Хоро вспоминала про больших грызунов, которые жили у воды и грызли деревья, чтобы строить себе жилища. Они пользуются большим спросом, потому что священнослужители считали их за рыб, так как грызуны жили в воде и имели плоские хвосты-плавники, следовательно, их мясо можно было есть и во время поста.

— В мире должно быть много вкусной еды, которую мы ещё не ели, — добавила Хоро.

— Конечно. Просто мой кошель весьма ограничен.

Хоро, разместившая прежде голову на плече Лоуренса, тут же отстранилась с выражением отвращения на лице.

— Ты, такой великий торговец, и такой скупой на самом деле.

— Так у нас происходило на всём пути, — улыбнулся Лоуренс.

Хоро, усмехнувшись, вернула голову на его плечо. А потом её пушистый хвост внезапно обвился вокруг пояса Лоуренса.

Они сидели в доме кузницы рядом с молчаливым озерцом, тишину нарушал лишь треск дров в очаге. Увидев, что Хоро удовлетворённо прикрыла глаза, Лоуренс тайком облегчённо вздохнул. Похоже, с последствиями его героических усилий в Саронии, поставивших лес Тонибурка на грань выживания, удастся сладить. Не только Хоро надо быть осторожней и не доводить себя до похмелья, ему самому тоже следует проявлять осторожность в своих действиях.

В этот миг Хоро, словно услышав его мысли, внезапно убрала хвост с его пояса и выпрямилась. Спрашивать, наверное, было уже поздно, да он бы и не успел — так быстро Хоро надела капюшон и спрятала хвост под плащ.

Это вернулись Майер и мастер с добычей?

Лоуренс посмотрел вокруг и увидел на лесной тропе, ведущей к деревне, фигуры людей. Среди них были и Майер с мастером, но выглядели оба подавленными. Так выглядят не охотники, а, скорее, добыча. И похоже, именно так дела и обстояли, поскольку за ними возвышался, сидя на лошади, величественного вида человек, вероятно, приближённый землевладельца.

— Ты тот самый торговец?

Вид этого человека, допрос свысока заставили Лоуренса оглянуться в поисках пути к бегству.

— Я слышал, ты против моего решения по этой территории, так?

Майер и мастер имели удручённый вид, по обе стороны от возвышавшегося над всеми землевладельца стояли селяне в кожаных доспехах, к которым они явно не были привычны, их руки не слишком уверенно сжимали копья. Тут же с обеспокоенным лицом стоял старый добрый священник. Стало очевидным, кто мог рассказать землевладельцу о приезде гостей. Бежать не имело смысла, и Лоуренс поднялся, заслонил собой Хоро, пытаясь её защитить и почтительно склонил голову.

— Меня зовут Крафт Лоуренс.

Землевладелец тяжело вздохнул, от чего затрепетали его пышные с заметной сединой усы, и спешился. Он не улыбнулся, однако представился полным именем:

— Матиас Эгир Тонибурк.

Лоуренс пару мгновений колебался, не встать ли на колени, но землевладелец поднял выше голову и произнёс:

— Я хочу тебе кое-что сказать.

Посторонние люди пришли, чтобы заставить землевладельца отменить своё решение, и их не убили на месте, даже не связали и вообще обращались с ними вполне терпимо. Но когда Лоуренс видел его вблизи, он подумал, что дело может быть не в терпимости землевладельца, потому что тот выглядел измотанным и физически и морально, возможно, Тонибурк был просто не в силах сердиться.

Лоуренс посмотрел на Майера с мастером, пробежал взглядом по воинам, не привыкшим к оружию и сказал:

— Только мы вдвоём.

Матиас, должно быть, решил, что Лоуренс опасался быть убитым прямо здесь в лесу, но бывший торговец боялся иного: будет плохо, если Хоро рассвирепеет в ответ на любое насилие по отношению к ним и обратит своей силой всех в удобрение на подкормку для леса.

— В последнее время я много слышал о тебе, и мне всё время хотелось поговорить с тобой.

