1.Опека. Начало

Сигнал, прикрепленного на правом ухе миниатюрного переговорного устройства прервал мой самоанализ.

— Завтрак, и побыстрее, — донесся из наушника сонно-недовольный, но столь волнующий голос. Голос моей опекунши.

— Слушаюсь, госпожа.

Через десять минут я уже вкатывал в спальню сервировочный столик. Два фужера грейпфрутового фреша, чашка очищенного миндаля, тонко нарезанный ананас — я в точности исполнил полученный накануне заказ.

— Надеюсь, ты ничего не перепутал? — Ирма придирчивым взглядом посмотрела на свой сверхлегкий завтрак.

— Нет, все как вы заказывали, госпожа.

— Хорошо, молодец. Подкати столик к кровати. Что успел?

Я перечислил свои трудовые достижения, удостоившись нового 'молодец'.

Ирма залпом осушила фужер и принялась за миндаль. — Ты уже завтракал?

— Нет, — Ирма, но в первую очередь Астра, приучили меня быть немногословным.

— Почему?

— Готовил завтрак для вас, моя госпожа, и, кроме того, я боялся без вашего разрешения что-либо брать из холодильника.

— О. я вижу, что ты уже освоился в новой роли. Скажи спасибо нашему уважаемому профессору Арнольду — его уроки неожиданно пригодились тебе. Правильно: раб должен воспитывать себя сам. Не так ли?

— Как скажите, госпожа Ирма.

— Умница. Ладно, я тоже немного помогу тебе в самовоспитании и заодно покормлю тебя завтраком. Сходи на кухню и принеси бутылку йогурта.

— Слушаюсь, госпожа Ирма.

Вернувшись, я опустился на колени, и протянул госпоже ее заказ.

— Тебе нравится становиться передо мной на колени?

— Да, госпожа.

— Хм, самовоспитание и самовнушение — великая вещь. Еще немного и я уверую в методику нашего профессора. Значит, по логике вещей, и все остальное, что мы с Астрой делали с тобой, тебе должно было понравиться?! Отвечай, но только не смей врать.

— Поначалу, мягко говоря, не очень. А затем... Никогда не думал, что семинары Арнольда мне так пригодятся в жизни.

— И?

— Я убедил себя, что вы богини, и чтобы вы не делали со мной, это не унижает, а, наоборот, возвышает меня.

— И даже, когда ты лежал на полу, а мы, обнявшись, танцевали на тебе, ты чувствовал себя возвышенным?

— Да, госпожа. Вы же сняли туфли и танцевали босиком, чтобы не поранить меня. Спасибо за заботу, госпожа.

— Но ведь мы едва не раздавили тебе грудь, а твое хозяйство в любой момент могло превратиться в месиво...

— Конечно, могли. Но я ведь ваше имущество и вы вольны делать со мной, что угодно. А главное, меня касались самые изумительные женские ноги во Вселенной — ноги моей опекунши.

— Странно... Прошло так мало времени, а я как будто разговариваю не с тобой. Неужели и в самом деле методика Арнольда столь действенна??

— Да, госпожа, без сомнения. Она избавила меня от лишних душевных травм, и, если на то будет ваша воля, от травм телесных. А также помогла понять, насколько же я счастливый человек.

— Счастливый?! Потерю свободы ты называешь счастьем?!

— Да, госпожа Ирма. Ведь я принадлежу вам и отныне моя жизнь отныне наполнена новым смыслом.

— Что же, дорогой, твои слова не могут оставить меня равнодушной. Если бы они были произнесены тобой там, на Земле, им бы вообще не было цены. Но в любом случае ты заслужил, чтобы я лично покормила тебя завтраком.

Ирма открыла бутылку, вылила часть ее содержимого на правую ступню и, подарив мне нежную улыбку, сказала: — Можешь начинать.

'Как вкусно! У меня никогда не было столь восхитительного завтрака! — убеждал я себя, тщательно слизывая йогурт и пот с ноги своей опекунши.

— Я смотрю, что тебе понравилось.

— Очень! Никогда не думал, что йогурт может быть таким вкусным. Спасибо, госпожа.

— Влад, я тебя не узнаю. Это ты или не ты?

