Началась суматоха. Толпа людей, стараясь быстрее выбраться на свежий воздух, захлестнула их и оттеснила от солдат, которые пытались пробраться к ним.
-Мне кажется, организация безопасности отвратительна донельзя, — высказалась Шака. — Что на панихиде, что здесь.
-Вы правы, госпожа, — откликнулся Конрад. — Я и генерал Лейф исправим это в ближайшее время.
-Это хорошо. Может, попробуем выйти через чёрный ход?
-В этом нет нужды, госпожа. Толпу может разогнать страх, — раздался позади них мягкий голос. Шака и Конрад резко повернули головы.
Перед ними стоял горбун. Вблизи он казался одновременно и более и менее страшным, чем издалека. У него оказалось вполне обычное лицо, худое и нездоровое. Тонкие губы были плотно сжаты, словно существо постоянно держало что-то внутри себя, не давая этому вырваться наружу. Однако его глаза были невероятно красивы. В них бился живой ум, и взгляд горбуна, с лёгким прищуром, казалось, разбирал всю суть Шаки на составные детали.
Однако во всём остальном существо казалось отвратительной насмешкой природы. Длинные руки, которые оно прятало за спиной, были подобны плетям, сутулые плечи и уродливый горб делали из мужчины древнюю старуху. Дикий, безумный контраст заставил её передёрнуться и сильнее прижаться к Конраду. Тот спокойно положил руку на рукоять кинжала, который висел у пояса. Горбун увидел это, и в его взгляде мелькнула не обида или страх, а лишь горькая усмешка.
-Я физический урод, а не умственный. Вам следует бояться не меня, а... — он обвёл взглядом толпу, — ...всех их. Когда случится беда, они затопчут вас не глядя. Идите за мной.
И он врезался в толпу. Маги недовольно шипели и огрызались, пока не понимали, кто коснулся их плеча, руки или спины, после чего отскакивали в сторону, открывая путь к источнику паники. Шака двигалась следом, в обнимку с Конрадом, который, уже не таясь, держал в опущенной руке кинжал.
-Как вас зовут? — осмелилась она задать вопрос.
-Триксель Нурвин. Сын Берруна Нурвина, Тёмного Теурга, и дистрийки Амфирен. Им я обязан своим экстравагантным видом.
-Я не знала, что у людей и диастрийцев могут быть дети.
-Могут. Сын Питера Брусса женился на диастрийке, и у них родился сын, которого они назвали в честь лугаля Энхенгаля.
-И он тоже был...
-Горбуном? Насколько я знаю, ему повезло больше, чем мне. Вы можете узнать больше у самого лугаля, я видел его на совете.
Они выбрались на открытое место. Шака увидела Джензена и ещё мужчину с юношей в белых одеждах, одинаково высоких и черноволосых. Незнакомый юноша помог тому подняться.
"Брат?" — удивлённо подумала она, услышав их разговор. Юноша говорил коротко и зло, большие глаза источали ярость. Мужчина, красивый и величественный в своих белых накидках, хлопал его сзади по плечу, пытаясь успокоить. Со стороны это выглядело настоящей семейной сценой, хотя Рензама Кейра рядом и не было. Джензен повернул к ней голову, и Шака увидела на его лице кровоподтёк. Первым порывом было подбежать к нему и обнять, но она сдержала себя.
"Сумасшедшая! Здесь столько людей. Стой и не дёргайся".
-Гири! — воскликнул Бавалор Дастейн, который взбежал по ступенькам и похлопал незнакомца. Увидев её, сын Ювалии улыбнулся и коротко поклонился. Затем он обратил взор на Трикселя и улыбка его тут же померкла.
-Сыну демона не место среди свободных людей, — сказал Бавалор негромко, но этот шёпот услышали все без исключения присутствующие. Кто-то опустил глаза, а у кого-то на лице появилось понимающее выражение. Шака внутренне поморщилась. Незнакомый юноша, которого звали Гири, шагнул вплотную к Бавалору и шепнул что-то на ухо, да так, что тот отдёрнулся и с покрасневшим лицом смог выдавить лишь что-то вроде:
-Да я... да ты...
