Neon Genesis Wasteland

Небольшой костер у самой машины догорал, постреливая последними сыроватыми ветками. Аска жевала разогретые консервы и косилась на угрюмого напарника, который всю дорогу молчал и отделывался односложными репликами от ее вопросов. Пустые глаза смотрели в огонь, вилка медленно проворачивалась в отвыкших от безделья пальцах, а поставленная на колени раскрытая банка так и осталась нетронутой.

Ей зрелище начало надоедать. Рыжая сунула ложку в рот и перебралась со своим ужином так, чтобы облокотиться на его спину. Спина была горячей, жесткой и неудобной. Синдзи вздрогнул и вопросительно повернул голову, но Аска только поддала ему головой в ухо и продолжила есть.

Огонь затухал, сужая освещенный круг, и, когда уже почти погас, Икари тихо сказал:

— Спасибо.

— Не за что. Я уж думала, ты решил обет молчания принять.

— Не надо.

— Слушай... Я не хочу лезть тебе под кожу, но неужели нельзя...

— Нельзя. К такому не привыкаешь.

— Синдзи! Ты завалил столько людей за эти восемь лет, сколько... Сколько. Много, короче!

Он обернулся к ней и улыбнулся.

— Ты же эмпатка, Аска. Ты что, не поняла ничего до сих пор?

Чувствуя как горят ("от близкого огня") щеки, она хмыкнула:

— Нет. Ты бака, чурбан. Я тебя очень плохо читаю. Очень.

— Конечно. Аска, я не знаю, можно ли привыкнуть убивать вообще, как ты говоришь... Но это в принципе не мой случай. Каждый раз я убиваю своего хорошего знакомого, о котором знаю очень много, почти все секреты...

"Я дура... Какая я дура. Он же все помнит, и Александра Веспера, которым он прижал Ичиго, Синдзи тоже, наверное, знает по памяти из Комплементации. Блииииин..."

— Ясно, — сказала она вслух.

— Хорошо, что ясно.

Аска помяла пальцами крышку консервной банки и добавила:

— А главное — все зря. И я тащилась зря туда, и банду эту положили напрасно. Все равно никуда не продвинулись.

— Не совсем.

Она оглянулась и обнаружила, что Синдзи задумчиво скребет макушку, глядя в тлеющие угли. "Гм... Отпустило слегка, что ли..."

— Что значит — не совсем?

— Сай Ичиго сказал об этом нагорье. Тут есть вершина, с которой оно все неплохо просматривается. Завтра мы туда выберемся и найдем место крушения конвертоплана. Очень надеюсь, что там будут ответы. Хоть какие-то.

Рыжая кивнула: это был вариант, не ахти какой, но вариант. И, что важнее, — Синдзи плавно превращался в самого себя.

"Врешь ты, бака. Все равно ведь привыкаешь".

Синдзи встал и размялся, вытягивая руки над головой.

— Давай, детектор лжи ходячий. Вставай, умывайся, и укладывайся в машине. А я еще обойду поляну, осмотрюсь.

— Окей. Если соберешься плакать, лучше приходи в машину.

— Спасибо, Аска. Я помню, ты меня утешишь.

— Да. Три-четыре подзатыльника — и все в порядке.

Синдзи хмыкнул и в два шага исчез за слабо освещенным кругом, а потом на краю поляны вспыхнул луч его фонарика. Аска еще поулыбалась в темноту, потянула с себя футболку и зачерпнула из ведра ледяной воды. Ежась от прохлады, она отвлеклась на совсем другие ощущения и осталась ими очень довольна.

Шагающий по краю поляны парень излучал меланхоличное спокойствие.

История пятая — (Не) убегать

Хикари облокотилась на ствол дерева и, тяжело дыша, принялась дергать затянувшиеся при беге лямки ранца: заплечный мешок упорно не желал покидать насиженного места.

"Больше не надо бежать... Больше не надо..."

Она замерла, осела, скребя мешковиной по коре, и зло потерла кулаком наполненные слезами глаза. Во время каждого привала Хикари принимала это решение, десятки миль отделяли ее от преследователей, она дважды пересиживала ночь в хорошо укрытых местах, сломала свой нож о пса-мутанта, но все равно продолжала бежать.