— Не сомневайтесь, госпожа, это я. Просто вы заставили меня многое переосмыслить в моей жизни.

— Переосмыслить, говоришь? Красиво поешь...

Ирма вылила остаток йогурта на пол: — Доедай!

Не колеблясь, я выполнил приказание, и закончил завтрак.

— Ну, ты и в самом деле молодец. Пить хочешь?

— Да. Очень.

— Влад, я вынуждена тебя огорчить — твоего любимого ананасового сока у меня нет.

— Я не огорчен, госпожа и выпью все, что вы скажете.

— Выпьешь, естественно, выпьешь. Заодно проверим: изменился ли ты на самом деле. Или только пытаешься меня обмануть своими рассказами о том, что проникся идеями Арнольда, а сам намерен выжидать какого-либо удобного момента, чтобы выскользнуть из-под моей опеки?

— Не сомневайтесь — я действительно изменился, моя госпожа.

— О, я смотрю, тебе нравится произносить это слово?

— Да, госпожа Ирма, вы правы.

— Так вот, запомни, — я не верю ни единому твоему слову. Но в любом случае, никаких шансов вырваться на свободу у тебя нет.

— Я и не думал их искать, госпожа.

— Тогда, быть может, ты обманываешь не меня, а себя? Ладно, не будем гадать. Сходи на кухню и принеси самый большой фужер.

— Мне встать или на коленях?

— Хм, я и в самом деле тебя не узнаю. Думаю, лишняя тренировка тебе не повредит. Ползи на коленях.

Что же, через несколько метров я понял, что играя в полную покорность, наказал сам себя — ползать на коленях по твердому полу удовольствие не из приятных. 'Не переигрывай, дурак. Если ты думаешь, что Ирма оценит твою покорность... Нет, в душе, может быть, и оценит, но вот только в душе, не более...'

— Что-то ты долго? Как коленки? Не болят? — с явно деланным участием спросила меня бывшая любовница.

— Болят, — на этот раз я не стал корчить из себя героя.

— Ничего, скоро привыкнут. Да и тебе ко многому придется привыкать,

Ирма взяла из моих рук фужер, широко расставила ноги и начала писать в него.

— Йогурт с моих ног и пола ты уже слизывал, теперь на очереди следующий шаг.

Как завороженный я смотрел на то, как Ирма наполняет бокал.

— Пей! И попробуй только не сказать, что моя моча куда лучше твоего любимого ананасового сока. Ведь это моча твоей госпожи, не так ли?

Дрожащей рукой я взял фужер.

— Смелее, дорогой, смелее, не тормози. Покажи мне, как продвигается твое самовоспитание не на словах, а в реальности. Ой, слезки на глазиках. И губки дрожат. Никогда не думала, что ты такой чувствительный. Впрочем, я тебя понимаю. Разве мог ты еще несколько дней назад предполагать, что будешь пить мой божественный нектар?!

Концентрированный запах собранной за ночь мочи бил в ноздри, вызывая рвотный рефлекс, который усиливался по мере приближения фужера к мои губам.

— Дорогой, я понимаю твои эмоции, но возьми себя в руки. Если ты прольешь хотя бы каплю, то я... Влад, осторожно, что ты делаешь?! Сволочь, ковер! — это было последнее что я услышал перед тем, как потерял сознание.

Очнувшись, я обнаружил себя лежащим на диване. Поздние сумерки наполняли гостиную, а из спальни Ирмы доносилась тихая музыка. 'Осенний вечер', ее любимая... Причудливое сочетание давно вышедших из моды саксофона и скрипки бередило душу и навевало воспоминания о недавнем прошлом. Прошлом?! А, может, все случившееся просто пригрезилось мне? Или было не более чем шуткой на грани фола? Во всяком случае, положенная под голову мягкая подушка и толстый плед, укрывающий меня, находились в полном диссонансе с образом жестокой властной стервы, который Ирма тщательно культивировала в моем сознании.

'Черт, а что с фужером... Ведь я залил пол в ее спальне... Нет, точно это был розыгрыш. Стала бы Ирма в ином случае так заботливо укладывать меня спать?!'