Он, надо думать, слышал о том, как Лоуренс в Саронии решил вопрос о налогах для торговцев древесиной.

Лоуренс кивнули подмигнул Хоро. Та, не ощутив в происходившем особого напряжения, просто хмыкнула. Землевладелец пошёл вперёд, Лоуренс, проверив на всякий случай свой кинжал на поясе, пошёл следом, держась на два шага позади.

Они шли не по той тропе, что вела в деревню, а по одной из тех, по которым ходил в лес мастер — по своей работе. Лоуренс не мог заговорить первым в присутствии высокой особы, так что шли они молча. Лишь когда Матиас заметил солнечные лучики, пробивавшиеся сквозь ветви деревьев и падавших на его плащ пятнышками, как на шкуре оленя, он, наконец, заговорил:

— Ты из Кербе?

Лоуренса вопрос не удивил, он сразу понял, что беспокоило Матиаса. Достаточно вспомнить об отношениях Кербе и Каллана, о чём говорил Майер. А Тонибурк и город Каллан сейчас вместе строили большие планы на будущее. Но даже предполагая наличие посланца из Кербе, собиравшегося разрушить эти планы, нужно многое учесть, прежде чем задавать прямой вопрос.

Матиас не оставлял впечатления глупца, для себя он уже должен был составить какое-то мнение.

— В принципе, Кербе я бывал. Что же до Саронии, там работу мне поручал местный епископ.

— Я ещё слышал, что он использовал свои полномочия, чтобы попытаться соблазнить тебя высоким положением, верно?

Лоуренс легко улыбнулся и ответил:

— Прости, если я перейду черту дозволенного, но, возможно, у меня в тот момент действительно была возможность стать достойным идти рядом с тобой, благородный господин.

Матиас с лёгкой улыбкой на усталом лице обернулся на шедшего в двух шагах за ним Лоуренса и жестом предложил ему подойти.

— Какими словами заманил тебя сюда Майер? Какую награду пообещал?

Если Матиас хотел показать, что в лесу они равны, ожидая взамен откровенности от Лоуренса, то он действительно был землевладельцем, близким к своим людям. Лоуренс не чувствовал, что сейчас стоило торговаться, и ответил без особого промедления:

— Он сказал, что сделанное мной приведёт к опустошению драгоценного леса, и попросил меня использовать мои торговые умения, чтобы доказать, что затрат на это дело уйдёт гораздо больше, чем предполагалось.

Это было правдой, но Матиас продолжал смотреть с недоверием, и Лоуренс поспешил добавить:

— Что же до вознаграждения, то он обещал поставлять мне продукты леса, такие как мёд, сушёные грибы и так далее. Он сказал, что это будут продукты, которые мне очень пригодятся в купальне с горячим источником, которой я управляю.

Теперь Матиас, похоже, составил мнение, как Майер ухватил Лоуренса за хвост, чтобы потащить за собой.

— Вот так, — сказал он. — То, что мы защищаем, может стать слабостью человека.

Затем землевладелец подкрутил свои пышные усы и сказал со вздохом:

— А мне просто необходимо свести цифры в моей книге, — Матиас рассмеялся. — Наверное, всё потому, что он часто видит, как я хватаюсь за голову и кричу, что у меня нет денег.

Лоуренс, идя сбоку, посмотрел на него — землевладелец пожал плечами.

— Мой дед и мой отец всю жизнь в трудные времена боролись, стараясь защитить лес. Нет, следует сказать, что это единственным устремлением их души.

Лоуренс молчал в ожидании продолжения.

— Пока вырубаешь деревья, продаёшь древесину и за счёт свободных участках расширяешь пшеничные поля, ты можешь восполнить нехватку денег. Но они этого не делали, предпочитая занимать снова и снова. Подкупить одного врага — это мягкое решение, потом нанять наёмников, чтобы справиться с другим, благодаря этому они смогли удачно пережить смутное время.

