Девушка с наузой

Следующие пять минут старый волхв употребил хотя бы на поверхностный анализ.

Постоянно срываясь на слабой линии того, второго, тянувшего силы с посоха через внучку, добраться до него самого не сумел.

Зато, присоединившись к нему, окаменел от неожиданности, когда эхом подзабытого ночного кошмара в ухо стукнуло затихающим верещащим голосом — той твари, о которой волхв давно не слышал: "Бу-ук... Бу-ука-а... Бу-ука-ачка-а..."

При первом же звуке этого корявого голоса он чуть не отдёрнул руку от посоха, который Алёна сжимала, будто последнюю надежду.

Впервые в жизни у старика промелькнула паническая мысль — и не о том, как в этой ситуации оказалась внучка. А о том, что он сам слишком стар, чтобы связываться с тварью, которая стремительно приближается к нему. Тварь, которая пытается убить человека, чьими глазами сейчас смотрит на чудовище его Алёна. Истинно навья тварь...

Но драгоценное время — успокоиться и приготовиться к отпору — всё же есть.

Прежде чем закрыть глаза, Виталий Олегович скомандовал:

— Захар, от кольца свернёшь направо. Потом к первой пятиэтажке — во двор.

Глаза-то закрыть — закрыл. А сосредоточиться на главном не сумел. Мысли не те лезли в голову.

Буку-Букачку убить легко, если знаешь её уязвимое место. Знаешь, куда бить. Эта тварь, которой он пока не видел, третья на его веку — на веку волхва.

Но Буку-Букачку убить почти невозможно. Она единственная тварь абсолютного навьего хаоса — и сама его воплощение. То есть, чтобы добраться до её уязвимого места, надо сделать так, чтобы она обрела определённую форму — хотя бы на секунды.

Прошлые два раза, когда волхву повезло, не сработают. Истинно навьи твари, даже умирая или погибая, посылали в Навь информацию, каким способом с ними справились. О том он узнал, когда попытался уничтожить вторую тварь тем же способом, что первую.

Вторая Бука-Букачка знала о смерти первой. И, выждав, когда волхв попытался убить её уже известным ей способом, чуть сама не убила его. Пришлось импровизировать.

Что же придумать на этот раз?

Человек угрюмо открыл глаза. Ничего не придумаешь, пока не увидишь место, где орудует тварь.

И волхв погрузился в раздумье.

Если человек, с которым сейчас воюет тварь, сумел дотянуться через Алёну до посоха и строит защиту между собой и бешеным чудовищем, которое пытается его выцарапать из-за неё, если этот человек и внучка знакомы — судя по линиям их сил... Не один ли это из братьев Кудренцовых? Больше некому. И, скорее всего, это светловолосый парнишка. Как его... Станислав. Тот, второй, против навьей твари не продержался бы так долго. Он гораздо слабее старшего.

Но даже если это Станислав, то как?.. Какая связь протянулась между ним и внучкой? И когда успела?

Внезапно Виталий Олегович понял, что есть ещё одна проблема, перед которой меркнут все вопросы о знакомстве внучки и молодого колдуна.

На тварь навьего хаоса без посоха идти нельзя.

Но как вернуть посох, если за него, как за последнюю надежду, цепляется тот парень? А вместе с ним и внучка?

Волхв напряжённо раздул ноздри. Справлялся же молодой колдун с тварью какое-то время самостоятельно, черпая личные силы, прежде чем вспомнил об Алёне? Если, конечно, вспомнил, а не пытался использовать какую-нибудь вещь, связанную...

Вот оно! Если они встречались, внучка не подарила ли ему, случайно, одну из своих науз?

А вообще... Самый страшный вопрос: что за колдун решился на вызов навьей твари такого уровня? Нет... Не тот вопрос. По-другому надо: насколько же кто-то ненавидел своего врага, что вызвал Буку-Букачку? Или... вызывал как раз неопытный колдун? Не знающий о мощи навьего зверя?.. Стоп. Хватит рассуждать! Не до того...

