меня интересует Натаниэль Суиндон. Судя по всему, вы уже взяли его в оборот?

— Взять-то взяли, — вздохнул Джонсон, — да вот только не вполне так, как хотелось бы. Вы ведь уже в курсе, что его вчера убили?

Эль-Меллой даже не удивился.

— Именно поэтому вы здесь, так ведь?

— Да, сэр Вельвет. Обычная бытовуха, как по мне, — объяснил инспектор. — Пьяная драка, подозреваемый — сосед убитого, уже задержан.

— Где тело? — спросил маг.

— Прошу простить, сэр, но тело уже в морге. Вызвали-то нас сегодня в семь утра, а сообщение из Лондона — мол, Джонсон, к вам направляются большие люди из Пятого по такому-то вопросу, пришло в половину девятого. Мой медик констатировал смерть, а поскольку картина убийства была ясна как день, я распорядился убрать тело. Это было ошибкой?

— Если и было, — вздохнул Эль-Меллой, — то мы об этом уже не узнаем. Когда мы закончим здесь, я хочу увидеть убитого. Но сейчас мне нужно увидеть место убийства.

— Конечно, сэр Вельвет. Пройдём в дом, я вам все покажу.

— И заодно поведайте, что за личность был этот Суиндон, — сказал маг, следуя за инспектором внутрь.

Полицейский и маг вошли в дом — типичный домик в рабочем квартале, где в прихожей вечно грязно, лестницы последний раз мылись при прошлом короле, а в воздухе витал стойкий запах сивухи и подгнившей еды, в котором аромат разлагающегося тела самый стойкий нос по соседству учуял бы нескоро.

— Квартира пять, второй этаж, — объяснил Джонсон.

— И хорошо вы знали убитого? — спросил маг, поднимаясь по лестнице.

— Хорошо ли? — задумался инспектор. — Если вас интересует, было ли у нас что-то на него, то я отвечу "нет". Бедняга ни в каких темных делишках замечен не был, по пьяни никого не резал, наркоту у ниггеров ни разу не покупал. Тихий, спокойный малец, работал честно, его тут уважали.

— Кем работал? — поинтересовался маг.

— Спортивным журналистом, у него своя колонка была в газете, — объяснил Джонсон.— Причем не только в нашей, он и в "The Telegraph" частенько объявлялся, и даже на сайте BBC несколько раз его статьи висели. Хороший, добротный был журналюга, без предвзятости. Его и зулусы ценили, и вилланы, коих тут навалом.

— Кто-кто, простите? — недоуменно переспросил Эль-Меллой. — Зулусы?

Инспектор подозрительно посмотрел на визитера из Лондона:

— Не увлекаетесь футболом, надо полагать?

— Да, как-то мимо меня прошло, — сказал Эль-Меллой. — Слишком много работы, времени нет на это всё.

Тот понимающе кивнул и объяснил:

— Это фанаты местные, сэр Вельвет. У нас здесь две крупные команды — "Бирмингем Сити", так вот, их фанаты — зулусы, ещё с прошлого века повелось. А ещё есть "Астон Вилла", их стадион в другом конце города, и у них, понятно, фанаты — вилланы. Они друг друга терпеть не могут, но ведут себя, в принципе, прилично. А Суиндона уважали и те, и другие. Говорю же: хороший был журналист, если что и писал, то всё по делу, без наездов, без оскорблений. С главарями их дружил, на стадионах регулярно появлялся, в пабе иногда зависал то с теми, то с другими. Они, вообще-то, журналистов терпеть не могут, — доверительным шепотом сообщил Джонсон, — но с Натаном дружили. Свой парень для них был, в доску свой.

— А убийца-то его кто? — спросил маг. — Из этих?

— Нет, убийца — его сосед, Майк Милтон, — сказал инспектор. — Они с Суиндоном были лучшие друзья, ещё со школы. Вместе учились, вместе по бабам ходили, в общем — не разлей вода парни.

— И зачем он его тогда убил? — удивленно спросил Эль-Меллой. — Вы его уже допросили?

— Допросили, — вздохнул инспектор. — Точнее, допрашивали. Парень весь в слезах, бросается на моих людей, кричит, что это сделал не он и что ничего не помнит.

— Вот как, — задумчиво протянул Эль-Меллой.

— Я бы и сам ему не поверил, — сказал инспектор. — То, что они дружили, известно всем. Но когда ты приходишь в квартиру, на полу лежит труп, а в луже крови храпит убийца с ножом в руке — тут уж, простите, картина ясная, как день.

