| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— О да, простите моё любопытство. Сегодня необыкновенный день. Много лет назад в Руфиджи я познакомился с вашим тёзкой. Да вы его наверняка знаете, Пауль Эмиль Леттов-Форбек. В те времена мир был другой: офицеры не стеснялись своего титула, дружба была настоящей, любовь — верной, а честь незапятнанной.
Я выставил на стол фляжку в кожаном футляре с двумя тонкостенными серебряными рюмочками и наполнил их коньяком. Вот есть люди, взглянешь на которых, и их хочется накормить. При этом невозможно отказать себе в удовольствии наблюдать за процессом, с каким наслаждением и аппетитом они едят. А есть люди, которым хочется предложить выпить. Пауль был из той категории людей, коих непременно позовут за стол. Он не казался душой компании, он был стержнем любого застолья, который не пропустит ни единого тоста.
— Прозит, — произнёс я и закончил мысль: — Его сыновья Рюдигер и Арнд славные парни и мне кажется, у Рюди, названного в честь дяди, есть сын вашего возраста. Но самое любопытное заключается в том, что отправляясь в командировку, я приготовил скромный подарок для Георга, вашего генерала. Редкое Лейпцигское издание двадцатого года с авторской подписью, а именно 'Мои воспоминания о Восточной Африке' и встретил внука, автора этих мемуаров. Невероятная череда совпадений.
Обер-лейтенант опрокинул в себя алкоголь словно воду, и пожал плечами, мол, невозможно предвидеть все повороты судьбы.
— И всё же, Пауль, солдат у двери, офицер штаба в роли няньки. Не чересчур ли? Или я чего-то не знаю?
Офицер не спешил с ответом, когда ему было надо, он не хуже глухонемого мог 'не понимать' что от него хотят. Словно раздумывая говорить или нет, он крутил кольцо на пальце и наконец, выдал:
— Вчера, около двадцати часов вечера, на дороге к Смоленску расстреляли автомобиль с кинооператорами. Погиб личный фотограф Геринга. За час до этого прискорбного события, в Пскове взорвалась гостиница с артистами, где должна была остановиться Кристина Зёдербаум для съёмок нового фильма. По предварительным данным здание было заминировано радиоуправляемой бомбой. И последняя капля в чашу — слетевший с роликов оберштурмфюрер устраивающий стрельбу на съёмочной площадке под самым носом у Линдемана. Думаю, наш корпус чудом не угодил в эту траурную сводку с мэтрами кинематографа.
— Это объясняет выставленный пост, но ни ваше приятное общество.
В ответ Пауль усмехнулся.
— Как правило, самое простое объяснение является верным. Просто я крепче остальных стою на ногах. Мне поручено споить вас и не допустить вылазок на окраины и уж тем более к линии фронта.
В этот момент из приоткрывшейся двери кухни подул лёгкий ветерок приятных для голодного человека ароматов: свежеиспечённого хлеба, дымка только что обжаренного кофе и горячего оливкового масла. Официантка принесла поднос с гренками, сыр, варёные яйца и кофейник. В желудке Пауля предательски заурчало, но муки голода пришлось проигнорировать, так как стаканчик вновь оказался наполненным.
— Крепко стоите на ногах, Пауль? А я не против вашего предложения. Но сначала нужно покончить с делами. Вы уже познакомились с Куртом Расселем?
— Ещё не успел. Он присоединится?
— Даже не сомневаюсь. Вот его вы точно не сможете остановить. Без съёмок стреляющих орудий, самолётов и марширующих колон он никуда не уедет. У Курта в номере несгораемый шкаф. Как вы думаете, что он там хранит?
— Неужели коньяк?
— С вами не интересно, Пауль. Вы не оставляете места для интриги. Тем не менее, раз уж судьба свела нас, я хотел бы отыграться за проигранное пари вашему деду. Ставлю в заклад дюжину бутылок 'Камю' (Camuc) на то, что Курт перепьёт вас.
