Она свернулась калачиком на оконном карнизе в коридоре: большое одеяло, накинутое на ноги, шарф на шее и раскрытая книга в руках.
Он улыбнулся, подойдя к ней.
— Эй, что ты здесь делаешь? Ты, наверное, промерзла до костей.
— Немного, — ответила она с улыбкой, отмечая свое место в книге, которую читала. — Но я использовала согревающие чары на одеяле. Как прошла тренировка?
— Изнурительно, но хорошо, — сказал он ей, запрыгивая на карниз и натягивая часть ее одеяла себе на ноги. — Рон тебя бесит?
Она нахмурила брови.
— Почему?
Он пожал плечами.
— Ну, ты здесь совсем одна, так что я подумал, что, возможно, причина в этом.
Она улыбнулась и заправила локоны за уши.
— Нет. Он играл в шахматы с Невиллом у камина, а у меня не было настроения смотреть. Мне нужен был покой и тишина, а общежитие для этого не подходило.
На поднятую бровь Гарри, она вздохнула.
— Лаванда и Парвати такие сплетницы, что я просто не могла этого вынести! Очевидно, Лаванда поцеловала Симуса, и они с Парвати сплетничали об этом.
— Да, я знаю, Симус рассказал нам на днях. Он был в восторге от этого. Его первый поцелуй и все такое.
Гермиона покраснела.
— Я имею в виду, тебе не кажется, что мы еще слишком молоды, чтобы заниматься... этим?
Гарри снова пожал плечами, прислонился спиной к стене и повернулся к ней лицом.
— Не знаю, это зависит от тебя, я думаю. Дядя Сириус говорит, что это происходит тогда, когда ты считаешь себя готовым, и неважно, двенадцать тебе лет или двадцать.
— Он мудр, — сказала Гермиона.
Гарри засмеялся.
— Наверное, но давай не будем ему об этом говорить, — сказал он, заставив ее захихикать. — А как насчет других девочек, Софи и Натали? Что они скажут по поводу обжиманий?
Гермиона вздохнула.
— Они такие же плохие. Софи говорит, что у нее есть парень дома, но я не знаю, верить ли ей. А Нэт ужасно любит Малфоя. Она всегда говорит о том, какой он красивый и подтянутый.
— Неудивительно, что ты предпочитаешь общаться с нами, парнями.
Она ухмыльнулась и обхватила руками колени.
— Я не знаю, как дружить с другими девочками. Мама говорит, что я слишком независимая, слишком решительная и что я их пугаю. Как ты думаешь, это правда?
— Откуда мне знать? — спросил он ее.
Она усмехнулась.
— Я думала, может быть, мы с Джинни подружимся, когда встретила ее на твоем дне рождения, но мне кажется, что я ей не очень нравлюсь.
— Джинни нравятся все. Она как воплощение самого дружелюбного человека на земле. Нужно очень постараться, чтобы попасть на ее плохую сторону. Ты ей нравишься. Она просто... сейчас что-то переживает, и я не могу понять, что именно. Это беспокоит меня. С тех пор, как она пришла в школу, она очень отличается от той девушки, которую я знал. Поверь мне, Гермиона, она отличный друг. Я уверен, что она придет в себя.
Гермиона пожала плечами.
— Прости, что втягиваю тебя в эту вечеринку жалости, Гарри. Видишь, вот почему я сижу здесь одна.
Гарри улыбнулся ей.
— Эй, я всегда рядом, чтобы выслушать, если я тебе понадоблюсь.
Она благодарно улыбнулась ему.
— Я знаю, спасибо.
— А вечеринки жалости иногда разрешены. Ты ничего не рассказала о своих каникулах. Твои родители были расстроены тем, что ты сделала Оборотное зелье и превратилась в гибрид получеловека и полукошки?
— Скорее, смущены, — честно ответила она. — Иногда трудно им что-то объяснить, потому что они сами не понимают. Я рассказала им, как зелье может заставить кого-то по сути стать другим человеком, но... я не знаю. Папа подумал, что это гениально, и захотел узнать все. Я рассказал ему, что мы сварили его без разрешения и что это не то зелье, которое может сварить большинство второкурсников. Он очень гордился этим фактом. Он всегда относился ко мне с большим пониманием в этом смысле.
