| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
"У тебя есть все, что необходимо для этого, Забуза-сан."
"Хаку мог бы сильно помочь..."
"Нет. Он делает успехи — недавно добыл себе додзюцу Хъюг, и потому еще нескоро сможет участвовать в схватках. К тому же, это не его война, а у меня свои планы на юношу. Дам совет — овладей мечами. Пока что ты лишь пользуешься ими. И ты, и они способны на большее."
"Я знаю."
С этой мыслью он вложил мечи в ножны, а я прервал нить контакта.
Захваченные шиноби уже прибыли — фильтр с канала я снял, и находились в одиночных клетях в надежных каменных оковах. Я собирался провести ряд экспериментов по изучению чакры, в постижении основ которой у меня в последнее время наметились некоторые подвижки. Ни разговаривать с ними, ни даже видеть их нужды никакой не было, все, что мне было нужно, в месте своей Силы я мог сделать одной только волей. Каких-либо сомнений я тоже не испытывал, планируемые эксперименты нельзя было назвать вивисекцией или живодерством, они скорее были сродни запуску синхрофазотрона или манипуляциям с метрикой пространства. В своих исследования я уже спустился на такой уровень абстракций, что захваченные шиноби вряд ли даже поймут, что с ними что-либо происходит. А чакра, как связующая сущность, по-прежнему оставалась восхитительно непознаваемой. Чем больше о ней становилось известно, тем больше возникало вопросов, ответы на которые порождали новые лавины загадок и тайн — и этот процесс мнился мало не бесконечным...
От исследований меня оторвал вызов моего контактера. Хаку уже показал Цунами Рью-но Кьюкейсо, на время превращенное в неимоверных размеров парк развлечений. Потолок терялся в светлой туманной дымке, с одной стены в чашу озера величественно низвергался километровой высоты водопад, а от самого берега, где черный гематитовый песок искрился сквозь нереально прозрачную воду до полусотни метров глубины, начинался таинственный зеленый лес, живущий своей загадочной жизнью. В нем порхали роскошные птицы всех цветов радуги, еще более яркие и пестрые насекомые соперничали в буйстве красок с цветами орхидей, а влажноглазые рогачи изумленно глядели на юного шиноби и его прелестную спутницу, с достоинством беря с ее ладони шарики охаги.
Неделю пара провела здесь, после чего переместилась обратно в Нами-но Куни, где продолжила наслаждаться неожиданно выпавшим отдыхом... а теперь мой ученик звал меня — и зов его нес нешуточную тревогу. Где-то в Срединном Мире шел бой.
* * *
Скользнув по нити призыва, моя проекция вынырнула в Срединном Мире. Я не был связан каким-либо конкретным обликом, вернее, их возможное число было не чтобы бесконечным — скажем так, неопределенным, поэтому сейчас я выбрал наименее массивное обличье.
Побережье Нами-но Куни. Полдень. Крошечный пляж с золотистым песком, с трех сторон охваченный скалами. Уединенное местечко, вполне подходящее как для того, чтобы в неге зачинать жизнь, так и для того, чтобы умереть без лишнего шума. Под одной из скал примостился ледяной полукупол, до странности чуждо выглядевший среди знойного пейзажа, а в куполе ощущалось дыхание жизни Цунами. Надо сказать, довольно зыбкое дыхание, женщина определенно была серьезно ранена. Перед ее убежищем Хаку развернул свои демонические ледяные зеркала, однако его маневренность сильно снизилась из-за необходимости стационарной защиты. В сущности, он был загнан в угол. Чакры у него оставалась примерно треть резерва.
Противником являлись аж сразу трое нукенинов с перечеркнутыми протекторами Ивы. Мда, дотонщики, да еще в таком месте — одни из самых неудобных противников для парня. Никаких шансов. Песок пляжа в изобилии был изборожден следами низкоуровневых техник, от Дороку Гаеши, которую они, видимо, использовали для защиты от ледяных игл Хаку, до чего-то вроде бюджетного варианта Дорью Данго. По крайней мере, камушки были совсем небольшими.
