Данзо пришлось потратить немало сил и времени, чтобы понять эти факты, но он так и не приблизился к способу, что позволил бы переступить грань между пусть могущественным, но волшебником и Истинным Магом. Впрочем, глава "Корня" испытывал сомнения, что действительно хочет становиться одним из этих уникумов, лишь один из которых ведёт более или менее активную жизнь.
Комментарий к Глава 69
Всем добра и здоровья.
========== Глава 70 ==========
Войдя в свой дом, качественно отличающийся от пусть родной и привычной, но не имеющей множества благ цивилизации землянки, Маня пробежалась кончиками пальцев по символам, выгравированным на гранях надетых на руки колец. Заклинание, созданное при помощи японской школы чародейства, но написанное буквами славянского алфавита пронеслось по телу освежающей волной, оставив после себя ощущение чистоты. Впрочем, оно совершенно не избавляло от желания расслабиться в горячей воде, возможно даже с какой-нибудь книжкой в руках (тем более, что печатные дома начали выпускать вполне неплохую развлекательную литературу, позволяющую окунуться как в стародавние времена, так и вымышленные миры).
Пальцы фавна вновь забегали по символам колец, составляя новое заклинание, которое невидимой и неощутимой волной пробежалось по всему дому и вернулось назад, чтобы принести информацию об отсутствии в жилище кого-то кроме самой хозяйки. Привычку использовать эти чары следовало приписать к заслугам супруга, требующего даже в сердце поселения магиков сохранять бдительность и никогда не оставаться беззащитной, что казалось самой козочке обычной блажью, вызванной деформацией личности человека из-за его специфичной работы. Впрочем, ей было проще смириться с необходимостью тратить несколько секунд каждый день, нежели спорить с волшебником... который совершенно незаметно для них обоих стал кем-то очень близким и важным.
"Совместное участие в ритуалах, в том числе и нового наречения именем, явно не прошло для нас бесследно", — констатировала про себя министр магиков, встряхивая руками для того, чтобы избавиться от лёгкого покалывания в кистях.
Торопливо зашагав в сторону спуска в небольшой подвал, замаскированный от посторонних при помощи кровной привязки, фавн прокусила указательный палец и мазнула им по доске в гостиной. Тут же её взгляду предстали проявившиеся очертания прямоугольного люка с металлическим кольцом, потянув за которое она открыла лаз в прохладное помещение, освещённое лишь тусклым сиянием маленьких магических огоньков, заточённых в стеклянные колбы.
Ноги магика простучали по доскам широких ступенек лестницы, после чего она потянула за шнурок и закрыла люк, оставаясь в полумраке и тишине совершенно одна. Тут же глаза с вытянутыми зрачками буквально засветились от нетерпения, а длинный язык пробежался по вмиг пересохшим губам, тогда как руки схватили с полки пятилитровую банку с серебристым содержимым. Магическая печать в виде восьмигранной бумажки на крышке (аналоги коей появились на рынках Магической Руси после войны в Японии) легко поддалась ловким пальцам, а затем, когда стеклянный кружок был отброшен в сторону, узкая кисть нырнула в густое серебристое содержимое...
Спустя мгновения на свет магических огней было извлечено всё ещё свежее, пульсирующее сердце, в которое министр магиков жадно впилась зубами, не замечая стекающих по руке и подбородку капель. Какое-то время она словно бы находилась в трансе и полностью отдавалась как вкусу свежей плоти, так и ощущению струящейся по телу магии, а в себя пришла лишь приникнув губами к краю горлышка банки, жадно глотая живительную жидкость. И всё же оторваться от сосуда удалось лишь тогда, когда внутри осталось не больше половины...
"В такие моменты я чувствую себя диким животным, каковыми магиков считают снобы из числа чистокровных волшебников... и церковники", — не то, чтобы Маню всерьёз беспокоило мнение малознакомых людей, но после рождения сына она незаметно для себя начала старательно утаивать некоторые особенности собственной природы.
