В погоне за мечтой. Часть 2.

И если в этом мире не встречались озверевшие без женской ласки дальнобойщики, опасностей от того не становилось меньше: дикие звери, разбойники и всевластные в своих владениях помещики (порой похуже разбойников!). Да и опасность застудить почки или еще что из нужного во время ночевок прямо на земле не следовало сбрасывать со счетов. Наше же путешествие напоминало слегка затянувшийся пикник: сразу обзавелась новыми друзьями, первые встречные просто наперебой рвались оказать нам всемерную помощь и поддержку, как говорится, "под каждым им кустом был готов и стол, и дом".

Так может там, в своем мире я попросту умерла и попала в рай? Где одна за другой сбываются все мои мечты...Вот только недостаточно благочестивый образ жизни привел к тому, что исполняются они всегда в каком-то искаженном виде: мечтала "проиграть — так миллионы, полюбить — так короля" — пожалуйста! Радости только с этого... Расстройство одно. Мечтала быть не такой, как все, выделяться из толпы — ради бога, теперь вот точно ни с кем не перепутаешь, хоть волком вой...

Внезапно холодный фонтан, обрушившись на голову, вернул меня к жизни.

— Извини, — смущенно улыбнулась Орлетта: — Вырвалась!

— Ничего, в такую погоду даже приятно, — я отряхнула блестящие бриллиантовые капли с платья и одеялка Найденки: — Как, кстати, твою зверюгу зовут? А то даже неловко: так давно знакомы, а друг другу так и не представлены...

— Муся!

— Так это кобыла?

— Ну да. Они спокойнее и покладистее жеребцов. Мне ее совсем маленькой папа подарил, и позволил самой вырастить, объездить... Хотя, думаю, я и с жеребцом бы справилась!

Думаю, девушка-рыцарь отлично справилась бы не только с горячим жеребцом, но и с бешеным мамонтом. Лошадь и девушка в ореоле мелких сверкающих на солнце алмазиками брызг так и просились на картину, являя собой олицетворение природной гармонии и доброй силы... Еще неизвестно, которая из них получала от купания больше удовольствия!

— У меня когда-то тоже были короткие волосы. Пока придворную должность не заняла. А потом все наперебой стали твердить, что у такой знатной дамы и прическа должна быть соответствующая: высокая и пышная. Пришлось отращивать...

— А у меня наоборот, раньше была коса, — отозвалась из реки Орлетта.

— До пояса?

— Ха! До колен!

— Тяжелая, наверное...

— Ага! — с готовностью кивнула девушка. — Я еще перевязывала ее шнурком с железными шариками, и с разворота ка-а-ак!.. Или намотать на руку — и-э-эх!.. А потом за нее Лушка взялась: давай расчесывать по тыще раз в день, чтобы блестели, все повыдергала, а те, что остались, пришлось закручивать в бараньи рога. И голове тяжело, и не боднешь никого толком. Вот я в знак протеста и того... Мечом.

— Лушка?

— Ну, да — жена моего брата. Вообще-то ее зовут Лукреция, это мы так между собой.

— Ядовитая, должно быть, особа... — вспомнила я знаменитое семейство.

— Язва еще та, — подтвердила девушка. И усмехнулась: — А ты ничего! Я себе придворных дам представляла как-то иначе.

— Ты мне тоже нравишься, — искренне ответила я. — И я — не совсем типичная придворная дама.

— Ты согласишься стать моей дамой сердца?

Я даже поперхнулась от неожиданности. Не каждый день получаешь такие предложения!

— Даже не знаю... Надо подумать... Хотя... Ты ведь женщина!

— Но я женщина-рыцарь! А у каждого рыцаря непременно должна быть дама сердца, которой он будет посвящать свои подвиги и турнирные победы.

— И все-таки это как-то... Тебе больше подошел бы кавалер.

— Сила — главная мужская доблесть. Что ж, победив кого-то в честной схватке, я прикажу ему славить моего кавалера сердца, который еще сильнее меня?

— Э-э-э...

— Я сделаю себе плюмаж из серых перьев и привяжу на копье серый шарф.