"Больше... не надо..."

Ноги сами ускорялись, стоило ей сдвинуться с места, в мозг впивалась игла страха, и решение, принятое с таким трудом, летело к чертям. Хикари приставила палец к кончику носа, подумала и решила осмотреться, чтобы выиграть у обезумевшего разума еще минуту покоя для сбитых в кровь ног.

Вокруг шумел беспокойный лес, покрывающий все это нагорье — желтый, погруженный в вечную осень лес, вселяющий тревогу и сомнения. Хикари, поддаваясь его мрачному очарованию, даже попыталась разобрать что-то в неумолчном шепоте листьев и тут же решительно тряхнула головой:

"Что за бред?!"

Она подняла глаза вверх — на перевал, за которым, видимо, начинался спуск в лощину или даже долину. Хикари вытащила замусоленную карту из кармана и застонала: всей этой местности на карте не было, и если бы она не знала так хорошо географию и не прошла вчера мимо озера Тагокура, то...

"Неужели все-таки... Заблудилась?"

Она вскочила, осматриваясь снова: что-то должно подсказать, где она. Долина, откуда Хикари поднималась, отпадала: ее на карте тоже не обнаруживалось, так что оставалось идти вперед, подняться выше и попытаться понять свое местоположение.

"Ну что ж такое... Если это все образовалось недавно, то почему тут лес?"

Она ухватилась за ветку и с усилием выдохнула: очередной этап безумного бега начался. Радовало лишь то, что на перевале, который не так уж далеко, она точно заставит себя остановиться: надо ведь решить, где она и куда ей двигаться дальше.

"С этого и начну, — подумала Хикари, подбираясь к широкой промоине, в которой вода вытесала удобные для подъема ступени. — Сначала буду чаще останавливаться".

Пройдя десяток метров, девушка притормозила: ей показалось, что она слышит голоса. Хикари бросилась на землю, сжалась между корнями и напрягла слух, понимая, что если звуки речи доносятся сзади — то все было зря, если же люди впереди, то это — при должной удаче — могло быть спасением.

"А еще ты могла заплутать, повернуть назад, и теперь идешь прямо им в лапы", — подсказал страх загнанного животного. Солнце, направление ветра, встреченные еще вчера уверенные ориентиры — все говорило, что она идет правильно, но страх убеждал не логикой. Страх брал просто тем, что он был.

Сердце гулко стучало, инстинкты пустились врассыпную, и перепуганная девушка просто лежала, не представляя, что делать дальше. Хикари зажмурилась, чтобы не видеть своего первого движения вперед, к безрассудству, и двинула руку в обрезанной на пальцах перчатке, ухватилась за корень. Подтянулась, подползла немного дальше. И еще. И еще...

"Ты же вперед движешься... Ты же хотела, да?"

Голоса становилось слышно все лучше, двигаться им навстречу — все легче, но достигнув перевала, Хикари невольно прекратила ползти, наткнувшись на сваленное недавно толстое дерево. Она осмотрела преграду: что-то разлохматило крону и вывернуло корни мощного клена, опрокинув махину. Между тем, сквозь сухой шелест листвы можно было даже разобрать отдельные слова спорщиков — а люди там, почти сразу за гребнем, несомненно, пререкались. И еще — это были мужчина и женщина, молодые, не старше самой Хикари.

Девушка поискала глазами способ тихо обойти поваленный ствол: страх затихал, уверившись, что это не ее преследователи, но простая осторожность жителя после-Ударного мира требовала скрытно разузнать хоть что-то о встречных, прежде чем лезть с ними ручкаться.

— ... нет, там ничего не было!..

— После того, как ты раскрошила его — да...

— Ну и ройся тут сам, бака!

"Бака?"

Хикари нахмурилась, услышав это слово. Оно — само слово, интонации, простота обращения с ним — все это было из ее прошлого, из теплого времени парт, доски, перекличек, ругани на одноклассников-извращенцев... Порыв ветра, принесший звуки речи, стих, и бубнеж прекратился. Хикари раздосадовано шевельнулась и попыталась приподняться над поваленным стволом.