Сумка! Ольга бросила в машину сумку внучки! Зачем? Что там может быть — в той сумке — нужного в такой страшной ситуации?

Старик чуть не выругался. Внучка — наузница! Мог бы и сам догадаться, что именно она постоянно носит с собой! Вот и высвободится посох!..

Он, придерживая Алёну, чтобы не упала, потянулся мимо неё и достал сумку, которая отнюдь не была дамской сумочкой. Открыта. Положил к себе на колени, сунулся в неё — и с глубоким вздохом кивнул самому себе. Тесьмы много. Осторожно сняв правую руку Алёны с рукояти посоха, он перенаправил её в открытую сумку, чтобы пальцы девушки наткнулись на мотки, и чётко сказал:

— Алёна! Науза силы!

Он ожидал, что внучка вцепится в мотки тесьмы и обеими руками начнёт плести наузы, но девушка даже в таком состоянии, когда сознание где-то там, а сама она здесь, сообразила поднырнуть левой рукой за посох. Получилось — обняла его. И принялась судорожно шарить по сумке. А выудив мотки, немедленно, хоть и с закрытыми глазами, принялась плести требуемое.

Хотя бы так...

Машина ближе к кольцу притормозила и свернула в небольшой переулок. Ещё один поворот — и медленнее поехала вдоль длинного пятиэтажного дома — в его дворе.

Говорить Захару, где именно остановиться, не пришлось. Сын и без наставлений правил к подъезду, возле которого суматошно бегали несколько человек. И суматоху, и тревогу создавали даже не столько они сами, сколько мелькание их искажённых фигур в ярком свете от двух машин, стоявших на площадке перед домом.

Благо эти машины не мешали проезду, Захар легко свернул на приподъездную площадку, с которой шарахнулись бегавшие тут и там люди.

Пятиэтажный дом был старой постройки. Тому подтверждение — он стоял, как-то виновато съёжившись, среди других домов — в двенадцать или пятнадцать этажей. А потому сразу стало понятно, почему люди не дома, а на улице.

Волхв ещё не вышел из машины, а уже увидел возле подъезда небольшой пристрой в подвальное помещение, где у жильцов наверняка есть сараи для запасов на зиму или для домашнего скарба, не всегда нужного в квартире. Дверь пристроя — нараспашку. Изнутри взметалось к небу чёрно-оранжевое пламя. Для видящих. Бегающие вокруг не видели его, но к открытому пристрою подходить просто-напросто не могли: невидимая сила, то самое пламя, отталкивала всех.

Вот когда он пожалел, что не взял с собой Ольгу, жену. С кем оставить в машине внучку? Вопрос серьёзный: Алёна прямо сейчас действует в трёх пространствах. Она там, где навья тварь загнала в ловушку молодого колдуна и пытается убить его; внучка сидит в машине; и откуда-то издалека (хотя, возможно, из первого же пространства?) плетёт наузу, которая по окончании работы заменит посох молодому колдуну.

Но машина уже остановилась, и искать решение надо немедленно.

Впрочем, что его искать...

— Захар! Сядь с Алёной! Пока не скажу, не отходи от неё!

И открыл дверь, после чего легко выдернул посох из объятия внучки. Та коротко вскрикнула и потянулась было за ним из машины, но охнула и торопливо склонилась над плетением на коленях, которое, выпущенное из рук, поехало упасть. Севший рядом Захар осторожно убрал сумку, предварительно убедившись, что в ней запаса тесьмы не осталось: о колдовском даре племянницы знал и сейчас смутно предполагал, как именно надо ей помогать.

Старый волхв только раз оглянулся на машину и решительно зашагал к пристрою. К нему обернулись испуганные двое, которые не уходили от подвальной двери. Сын Кудренцова-старшего и его младший — тот, темноволосый.

— Как давно он там? — сухо спросил Виталий Олегович.

— Откуда вы... — начал темноволосый и ответил: — Давно!

Его отец был реалистом.