— Ну, что ярый приверженец теории Арнольда проснулся? — занятый своими мыслями и уверенный, что Ирма находится в спальне, я не заметил сидящую в глубоком кресле девушку. Судя по тону, каким были произнесен этот вопрос, никакие карательные меры с ее стороны мне не грозили. По крайней мере, в ближайшем будущем... А может, и в самом деле Ирма разыграла меня?!

— Проснулся, — неуверенно ответил я и на всякий случай добавил — госпожа.

— Отлично. Раз помнишь, что я твоя хозяйка и госпожа, значит, ничего страшного не произошло и твои мозги на месте.

Увы, надежды на шутку сразу улетучились. 'Задать или не задать вопрос о своем обмороке?!'

— Как себя чувствуешь? Признаюсь, ты меня сильно напугал.

— Спасибо, госпожа, все в норме.

— Голова не кружится?

— Да вроде нет. А что со мной было?

— Обморок. Самый банальный обморок. Никогда не думала, что в него может упасть такой сильный и уверенный в себе мужчина, как ты.

'Опять ее издевки... Лучше бы ударила или наказала другим подобным образом... Молчи, дурак, накликаешь беду...'

— Госпожа, вы не сердитесь на меня?

— Уточни за что.

— По-моему я уронил фужер...

— А, ты об этом... Конечно сержусь, и очень сильно. Но не бойся — наказывать не стану.

— Спасибо, госпожа.

На моем языке вертелся вопрос о причинах подобного снисхождения, но, боясь вспугнуть нечаянную удачу, я не решился его задать. Впрочем, Ирма сама помогла мне:

— Это было бы нерационально.

— Нерационально?!

— Да, нерационально. Вот если бы ты с выпученными глазами гордо заявил, что-нибудь наподобие 'я лучше умру, чем буду делать это' — вот тогда я наказала бы тебя самым жесточайшим образом. А ты всего лишь стал жертвой собственных эмоций. Кстати, я даже довольна, что все так произошло.

— Довольна?! Но почему?

— Знаешь, на том семинаре я только сделала вид, что согласилась с тобой и профессором. На самом деле я была уверена, что как бы ни программировал себя пленник на добровольную покорность, рано или поздно в его сознании произойдет сбой, и он попытается... Честно говоря, я даже не знаю, какую цель будет преследовать его мятеж — ведь шансов вырваться из-под власти господина или госпожи у него нет никаких. Тем не менее мятеж неизбежен — глупый бессмысленный мятеж. Как у тебя сегодня утром. Поэтому, куда надежнее не мнимая либеральность, а старая добрая планомерная дрессура. С завтрашнего дня мы ей и займемся.

— Но я же...

— Не бойся. Я не садистка и чрезмерной жестокости не будет. Правда, только в том случае, если ты станешь прилежным учеником и не спровоцируешь меня на нее. Ты ведь будешь сотрудничать со мной?!

— Да, госпожа.

— А теперь еще раз расскажи мне о своем самочувствии. Голова не кружится, не болит? Кругов перед глазами нет? Звона в ушах?

— Вроде бы нет. Спасибо за заботу, госпожа Ирма. И за то, что не стали меня наказывать. Вы так добры.

— Язвишь?

— Нет! — со всей искренностью ответил я.

— Верю. Но не обольщайся — я не добра, а, повторюсь, рациональна. И, кроме того, в отличие от тебя, подхожу к жизни достаточно ответственно. Пойми, статус опекунши — это не только возможность командовать и удовлетворять свое самолюбие. Это еще ответственность за жизнь, здоровье и счастье опекаемого.

— Счастье?! Ох, простите, госпожа, за мой возглас, но...

— Да, именно счастье. Поверь, я сделаю все возможное, чтобы ты ощущал себя по-настоящему счастливым рядом с твоей любимой Ирмочкой. Причем, повторю, добьюсь этого без всяких заумных профессорских методик. Ты голоден?

— Странное чувство, госпожа. Голоден, но кушать не хочется. Нервы, наверное...

— Влад, я все понимаю, но возьми себя в руки. В твоем обучении будут некоторые моменты... Впрочем, не буду забегать вперед. Скажу только, что, если ты будешь нервничать в ходе учебы, то от твоей нервной системы ничего не останется.