Немец с трудом сдержал на лице улыбку и чуть не рассмеялся. Повод для смеха действительно был. Всё дело заключалось в том, что какой-то предок поделился с потомками своими уникальными генами кодирующие ферменты, окисляющие этанол. Один из выделяемых ферментов превращал алкоголь в ацетальдегид, а второй окислял его до безопасного для здоровья вещества и там, где схожий по комплекции с Паулем человек употребив бутылочку 'беленькой' упадёт лицом в салат, Леттов выпьет две и сможет вести диспут, как ни в чём не бывало.
— А если я проиграю? — с долей иронии спросил он.
— Будем верны устоявшейся традиции того спора. С вас услуга.
— Мне даже как-то неудобно лишать вас запасов коньяка, — хвастливо заявил Леттов. — Но пари есть пари.
— Тогда призовём книгу вашего деда в свидетели. В самом конце вшита пара чистых листов для заметок. Фрайхерр Пауль Рюдигер фон Леттов берите перо и пишите оговоренные условия. После того, как мы поставим подписи, пари вступит в законную силу, оставаясь в истории для потомков. И может так статься, что через четверть века наши дети или даже сами вы вновь встретятся за столом.
Когда завтрак подходил к своему завершению, Леттов поинтересовался целью прибытия представителя Красного Креста. С кинохроникой всё понятно: дома должны знать, что происходит за тысячи километров на восток и шустрые парни с кинокамерами из еженедельного военного обозрения не редкость.
— Вспомните, — пустился я в разъяснения — как вы только что рассуждали про истинность самого простого объяснения. В конце августа фюрер лично дал указание на отправку врачей швейцарского Красного Креста. И благодаря моему скромному участию 15 октября из Берна в Берлин отправится поезд с полным штатом госпиталя. Три четвёртых из них мои подопечные, мои прекрасные звёздочки. Первая группа в восемьдесят человек разместится в Смоленске. Место дислокации второй ещё не определено. Возможно, это будет Псков или Гатчина. Пока присматриваюсь. Надеюсь, эта информация останется между нами.
— Буду нем, как этот кофейник, — соврал Пауль.
— А теперь, пора в путь. У нас есть в запасе чуть больше часа, вам знаком салон фрау Марии?
— Возле Красных казарм?
— К сожалению, я пока недостаточно хорошо ориентируюсь в городе. Вполне возможно, что мы говорим об одном и том же кафе. Просто это единственное заведение, которое мне известно. Говорят, там играет музыка, и читают стихи. Если оно функционирует, то значит — благонадёжно и вполне подходит для фантазий Расселя.
— Надёжно как швейцарские часы, — с усмешкой пробормотал Пауль. — Гестаповский клоповник для наивных болтунов. Вот, что собой представляет это кафе. Офицерам штаба не рекомендуется посещать это заведение.
— Значит, тем более там стоит побывать.
— Дело ваше, — не стал переубеждать обер-лейтенант.
— Викки, — подзывая официантку — принесите из погреба одну из корзинок с красной лентой, что мы оставили на хранение.
Пока несли корзинку, я предложил Леттову идею.
— На месте вашего командования, я бы давно организовал подобающее для офицеров место отдыха. К примеру, казино как в Бад-Хомбурге или клуб. И не смотрите на меня так, словно я и здравый смысл как две параллельные прямые в евклидовом пространстве.
— Вы провидиц? — с удивлением произнёс Леттов. — Не далее как вчера в узком кругу мы вспоминали заведение Писториуса, когда корпус квартировал в Греции. Хотя ни один немец в здравом уме не стал бы доверять человеку с такой фамилией, но как говориться, сколько поросёнка не мой, в грязь всё равно полезет. Этот ушлый эллин оставлял нас без жалования за зелёным сукном, но бесплатно поил 'Метаксой' и девочки там... даже Линдеман заглядывал туда на партию в биллиард.