-Ты пришёл за ней... — донеслись до девушки обрывки фраз. — ...Вот и иди к ней. Тебя не должно волновать.... Где твои манеры...?
Бавалор сжал кулаки, вперил взгляд в пол. Потом, встряхнув головой, вздохнул и с уже нормальным лицом подошёл к девушке. Слабо улыбнулся и сделал поклон.
-Госпожа, вы не откажетесь, если я провожу вас до дворца?
Шака улыбнулась в ответ. Всё-таки было в сыне Ювалии что-то приятное и располагающее. Рядом с ним было уютно.
-Спасибо, дивайн. Буду рада.
Толпа расступилась, пропуская их наружу. Перед тем как сойти по ступенькам, девушка повернула голову в сторону горбуна, который остался стоять на месте. И коротко ему кивнула. Существо увидело это и прощально подняло ладонь.
"Боги, смилостивитесь над этим существом", — взмолилась она. — "Никто в этом мире не заслуживает такого наследства".
4
Дивайны медленно расходились по своим дневным делам. Шака Отраз и Бавалор начали спускаться по ступенькам. В последнем взгляде, брошенном на Гирема сыном Ювалии, таилась обида. Гнев отступил, и юношу охватило раскаяние. Бавалор был воспитан клириками. Он думает так, как его учили.
"Но это не означает, что нужно предубеждённо относиться к калекам", — сказал себе юноша и задумался, было ли это тем же самым, что и его ненависть к простолюдинам. Не лицемер ли он?
"Нет", — решительно подумал он. — "Простолюдины надругались над Создин. У меня есть причины для ненависти. Горбун же не сделал ничего плохого Бавалору.... Наверное".
Триксель Нурвин стоял неподалёку. Оказывается, смуглый старик и диастрийка ждали именно его возвращения. Они обменялись несколькими фразами и тоже покинули площадь. Гирем обернулся к Джаркату и Джензену, которые разговаривали о Дивинате.
-Дивайны оказались удивительно слепы и беззаботны, — сказал брат. — И, конечно же, жадны. Реган Лейсер и остальные торговцы оружием и продовольствием голосовали за план отца.
-С каким перевесом мы победили?
-В один голос, — Джензен опустил взгляд. — Мой.
-Ты выиграл время для Изры, друг мой, — с тяжким вздохом Джаркат похлопал юношу по плечу. — Чего же мы стоим? Может, зайдём в какую-нибудь закусочную и отметим успех?
-Идите без меня, — Гирем уже заприметил в толпе Протоурга Карранса. Глава Церкви шёл в окружении стражи и клириков. — Я хочу побыть один.
-Как скажешь, Гири, — Джаркат увлёк Джензена за собой, придерживая за плечо. — Увидимся позже.
-Да, увидимся, — юноша посмотрел вслед брату и другу, всё ещё удивляясь тому, как быстро они нашли общий язык. Словно приятели, которые встретились впервые за долгое время. Решив оставить этот вопрос на вечер, он врезался в толпу, но подошёл не к кольцу стражи вокруг Протоурга, а к Кархарию, вокруг которого жужжал рой слуг и курьеров.
-Нет, этого жирного банкира я принимать сегодня не стану. Пускай запишется на приём завтра.... Каким цветом подкладок накрывать сиденья на трибунах арены? Боги, пусть будет небесно-голубой. Что за дурацкие вопросы?
Гирем долго решался, прежде чем подойти к нему, потому что сейчас Теург выглядел самым занятым человеком в мире. Набрав в грудь побольше воздуха и постаравшись расслабиться, юноша присоединился к мужчине в спуске по ступенькам.
-Добрый день, дивайн Кархарий, — сказал он, улыбнувшись как можно более искренне и просто. — Я могу отвлечь вас на несколько минут?
Теург посмотрел на него с прищуром, словно вспоминая имя.
-А, Гирем Кейр. Разумеется, вам я уделю толику времени. Что вы хотели спросить?
-Как мне попасть на приём к Протоургу Каррансу?
Мужчина пригладил волосы, с удивлением подняв брови.
-У него есть личный секретарь в главном храме. Записаться можно у него, однако очередь будет немаленькой. Вам придётся ждать месяцы. Или... у вас есть к нему какое-то дело?