— У тебя нет копья!

— Отобью у кого-нибудь! — отмахнулась девушка: — Победитель на турнире забирает себе доспехи и лошадь проигравшего.

Я честно попыталась вспомнить, когда в столице в последний раз проводился рыцарский турнир... Нет, не припоминается.

— Кроме того, я замужем!

— Разве это помешает нам дружить? — кажется, вполне искренне удивилась Орлетта. — Многие рыцари выбирают дамами сердца замужних женщин, а некоторые из тех, о ком написано в моей книге, даже не были лично друг с другом знакомы!

— Я вовсе не отказываюсь от твоей дружбы! Но дама сердца — это совсем другое... Вот, — внезапно меня озарила новая — нельзя сказать, что гениальная, но, несомненно, свежая мысль: — Хочешь в дамы сердца самую настоящую принцессу?

— У нее наверняка уже есть рыцарь... и не один, — нахмурилась та. — А что это за принцесса?

— Вот! — я широким взмахом руки обвела реку, берег с пасущейся козочкой и часть леса. Внимательно изучив глазами каждое дерево, каждую кочку, каждую ослепительно блестящую волну, девушка-рыцарь все равно не могла поверить собственным глазам:

— Коза?!

— Заколдованная принцесса, — поправила я. — Да, это она, наша Беляночка. Бедняжечка... Злой колдун превратил ее в бессловесное создание прямо на собственной свадьбе. А вновь вернуть человеческий облик ей поможет только... э-э-э... поцелуй настоящего рыцаря.

— Как же ее зовут?

— Не знаю, — фантазия пасовала. Да и эти аристократы, пусть провинциальные, наверняка знают если не в лицо, то хотя бы по именам всех домочадцев королей близлежащих государств.

— А что, сама заколдованная принцесса не помнит, как ее зовут?

— Наверное, помнит — только сказать не может. Вот ты сама, к примеру. Попробуй-ка изобразить курицу жестами!

Недоверчиво косясь, Орлетта зажала ладони под мышками и изобразила замороженную тушку бройлера, прикудахтывая с большим знанием дела — очевидно, графские отпрыски накоротке были знакомы с домашней птицей, встречая ее не только на тарелке под густым соусом.

— Отлично! Прямо как живая! А теперь изобрази... синхрофазотрон. Нет, не задумывайся, что это такое: хотя бы по частям, слогами!

Выдав благодарным зрителям несколько завораживающих па из Диснеевского танца скелетов, девушка сдалась и опустила руки:

— Нет, не представляю даже, как... А что такое синхрофазотрон?

— Э-э-э... Имя такое. Не принцессы, конечно.... Принца. Но как его показать при помощи одних рогов и копыт?

— Ме-мек! — подтвердила Беляночка. Будто поняла каждое слово.

— Но... я... — Орлетта смущенно потупилась: — Я ведь пока еще не то, чтобы настоящий рыцарь... Я надеялась... Своими подвигами заслужить посвящение!

— Да, проблема, — я задумчиво почесала нос. Найденка утвердительно чихнула: — Выходит, придется тебе совершать подвиги во имя Заколдованной принцессы. А когда мы прибудем во дворец, уверена, найдется немало посвященных рыцарей, готовых расколдовать прекрасную незнакомку!

Так и хотелось самой риторически вопросить: откуда в человеке берется столько вранья? Даже пальцы за спиной не скрестила, и не скраснелась... Самой противно!

— Я повяжу на шлем вместо плюмажа белую ленточку! — оживилась девушка-рыцарь, и опустилась перед козой на одно колено: — Вы позволите, ваше величество?

Беляночка милостиво повернула голову, разрешая отвязать с рога Ладину ленточку. У меня отвалилась челюсть — вот вам и простая коза!

