Горькая брусника

После водных процедур, сделанных столь молниеносно, что солдаты бы обзавидовались, я сбегала в свою комнату и вернулась на кухню с палкой сухой колбасы и баночкой моего любимого варенья из брусники.

— От нашего стола вашему столу.

Баба Поля молодец, не стала отнекиваться.

— Будем резать колбаску или этого хватит? — обвела она рукой завтрак.

— Мне хватит. — Я уселась на древний, но очень удобный стул с закругленной спинкой.

— Тогда отправим колбаску в холодильник. — Старушка покрутила в руках баночку с вареньем. — Давно не пробовала брусники. Лет двадцать назад одна приезжая из Сибири угощала меня им.

— А у нас дома ни одно чаепитие без этого варенья не обходится. Нам тоже бабушка ягоду присылает из Сибири, — сообщила я, отправляя первый блин в рот. — Божественно. Вы, Полина Андреевна, повар от бога.

Старушка улыбнулась — ее круглое полное лицо словно осветилось изнутри.

— Рада, что тебе понравилось. А варенье твое вкусное, — похвалила старушка.

— И полезное. Знаете, как в старину называли бруснику? Ягодой бессмертия. В ней куча витаминов, полезных кислот и минералов. Я с детства люблю пить чай с брусничным вареньем. И папа, и дедушка его обожают, а вот мама и бабушка к нему равнодушны. Но больше всего мне нравится свежая ягода, такая у нее приятная кислинка и неповторимый вкус.

После шести блинов с разной начинкой и пары чашек чая я откинулась на спинку стула. Мой осоловелый взгляд уперся в пожелтевшую фотографию молодой женщины, стоящую на холодильнике в затейливой рамочке. Свежий утренний ветерок колыхал короткую кружевную занавеску, по снимку скользили тени и солнечные блики, от этого казалось, что незнакомка на фото движется.

"Наверно, это Полина Андреевна в молодости", — решила я. Уж больно женщина походила на мою хозяйку.

— Хороший снимок и красивая рамочка. Белые ромашки делают ее нарядной, — сказала я, показывая на фото.

— Красивая, — согласилась старушка. — Света больше других цветов любила ромашки и называла их по-старинному — Нивяника. Она рассказывала: в древности ромашку именовали "Романов цветок" и считали ее зонтиком для садовых гномов.

— Как интересно, — воскликнула я, понимая, что промахнулась с догадками, и на фото вовсе не Полина Андреевна.

Хозяйка загрустила, на ее глаза навернулись слезы. Я уже была не рада, что фото попалось мне на глаза.

— Света — моя дочь, — пояснила баба Поля. — Она умерла...

— Извините, Полина Андреевна, не хотела вас расстраивать.

— Ничего. Ты ни при чем. Сколько бы ни прошло с того дня... Время не лечит... — Старушка промокнула глаза салфеткой и стала убирать посуду.

— Давайте помогу вам. — Я вымыла чашки, тарелки и поставила их в сушилку.

Окна кухни выходили во двор, и отсюда прекрасно просматривалась дорожка до калитки и часть улицы.

— Спасибо вам за завтрак. Я пойду в сад, позагораю и заодно поработаю.

Баба Поля кивнула.

— Отдыхай, конечно. А я с Ивановной на рынок собралась. Может, тебе чего купить?

— Не надо. Если что-то понадобиться, я сама в магазин схожу.

В саду между деревьями я расстелила покрывало, положила на него ноутбук, блокнот и ручку. Рабочая обстановка создана. Ночью я собиралась сделать вылазку по селу. Для этого мне нужно днем хорошо исследовать пути-дорожки. Мне очень не хотелось, чтобы хозяйка узнала о моих будущих путешествиях по ночам. Повалявшись на покрывале минут десять, я влезла в окно своей комнаты, переоделась в джинсы и футболку. К щиколотке пристегнула электрошокер, мало ли кто может встретиться мне по дороге. Вдруг маньяк?

Ну что ж, начнем с обследования сада. Забор из сетки рабицы оплетал дикий виноград. Возле забора я набрела на кусты красной смородины. У нас дома эта ягода не растет. Мы с мамой сажали ее несколько раз, но кусты почему-то засыхали. Я срывала кислые упругие ягодки и отправляла их в рот. Они лопались на языке, как крупные икринки, орошая небо вяжущим соком.