Всеслав, разумеется, знал о том, что его мать — не белая и пушистая козочка... несмотря на внешнюю схожесть фавнов с этими животными. Однако же одно дело — слышать от других и читать в книгах, и совсем другое — видеть своими глазами то, как родительница едва ли не урча вгрызается в ещё живое сердце. И пусть, скорее всего, он принял бы это вполне спокойно (воспитание Григория сказывалось), но подсознательно она боялась увидеть страх, отвращение, осуждение.
Что говорить о сыне, если фавн даже от Геллерта старалась скрывать свои гастрономические пристрастия, пусть умом и понимала, что уж его-то этим шокировать будет невозможно. В конце концов создатель "Корня", Тёмный Лорд и просто один из опаснейших людей этого века сам и добывал эти сомнительные с точки зрения человека деликатесы...
"И всё же я прячусь в подвале под магическим замком, чтобы меня никто не увидел в эти моменты", — мысленно констатировала магик, вновь приникая губами к горлышку банки, жадно глотая ценнейшую жидкость, за обладание которой волшебники и маглы были готовы платить целые состояния.
...В какой-то момент правое ухо дёрнулось, пусть в подвале и не прозвучало ни одного постороннего звука. Тут же Маня поспешила закрыть банку с остатками своего позднего обеда (ну или раннего ужина), чтобы запечатать крышку новой восьмигранной бумажкой и убрать сосуд на полку. Ловкие пальцы забегали по символам на кольцах, стараясь сплести очищающее заклинание прежде чем визитёр окажется рядом...
Когда крышка люка начала подниматься, открывая "невинной козочке" вид сперва на ноги, затем — торс, а потом и лицо светловолосого мужчины, совершенно ничто уже не напоминало о недавней трапезе. Впрочем, заметив как иронично изогнулись брови главы рода Лесниковых, министр магиков виновато опустила уши и почувствовала себя по-настоящему смущённой, будто бы была не умудрённой долгой жизнью чародейкой, а неразумным детёнышем.
...
Запахи жаренной картошки с грибами, свежих блинов со сметаной, холодного кваса в пузатой деревянной кружке наводили сидящего за обеденным столом мужчину на странные размышления. Медленно пережёвывая сдобренную специями еду, он разглядывал серебряную вилку в своих руках и вспоминал впечатления об этом столовом приборе, полученные при посещении трактира в Германии, когда этот мир всё ещё был чужим и во многом непонятным.
"Могло ли всё пойти по-другому? Если бы я не ввязался в историю с оборотнями... так бездарно подставившись в самом начале нового пути, то не пришлось бы сбегать. Жалею ли я об этом?", — подняв взгляд на Маню, неторопливо пьющую молоко сидя на стуле напротив, Грин-де-Вальд мысленно усмехнулся.
Пожалуй, даже прошлую его жизнь нельзя было назвать нормальной ни по меркам этого, ни по меркам предыдущего мира, но оказавшись в Магической Руси он окончательно был втянут в удивительный водоворот событий. Союзы с представителями нечеловеческих видов, война с вампирами, воссоздание "Корня", научная деятельность, к которой особой склонности не имелось... брак, рождение сына, новая война с доброй половиной известного мира — всё это заставляло усомниться в своём здравомыслии. Однако, при всей неоднозначности нынешнего положения, Данзо ни о чём не жалел.
— Григорий, я хочу кое-что сообщить, — заговорила фавн, когда с первым голодом Тёмного Лорда было покончено и он принялся смаковать еду.
...Сказки народов Руси не раз описывали ситуации, когда магические существа заключали крайне тесные союзы с представителями людей. Иногда это было завуалировано, как в случае царевны-лягушки, ну или же некой Ва Сю лисы, а временами об этом говорилось прямым текстом (в сказке про мать и дочь медведиц, приютивших мальчика-охотника). Другое дело, что частенько история умалчивала подробности таких союзов.