— Твоя мама была расстроена?
Гермиона покачала головой.
— Нет, не расстроилась, но она испытала большое облегчение, когда весь мех исчез через несколько дней. Я думаю, иногда она гордится мной, но мысль о том, что у меня есть такие силы и способности, немного пугает ее, — сказала она с улыбкой. — Рождество прошло хорошо. Мой Нонно приехал погостить у нас, и я рассказала ему о своих приключениях. Он любит слушать о них.
Гарри улыбнулся ей.
— Ты сказала им, что мы сварили зелье в надежде узнать, был ли Малфой виновником?
— Нет, но я рассказала своему Нонно, — сказала она с улыбкой. — Он сказал мне, что иногда те, кто выглядит наиболее очевидным, оказываются самыми невинными. Я не знала, как к этому отнестись.
— Дядя Сириус говорит, что, конечно, это не мог быть Малфой. Но зная, что его дед учился здесь в школе, когда комната была открыта, определенно есть над чем задуматься.
— Я согласна, — сказала Гермиона, откидывая с лица прядку локонов. — Может быть, в библиотеке найдется что-нибудь об этом его дедушке, и, возможно, это приведет нас к большей информации о комнате. Кто-нибудь из преподавателей был здесь в то время, чтобы помнить об этом?
— Очевидно, Дамблдор, поскольку он тогда был профессором трансфигурации. Биннс — призрак, но кто знает, как долго он действительно преподавал здесь. Но когда ты спрашивал его о комнате, он никогда не упоминал, что ее открывали раньше, и не знал о ней ничего за пределами мифа, — осторожно сказал Гарри. — Я не знаю, был ли он профессором истории, когда мои родители были здесь.
— Это не так, — умно сказала Гермиона. — Я спросила МакГонагалл, и она сказала, что Биннс был нанят вместо Батильды Бэгшот, которая ушла на пенсию в 1976 году. Сам он был историком на пенсии, но согласился преподавать, пока не будет найдена подходящая замена. Видимо, однажды в 1979 году он начал преподавать как призрак и никогда не уходил.
— Ого, — сказал Гарри с ухмылкой. — Это немного странно. Представляешь, один день он твой профессор, живой и все такое, а на следующий день входит весь полупрозрачный и жемчужно-белый? Очень странно.
— Согласна, — сказала она с улыбкой. — Итак, я думаю, что он выбывает из борьбы, остается только Дамблдор. Никто из других учителей не достаточно стар, чтобы быть здесь. МакГонагалл только за пятьдесят, а Синистре сорок три, по словам старосты, и я слышала, как он недавно сказал, что она TILF.
Гарри ухмыльнулся.
— Гермиона, ты меня удивляешь.
— Что? — спросила она. — Я не знаю, что это значит!
Он усмехнулся.
— Учитель, которого я хотел бы трахнуть.
Гермиона покраснела.
— Ну и дела! Как он вообще мог... мальчики — это отвратительно!
Гарри рассмеялся и прикусил нижнюю губу.
— Наверное, так и есть. Хотя она довольно привлекательна, для старого человека. — На взгляд Гермионы он просто усмехнулся. — И давай, Гермиона, Локхарт?
Гермиона просто пожала плечами.
— Но я бы никогда... Я имею в виду, он просто хорошо выглядит и... это другое, Гарри!
Гарри усмехнулся над ее очевидным дискомфортом и покрасневшими щеками.
— В любом случае, после Дамблдора самый старый учитель — Вектор, а ему всего лишь около шестидесяти.
— А профессор Спраут — ровесница МакГонагалл.
Гарри кивнул.
— Значит, только Дамблдор был рядом, чтобы помнить. Это не очень-то помогает выяснить, кто это мог быть.
— Нет, не помогает.
Гарри вздохнул.
— По крайней мере, часть давления с меня, похоже, снята. Фред и Джордж очень помогли в этом.
— Сказав, что уходишь в комнату на чашку чая? Это довольно по-детски с их стороны, ты не находишь?