— По пустякам? Все, что со мной случилось — это пустяки?

— Самые что ни на есть настоящие. Скоро ты научишься воспринимать все как норму. Поэтому расслабься, подумай о чем-то хорошем, ну, например, о ножках своей опекунши, сходи в душ, поужинай и ложись спать. А завтра мы начнем осваивать учебную программу.

— Еще раз спасибо за вашу доброту и заботу, госпожа.

— Вот видишь, ты уже начинаешь ценить мое отношение к тебе. И, ладно буду милостивой до конца, — после душа и ужина зайди ко мне в спальню. Иди.

— Слушаюсь, госпожа.

Я встал с дивана и попытался опуститься на колени, однако Ирма остановила меня:

— Не надо.

'Не надо, так не надо. Как скажите, госпожа.' Я отправился в душ, но...

— Ох, Влад, извини, я совсем забыла — девичья память есть девичья память. Сходи вначале на кухню и принеси бокал.

'Нет, только не это!'

— Да не меняйся ты так в лице. Обычный бокал с красным вином.

МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ. ДЕНЬ СЕДЬМОЙ

— Влад, давай подведем итоги первой недели твоей учебы. Начну с выставления оценок — твердая 'четверка', хотя, по правде говоря, думала, что все будет гораздо сложнее. Не хочу забегать вперед, но сейчас я уже уверена, что больше фужеры с моим божественным нектаром ты ронять не будешь.

— Постараюсь, моя госпожа.

— Что ты сказал?! Принеси стек.

— Ох, простите, моя госпожа, не буду.

— Плеть!

Не вставая с колен и проклиная свою оговорку я отправился в переднюю за стеком. Вернувшись, я протянул стек Ирме. Девушка взяла его в руки и, словно о чем-то размышляя, начала рассматривать. 'Неужели пронесет?' Резкий удар по ключице дал понять, что моя надежда была напрасной. За ним последовал еще один, и еще...

— Так ты будешь стараться выполнить или выполнять?

— Выполнять, госпожа Ирма, только выполнять, — ответил я, дрожа от боли.

— А сейчас — в душ и ужинать.

— А можно после душа я сразу пойду спать?

— Влад, дорогой, почему ты хочешь лишить меня своего общества. Я ведь не такая бессердечная, как это может показаться, и за полгода соскучилась по тебе.

— Так... Что-то чувствую себя неважно. Ирма... Госпожа Ирма, разрешите мне отдохнуть. Ну, хоть немного...

— Болит?

— Болит...

— Это хорошо, что болит. Теперь ты знаешь, какую боль я могу причинить тебе. Впрочем, нет, не знаешь — в память о наших прежних отношениях я была очень сдержанна. Да-да, Влад, можно даже сказать не сдержанна, а аккуратна и нежна. Запомни это. Я знаю, что у тебя богатое воображение, и ты без труда представишь, как я буду наказывать своего подопечного, если по-настоящему разгневаюсь на него.

— Спасибо, госпожа, — искренне, без какой-либо совершенно неуместной в моем положении иронии, я поблагодарил Ирму.

— Ладно, ступай в душ. И не замажь кровью полотенце...

МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ. ДЕНЬ ВОСЬМОЙ

— Молодец! Это совсем другое дело. И руки не дрожат, и в обморок не падаешь. Именно такого сильного мужчину я и хочу видеть рядом с собой. Твое здоровье, любимый, — Ирма пригубила местный аналог земного шампанского, и, едва улыбнувшись, посмотрела на меня.

'Руки не дрожат... Да, еще как дрожат! Издевается зара... Нет-нет, не издевается — моя любимая госпожа подбадривает меня... Неужели я сейчас опять грохнусь в обморок?'

— Смелее, Влад, смелее, неужели ты не хочешь выпить за здоровье своей заботливой опекунши? И, дорогой, не вздумай пролить хоть каплю этого божественного напитка — второй раз я тебе это не прощу. Ох, чувствую, что мне придется начинать твое обучение с нуля.

'С нуля??? О, нет, только не это!!!' — закричало мое измученное за день тело. А губы... Губы произнесли 'Как вам будет угодно, госпожа', — и дотронулись до края фужера...