Вероятно то, что Тьма Шиноби сумел найти себе супругу, с которой чувствовал себя в достаточной степени комфортно лишь среди магиков, имеющих весьма специфичную внешность и отличную от человеческой логику, послужило бы доказательством для недоброжелателей в том, что сам он — нелюдь. С другой стороны... за обе свои жизни глава "Корня" успел убедиться, что человечность — это понятие очень неоднозначное, порой используемое для совершения дел, что не придут в голову иным монстрам.
"И всё же... я старею, если начинаю всерьёз задумываться о таких вещах. В этот раз это произошло как-то слишком уж быстро", — промелькнуло в голове светловолосого мужчины.
— Я слушаю, — ровным голосом отозвался Тёмный Лорд, встречая немигающий взгляд глаз с вытянутыми зрачками.
— У нас будет дочь, — объявила министр магиков.
* * *
Небеса над Парижем закрывали густые свинцовые тучи, словно бы сама природа хмурилась из-за событий, происходящих под стенами величественного храма, стены коего украшали каменные гаргульи. Над многими домами поднимались столбы дыма, по улицам маршировали колонны вооружённых людей, возглавляемых мужчинами в рясах с посохами, чётками, иными орудиями, помогающими церковникам концентрировать и направлять святую силу.
— Остановитесь, безбожники! — громыхнул словно раскат грома голос высокого мужчины, вставшего перед закрытыми воротами вместе с полусотней мужчин, выстроившихся редкой цепью на пути у неприятеля. — Сей храм служит убежищем для невинных душ. Любого, кто посмеет пересечь его порог с оружием в руках ждут кары небесные!
— Именем Святого Престола, я дозволяю этим мужчинам войти в стены собора с оружием в руках, дабы остановить богомерзкое деяние и предотвратить осквернение сих стен! — ничуть не тише чем первый оратор, провозгласил чернобородый мужчина в красных одеждах, за которым следовали люди в белых одеяниях, вооружённые мечами и револьверами. — Уйди в сторону, брат. Твоей душе ещё не поздно покаяться и вернуться на истинный путь.
— Не тебе меня судить, отступник, — худощавое лицо церковника заострилось, а из глаз полилось белое сияние. — Не убоимся зла, братья! Воздастся каждому по делам его!..
Оглушительный удар колокола заставил воздух задрожать, в покрове из туч образовалась прореха и луч солнца упал на купол храма, и это послужило сигналом к началу сражения. Громыхнули выстрелы винтовок, но пули завязли в ставшем густым и тяжёлым воздухе; со свистом рассекли воздух клинки, встретившие на своём пути тяжёлые посохи, что выдержали встречу с освящённым металлом. В стремительном и кровавом танце сошлись братья по вере, исход противостояния коих был предопределён присутствием одного из кардиналов и его личным отрядом.
Обычные солдаты могли лишь стоять на подгибающихся ногах, глядя на мельтешащие перед воротами силуэты, пока алая жидкость из глубоких ран орашала девственно чистые камни у входа в собор. И лишь когда пал последний защитник с них будто бы сошло наваждение, а тела снова стали подчиняться воле своих хозяев.
Чернобородый мужчина в красном распахнул тяжёлые створки и первым бросился в полумрак...
...
Стоя в луче света, воздев руки над деревянной шкатулкой, украшенной искусной резьбой, настоятель взывал о помощи, защите и покровительстве. Десятки человек, среди которых были женщины, дети и старики вторили его словам и тянулись к алтарю, каждую секунду наливающемуся всё большей силой. Почти никто из них не представлял себе, что за сокровище было извлечено из тайных хранилищ Ватикана и доставлено в древний храм, но все они надеялись на спасение если не себя, то своих близких, и мистическая сила веры откликалась на этот зов.
В тот момент когда в зал ворвались кардинал и его ближайшие помощники из шкатулки в воздух поднялось окружённое солнечным светом сердце, всё ещё горячее и хранящее в себе крохи тепла жизни. Посланники Ватикана попытались добраться до алтаря, но простые люди, ещё недавно испытывавшие лишь страх, с отчаянной решимостью стали падать им под ноги, стараясь ухватиться пальцами за одежды и задержать чужаков хотя бы на мгновение, что вынудило пустить в ход оружие.
