Три Заряницы

— И ты пошел на это? — неверяще покачал головой Стас.

— Нет, вернее не сразу, и не со служанкой её, — князь вздохнул и поднял на брата виноватый взгляд.

— Помнишь, Милаву, жену воеводы Ратая?

Перед глазами у Стаса пронеслась красивая боярыня и её черты вдруг легко вписались в образ Вельки.

— Я влюбился. Очень. А она ни в какую. Вот тогда я про Порфирия и вспомнил, пришел к нему совета спросить. Он не отказал, научил, как и что делать, дурман травы дал. А когда Милава понесла, я Злате признался. Она, хоть и обиду затаила, но помогла все прикрыть, только вот Милава простить не смогла. Родила Вельку и в ту же ночь угорела. Слуги говорили, печная заслонка сломалась, только не верю я в такие совпадения. А Вельку мы с Златой за своего приняли: я как сына, а она как откуп для вас, — князь вздохнул и поднял на брата виноватые глаза, — не думай про меня совсем уж плохо. Просто. Все у меня в жизни смешалось: и хорошее, и плохое. А Велькину мать я любил. И Вельку люблю.

— Дурак, ты, брат, — покачал Стас головой, — что ж ты сразу мне не признался?

— Боялся, — голос князя дрогнул, — не за себя, за Вельку. Он и так для Златы, как бельмо на глазу был, а если бы еще мой позор вскрылся.

— Ладно, забудь, — Стас сжал руку брата, — расскажи мне лучше про священника. Что-то уж больно ушлый старик. На простого колдуна не тянет.

— Бойся его, Стас, бойся, — князь испуганно оглянулся на двери и снизил голос до шепота, — он колдун чёрный. Люди у нас пропадают, потом тела исковерканные по оврагам находят. А пуще всего девки молодые боятся, в одиночку за ворота уж давно не ходят. А он после этого молодеет и в силе прибавляется.

Я проснулась и с наслаждением потянулась. Открыла глаза и увидела в углу большой кровати Красаву, которая глядела на меня с каким-то странным выражением то ли зависти, то ли ненависти.

— Чего ты, Красава? — Я огляделась на светелку и так и не смогла вспомнить, как сюда попала. — Как я тут оказалась? — снова повернулась к ней.

-А, ы, у, а, — издала Красава жуткие звуки, из которых я не поняла ни слова.

— Что?

— Ах, ты, сука, — наконец сумела она слепить фразу и шипя бросилась на меня, — не будить тебя, значит? Не будить?

От испуга я свалилась с кровати, и понеслась к двери, пытаясь увернуться от её когтей.

— Сдурела? — орала я, отбиваясь подушкой.

— Убью, — она догнала меня у двери, поймав за полу плаща, и рванула его, сдергивая с меня. Я отлетела в сторону, а она уставилась на шелковую разорванную рубашку. Несколько секунд как рыба открывала и закрывала рот, а потом тонко зывыла.

-И-иии, а еще чистенькой прикидывалась.

А я глянула на себя и поняла, о чём она подумала.

— Красава, да Господь с тобою, да не было ничего. Рубашку вообще не он порвал.

— Тварюка, — в меня полетел подвернувшийся подсвечник и только благодаря подушке мне не проломили голову, — скажи еще, что не его плащ на тебе, и не с ним приехала, или может не он тебя сюда внёс, и будить тебя не сметь, не приказывал, — допрашивала она меня.

Я попыталась вспомнить, что вчера было, но память отказывала и с момента освобождения от Прохора я ничего не помнила.

— Да, опомнись, зачем я ему нужна? — попыталась еще раз переубедить её, но как назло двери отворились, и на пороге показалась рослая улыбающаяся девка, протягивающая мне хорошо знакомые ведьмаковы вещи,

— Вот надевай, красавица, — Владыка велел тебе отнести, и на завтрак проводить, а опосля он с тобой на базар пойдет, чтобы одежду новую купить.

Я в отчаянии обернулась к Красаве, и меня опалило очередной порцией ненависти.

— Змея, — коротко бросила она и отвернулась к стене, показывая, что не желает больше со мной говорить.