-Да. Это касается моего отца и его планов.
-Занятно. Связано ли это с событием в Геляпии?
-Косвенно.
-Что же, это интересно и мне. Вы уже услышали от Джензена о выступлении Рензама?
-Я знал о нём задолго до этого, дивайн, но не знал, стоит ли предупреждать об этом кого-то из вас.
-Понимаю. Вы всё-таки его любимый сын. Что же заставило вас начать действовать?
-Я люблю его, — с лёгким смущением признался Гирем. — И я вижу, что этот план словно гнойная рана в его мозгу. Он разрушает папу изнутри. Возможно, Джензен считает так же. Может быть, именно поэтому на сегодняшнем совете он попытался стереть этот план, чтобы тот не мучал отца.
Кархарий несколькими жестами заставил слуг и курьеров исчезнуть. Теперь они шли только вдвоём. Гирем покосился по сторонам — многие дивайны и простые маги смотрели на них с нескрываемым любопытством.
-Я слышал, вы с папой когда-то были друзьями. До Треаттиса. До того случая.
На лице Кархария возникло мечтательно выражение.
-Да, мы были друзьями. Вместе летали на морнах, охотились в Герранском лесу и у нас в Алеппо, и портили девчонок. Славные были времена. Тогда нам было меньше, чем сейчас Джензену. Мы не задумывались о будущем и наслаждались настоящим. А потом Моисей напал на Треаттис. И всё пошло к демонам.
Он издал вздох и посмотрел вперёд, на бассейн с ирисами.
-Ты меня остерегаешься, Гирем?
Гирем издал смешок.
-Конечно. Я боюсь, что вы можете пойти против моей семьи. Боюсь, что вы решите, что наказать моего отца за смуту в Дивинате окажется недостаточным, и нужно истребить весь наш род. Я не дурак, дивайн. Я не исключаю, что вы рассматриваете нашу семью на роль смертников. Но я хочу ошибаться.
-Похвальная откровенность. Отвечу тем же. Всё что я хочу, Гирем — это чтобы моя семья была сытой, живой, а Шака — имела теургиат, чтобы хорошо им править. Если вы не будете ей мешать, то останетесь целы.
Гирем кивнул. Вместе со словами Кархария к нему пришло облегчение. Может быть, временный Пророк — это его второй настоящий союзник после Джарката. Боги, какую это внушило надежду. Вместе они смогут предотвратить войну и сохранить жизнь его семье.
-Тем не менее, — сказал Кархарий, сев на краешек бассейна. Гирем сел рядом, — недальновидно фокусировать всё внимание на одном лишь Рензаме. Мы можем не дать ему продвинуть план войны дальше сегодняшнего собрания, но угроза этой войны всё равно сохраняется. Восточная Изра полнится шпионами Алсалона и адептами Хнума. Убийцы в чёрном зачем-то выкрали из сциллитумной рощи крупнейший кристалл за последнюю декаду. Я склонен полагать, что они тоже как-то связаны с нашим внешним врагом. Близится церемония передачи власти новому Пророку. Это идеальный момент для нанесения удара по сердцу Теургиата.
-Тогда будет лучше провести все церемонии тайно, в окружении лишь необходимых людей и стражи.
-Это невозможно. Все и так всё знают. Если убийцы решат явиться по души Шаки и её супруга, то их не остановят тайные помещения. Открытые и людные места защитят мою племянницу лучше узких корридоров, где есть лишь один путь для отступления.
-Ну, с вами будет мой брат, — невзначай уронил Гирем. — Джензен уже спасал Шаку от смерти.
Кархарий улыбнулся.
-Да, Джензи толковый помощник. Знаешь, за эти несколько лет я к нему даже привязался. Береги его, Гирем. Не давай в беду. Столичная жизнь развращала даже хороших людей. Его предшественник, Вессинар Тез, тоже подавал большие надежды. Парня погубило тщеславие.
-У Арстапора был сын?
-И дочь тоже, приёмная.
-Значит, у Арстапора из семьи осталась только дочь.