— Поздно, — произнёс настоятель, когда из его груди показалось острие меча кардинала, широко раскрытыми глазами взирая на сплетающийся из солнечного света силуэт.
...Огненно-золотые локоны затрепетали на возникшем из пустоты ветру, блеск стального нагрудника отразил солнечные блики на лица собравшихся людей, полный холодного негодования взгляд вонзился в лица мужчин, держащих в руках окровавленное оружие.
— Этого не может быть, — в неверии прошептал слуга Святого Престола, чувствуя как вокруг распространяется столь густая святая сила, что в области её влияния переписывались сами законы мироздания. — Истинная...
Комментарий к Глава 70
Всем добра и здоровья.
========== Глава 71 ==========
В кабинете загородного поместья семьи Романовых, на втором этаже просторного двухэтажного дома с высоким крыльцом и красной черепичной крышей, в задумчивой тишине находились три человека. Каждый из них представлял интересы одной из фракций, пусть влияние на жизнь Российской Империи было слишком разным, чтобы первый и второй смогли противостоять третьему даже объединившись.
— Я только что придумал анекдот, — заговорил хозяин дома, сидящий за тяжёлым дубовым столом в высоком кресле, поставив на столешницу локти рук, сцепленных в замок перед лицом. — Как-то раз собрались вместе царь, колдун и поп, и стали обсуждать воскрешение святой.
— Это не шутка, Николай, — попытался осадить мужчину, одетого в шёлковую белую рубашку патриарх православной церкви, застывший у выходящего на внутренний двор окна, откуда лился яркий дневной свет.
— А я то думаю — почему мне не смешно?! — всплеснул руками царь, после чего всякое веселье с его лица исчезло, а ладони с шумом опустились на стол. — Когда я добровольно отошёл от власти, оставшись насквозь формальной фигурой на политической арене, мне обещали процветание и безопасность для государства. С тех пор мы пережили войну с западом, волнения внутри страны, которые до сих пор вспыхивают то там, то здесь, зарождающийся кризис веры... А теперь ещё я узнаю, что Французы воскресили Жанну Д'Арк, которая тут же принялась "наводить порядок" сперва в Париже, а затем и окрестностях. И вы мне говорите, что она обладает силами, способными не только делать из волшебников простых людей, но и воскрешать, исцелять, определять ложь. Чем, мать вашу, вы со своими игрищами занимались, если упустили такое?! Чего ещё я не знаю?
Последние слова были произнесены почти спокойным голосом, но подкреплял их настолько тяжёлый взгляд, что многих людей пробрал бы мороз. Впрочем, на Григория, к которому император и обращался, эта вспышка не произвела ни малейшего впечатления. Совершенно спокойно он достал из внутреннего кармана плаща связной блокнот и стал читать:
— Из-за того, что Париж был накрыт Святым Благословением высочайшего уровня, временно сделавшим город тусклым подобием Ватикана, связные артефакты перестали работать. Лишь благодаря дублирующей сети осведомителей, не знающих на кого работают и отправляющих отчёты при помощи простых посыльных мы знаем, что Жанна Д'Арк, действительно, воскрешена и собирает вокруг себя сторонников. Её демонстрация силы, при которой был разгромлен десятитысячный корпус Германских войск, усиленный отрядами Святого Легиона под командованием одного из кардиналов стала тем, что побудило вооружённые силы Франции выказать абсолютную лояльность. Прямо сейчас везде, в каждом городе и захолустной деревне звучат агитационные речи о том, что дева сошла с небес при виде страданий простого народа, чтобы вновь изгнать захватчиков и вернуть государству величие. Ряд высокопоставленных людей, в том числе — предпринимателей, объединились под лозунгом "Короновать истинную королеву Франции".