— Ладно, грызи сама себя. Правду слышать ты не желаешь, — я отвернулась, и устало отступила от двери, пропуская служанку, — давай сюда, — взяла у нее из рук уже привычные рубаху и штаны и через минуту спустилась за ней в трапезную.

Наскоро похлебала молочной каши и была готова идти на базар.

— А базар открывается так рано? — с сомнением спросила мою провожатую, которая вела меня по тёмным переходам терема.

— Рано? — переспросила она, сверкнув на меня смеющимися глазами, — да уж скоро полдень, красавица, — мы подошли к расписной двери и служанка, с поклоном, ее отворила, — привела, — сказала она кому-то за дверью и отступила, пропуская меня в большой зал, где у открытого окна сидел снова закутанный в плащ Владыка.

В голове у меня что-то щёлкнуло, и перед глазами на мгновение встал виденный вчера красивый парень с разными глазами: огненным, как костер и синим, как вода, а еще вспомнилась сила в его руках и то, как он прикрыл меня от пожирающих взглядов Прохора своим плащом.

Не раздумывая, я поклонилась до самого пола.

— Спасибо вам...(?), — а как обращаться то к нему я и не знала, говорить дурацкое 'дяденька', после того как увидела какой он молодой, было глупо, а как по-другому, понятия не имела. Бросила растерянный взгляд на дверь, в надежде, что служанка подскажет, но она ушла и даже дверь прикрыла, пока я его разглядывала. Пришлось выкручиваться самой, — спасибо, что спасли, Владыка, — наконец нашлась я, и подняла на него благодарный взгляд.

— Садись, поговорить надо.

Он кивнул на пустое кресло рядом, и положил на подоконник материн камушек. Я вскрикнула и бросилась к нему, схватила и жадно зажала в руке, не в силах поверить, что он ко мне вернулся.

— Вы нашли его, спасибо, — я обрадовано повернулась к нему и вместо его глаз, все еще стоящих передо мной, натолкнулась на черную ткань капюшона.

Он, молча, потянулся к креслу за спиной, пододвигая его ко мне, и еще раз велел.

— Садись.

Я присела на краешек и начала ждать его расспросов, не понимая, зачем ему сейчас-то закрывать лицо, если я его уже и так видела.

— Расскажи, что вчера с тобой случилось, — попросил он, и я почувствовала, его взгляд из-под черной ткани, и весь вчерашний день как живой встал передо мной, включая и не самые приятные его моменты. Даже вспомнила, как Ямат разжал мне зубы своим ножом, чтобы влить ту дурманящую заразу, от которой я отключилась, и как Прохор меня лапал, пока Ямат связывал, а я уплывала в забытьё. Меня передернуло и это не укрылось от ведьмака, но он продолжал терпеливо ждать, и я начала лихорадочно думать, что из случившегося ему можно рассказать.

— Я на рынок пошла, платье купить, — решила я начать с начала, — потом в святилище зашла, благословение получить. Там священник был, Прохор, — краем глаза уловила, как ведьмак напрягся и подался ближе.

— Откуда знаешь, что священника Прохором зовут? — внезапно перебил он меня, и я в ужасе вспомнила, как он называл его Порфирием.

— Оговорилась, — прошептала побелевшими губами и вскинула на него испуганный взгляд.

Он несколько секунд молчал, а потом откинул капюшон. Я сглотнула, со страхом глядя в знакомые глаза.

— Дальше что? — спросил, удерживая мой взгляд, и не позволяя отвести глаза.

— Он меня с кем-то спутал, назвал Яриной. Я испугалась, убежала. У колодца его слуга догнал меня. Потом ничего не помню, очнулась уже в его доме, — выпалила я на одном дыхании и замерла, ожидая его реакции.

— Ты зачем мне врешь?

Я тряслась перед ним, а он буравил меня пробирающим насквозь взглядом.

'А вдруг решит, что я для них враг?', — еще больше испугалась я, и с силой закусила губу, молясь, чтобы он не стал испытывать на мне свое страшное умение подчинять людей.