Матиас расправил грудь, вдохнув свежего лесного воздуха.

— Но всё, что осталось, — так только этот лес и куча долгов в придачу.

Ничто в мире не достаётся даром.

— Если бы дело состояло бы в одном долге, то его можно было бы постепенно погасить. Даже если бы не удалось сделать это в поколении моих детей, можно продолжать в поколении внуков.

Многие аристократы, заняв денег, вообще не собирались что-либо возвращать, так что Матиас был очень добросовестным землевладельцем.

— Но я не слишком разбираюсь в деньгах, поэтому Майер подумал, что опытный торговец легко меня убедит, верно?

Матиас, наконец, посмотрел на Лоуренса, тот тут же опустил голову и отвернулся.

— Прости, достопочтенный, виноват.

Матиас печально улыбнулся.

Если прибегнуть к не самому мирному решению — показать землевладельцу, что вырубка леса потребует более чем непрактичных расходов на то, чтобы отгонять волков, это решение должно быть весьма действенным. Землевладелец покажет себя слабым правителем, если после этого он сохранит решимость продолжать идти выбранным путём.

— Что бы ты ни сказал мне, я буду продолжать следовать своему плану. Как ни смотри, иначе все будут считать меня дураком, чего я не могу терпеть. Ты понял?

Складывалось впечатление, что Матиас не хотел силой принуждать своих людей, но был властным в достаточной мере, чтобы идти выбранным путём в расчёте, что его люди по своей воле последуют за ним. Поэтому появление Лоуренса вызвало у него особое беспокойство, он должен был обязательно помешать этому торговцу сообщить веские причины отказаться от задуманного.

Но отсюда следовал естественный вывод.

— Достопочтенный, не хотел бы ты выслушать моё краткое мнение? — спросил Лоуренс, и Матиас усмехнулся.

— Конечно, я же позволил тебе идти со мной бок о бок.

— Спрашивать без разрешения было неучтиво. Словом, находится ли достопочтенный господин в ситуации, когда он должен во что бы то ни стало согласиться на предложение Каллана?

Этот вопрос по сути означал, что землевладелец невежественен, вследствие чего бразды правления его территорией перейдут в руки других. Однако Матиас не рассердился и глубоко вздохнул.

— Мой дед, мой отец, да и я сам защищали этот лес с излишней страстностью, — Матиас посмотрел вглубь леса и вновь повернулся к Лоуренсу. — Церковь уже много лет подозревает нас в вероотступничестве.

— Это... — мысли в голове Лоуренса побежали по новому пути, сразу выведя его к другой картинке. — Оказывается... Вот как.

Это всё. Что смог он выдавить, оглядывая лес, которым Хоро не могла не восхищаться.

Матиас должен был сделать это — вырубить лес. Нужно было этим заявить всему миру, что он не поклонялся лесу, как язычник, что не считает его священным.

Плечи Матиаса безвольно поникли.

— Церковь сейчас пребывает в смятении. И традиционная её часть, и та, что поддерживает Предрассветного кардинала и обличает традиционную, обе стремятся сделать всё возможное для своих сторонников. Ситуация накалена, ты или друг, или враг. Ты понимаешь?

Конечно, понимаю, потому что я и этот Предрассветный кардинал друг другу всё равно что отец и сын. Лоуренс тут же представил себе последствия этих слов и оставил их при себе, произнеся вместо них:

— Мой достопочтенный господин имеет в виду, что лес будет представлять проблему, в чьём стане он бы ни искал защиты?

— Именно так. Если я не приму чью-либо сторону, стану врагом для обеих. Но этот лес настолько подпадает под признаки объекта еретического поклонения, что обе стороны откажутся мириться с этим. Этот лес так прекрасен, так нетронут.

Неподалёку от Ньоххиры подобные леса встречаются часто. А чуть севернее раскинулись леса, в которые на самом деле не ступала человеческая нога, и там ещё можно почуять запах одноплеменников Хоро. Однако сейчас те края уже попадали в область деятельности людей, и бескрайние оголённые территории становились обычными.