— Знаете, у меня есть один знакомый, который сможет это всё организовать не хуже вашего грека. Место, где можно отдохнуть, прочесть столичную газету, вкусно поесть, выпить, погонять шары либо поиграть в шахматы или в тот же вист. Раньше, даже офицер рейхсвера, не говоря об императорской армии, имел право на удовлетворение своих слабостей. Сегодня же отправлю ему телеграмму.
— Не шутите?
— Пауль, открытие заведения и станет той услугой, о которой я вас попрошу. Если миссия расположится в Гатчине, я не собираюсь портить свои нервы, наблюдая за текущей унылостью, почитывая в одиночестве 'Фёлькишер беобахтер' (Völkischer Beobachter ). Жизнь даётся всего лишь раз, и прожить её надо с радостью, не избегая общества прекрасных дам, застольных бесед, вина и игр. Гружевский привезёт оборудование, повара, деликатесы, вышколенный персонал, мебель, а с вас разрешение и помещение. Хорошее помещение! Десять процентов генералу и два лично вам.
— Вы ещё не выиграли спор.
Я посмотрел на собеседника как на повинившегося ребёнка.
— Бросьте, вы сами захотите проиграть и все офицеры вас поддержат. Смиритесь, Пауль. У вас изначально не было шансов.
— Во дворце свободным осталось лишь Кухонное каре. Думаю, оно подойдёт. К тому же у меня есть ключи от помещений.
— Кухонное? Пусть будет так. Заодно откроем лавку для обеспечения финансирования. Название фирмы 'Маркен Тендерай', это один из кооперативов 'Эдека' (Edeka ) в котором я имею долю. Запомните это название.
— Запомню. Но меня волнует другой вопрос, вы сказали два процента.
— Я так сказал? Тогда зачем волноваться, неужели вы могли подумать, что дед не позаботится о внуке?
— Он не общается с нами, с момента вступления отца в партию, — почти шёпотом сказал Леттов.
С показным равнодушием, словно речь идёт об очевидных истинах, я произнёс:
— Значит, адъютантом Георга вы стали исключительно за вашу способность твёрдо стоять на ногах.
— Но...
— Пауль, слишком много совпадений. Не так ли? А теперь отправляемся в не рекомендованное заведение, и не потеряйте теперь уже свой бумажник.
Леттов только сейчас обратил внимание на оказавшееся на столе каким-то волшебным образом, старое, с вытесненным на коричневой коже еле узнаваемым гербом портмоне. Раскрыв его, он обнаружил внутри пачку купюр наименованием по десять и двадцать марок.
— Это на организацию пари, — пояснил я. — Пока прогревается двигатель, дайте задание Викки подготовить к восемнадцати часам столы для спортивного поединка. Пусть сервируют на секундантов, судей и гостей из ваших друзей-офицеров. Здесь мало стульев, но я догадываюсь, где их можно достать. Заказывайте всё самое лучшее, не скупитесь на чаевые: девочка с вас глаз не сводит. В Танзании мы пили коньяги, пусть и тут будет местная водка.
По дороге я раскрыл правила предстоящего состязания. До этого момента Леттов никак не мог взять в толк, причём здесь спорт, а потом весь оставшийся путь до самых дверей кафе восхищался находчивостью адъютанта своего деда, который когда-то это придумал.
— Перед состязанием я прочитаю лекцию о новейших методиках противодействия отравляющим веществам на примерах 'синего креста', а потому, не забудьте указать этот момент в приглашении. Уверен, никто не станет чинить препятствий.