Едва успев упереть ладони в грубую кору, она поняла, что упавшее дерево далеко не так устойчиво, как казалось. Хруст, едва уловимое мощное движение, — и крупная надломленная ветка, не выдержав крошечного усилия, с грохотом оторвалась от ствола. Хикари отпрянула, вжалась в землю и замерла, слыша только гром собственного пульса.

Страх пошевелиться схватился со страхом попасться — такого сражения в душе она еще не ощущала. И когда почти победило привычное желание — бежать, спасаться, чувствуя только воющий расплавленный свинец в надорванных мышцах...

— Медленно. Руки на затылок.

Голос был спокоен и ровен, и Хикари вдруг как-то разом пришла в себя от этих интонаций: не обдолбанный рейдер, не безголовый мутант, не псих, свихнувшийся после слияния...

"Охотник... Работорговец..." — услужливо подсказала проклятая память.

— Ты меня понимаешь?

Глаза все смотрели в сухую, пахнущую пылью листву, а в шею словно кто-то натолкал иголок — поднять взгляд и просто хотя бы удостовериться в реальности угрозы было никак.

"Что там смотреть... Таким тоном впустую не приказывают".

— По-понимаю...

Горло, отвыкшее от речи, выдавило наружу сбивчивое шипение, но незнакомец понял.

— Тогда — руки.

Она медленно потянула кисти к затылку, всем телом ощущая изучающий взгляд.

— Аска, обыщи ее.

"Аска?"

— Да ладно, ты посмотри только, — отозвался удивительно знакомый женский голос. — Что там у нее может быть? Ну-ка, ты, слышишь? Подъем!

— А-аска? — переспросила Хикари и прислушалась, ища источник голоса. — Аска... Сорью?

Восприняв пахнувшую изумлением тишину как добрый знак, она, наконец, оторвала взгляд от земли и повернула голову. Армированные боты, поножи, покрытые мелкими царапинами и грязью... А потом все поле зрения заняло лицо склонившегося к ней человека — лицо повзрослевшей подруги, Аски Сорью Ленгли.

— Хикари! Черт побери, Хикари! Синдзи, это же наша староста!

"Синдзи... Бака..."

Пока Аска поднимала ее на ноги, опустошенный разум горел только одной мыслью, одним именем, и, шатаясь, Хикари обернулась.

Она не заметила даже, во что он одет. Строго говоря, она заметила только взгляд — вот на него Хикари просто напоролась, будто на заточенную рейдерскую арматурину у ручья, и едва не отключилась от внезапно нахлынувших чувств: все вопросы к нему, весь гнев за ужасы этого мира, весь крик, вся ненависть... Куда-то так легко это все делось, потому что в голубых глазах вершителя судеб оказалось слишком много боли, слишком много того мальчишки, на которого взвалили выбор — на одного и сразу за всех.

— Синдзи...

Он исподлобья смотрел на нее, а потом кивнул:

— Хикари.

— Так-так, — сказала Аска спокойно. — Убивать его не будешь?

Хикари снова обернулась к ней, и увидела, что Сорью быстрым движением убрала руку с кобуры. "Видимо, никто из возвратившихся не питает теплых чувств к нему... Кроме нее", — с горечью подумала девушка, понимая, что сделай она лишнее движение, и Аска — ее школьная подруга — выхватила бы оружие.

— Не буду...

Лес вдруг стал почти красным, воздух загустел, и, оседая на землю, Хикари успела увидеть смазанный рывок Синдзи к ней, протянутую руку Аски — и отключилась.

— ...вроде это не похоже на истощение, не знаю.

— Ты что, дурак? Ты только посмотри на нее!

Хикари разлепила веки. Она лежала в густой тени дерева на чем-то мягком, левая рука онемела, а тело едва не парило от неимоверной легкости — даже утомленные мышцы гудели вполсилы. А еще рядом переругивались, причем, похоже, именно из-за нее. Хикари приподняла голову и обнаружила над локтем сложную мешанину капилляров, которые с одной стороны заканчивались иглой в ее вене, а с другой — склеенными вместе разномастными ампулами. Она провела ладонью правой руки по мигающим индикаторам, по курку запуска этой штуковины и узнала в ней стимпак, но только по конструкции и только с большим трудом: о таких габаритных образцах она даже не слышала.