Инспектор прервал свой рассказ. Подойдя к явно открытой двери квартиры, он распахнул её перед лондонским высокопоставленным гостем и жестом пригласил его:

— Проходите, сэр. Это здесь.

Эль-Меллой аккуратно перешагнул через порог и оказался в коридоре квартиры убитого.

Маг повелительным жестом приказал полицейскому стоять снаружи, а сам принялся внимательно осматривать место происшествия, пытаясь выцепить взглядом те детали, которые могли бы свидетельствовать о связи убитого с миром магов. Ничего особенного он не замечал: обычный шкаф в прихожей, заваленный одеждой, склад грязной обуви перед входом, обои пастельного цвета, который психиатры обычно характеризуют как "успокаивающий". Подняв голову, Эль-Меллой заметил над входом зеленую ветку омелы, с которой свисала фигурка Санта-Клауса — обычное рождественское украшение, даром что до Рождества было ещё черт знает сколько времени. Маг кивнул головой в сторону инспектора, подзывая того к себе.

— Когда вы вошли сюда в первый раз, — спросил он, — пахло ли здесь чем-нибудь необычным?

— Пахло ли? — задумался инспектор. — Да вроде бы нет. Тот же запах комнатного освежителя, что и сейчас — с привкусом крови, конечно, уж я-то знаю, как кровь пахнет. Ещё аромат перегара был, но сейчас выветрился. А так... нет, ничего особенного не было, — сообщил Джонсон. — А почему вы спрашиваете?

— Рабочая гипотеза, — ответил Эль-Меллой. — А вообще что-нибудь необычное было?

— Не припомню ничего подобного, — сказал полицейский. — Я сразу понял, что это обычная бытовая мокруха, так что на детали внимания не обращал. Тело лежало в кухне, я туда сразу и направился.

— Это налево, так?

— Да, налево, — подтвердил инспектор. — Мне показать?

— Нет, сам разберусь, — сказал маг и выразительно посмотрел на Джонсона. — Ждите здесь. Вы тут и так немало натоптали.

Полицейский едва заметно нахмурился, но виду, что он недоволен дерзостью высокопоставленной столичной шишки, не подал.

— Есть, сэр.

Эль-Меллой сделал несколько шагов и свернул в проём, ведущий, по словам инспектора, к месту преступления. На полу растеклась огромная лужа крови, уже начинавшая подсыхать. Пожилой маг брезгливо поморщился и аккуратно, чтобы не запачкать носки лакированных туфлей, подошел к столу, на котором стояла батарея бутылок из-под пива. "Newcastle brown ale", — прочитал он этикетку и наклонился, чтобы понюхать горлышко. Никакого особенного запаха он не заметил: пиво как пиво, с поправкой на сорт и цвет. Эль-Меллой посмотрел по сторонам и сотворил несложное заклинание, подсвечивающее следы маны. Ничего не произошло: кухня осталась прежней, ничего не засветилось и не взорвалось, к его величайшему сожалению. "По-видимому", — сделал он вывод, — "это и правда обычное убийство на бытовой почве. Именно убийство", — подчеркнул он для себя.

— Скажите, инспектор, — произнес он, выходя из кухни в коридор, где его ждал скучающий Джонсон, — а много ли пил этот Суиндон?

— Натан-то? — сказал полицейский и задумался. — Да он вообще не пил. Убежденный трезвенник.

— То есть?

— Да, так и было, — решительно подтвердил он. — Я его частенько видел в пабах по вечерам. Он, как правило, сидел за барной стойкой с ноутбуком, но пил всегда чай или колу.

— Вот как, — снова задумчиво протянул Эль-Меллой. — То есть пьяным вы его ни разу не видели?

— Ни разу, — подтвердил полицейский.

— И вы хотите сказать, что он умер в пьяной драке? — спросил маг, шокированный некомпетентностью своего собеседника.

— Ну так одно другому же не мешает, — настаивал Джонсон. — Может быть, он и не пил, а Милтон выпил и пощекотал его пером по темечку. А может быть, он пил — по вечерам у себя дома. Вы уж простите, сэр, но если я чего-то не вижу, так это не значит, что этого не бывает.

"Ты, подлец, даже не представляешь, насколько ты прав", — ехидно усмехнулся про себя Эль-Меллой и спросил:

— Сколько в квартире комнат?

— Две, — охотно объяснил инспектор. — Прямо и направо.

Маг кивнул и заглянул в ту, что была справа от него. Там стоял огромный диван, телевизор и книжный шкаф, что позволяло сделать ему убедительный вывод: эта комната считалась гостиной. Оставив её на потом, он пошел прямо и уперся в закрытую дверь. Эль-Меллой дернул ручку: дверь не поддалась.