— Ягода еще кислая, не стоит ее есть, — услышала я чей-то голос совсем рядом.

За невысокой сеткой стоял мужчина чуть за тридцать. Его по-совиному круглые глаза, за элегантными очками выглядели немного трогательно. Очки увеличивали не только глаза, но и ресницы, и они-то пушистые и густые придавали взрослому мужчине некоторую детскость. Чуть капризные полные губы и гладко выбритые щеки тоже не добавляли ему взрослости.

— Вы Николай, — догадалась я. Он чем-то неуловимо походил на подругу Полины Андреевны. Носом и глазами что ли? И уверенно добавила: — Внук бабы Зои.

По лицу мужчины пробежала тень досады.

"Бабка, кажется, конкретно достала своего внучка", — подумала я, глядя на его гримасы.

— Угадали. Давайте познакомимся, соседка. Меня вы уже знаете, — произнес мужчина и протянул ко мне руку над низкой оградой. На его ладони лежала крупная желтая малина. — Попробуйте. Это будет получше кислятины, которую вы ели.

Я подставила обе ладошки. Он высыпал на них янтарные ягоды.

— Меня зовут Настя, — представилась я. — Спасибо за малину.

— Ешьте на здоровье. Мне пора. Всего хорошего. — Николай помахал мне рукой.

Сквозь плети винограда я увидела: он нагнулся, сорвал несколько веточек укропа с грядки и пошел к дому.

Я посмотрела вслед его крупной, чуть сутуловатой фигуре и решила: иногда яблочко от яблоньки далеко падает. Приятный и обходительный мужчина, хоть и родственник бабы Зои. На первый взгляд он производил впечатление доброго, интеллигентного и умного человека.

В саду под краном я вымыла ягоду и с удовольствием съела, наслаждаясь ее медовым вкусом. Широкая дорожка делила огород бабы Поли пополам. Мне показалось, что если по ней пройти до конца, а потом свернуть на узкую полосу травы между следующими участками земли, можно попасть на улицу параллельную Озерной. Я прошла по дорожке до конца огорода и совершенно случайно обнаружила неприметную калитку, скрытую вездесущим диким виноградом. Сначала мне показалось, что калитку я не смогу открыть, так сильно ее оплела лоза. К моему удивлению, она распахнулась сразу. Пройдя по полосе травы метров сто, я выбралась на небольшую детскую площадку между домами и оказалась на другой улице. Замечательно. Теперь я знаю, что дом бабы Поли можно покинуть двумя путями. Пригодится.

Табличка на доме из белого кирпича гласила: улица Цветочная. Красивое название, но вот дорога на этой улочке ни в дугу — гравийка. Идти очень неудобно. Однако по улице Цветочной я добралась до реки быстрее: не пришлось делать круг. Постояв немного у воды, решила проведать дольмены. Я не стала спорить со своим внутренним, а потому более благоразумным голосом. Просто посоветовала ему заткнуться. Мне очень хотелось увидеть Ангела. Я шагала по щебеночной дороге, углубившись в лес, и радовалась прохладе. Стук копыт расслышала задолго и, не соображая, что делаю, юркнула в кусты. Мне пришлось вытерпеть десяток комариных укусов, прежде чем всадники показались на лесной дороге. К моему разочарованию и одновременно облегчению группу туристов сопровождал незнакомый мне мужчина. Коротко стриженые волосы незнакомца поблескивали сединой, немного угрюмое лицо с крепко сжатыми губами промелькнуло перед моим взором. Я выбралась из кустов и повернула назад в Вереево. Надежда увидеть сегодня Ангела угасла. Не доходя до улицы Озерной, заприметила великолепную поляну, сплошь усеянную крупными лесными ромашками. Я нарвала охапку цветов, сплела себе венок, полежала, глядя в небо. Поплакала, вспомнив о сестре, позвонила родителям. Высоко в небе надо мной звонко пела какая-то птица, тревожа сердце.