Фрау Мария появилась неожиданно. Это определённо была красивая женщина с честным лицом, исключающим малейший намёк на интригу. Чуть старше двадцати пяти, но явно младше сорока, похожая на 'певицу без возраста' Мирей Матье. Мне всегда туго удавалось распознавание возраста по лицам, и я прибегал к хорошо известному приёму, а именно представлял рамку из широкого багета и взгляд не рассеивался, давая возможность рассмотреть детали. Подробности 'портрета' скрадывались в неярком освещении, пробивавшегося сквозь перечёркнутые крест-накрест желтоватой бумагой окна, к тому же частично завешанные портьерами. Довольно выраженные скулы в безупречной симметричности выпущенных на волю антрацитово-чёрных завитых локонов поднимались к вискам и рельефно обрисовывались собранными в шишку волосами, скрепленными 'невидимками'. Нос, немного удручавшей своей курносостью с наклоном головы как бы капельку заострился, приобретая благородно-породистые очертания, а глаза, цвет которых был неразличим в полумраке, казались ещё больше. Впечатления не портили даже окружавшие их тени усталости и проявившаяся между бровями крохотная морщинка. Высокую шею с чокером у ключиц обрамлял кружевной воротник тёмно-синего платья, подчёркивающего стройную фигуру. Больше ничего в небольшом пространстве воображаемой рамы не помещалось. Зато мне было доподлинно известно, что чёрствое сердце удобнее всего скрывать за честным лицом.
— Идёмте пить чай с баранками, — предложила она, когда мы представились. — Утром не бывает посетителей, и я с удовольствием выслушаю вас.
Большой эмалированный чайник с высоким носиком над огнём призывно засопел, чихнул крышкой, загудел, а вскоре — и заклокотал, после чего, повинуясь уверенной руке хозяйки, застыл над своим собратом — заварным чайником. За столом разнёсся аромат имбиря с чабрецом, а на скатерти возникла вазочка с баранками.
— По русской традиции, — сказала она, выставляя фарфор — чашка наполняется на треть из заварника и добавляется кипяток, но папа считал этот способ не заслуживающим внимания и когда дома собирались офицеры, объём кипятка сокращался, замещаясь бальзамом или коньяком. К сожалению, ни того ни другого у меня нет.
— Этот недостаток легко исправить, фрау Мария. Мы с Паулем захватили с собой скромный подарок и там как раз есть то, о чём вы сожалели.
Совсем скоро на столе появился Рижский бальзам с коньяком, а хозяйка кафе посмеялась над историей питья чая из блюдец, поведанной Паулем, когда корпус стоял в Смоленске. По-моему, следуя поведанному рецепту, Леттов вообще исключил кипяток.
— На куне работают две женщины из местных, — проникшись моей просьбе, сообщила фрау Мария. — В обеденный перерыв они раздадут посылки из грузовика. Я отпущу их на полчаса раньше срока, чтобы они сообщили об акции.
— Буду признателен за любую помощь, — поблагодарив кивком головы, произнёс я и тут же спросил: — Пауль, вы сможете посодействовать в организации правопорядка?
— Проще простого, — опрометчиво согласился обер-лейтенант.
— Прекрасно! — моё лицо расплылось в улыбке. — Другого ответа я и не ожидал. В таком случае, в рапорте президенту германского Красного Креста я отмечу ваше участие, и пусть меня поразит гром, если вас не наградят почётными грамотами.
Раздача посылок проходила по утверждённому сценарию. Место, где составили несколько задрапированных красной тканью ящиков, осветили софитами, поставили несколько стульев и выстроили вдоль прохода в две шеренги советских пленных командиров. По отмашке кинооператора капитан Хорст зачитал хвалебные оды немецкому командованию, проявлявшему исключительную заботу о военнопленных и, дождавшись перевода, отдал команду начинать. Первые пять человек получили посылки персонально от капитана, расписавшись в ведомости под объективом кинокамеры, после чего весь труд по вручению был доверен сотрудникам администрации чином пониже. Вызванные по номерам узники подходили, подтверждали свой номер, бросали открытки в ящик и получали распакованную картонную коробку. Едва последний человек поставил свою подпись, а аппаратура собрана, как к военнопленным вновь обратился капитан.
— Внимание! Каждому из вас утром была передана открытка. Надеюсь, вы соблюдали установленные требования, не совершив глупостей. Каждое послание будет перлюстрировано, и нарушители наказаны.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