— Так он живой?! Полчаса! Полчаса уже или больше, как он не выходит! — выпалил он, с отчаянной надеждой бросаясь к старику. — Можете хоть что-то сделать?! Он не выходит!

"Полчаса... Даже если в эти полчаса входит наша дорога сюда... Сильный парень — сопротивляться так долго..."

На взволнованных людей — кажется, жильцов, которые сварливо вопили, бегая вокруг да около, о том, что происходит нечто ужасное, потому как в родной подвал не попасть (и зачем им туда ночью-то?), Виталий Олегович внимания не обращал. Постоял у входа, приглядываясь к крутым ступеням лестницы, да и пошёл по ним вниз... Что-то крикнули в спину, но сила Буки-Букачки, разлитая в воздухе и агрессивно выпирающая из подвала, не дала услышать отдельных слов. Да и зачем они ему...

Спустившись, старик не стал искать, куда идти далее. За него это сделала навья тварь, снова и снова испуская силу, которая постепенно превращалась в напористую волну — чем ближе к ней. Так что волхв шёл к месту возможной трагедии медленно, с трудом ступая мелким шагом. Впрочем, ему-то вынужденно неспешный ход на руку. Он прекрасно понимал, что настоящего боя с Букой-Букачкой для него быть не может. Он слишком стар для этого. Не так гибок, не так быстр. Зато у него есть знания, накопленный опыт. И с каждым мелким шагом к истинно навьей твари он готовил противостояние ей отнюдь не физическое, как было в молодости...

Шаг вперёд — живое тело старика пропадало в нашёпте, который превращал волхва для нечеловеческих существ в бестелесную сущность. Будучи опытным оморочником, использующим морок не только против живых, но и против тварей навьего хаоса, старик изменялся не только сам. Собирая со всех сторон жуткие силы, которыми ранее брезговал, он преобразовывал пространство подвального лабиринта. Оно и так было изменённым, поскольку навья тварь тоже изменяла место вокруг себя для удобства в преодолении личного пути. Но Бука-Букачка не могла полноценно изменять всё, что хотела: жертва, на которую её натравили, сопротивлялась...

Виталий Олегович внезапно остановился потрясённый. О чём он только что подумал?! Ведь дело сначала выглядело просто: навью тварь натравили на кого-то, кто вызвал известных в городе колдунов, чтобы те помогли! Но сейчас он... считал с пространства твари, что она была натравлена на молодого колдуна?!

Захотелось немедленно вернуться и схватить сменившего своего отца Кудренцова-младшего за грудки и вытрясти из него... Потом, потом... Сейчас некогда...

Он пробивал себе путь в волну твари, всё чаще выставляя посох перед собой. А посох становится всё тяжелей, наполняясь иной силой и внешне изменяясь в нечто совершенно невообразимое, не имеющее формы — во вторую Буку-Букачку.

Твари хаоса ненавидят друг друга.

И это был единственный шанс для старика и молодого колдуна.

Волхв шёл по узкому коридору, не глядя под ноги, ступая по утоптанной земле, из которой торчали трубы, порой интуитивно отшатываясь от внезапных дощатых стен по бокам, но нашёпта не прекращал. Когда понял, что сил маловато для задуманного, представил перед глазами внучку.

Увидел. Алёна сидела на заднем сиденье машины и выплетала нечто такое огромное, повторяя одну и ту же наузу, что он созерцал впервые, и от этого плетения расходились волны не менее мощные, чем у Буки-Букачки. Это... вдохновило. И старик медленно, с натугой зашагал дальше, переводя из одного место в другое свой преображаемый посох. Когда до навьей твари осталось дойти немного — насколько понял волхв — ещё пару поворотов в этом странном лабиринте под жилым домом, мощным силовым порывом его вдруг чуть не снесло назад. Он успел ухватиться за толстую вертикальную трубу, обклеенную каким-то сухим материалом — толем ли, рубероидом ли. И, только благодаря этой хватке, остался на ногах.

Но именно в этот миг понял, насколько самонадеян.