"Нужно возвращаться, а то баба Зоя начнет искать", — подумала я и тут обнаружила, что не знаю в какую сторону идти. На поляну выходило несколько тропинок. Метрах в шестидесяти от меня я вдруг заметила девушку в ярко-синем платье в белый горошек. Как она здесь оказалась и почему я не увидела ее раньше? Я обрадованно закричала:

— Подскажите, пожалуйста, в какой стороне село?

Незнакомка смотрела на меня и молчала. Я направилась к ней, решив, что она не слышит. Взгляд от девушки отвела только на секунду, а она исчезла из моего поля зрения. Я растерянно смотрела по сторонам, но нигде никого не было.

"Пригрезилось. Голову, наверно, напекло, — решила я, — пойду, как в сказке, куда глаза глядят.

Мне повезло, проплутала недолго. Задумавшись, обнаружила себя на окраине села у калитки старого дома. Покосившаяся от старости лавочка примостилась у ветхого забора. Я присела на нее и расшнуровала кроссовок. Камешек попал внутрь и натер ногу. Он оказался крохотным, но мешал идти.

— Это не поможет тебе, — проскрипел чей-то голос за спиной.

Я оглянулась. За низким забором стояла старуха — вылитая ведьма, как их изображают на картинках. Нос крючком, длинный подбородок загнут вверх, вместо губ щель, седые космы торчат из-под черного платка. И только ясные глаза смотрят цепко, колюче и серьезно.

Я проследила за ее взглядом и вспыхнула: штанина задралась, электрошокер выглядывал наружу.

"Вряд ли она знает, что это такое", — вздохнула я облегченно и поправила джинсы.

— Простите, что вы сказали? — Нового персонажа села Вереево я рассматривала с удовольствием.

— Ничего не поможет, когда он схватит тебя. Лучше просто уезжай отсюда, пока не поздно, — ошарашила меня старуха.

— Вы, Феодора, — догадалась я. — А откуда вы знаете про электрошокер? Скажите, вы и правда видите сквозь одежду?

Лицо бабки перекосилось, став еще непригляднее.

— Что, уже слышала про меня?

— Ага. От одного пьяного дурака в автобусе, — буркнула я и поежилась от пронзительного взгляда светло-голубых глаз.

— Гришка, — поняла она, о ком я говорю, — вечно мне дули в карманах крутил. — Феодора улыбнулась.

Я с удивлением увидела у нее во рту вместо ожидаемых желтых клыков — ряд ровных белых зубов.

— Извините. Вы и впрямь ведьма? — спросила я с запинкой, чувствуя себя даже не круглой, а квадратной идиоткой.

— А ты как считаешь? — уставилась на меня бабка.

— Не знаю. Впечатлили, но... нет...не верю, — твердо решила я.

Старуха распахнула хлипкую калитку.

— Зайдешь на чай, не побоишься?

— Конечно, зайду, честно говоря, очень хочу пить.

Бабка усмехнулась, сверкнув льдистыми глазами.

— Эта жажда у тебя не от жары, а от любовного томления.

Я вспыхнула от ее слов и обидчиво поджала губы.

— Какого еще томления?

Старушка, похожая на бабу ягу почему-то вызывала у меня сильный интерес.

— Скажу вам по секрету: я еще девушка, — призналась я, шагая к покосившейся избушке.

— Что девушка и без твоих слов знаю, а томление в тебе Ангел зажег, — хмыкнула Феодора и ловко обогнала меня у порога. Она что-то пробормотала и распахнула скрипучую дверь.

От старухи пахло травой и прелыми листьями.

— Какой он ангел, больше на змея искусителя похож! — возмутилась я. — Нашли ангела...

— Тут ты права: хороший мужской кадр, — согласилась со мной бабка, показывая рукой на стул у окна.

Она двигалась легко и бесшумно, совсем не по-стариковски.

— Помочь? — вызвалась я, видя, что она ставит на стол вазочку с вареньем, блюдечко с медом и сухарницу.

— Сиди, пока еще двигаюсь, — сердито отмахнулась Феодора.