Признаваться про Прохора, означало признаваться и про мать, и про то, что она с Тьмой была связана, а за такое точно по головке не погладят, понимала я. И еще неизвестно, что хуже — Прохор или ведьмаки. Чего от Прохора ожидать, я уже поняла, а вот чего от него ждать, понятия не имела. Он, конечно, помог вчера, спасибо ему, только вчера было вчера, а сегодня — это сегодня и доброты в его глазах я не видела.

'Вот сейчас прикажет, и все расскажу', — ужаснулась я, и слезы сами брызнули из глаз.

Он вздрогнул и резко отпрянул, набрасывая капюшон, а я, судорожно всхлипывая, зажала рот рукой, чтобы совсем уж не разрыдаться.

— Ты боишься меня? — мне показалось, что ему было неприятно это открытие, у него даже голос как-то странно дрогнул, но меня и вправду испугал этот немой допрос.

— Я ничего плохо не сделала. Я клянусь, что этого священника до вчерашнего дня не видела, — попыталась оправдаться, не говоря неправды.

— Ладно, успокойся, — голос его немного смягчился, — Бог с тобой, не хочешь, не рассказывай. А Заревик у тебя, откуда? — он кивнул на зажатый в моей руке камень, и я с удивлением разжала ладошку, рассматривая материну памятку.

— Заревик? — переспросила, не уверенная, что он имел в виду резной камушек.

Он взял из моей ладони камень и поднес его к окну так, чтобы на него падали солнечные лучи. Камень вспыхнул, словно заря и вдруг стал прозрачным, как красное стекло.

— Да, Заревик, — кивнул он, и я совсем растерялась, отчетливо понимая, что и тут мне рассказывать нечего.

— От мамы, — выдавила из себя, и потянулась за камнем, но он ловко зажал ладонь.

— А что с ней?

— Умерла, — ответила, стараясь из последних сил держаться и не отводить глаза.

— Ты потому у тетки жила?

Я кивнула, и он разжал ладонь.

— Спрячь его. Я-то ладно, не отниму, а кто другой увидит, в беду попадешь: он дороже этого терема стоит.

Я потрясенно уставилась на незамысловатый камушек.

— ДОРОЖЕ ТЕРЕМА? — подняла на ведьмака испуганные глаза, но он уже не смотрел на меня, а поднимался из кресла.

— Пошли, надо тебе одежду в дорогу купить, а то так в моих штанах и будешь ходить.

Я, ничего не понимая, посмотрела ему вслед.

'Неужели так спокойно пойдет со мной на базар'? — не могла поверить я, — 'только что допрашивал, а теперь помощь предлагает'.

А он дошел до двери и обернулся, поджидая меня. Пришлось встать и идти к выходу.

'Ох, Красава, знала бы ты, с каким удовольствием я бы с тобой местами поменялась', — грустно подумала, выходя из терема с мнимым ухажером, больше похожим на конвоира и замерла, глядя на въезжающего во двор Прохора и Ямата.

Ноги стали ватными, и я пошатнулась, хватаясь за ведьмака. Владика повернулся, отгораживая меня от прожигающего взгляда колдуна, а Ямат, с издёвкой, заметил.

— Гляди, хозяин, а ты не знал, во что ее вырядить, а ей много-то и не нать. Вон портки мужские надела и рада.

— Не юродствуй, Ямат, — оборвал его колдун, — девица в беду, видать, попала; спроси лучше, не нужна ли помощь какая.

Он обращался к слуге, а не к нам, потешаясь даже не надо мной, а над... Владыкой, и вот этого я уже совсем в толк взять не могла. Он же еще вчера заискивал перед ним, а сегодня так откровенно смеется.

— Что, Станислав, мужиков не хватает, девок в войско обряжать стали? — Прохор спешился и свысока кивнул, выскочившему на крыльцо князю.

— Здрав будь, Вышеслав, вот приехал, как ты просил, — он начал подниматься по ступенькам и, не глядя на нас, прошел в терем мимо бледного, как смерть князя. Тот бросил на ведьмака виноватый взгляд и прошептал, когда дверь за колдуном закрылась.

— Не могу я, брат,... Чертоги,... сам понимаешь, три дня осталось,... — он юркнул в терем за Прохором, и Владыка медленно выдохнул, и дернул меня за руку.

— Пошли, нечего тут стоять.