Силовая волна, которой бушевала навья тварь, не просто сбивала с ног. Она прочищала старика, выбивая из него силы.

Порыв — и он снова чуть не упал. Пришлось вцепиться в посох и ударить перед собой, чтобы так, держась на нём, устоять на ногах.

И продолжить шептать. Посох чуть не сломался — понял волхв, когда после удара им в землю прочувствовал дребезжание в руках, но... И чуть не закричал от дикой радости: он знал, что неподалёку залив, но чтобы дом стоял на подземной реке?! А он стоял! И волхв принялся торопливо качать силу из воды, насыщенной необычными для привычной верхней воды духами, и стремительно перепосылать морок.

Теперь Бука-Букачка не могла сбить с ног колдуна-волхва, которого до поры до времени и не замечала. А всё потому, что молодой колдун, которого она посчитала лёгкой добычей, неожиданно для навьей твари стремительно принялся преображаться — в её двойника. Правда, он-то о том не знал.

Но при виде личного двойника Бука-Букачка буквально на одно-единственное мгновение опешила.

И остановила хаос своих структур.

А внучка в это время закончила плести потрясающий узор сильнейшей наузы.

И старик метнул посох в появившуюся метку, видную только ему.

Прежде чем хаотические вихри вновь закрутились вокруг изначального тела навьей твари, пряча его, посох влетел в цель.

Бука-Букачка взорвалась, ослепив так, что пришлось отвернуться и некоторое время приходить в себя.

Когда ослепительно-оранжевые искры осыпались и в подвале настала беспросветная тьма, волхв медленно повернулся к сараям, в узком тупике между которыми и втискивался молодой колдун, чтобы тварь его не достала. И негромко позвал:

— Станислав!.. Жив ли?

В глухой тишине он услышал нечто невообразимое и тихое и слегка озадачился, прежде чем понял: это стучат зубы парня.

И так, с выбиванием зубов, с дрожью в голосе молодой колдун выговорил:

— Кто... здесь?

Старик помолчал, пока не придумал ответ, который должен успокоить:

— Дед Алёны.

И снова тишина, в которой он и сам начал испытывать желание расслабиться, но дрожь, которая начинала сотрясать его тело, подсказала: рано расслабляться.

— Я подойти к тебе не могу. Тут ход очень уж узкий. Сумеешь встать?

То ли попытался рассмеяться, то ли судорожная дрожь завладела им, но молодой колдун ответил, всё ещё стуча зубами:

— Я... выползу. Только Алёне... не говорите... ладно?

Немного удивлённый, старик шагнул ближе, чтобы увидеть и понять. Посох тяжко опустился на затухающую искру... Из хода между сараями показались ноги. Да, Станислав вылезал вперёд ногами — видимо, в тупичке не развернуться было.

Старик и подошёл бы помочь, но ноги у самого ослабели так, что сдвинуться с места не мог. Поэтому молча стоял, дожидаясь, пока молодой колдун выберется то ли из укрытия, то ли из западни.

В отличие от него самого, встав на ноги, Станислав быстро пришёл в себя. Он постоял, словно прислушиваясь к чему-то, и в той же темноте приблизился.

— Эт-то... вы? Её?

— Потом о ней. Выбираться отсюда надо. Ждут тебя наверху, у дома.

— А Алёна? — взволнованно спросил тот. — Здесь, да? Я видел её, только не понял, почему она со мной была, когда я...

— Что она тебе подарила? — ставя посох перед собой и на его опоре постепенно начиная шагать назад, спросил Виталий Олегович. — Что за наузу?

— А при чём тут... — начал молодой колдун и заткнулся, шагая за волхвом в абсолютной темноте. — Вы хотите сказать... Она... Я попросил, чтобы она подарила мне наузу — ну, чтобы посмотреть, как это выглядит. Она отдала мне наузу осторожности. Но я не думал... Вы думаете, она поэтому...

— Она видела эту тварь, будучи вместе с тобой. А потом помогла с силой. Ты не почувствовал?