Я не скрывался, и шиноби смогли засечь всплеск чакры. Они ощутимо напряглись, ожидая появления чего-то большого и опасного... пока не разглядели текущий облик моей проекции — и на несколько секунд онемели, с изумлением разглядывая негромко зудящего перед ними комарика. Потом тот, что стоял в середине, громко хлопнул себя по ляжкам.
— Вот это — твой призыв, ледышка? Эйтц, парни, глядите, впервые вижу призыв комара!
— Га-а-а-а-а!!!! А-ха-ха!
— Где ты взял такой свиток, чудак? Я подарю его своей дочке!
— Ко-ко-комарррр! Ух, не могу, ко-комар! Кошмар!
Хаку и сам был изрядно удивлен, у него реально отвисла челюсть. Это забавное выражение на лице я запомнил — потом нанесу на стену пещеры, чтобы он мог полюбоваться на свои круглые глаза. Но к делу.
Первый схлопотал Чидори Эйсо, миг с недоумением глядел на аккуратную сквозную дыру в животе, после чего рухнул ничком на песок. Второй упал почти одновременно с ним, без видимых повреждений на теле — я удостоверился, что техника Скрытого Нагрева действенна и в этом мире. Главарь отпрыгнул в сторону и прикрылся каменной стеной изрядных размеров, а также сформировал трех земляных клонов, которые дружно метнули кунаи. Впрочем, его я не атаковал, отлетел подальше в сторону, освобождая сцену.
"Хаку, он твой."
Мыслеречь парню пока что давалась с трудом, и он ответил вслух:
— На него почти не действуют мои техники, Рандо-сан.
Я восхитился, даже в такой момент он не забывает о вежливости! Вот уж правда — впитано с молоком матери.
"Думай. Считай это экзаменом."
Юноша тряхнул головой, напрягся и как-то по-новому взглянул на противника. Тот ощутимо изменился в лице, а я с радостным удовлетворением отметил мгновенное проседание резерва и мощный всплеск чакры в кейракукей ученика. С каждой секундой шиноби бледнел все больше, пока вдруг с громким криком не атаковал Хаку.
— Ива но Тоге! — он ударил двумя руками в песок перед собой. От шиноби вперед быстро побежала дорожка каменных шипов, выныривающих из-под песка, и вдребезги разнесла почти исчерпавшую себя технику ледяных зеркал. Я хмыкнул про себя: "Луркер". Впрочем, техника зеркал не зря именовалась также и демонической — взорвавшись, Макьё Хьёшо превратила дорожку в нечто непотребное, снизу вместо острейших шипов начали выскакивать исполинские каменные фаллосы.
Я мысленно покатился со смеху, а лицо шиноби перекосилось, и он был вынужден отметить технику, тут же активировав ее снова ценой энного количества резерва. Хаку тоже не остался равнодушен к действу, и я мог его понять — только попадись, и печально известное "тысячелетие боли" Какаши покажется ничтожной неприятностью перед этим. Парень стал приближаться к нукенину, уклоняясь от новых шипастых дорожек. Двигался он тяжело, через силу, бой хорошо потрепал его, однако его ловкость и скорость позволяли без особых затруднений справляться с угрозами. И без того бледный шиноби запаниковал еще больше, создал сразу пять дорожек, от которых Хаку также благополучно уклонился, и стал лихорадочно складывать печати какой-то совсем уж монструозной техники. Но было уже поздно.
Хаку приблизился на расстояние примерно пяти рывков и на мгновение замер, собираясь. Противник глянул недоуменно... да так и умер с этим выражением на лице. А юноша неловко осел на песок почти рядом с телом главаря и уже собрался потерять сознание, как вдруг вспомнил о Цунами. Было видно, как он борется с собой, однако откат выпил все силы до донышка, он даже встать не смог, сумел лишь повернуть голову. В меня уперся молящий взгляд его глаз — карего и белого, окруженного венцом вздутых вен.