— Но это работает, — сказал ей Гарри. — Люди понимают, что обвинять меня просто смешно.
— А как насчет разговора со змеями? — спросила Гермиона, положив подбородок на колени. — Знаешь, я провела небольшое исследование в библиотеке по парселтангу. Оказывается, это уникальный язык, которым был одарен Салазар Слизерин. Это не то, чему кто-то учится, это просто врожденное знание от рождения. Род Слизеринов всегда знал этот язык, и, похоже, он передавался им в каждом поколении, но не только они. Другие волшебники утверждали, что обладают этой способностью, но они не связаны с родословной Слизерина, которая, как я читал, вымерла. Но это невероятная редкость. Этому невозможно научиться — хотя кто-то может достаточно подражать, если постарается, но он не обязательно поймет, если кто-то скажет ему это в ответ. О нем было не так много информации, кроме того, что мы уже знали — это считается темным искусством, но только из-за связи со змеями.
Гарри кивнул.
— Я спросил об этом дядю Сириуса, и он сказал, что это генетическая особенность волшебников, которая могла передаться мне после того, как была скрытым навыком на протяжении многих поколений. Как и его кузина Тонкс, она — маг-метаморф. У нее есть способность менять свою внешность по желанию, и она первый Блэк, обладающий этим навыком за многие столетия. Она была на моем дне рождения, если помнишь, та, с розовыми волосами?
— А, точно, та, про которую ты сказал, что она твоя сестра.
— В принципе, так и есть, — сказал он с ухмылкой. — Но, возможно, умение — это что-то вроде этого.
— Ну, тогда есть над чем подумать.
Гарри кивнул, постукивая по книге, которую она все еще держала в руках.
— Итак, что ты читала? Ты же не учишься здесь, как сумасшедшая?
Она улыбнулась.
— Нет, у меня перерыв. Это художественная литература.
Он усмехнулся.
— Хорошо. О чем это?
Она улыбнулась.
— Молодая девушка, выросшая на острове, свободная и независимая, делающая все, что пожелает, что в ее случае было беготней, чтением и учебой. Она становится сиротой и вынуждена переехать в Америку, чтобы жить со своими тетей и дядей, которые являются пуританами, и им очень не нравится все, что она делает. Она не приличная и не та леди, которой должна быть. Она заводит дружбу с красивым моряком и пожилой женщиной из квакеров, которую люди считают ведьмой.
— Ведьма из пруда Черного дрозда, — сказал Гарри с ухмылкой. — Я читал эту книгу. Мне понравилось.
Глаза Гермионы расширились.
— Ты всегда удивляешь меня, Гарри.
Он усмехнулся и спрыгнул с карниза, протягивая ей руку.
— Пойдем; давай попробуем выучить остальные сглазы, о которых Локхарт говорил на уроке. По крайней мере, обучаясь им самостоятельно, я чувствую, что почти научился защищаться.
Гермиона усмехнулась, принимая его руку и спрыгивая вниз сама.
— Хорошо, пойдем.
В последнюю неделю января Гарри заканчивал эссе по зельям в общей комнате вместе с Невиллом. Он изо всех сил старался помочь другу с Зельем Широкого Глаза, иначе известным как Зелье Пробуждения, но Невилл так нервничал, что грыз середину пера, пытаясь выполнить домашнее задание.
— Нев, — сказал Гарри, дождавшись, пока его друг посмотрит на него. — Все в порядке, ты справишься. Давай просто пройдемся еще раз по подготовке, а потом мы сможем сформулировать, как писать эссе.
Невилл кивнул, отбросив перо и проведя пальцами по волосам.
— Я ненавижу Зелья.
Гарри усмехнулся.
— Не, ты ненавидишь Снейпа, есть разница. Зелья — это как крутые штуки, которые можно делать со всеми растениями, которые ты любишь.
Невилл улыбнулся словам своего друга.
— Но от этого не легче.
Гарри рассмеялся, почувствовав вибрацию в кармане. Он достал зеркальце и усмехнулся, увидев лицо Сириуса.
— Привет, дядя Бродяга.
Фред поднялся со стула позади Гарри, нахмурив брови.
— Что ты только что сказал, Гарри?