— Пойду схожу... куда-нибудь, — уж, кажется, с Орлеттой можно говорить прямо, без иносказаний, но дурацкая привычка придумывать какие-то изящные обороты для обозначения совсем не изящных вещей буквально впиталась в кровь. Мои бывшие однокурсницы в таких случаях "пудрили носики", "подтягивали чулки" а одна даже "посещала уголок задумчивости". Но думалось мне и на ходу неплохо, припудрить носик в лесу можно было бы разве что дорожной пылью — на переносице ее и так скопился целый бархан, — а чулки в такую жару... Даже подумать страшно!

— Я тоже! — оживилась рыцарша. — Ваше величество?

Коза сделала вид, что не расслышала.

— По-моему, это дерево я уже видела... — я вовсе не собиралась никого укорять: хотя девушка-рыцарь и утверждала, будто в любом лесу ориентируется, как в собственном кармане, так что найдет дорогу обратно даже с завязанными глазами, но прошло уже добрых полчаса, как мы возвращались с пятиминутной "прогулки", и подозрение, что мы ходим кругами, постепенно перерастало в твердую уверенность.

Орлетта с ненавистью посмотрела на злополучную рябинку, вызывающе размахивающую надломанной веткой. Она сама ее надломила, когда мы вышли на этот обрыв в прошлый раз...

— Направо, — наконец, решила она. Мы уже поворачивали из этой точки налево и назад, так что выбор оставался небольшой — разве что прыгнуть с обрыва в реку. Сидящий на том берегу с удочкой Иан привычно помахал рукой. Как мы умудрились перейти через такой широкий водоем и даже этого не заметить? В следующий раз даже спрашивать не буду, сама сигану вниз с криком "Лови!"

Убедившись, что привлек наше внимание, эльф вдруг повел себя очень странно: отложил свою снасть и принялся быстро скидывать одежду. Господи, у нас в школе в кабинете биологии учебный скелет и то, кажется, выглядел более упитанным... К моему изумлению, Орлетта внезапно просияла и, ударив себя ладонью по лбу, также споро принялась разоблачаться.

— Ребята, я, конечно, понимаю, что вас внезапно охватила взаимная страсть, — осторожно заметила я, мелкими шажочками отступая подальше от очага безумия: — Но вам не кажется, что сейчас не самые подходящие для этого время и место?..

— Нет, — отмахнулась моя спутница. — Иан верно догадался — это нас лесной дедушка нарочно запутывает. Надо снять и вывернуть наизнанку всю одежду — тогда и морок спадет!

— Снять всю одежду? Так ради этого наверняка все и затеяно!

Пушистая еловая лапа качнулась в воздухе, и якобы невзначай ущипнула меня за нос колючими "пальцами". Ну, нет, нас так просто голыми ветками не возьмешь!

— А ну, дедушка самозваный, нежданный-негаданный! Выйди-покажись, на месте покружись — порадуй девушек зажигательным мужским стриптизом!

— У-у-у-у, ведьмы! — затрубил ветер в вершинах деревьев. Внезапным порывом широкий подол длинной юбки набросило мне на голову, а Орлетта буквально в последний момент успела схватить улетающую одежду. — Мой лесок палить?!! Самих вас за это сжечь давно пора!

— Ой! — ухватившись за тонкий ствол молодой елочки, чтобы не свалиться с обрыва, я попыталась извиниться — пожалуй, упоминать об огне в лесу и в самом деле как-то неэтично: — Я ж не в том смысле! Зажигательный — это от которого кровь закипает и на душе теплее становится.

— А стриптиз — чавой-то? — ворчливо поинтересовался почти человеческий голос.

— Ну... — в нескольких словах, как могла, я описала лесному дедушке сущность и технологию экзотического танца, вогнав в краску целомудренного рыцаря.

— Хе-хех! — развеселился леший. — Вот ведь выдумщицы! Надо будет кикиморам велеть камышин надергать и изобразить... Тогда и огоньками заманивать никого не придется — путники сами начнут в болото сигать, засмотревшись... Которые в штанах, конечно.

— Что?! — приняв одежный намек за неприличность в свой адрес, Орлетта автоматически схватилась за рукоять меча.

— Ладно уж, идите... Да с огнем не балуйте! — напутствовал нас лесовик. В следующее мгновение голова закружилась, точно при спуске на скоростном лифте, и мы с Орлеттой с размаху врезались в теплый лошадиный бок.