-Да и она куда-то исчезла. Некоторые даже говорят, что это она убила мать и брата.
-А вы знаете правду?
-Правду? Нет, правда скрыта за лицом Арстапора и дверями его особняка. Он не пускает к себе никого. Стражи Церкви пытались попасть внутрь, чтобы расследовать дело, но не смогли ничего сделать. Теург всё ещё Теург, даже если совершил преступление.
-Не думал, что вам так просто всё сходит с рук.
-Это цена божественной защиты, Гирем. Без Теургов Изра была бы давно стёрта в пыль армией Алсалона. Церковь вынуждена прощать наши мелкие прегрешения.
"Не сказал бы, что убийство членов своей семьи — это мелкое прегрешение", — подумал Гирем.
Они плавно перешли в обсуждение опасностей, связанных с возложением титула Пророка. Гирем понял, что пора закругляться. Кархарий пообещал передать его слова Каррансу и организовать встречу. Они обменялись рукопожатием, и мужчина ушёл выполнять государственные дела, оставив юношу сидеть у бассейна. Уходить не хотелось, на улице стояла прекрасная августовская погода, и солдаты медленно очищали площадь.
Гирем повернулся лицом к бассейну и коснулся пальцем воды, отчего по поверхности пошли круги. Они расходились недалеко, до тех пор, пока он не опустил туда всю ладонь. Он нашёл сильного союзника. Союзника до тех пор, пока он не станет угрожать своими действиями или существованием жизни семьи Велантисов. Осталось заручиться поддержкой Протоурга Карранса, и выяснить, что у него на уме. Звучало это довольно просто, но на деле у Гирема дрожали поджилки, как только он думал о встрече с главой Церкви. Он видел Дорогу Пепла, и видел, что делали клирики. Тот, кто позволял это делать, был если не монстром, то человеком с невероятно удивительной способностью отсекать разум от сердца.
"Надеюсь, Кархарий не забудет о своём обещании".
Гиерм опустил взгляд на воду. На расходящиеся круги к его ладони осторожно подтягивались рыбы.
Глава 45. За кулисами.
Земля сия многими опасностями полна. Демоны рыщут во тьме странных древ и мраке стародавних руин, пробираясь в тела наших чад и развращая их изнутри. Обряд Экзоркуции есть дар Божий, ответ на сии опасности. И обрядом сим мы искореняем порчу, наделяя избранных силами великими....
Протоург Серваст, "Триединый Катехизис",
Глава 3, Об Экзоркуции, год создания Триединой Церкви.
1
В тот же день Карранс Мирандис срочно созвал всех подчинённых на совет Джустикариата. В тайном помещении Первого Храма находилась древняя арка, выполненная из тёмного матового материала, на ощупь холодного и гладкого. Прикасаться к ней, тем не менее, было опасно — столпы арки содержали в себе невидимую силу, напоминавшую разряд молнии. Кое-кто из джустикариев считал, что это дар Кебеи, но Карранс предпочитал более приземлённую классификацию — неизвестный артефакт, созданный предками в давние времена, вместе с Элеуром.
Протоург сел на простой каменный трон, единственной заметной примечательностью которого служил ключ из изумруда, инкрустированный в спинку трона немного выше головы мужчины. Устроившись на твёрдом, Карранс коснулся ладонью второй примечательности — скрытого углубления в подлокотнике. Свет магических ламп в помещении замигал, словно в нерешительности. А затем из арки один за другим начали появляться джустикарии. Облачённые по-разному, кто в роскошное, кто в простое, мужчины и женщины рассаживались по креслам вокруг небольшого каменного стола. Карран внимательно следил за каждым, стараясь уловить их эмоции.
Презрение. Где-то — робкое желание польстить ему. У кого-то — настоящая враждебность. Джустикариат был сворой собак всех пород. Это Карранс понял ещё ребёнком, будучи послушником и служа тогда ещё джустикарию Марзену. Марзен казался ему самым породистым из них. У него была стать, было величие. Он был великодушен тогда, когда это нужно, и жесток тогда, когда это нужно. Только такой склад личности, как у него, позволял управлять Церковью, зная то, что теперь знает сам Карранс. Он был идеальным Протоургом.