Гарри оглянулся на Фреда.
— О, ничего Фред, просто разговариваю с отцом. — Он встал, взял зеркало в руку и повернул его к Фреду. — Передай привет дяде Сириусу.
Фред кивнул.
— Точно, привет, Сириус.
Гарри кивнул Невиллу и вышел из портретного проема, чтобы слышать своего крестного отца через громкий шум общей комнаты.
— Что происходит?
Сириус ухмыльнулся ему.
— У нас тут кое-что намечается, знаешь ли. Слушай, мне нужно с тобой поговорить. Иди в кабинет тети Минни. Я уже иду.
Гарри кивнул и убрал зеркало, просунув голову обратно в портретное отверстие, чтобы сообщить Невиллу, что ему нужно идти в кабинет МакГонагалл. Ему было интересно, что же такого важного сделал Сириус, чтобы лично встретиться с ним. Он спустился по лестнице на нижние уровни и вошел в крыло Трансфигурации. Он постучал в ее дверь и улыбнулся, когда она открыла.
— Здравствуйте, тетя-профессор, дядя Сириус здесь?
МакГонагалл улыбнулась ему.
— Да, входите, Поттер.
Гарри последовал за ней внутрь, удивившись, что увидел не только Сириуса, но и Римуса. Он обнял их обоих и сел в кресло напротив них.
— Неожиданный визит?
МакГонагалл улыбнулась им.
— Я дам вам троим немного времени. Я буду в комнате персонала, если я вам понадоблюсь.
Сириус кивнул, наблюдая, как она уходит, закрывая за собой дверь, прежде чем повернуться к Гарри.
— Мы хотели сказать тебе лично. Сегодня мы узнали от Кингсли о слушании Питера.
Глаза Гарри расширились. За всеми этими волнениями по поводу Тайной комнаты, желанием, чтобы Локхарт перестал быть его учителем и беспокойством о Джинни, он почти забыл об этом.
— И что?
— Это завтра, маленький Олень, — тихо сказал Ремус. — Он начнется в девять утра и, скорее всего, продлится почти весь день, возможно, до следующего.
— Я могу пойти?
Сириус колебался, наклонившись вперед и взяв руки Гарри в свои.
— Гарри, ты абсолютно уверен, что хочешь быть там? Этот человек — причина смерти твоих родителей. Ты услышишь некоторые ужасные вещи и, возможно, увидишь некоторые воспоминания... жестокие. Я не знаю... но он был Пожирателем смерти, Сохатик, он мог действительно совершить некоторые отвратительные вещи, о которых мы с Ремом даже не знаем. Я не знаю, должен ли ты быть свидетелем этого.
— Я не хочу, чтобы вы двое были там одни. Я тоже должен быть там.
Римус улыбнулся, положив руку на плечи Гарри.
— Мы должны заботиться о тебе, Гарри, а не наоборот.
Гарри пожал плечами.
— Это вы постоянно говорите, что я взрослею, а для меня это значит, что мы заботимся друг о друге.
Сириус усмехнулся и поцеловал его в лоб.
— Абсолютно, блядь, абсолютно точно.
— Сириус, язык, — шипел Римус, заставляя Гарри смеяться.
— Я хочу быть там. Я хочу быть там для тебя и дяди Рема, и я хочу быть там для себя. Я не помню этого Питера, но ты рассказывал мне, как он был твоим другом, как ты доверял ему, и я... я хочу понять, почему он предал это доверие. Я хочу знать, что произошло.
Римус кивнул, наклоняясь, чтобы поцеловать лоб Гарри.
— Мы хотим получить те же ответы.
Сириус кивнул, сжав плечо Гарри.
— Хорошо, тогда у меня есть разрешение от МакГонагалл отвезти тебя домой сегодня вечером. Мы должны быть в Министерстве магии в восемь тридцать, если слушания начнутся в девять. Тебе нужно принести что-нибудь домой?
Гарри покачал головой, поднимаясь на ноги.
— Нет, но я помогал Невиллу с эссе по зельям, и мои книги все еще лежат в общей комнате. Могу я просто пойти и сказать своим друзьям, куда я иду?