— И-го-го! — удивилась Муся, не ожидавшая, что на нее пойдут с тараном. Привязанная к моей спине на индейский манер Найденка негодующе взревела — как видно, тоже не пришла в восторг от экстремального путешествия.

Потери от приключения ограничились стоптанными подошвами и моральным уроном. Но с тех пор я больше не решалась отходить от лагеря в одиночку даже на пять метров...

Глава 7.

Путешествовать стало гораздо веселее — одни только реверансы Орлетты перед белой козочкой чего стоили! Мало того, что она обихаживала ее наравне с Мусей и расчесывала шелковистую шерсть собственным гребнем (хотела мой серебряный приспособить, да я вовремя заметила и не отдала). Но и в деревне, если кто-то из жалости пускал нашу пеструю (и, чего греха таить, не внушающую доверия) компанию переночевать на сеновале, всегда требовала предоставить "принцессе" самое удобное место — лучше всего в доме. От нее шарахались, но в ночлеге, раз пригласив, не отказывались: к блаженным на Руси всегда было особое отношение.

Даже Иан только головой качал, глядя, как Орлетта обхаживает Беляночку: то подсунет той пук вкусной травки, то украсит рога цветами... А когда он по-привычке принялся за дойку (и не мужское это дело, да мы с рыцаршей вовсе не приучены), девушка попросила:

— Не дергайте заколдованную принцессу так сильно... за вымя, — и мило покраснела.

Медленно, но верно мы своим ходом приближались к столице. За неимением карты дорогу уточняли во встречных населенных пунктах, а на развилках полагались на удачу. Стальные набойки-подковки на каблучках моих когда-то стильных туфелек стерлись практически на нет (эх, не изобрели еще в этом мире полиуретан!), а мозоли на пятках, напротив, огрубели, и я начала прихрамывать на ходу:

— Правду говорят, что чужие дети растут быстро, — проворчала я, укачивая Найденку. У младенца, очевидно, в этот день было особо общительное настроение: он агукал, пускал пузыри и пытался схватить меня за волосы а то и, если повезет, за нос.

— Что, уже начал своими ножками ходить? — лениво удивилась Орлетта.

— Если бы! Но с каждым шагом определенно становится все тяжелее...

Переночевав в деревне Изножье (дал же бог название!), где нас заверили, что до Страгорода рукой подать, и этой же рукой указали правильное направление, мы уже несколько часов шагали по дороге, неторопливо петляющей через открытое пространство по самому солнцепеку. Для профилактики солнечного удара я оборвала любовно пришитое Машенькой серое кружево шлейфика, и соорудила что-то вроде тюрбана, а также как могла прикрывала от обжигающих лучей младенца. Орлетта оторвала широкую полосу ткани от подола нижней рубахи и обмотала голову на манер пиратской банданы. Иану, кажется, все было ни по чем, Муся не жаловалась, Беляночка скакала козой.

— Давай я его понесу!

— А? — не сразу отреагировала я, сомлев от жары.

— Давай я ребенка понесу, — терпеливо повторил огромный, в холке выше козы, серый волк, незаметно приставший к нашему табору и трусящий в ногу с лошадью. Муся скосила на зверюгу недоверчивый взгляд, но не сказала ни слова и даже не ускорила шага — как будто не почувствовала никакой опасности. А у меня от резкого выброса в кровь адреналина аж ноги подкосились:

— И-и-и-и-и! — ни дать, ни взять — сирена, предупреждающая о воздушной атаке врага: — И-и-а-а-ан!..

Металлически лязгнув в ножнах, широкий меч блеснул на солнце, и юная амазонка выступила вперед, заслоняя всех грудью.

— Ох, — понурился волчара: — Я-то думал, вы нормальные...

С этими словами зверь спрыгнул с тропинки и скрылся в высокой траве.

— М-мне пок-казалось, или он... г-говорил? — запинаясь, поинтересовалась я.

— Мне тоже, — кивнула Орлетта. — Только я не расслышала, что именно!