— Очнулась? — спросил голос Аски, и рыжая присела рядом с ней. — Не трогай медицину. Хм, тут глюкоза почти кончилась. Синдзи, у нас есть просто глюкоза, чтобы без всего остального?

— Вообще есть, но только в долине, в багажнике.

Икари опустился на землю возле Аски, и Хикари невольно вздрогнула, Синдзи же то ли не заметил ее реакции, то ли виду не подал. Он протянул руку и указательным пальцем нажал ей справа под ребрами. У девушки тут же потемнело в глазах, из горла вырвался сиплый вскрик, и она обеими руками впилась в причиняющую мучительную боль руку.

— Ты что творишь, мудак, а?! — донеслось до нее сквозь звон.

— Баффаут, — коротко отозвался Синдзи. — Хреново.

Дыхание постепенно выравнивалось, боль, затопившая живот, стягивалась к месту прикосновения Икари и затихла совсем.

— Да не гони, — сказала Аска, и Хикари разглядела, как Сорью недоверчиво смотрит на хмурого сосредоточенного Синдзи. — С чего вдруг?

— Спонтанные отключки, крайнее истощение, гиперактивность и явно убитая печень. Назовешь еще одну причину всего этого?

— Н-нууу... Отравление?

— Аска, это смешно.

— Хорошо, тогда... Облучение?

— Ты видела вообще облученных?

— Хорошо, ладно, ты у нас медик хоть куда. Только это бред. Откуда он у нее? Да и зачем?

Хикари прикрыла глаза. "Икари изменился... Да и Сорью тоже. С ней... Что-то не так".

— Он прав, Аска. Это баффаут. Я... крала его у рейдеров, когда готовилась к побегу. Без утроенных доз меня бы догнали сразу же.

Осторожно глядя на этих двоих из-под прикрытых век, она пыталась не дать памяти развернуться вовсю, и придавленный транквилизаторами разум охотно сделал эту поблажку.

— Западное побережье... — сказал Синдзи. — Яма? Или пригороды Касивазаки?

Хикари сцепила зубы и слабо кивнула:

— Яма.

Синдзи с непонятным выражением лица вновь протянул руку, она невольно приготовилась к новому приливу боли, но он всего лишь покрутил что-то на курке стимпака и поднялся.

— Поспи еще. Я увеличил дозу антидота.

"Спать... Но я не хочу", — хотела сказать она и заснула.

"Бежать, бежать. Куда спрятаться? Здесь? Нет, эти развалины помечены, тут легко искать... Сюда? Да, сюда! Ну же..."

Лай псов все ближе, все слышнее визжание и хриплый рев обколовшихся охотников.

"Только бы я была последняя, только бы я..."

Вскрик едва слышный шум шагов бегущего человека, — и пьяное улюлюканье взвилось с утроенной силой. Топот, лязг, вонь... Она сидела, сжавшись под обрушенным пролетом, и понимала, что совсем рядом прятался кто-то еще, и у этого кого-то оказались слишком слабые нервы.

Охота ушла в сторону, зачищая лабиринт от дичи.

Она собралась, оставила себе только чуткий слух жертвы и погрузилась в тревожную апатию выжидания.

Тошнотворный запах донесся с недалекой кухни ("да я совсем недалеко у ворот спряталась..."), тени удлинились и скрыли выход из убежища, а потом прозвучал удар в рельсу. И еще один, и еще.

"Я... Я опять смогла? Я убежала".

День подошел к концу, а значит, большую часть загнанных жертв уже нашли и съели, так что сегодня ей смерть не грозит. Хикари выглянула из своего укрытия: пора идти сдаваться. Пора в клетку, неделю ждать следующей охоты. За осевшим крылом послышались шаги, кто-то заржал и заорал "цыпа-цыпа-цыпа!"