Ведьмак размашисто шагал к базару, а я едва поспевала бежать за ним, и все время оглядывалась. Только у колодца, он остановился и, убедившись, что я как хвостик плетусь рядом, немного успокоился и пропустил меня вперед.

— Ты тут была вчера, показывай, куда идти.

Вчерашняя торговка, увидев меня снова в тех же штанах, только с другим кавалером, расплылась в улыбке, и понимающе подмигнула.

— Две нулы значит? — кивнула она мне, и тут же запричитала, — ой, доченька моя драгоценная, да нет же совести у людей, красу такую в черном теле держать.

— Ты, я гляжу, девка ушлая, — рылась она в сундуке, извлекая на свет божий рубахи, что подороже, — вещи вчерашние ближе к вечеру принесешь, я приму за полнулы, и на будущее так и условимся, четвертая часть твоя.

Я непонимающе уставилась на неё, а потом вдруг дошло.

— Обозналась, хозяйка, — покачала головой, — я не по этим делам.

— Как так? — она озадаченно подняла брови.

— Это случайно получилось. И потом, он же ведьмак, ты разве не поняла еще?

Хозяйка только хохотнула в ответ.

— Ну, не скопец же. Главное деньги есть, — она опять заговорщицки подмигнула.

— Не знаю, — пожала плечами, — я ни первое, ни второе не проверяла.

— Тю, — вскинула она голову, — нашла, чем хвастать,— она вывалила передо мной гору шмотья,— нет, чтоб случаем попользоваться, дурочка.

Я промолчала и просмотрела пару верхних вещей.

— Не про меня наряды, — положила вещи обратно, — давай навроде того, что вчера давала.

— А-а, — разочаровано протянула она, — так бы сразу и сказала, что за свои кровные берешь.

Глава 7

Прохор вошел в терем и взглядом подозвал Ямата.

— Я с князем сейчас на час-другой останусь, а ты за княжьей гостьей проследи, — он кивнул на дверь, за которой остались Владыка с девушкой, — только не вздумай на глаза им попасться, — в его голосе проскользнули угрожающие нотки, — я таких огрехов не прощаю.

— Не волновайся, хозяин, не в первой.

Ямат криво улыбнулся и оглянулся на открывающуюся дверь. Князь кинулся к Прохору.

— Спасибо, что пришел, — схватил он священника за руки, — я уж думал, лекаря звать придется. Это ночью началось, я отвар, как ты наказывал, давал, но его все равно рвёт.

— Веди, князь, не рассусоливай, нечего зря время терять, Велиславу от твоих причитаний легче не станет.

Князь закивал и почти побежал вперед, показывая дорогу. Провел священника через длинные проходные палаты и вывел на скрытую боковую лесенку, ведущую в княжеские покои с заднего хода.

Прохор поднялся по лестнице вслед за князем и вошел в небольшую светлую горницу, где на усланной пуховыми перинами кровати лежал до синевы бледный Велька.

— Давно он так? — спросил, засучивая рукава, и доставая костяной нож из-за пояса.

— Как вчера с улицы его Зван привел, почти сразу заговариваться начал, ночь горел, а к утру совсем худо стало.

— Почему раньше меня не позвал? — обернулся Прохор, пронизывая князя взглядом.

— Как я мог? Стас через Подгляданец пропавшую девку из обоза искал, и тебя увидел.

— Ах, вон оно что, — покачал головой священник, — так-то ты за добро моё платишь, что даже не предупредил? А уйду я сейчас, что с сыном твоим будет? За матерью, его проклявшей, отправится?

— Не губи! — упал князь на колени, — ребенок ведь. Золота дам, девку любую со двора бери, каторжника в пыточную приведут, — князь судорожно сглотнул не зная, что еще предложить колдуну, — он уедет. Он сам сказал, от Чертогов зверь ушел. Потерпи, Порфирий, три дня всего осталось.

— Гляди, Вышеслав, княжеское слово тверже алмаза, — священник несколько мгновений буравил князя взглядом, а потом простер руку над заготовленным отваром и полоснул себя по запястью. Темная кровь потекла в стеклянную чашу, и Прохор кивнул на мальца, — держи его, и ремень приготовь, чтоб язык не прокусил.