Сколько же ей лет? Бабка была похожа на ворону: в темном платке, длинной юбке и черно-фиолетовой кофте. Я осмотрела комнату. Обычная старушечья обстановка: старенькая мебель, древний телевизор в углу, узкая кровать с горкой подушек. Только огромный шкаф со стеклянными узорчатыми дверками выбивался из общей обстановки. На полках рядами стояли старинные склянки, десятки, нет сотни фигурных баночек. В хате приятно пахло сушеными травами и яблоками. Феодора поставила на стол чашки с горячим чаем и уселась напротив меня. Я отхлебнула терпкий напиток.

— Мята, чабрец, листья малины и черной смородины и что-то еще не знаю, — похвасталась я знаниями трав.

— Точно, а что-то еще, просто душица, — кивнула бабка. — Сама чай делаешь?

— Маме помогаю. Я же в станице живу. Травы растут у нас на участке. Бабушка Ванда чабрец кладет даже в пироги. Она говорит: чабрец или тимьян, как его называют по-научному, происходит от греческого слова thymos — дыхание жизни.

Феодора усмехнулась.

— Ишь, ты. А в древней Руси чабрец называли богородичной травой, дикой мятой или фимиамником, — проявила свои познания старуха.

— Как интересно! — воскликнула я, отхлебывая травяной чай.

— Душа ее давно умерла, а оболочка еще бродит. Только ты не ищи ее, иначе попадешь в беду, — неожиданно глуховатым голосом сказала Феодора.

Я поперхнулась чаем.

— Вы о моей сестре?

— О ней. — Старуха посмотрела в маленькое мутное оконце и помрачнела. — Он снова вышел на охоту. Будь осторожна.

— Начинаю верить, что вы и впрямь ведьма. — Я попробовала странное зеленое варенье из вазочки и зажмурилась от удовольствия. — Царское.

— Верно. Царское варенье из крыжовника с орехами. Только ты не правильно говоришь, я не ведьма, а ведунья, — поправила меня Феодора.

— А есть разница?

— Конечно. Я ведаю, какие травы, от каких болезней лечат, и немного вижу, — она замялась, — так кое-что... Но лет пятьдесят назад была ведьмой. Теперь нет. Бросила это дело. Почти...

— А что делают ведьмы? — полюбопытствовала я. Бабуля сумела меня поразить, сказав об Ангеле и сестре. Неужели мне повезло столкнуться с самой настоящей пусть и бывшей ведьмой?

В комнату вошел огромный черный кот. Ага, еще один атрибут колдуний. Он остановился посреди комнаты, оглядел меня янтарными глазами и направился в мою сторону. Потом нагло запрыгнул мне на колени и замурлыкал. Старуха молча наблюдала за действиями кота.

— Ведьмы привораживают и отвораживают, насылают болезни и страхи, делают яды, вытравливают младенцев, — спокойно перечислила Феодора.

— И вы все это делали!? — ужаснулась я, не особо веря страшноватой бабке. "Она сумасшедшая", — промелькнуло у меня в голове.

— Хотела бы я быть сумасшедшей и не помнить, что творила полвека назад. — Уголки губ старухи дрогнули в горькой усмешке.

"Она читает мои мысли?" — испугалась я.

— Да у тебя на лице все написано — нет никакой необходимости читать твои мысли. Ты спросила, делала ли я все, что назвала? Да делала и получила этот облик. В юности внешность дарует нам бог. То как мы выглядим в старости, зависит от нас. Человек, сделавший много зла, жадный, сварливый получает уродливую внешность, а веселый, добрый, открытый, не помнящий обид — красив и в глубокой старости. Я поздно отвернулась от колдовства и долго не могла изжить обиду на весь мир. Вот и заполучила этот облик. Он мне в наказание. Правда, мои односельчане не дают мне позабыть мои прежние способности, то и дело просят "помочь".

Лицо бабки стало злым и отчужденным. Мне почудилось, что в ее глазах загорелись странные огоньки. По моей спине пробежал холодок, я невольно вздрогнула, но быстро взяла себя в руки. Мало ли что покажется сперепугу.

— Поняла: каждая эмоция нагружает определенную группу лицевых мышц. С возрастом те мышцы, что работали сильнее всего и формируют внешность. — Довольная своим выводом я гордо посмотрела на Феодору.