"Ты молодец. Я позабочусь о ней. Все будет хорошо."
И только после этого Хаку позволил себе отменить все техники, откинуться навзничь и смежить веки.
Излечить Цунами не составило труда. Пробивший правое легкое кунай да пара переломов от слабых техник Дотона — словом, никакой опасности для жизни. А-а, нет, это я привычно использовал мерки шиноби, тогда как Цунами не была куноичи, а являлась обычной женщиной. Но даже так в моей пещере ей ничего не угрожало. А вот Хаку доставил гораздо больше хлопот. Пробужденный, но не родной бьякуган требовал ежеминутного присмотра, постоянной балансировки, подачи изрядных объемов обезличенной чакры и прочих ухищрений. Зато я с удовлетворением мог констатировать, что додзюцу все-таки прижилось, и это был широкий шаг вперед в развитии молодого шиноби.
Бьякуган... В особом зрении было хорошо видно, как чакросистема додзюцу встраивается в кейракукей Хаку, проникает не только в область вокруг глаз, но и по всему телу, а также оказывает влияние на Очаг. Иными словами, бьякуган являлся не только и даже не столько собственно додзюцу, сколько очень плотно упакованной генетической программой, которая исподволь начинала воздействовать на весь организм носителя и перестраивать его в соответствии со своим планом. Я в который раз восхитился мастерством неведомых создателей всего этого великолепия — они предусмотрели даже извлечение глаз из хозяина и пересадку другому носителю. Создавалось впечатление, что распаковка после пересадки являлась чуть ли не основным режимом работы додзюцу! Никакой реакции отторжения трансплантата, на гистосовместимость просто положен большой и тяжелый — невероятно! Тут всплыло еще одно отличие местных от разумных от эталонного для меня хомо сапиенс. Я, конечно, угнетал иммунную систему Хаку для большей гарантии приживания, но она неплохо справлялась и сама. Как только в организме юного шиноби появился инородный кусок ткани, опознанный кейракукей как нужный и полезный, активировались спящие гены и началось производство весьма специфического комплекса белков, так называемой нерибосомной синтазы, которая, в свою очередь, начала производство небольших белков очень необычной структуры. Они этакими посредниками пристраивались поверх антигенов главного комплекса гистосовместимости на поверхности клеток и обеспечивали верный ответ при взаимодействии с тканями пересаженного органа, причем только и именно с ними. Гениально!
С чакрой же происходили еще более интересные вещи. Кроме изменений в Очаге, из-за чего у Хаку вдвое вырос резерв и втрое — скорость его восполнения, изменилась и сама чакра, вернее, ее свойства. Давно исследуемый мною комплекс свойств, ответственный за... э-э, назовем это "силой" чакры, претерпел массивные преобразования. Как итог, существенно подскочил чакральный энергоэквивалент — ну, это моя собственная терминология, грубо говоря, сколько именно воды можно материализовать из единицы Суитон-чакры.
Я тщательно фиксировал все доступные параметры, снимая полную карту организма Хаку дважды в секунду. Пока данных для нормального анализа было недостаточно, но я планировал с обретением второго додзюцу наконец-то разобраться в механизмах преобразований. Вот где пришлось пожалеть об отсутствии привычных инструментов познания, но что сделано, то сделано. Магии в привычной мне форме до конца отпуска не видать, так что остается пользоваться тем, что смог создать на новой основе. А загадки все множились, уходя в такие глубины, куда заглянуть было все труднее и труднее — но вместе с тем и все интереснее. Материализация элементов из стихиальной чакры... умммм, вкуснятина. Прямой переход потребовал бы затрат нереальных объемов энергии — точно по формуле, тогда как здесь применялся метод похитрее, затрагивавший гораздо более фундаментальные основы мира. Исследования продолжались...
— Рандо-сан?
— Да, Хаку?
— А у вас есть додзюцу?
Я поперхнулся. Умеет же спросить...
— Теперь есть.