Такой густой, тёмный, обширный лес — это уже исключение.

— Кроме того отчётные книги моей фамилии показывают, насколько мы погрязли в долгах, так что выбора у меня нет.

Прикинув в уме ситуацию, Лоуренс кивнул.

— Таким образом вырубка и продажа леса — это не только деньги, так ты показываешь, что не являешься вероотступником-язычником, поклоняющимся жабам и приносящим жертвы ручьям.

Этот пример типичного язычества заставил Матиаса хихикнуть.

— Совершенно верно. Для Каллана возможность передвигаться по очищенному от леса пути означает развитие. Если я захочу ближе сойтись с высокопоставленными лицами Церкви, Каллан с его связями с дальними странами также поможет мне представиться им. Продавая древесину и разрешая проход через мою территорию, я разрешу проблему и с подозрением в язычестве, и с долгами на много лет вперёд. Когда я думаю о возможности навести порядок в делах в моём поколении, сняв эту обязанность с детей и внуков, я чувствую, что это хорошая возможность, дарованная Господом.

Вот почему Матиас не слушал Майера и старосту деревни, как бы они ни объясняли, что лес ожидает катастрофа. Лишь когда Майер в пожарном порядке привёл торговца, Матиас, опасаясь, что тот представит неопровержимые доводы, решил, наконец, поделиться мыслями.

Дойдя в своих мыслях до этого места, Лоуренс поспешно велел себе остановиться.

Матиас не мог быть обычным землевладельцем.

— Достопочтенный, если ты готов рассказать мне, то должна быть за всем этим особая причина.

Сказать так — это всё равно что предложить Матиасу раскрыть тайну семейства перед невесть откуда взявшимся незнакомцем. Продолжая идти по лесу, Матиас, наверное, перебрал немало вариантов, прежде чем медленно повернуться к Лоуренсу и произнести:

— Я слышал от людей Каллана о твоих подвигах в Саронии. Изначально какое-то количество древесины могло пойти из Саронии, а какое-то — из срубленных в моём лесу деревьев, это вышло действительно неудачно.

— Мне действительно очень жаль...

— Ха-ха. Но, однако, когда я услышал о случившемся в Саронии, меня больше обеспокоили не деревья.

— Не деревья? В самом деле? — неуверенно переспросил Лоуренс.

— Я теперь засомневался, — ответил Матиас, — что могу довериться умению людей Каллана.

Это прозвучало довольно странно, Лоуренс недоумённо посмотрел на Матиаса.

— Снижение пошлин было частью плана людей Каллана. Однако теперь мне придётся заново оценить их возможности, раз один случайно пришедший по дороге странствующий торговец взял и опрокинул их расчёты. Я опасаюсь, что весь их план и дальше может двигаться по ухабистой дороге.

Поняв его беспокойное сомнение, Лоуренс подумал, что может кое о чём спросить землевладельца. О том, что всё время с момента появления Майера занимало его.

— Могу я спросить тебя, достопочтенный, зачем Каллану столько древесины?

Матиас кивнул.

— Ну, это как я бы хотел показать, что я не еретик. Каллан хочет древесиной, которой повсюду не хватает, заслужить расположение Церкви.

Каллан не Тонибурк, вряд ли его людей подозревали в вероотступничестве, только торговцы могли знать, зачем заходить с древесиной так далеко. В мире нет более крупного покупателя, чем Церковь.

— Дело не в том, что у меня якобы нет чувств к лесу. Семейство Тонибурков поколениями хранило этот лес, и Майер или староста, должно быть, объяснили тебе, как он поддерживает окрестные пшеничные поля, полагаю, что я знаю ценность леса, как никто другой. Но мы по уши в долгах и подозреваемся в ереси, если не разобраться с этим, вся территория не будет сохранена.

Матиасу пришлось пойти на рискованное дело в качестве последнего средства. Но теперь сомневался в возможностях тех, кому доверился.