Парень буквально загорелся любопытством. Какой же он еще ребенок!
— А какое? Покажете, Рандо-сан?
Я уже устал ему говорить, но он продолжал "выкать" и "самать" — его мироощущение пока что не могло смириться с общением запросто со столь могущественным существом, каким я, по его мнению, являлся. Но мне-то виднее... Ладно уж, а то совсем изведется. Я зажег додзюцу.
— Ух ты! А что это, Рандо... э-э...сан... — смутился он, заметив выражение моего лица.
Знаю, что он там увидел. Вместо белков в глазницах горело пламя, ядовито-зеленое в правом и льдисто-синее в левом, к середине протаивавшее бездонной чернотой тринадцати ромбовидных зрачков, выстроенных опять же вертикально вытянутым ромбом.
— Это Хунган. Левый — бокоро, правый — мамбо.
— А что оно может?
Вот тут я испытал некоторое затруднение. Как ему объяснить-то? К тому же, я и сам до конца не знал, на что способно созданное на пике озарения додзюцу. Взяв основу от бьякугана, перекроил ее на свой лад, добавив функционал глаз Ниббаны и своих собственных в ипостаси Мертвителя. Вышло удивительно в лад — в общем-то, чужеродные функции, переложенные на чакральную основу, состыковались так, словно всегда были вместе. Правда, обошлось это мне просто в чудовищное напряжение Параллели, супервычислительный комплекс работал так, что Сотый Лист сократился вдвое — таковы были мано... тьфу, чакрозатраты. Пришлось даже немного снизить приоритет формирования личного стиля тайдзюцу для Хаку.
— Ну... по большей части Хунган не боевое, а исследовательское додзюцу, оно нужно мне для постижения феномена чакры. Но и в бою кое-что может, хотя прямых разрушительных свойств не имеет. Разные проклятия, Лютый Сглаз, игры с вероятностями и облегченное формирование техник на основе ши-чакры... примерно так.
— Оно лучше "глаз демона"?
— Для боя? Очень сомневаюсь. Кстати, добыча шарингана будет твоей первой миссией ранга Ы. А чтобы ты смог с нею справиться, нужно...
— Тренироваться! Когда начнем?
— Прямо сейчас! — и я поймал его взгляд все еще активным Хунганом. Бокоро погрузил Хаку в ступор, а мамбо, пользуясь брешью в защите сознания, принудительно активировала ряд зон мозга в особом режиме. Зрачки парня налились бездонной глубиной, хорошо знакомой мне по прошлой жизни. Сверхзапоминание, или гипермнезия — я не собирался тратить время на тысячи повторений приемов и ухваток. Продолжая неотрывно глядеть ему в глаза, я начал медленный проход базового комплекса Полнолуния. Хаку завороженно смотрел, и я ощущал, как движения впитываются им, словно вода сухим мхом, и намертво откладываются в памяти. Завершив последнюю дорожку, я позволил себе моргнуть, и наваждение тотчас спало. Хаку с оторопелым лицом вытер слезящиеся глаза и требовательно уставился на меня:
— Гендзюцу?
— Нет. Не обязательно пользоваться чакрой там, где можно обойтись собственной волей.
— Тогда что это было?
— Зеттай-текина Мемори Модо, режим абсолютной памяти. Ощущения запомнил? Вот и первое задание — войти снова в это состояние, уже самому. Второе — отработка того, что ты только что видел. Это базовый комплекс первой ступени Полнолуния.
— Наконец-то! Тайдзюцу!
— Ну... не совсем. Полнолуние — не стиль, а система, включающая в себя все возможные движения человеческого тела. Если приспособить ее к возможностям тела шиноби и добавить приемы, использующие чакру — вот это и будет настоящее тайдзюцу. Поэтому я и говорил о твоем собственном стиле — мы приспособим Полнолуние именно к тебе, к особенностям твоего телосложения, психики и разума. Но это путь не в один десяток лет, так что начни его прямо сейчас.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
