Джеймс уставился на потухшие угли камина:
— Я не герой.
Улыбнувшись, Седрик снова сел.
— Ты так думаешь, потому что уверен — герои всегда побеждают. Поверь мне, Джеймс. Не победа определяет героя. Очень многие из них погибают в борьбе. Большинство никогда не получит признания. Нет, герой тот, кто поступает правильно тогда, когда гораздо, гораздо легче ничего не делать.
Криво улыбаясь, Джеймс повернулся к призраку:
— Может, нам стоит звать тебя «Призрак Дрянных Советов»?
— Ха-ха-ха, — ответил тот.
Джеймс встал:
— Спасибо, Седрик. Это… на самом деле хороший совет.
Седрик кивнул. Джеймс направился к лестнице, но, поставив ногу на первую ступеньку, замер.
— Кое-что по-прежнему меня беспокоит, Седрик. Возможно, будучи призраком, ты знаешь ответ.
— Возможно. Спрашивай.
— В лесу дриада упомянула о наследнике Волан-де-Морта. Она сказала, что он жив и где-то рядом, прямо здесь, в школе.
Седрик медленно кивнул:
— Я был там, когда ты рассказывал об этом Снейпу.
— Ну, кто бы это ни был, думаю, это он взял игровую приставку Ральфа и использовал имя Астрамаддукс. Если бы не это, ничего вообще бы не случилось. Кто бы это ни был, он действовал с Сакариной с самого начала.
Седрик перевел взгляд на ближайшее окно.
— Думаешь, ты знаешь, кто это?
— Табита Корсика, — решительно произнес Джеймс. — Я решил, что это может быть она после разговора со Снейпом, и я по-прежнему так думаю. Да, ее метла не посох Мерлина, но в ней есть что-то пугающее. Как и в Табите в целом.
Седрик встал и прошел сквозь стул, видимо, не заметив его.
— Я чувствую что-то, Джеймс. Должен признаться тебе. Такое ощущение, словно Тот-Кого-Нельзя-Называть все еще здесь. Витает в залах Хогвартса. Это как запах, как что-то протухшее и медленно сочащееся и… в некотором смысле кровавое. Возможно, я более чувствителен к этому, чем другие призраки. В конце концов, он был виновен в моей смерти.
— Да, — сказал тихо Джеймс. — Я не забыл.
— Но, Джеймс, редко все так очевидно, как хотелось бы. В реальном мире, во всяком случае, в наши дни, а не во времена Мерлина, у зла много масок. Это сбивает с толку. Приходится быть очень осторожным. Иногда даже хорошие люди могут выглядеть плохими. Многие из нас, и твой отец не исключение, совершали эту ошибку, например, в отношении профессора Снейпа.
— То же сделал и я, — признал Джеймс. — С профессором Джексоном.
Седрик кивнул.
— Но я готов поклясться, что Табита участвовала в заговоре Мерлина. Какова по-твоему настоящая история ее метлы и ее самой?
Некоторое время Седрик внимательно смотрел на Джеймса.
— А тебе не приходило в голову, что метла может быть именно тем, что она и говорила?
— Чем? — усмехнулся Джеймс — «Магловским артефактом»? Это же просто хитрость, которую она придумала, разве нет?
Седрик пожал плечами, но это больше походило на такое пожатие плечами, когда кто-то знает больше, чем собирается говорить.
— Самые ужасные в мире люди не всегда те, кто склонны ко злу, Джеймс. Иногда самые ужасные люди — те, кто ошибочно принимают собственную ложь за правду.
Джеймс моргнул.
— Ты хочешь сказать… Табита Корсика верит во всю ту чушь, которую она говорила на дебатах? О том, что Волан-де-Морт на деле был неплохим парнем? Что Министерство и правящий класс волшебного сообщества уничтожили его потому, что не могли позволить ему изменить существующий порядок вещей? Она же не может в это верить, правда?
Седрик посмотрел на Джеймса и вздохнул.
— Честно говоря, я не знаю. Но я знаю, что многие люди верят в это. И она кажется довольно искренней. В ее метлу, может, и встроен некий жуткий амулет, но это ничто по сравнению с темной магией, которую некоторые могут творить, когда их сердца достаточно извращены, чтобы исказить ложь в то, что они считают правдой.
Когда Джеймс тихо вернулся обратно в свою постель, мысли неслись в его голове. Он никогда раньше не предполагал, что Табита Корсика может верить в вещи, которые говорит. Он считал, что она поддерживает пропаганду Прогрессивного Элемента, потому что полностью одобряет и поддерживает их основные темные цели. На мгновение он почувствовал смутную жалость к ней. Ужасно думать, что кто-то вроде нее может верить, что она в нравственном отношении на правильной стороне, а он, Джеймс Поттер, и его отец — злые. Это было почти немыслимо, но не совсем. Снаружи луна была полной и яркой. Джеймс уснул, ощущая ее свет на своем лице, бледный и холодный, его брови по-прежнему были слегка нахмурены.
На следующий день Джеймс, Зейн и Ральф приехали на Хогвартс-Экспрессе обратно на платформу девять и три четверти. Родители Зейна были там, вместе с его младшей сестренкой, Грир, которая смотрела на огромный красный поезд с откровенным благоговением. Рядом с ними Джеймс заметил своих родителей, с ними были Альбус и Лили. Он улыбнулся и помахал им рукой. Казалось, и недели не прошло с тех пор, как он смотрел на них из поезда, отъезжающего от станции, везущего его в неопределенность первого года обучения в Хогвартсе.
Теперь он снова дома. Хогвартс, конечно, замечательный, подумал Джеймс, но он был рад вернуться после всего. В следующем году вместе с ним отправится Альбус в свою первую поездку в школу. Он будет бесконечно дразнить Альбуса по поводу того, на каком факультете тот окажется. В сущности, это будет его планом на лето. Но он не волновался об этом. Даже если Альбус не попадет в Гриффиндор, это не страшно. Джеймс знал, что если Альбус на самом деле попадет на другой факультет, какая-то часть его, Джеймса, даже будет немного ему завидовать. Но только чуть-чуть.
Джеймс присоединился к толпе, выходящей из поезда, и столкнулся с Тедом. Тед, как заметил Джеймс, держал за руку Викторию.
— Вы нарываетесь на неприятности, знаете ли, — сказал Джймс, ухмыляясь.
— Это сложный вопрос, являющийся спорным, — смиренно сказал Тед, — но все мы несем наше бремя.
— Мои родители не должны видеть нас вместе, — скомандовала Виктория. — Тед Люпин, не вздумай все испортить. Ты знаешь, они это не одобрят. Ты тоже должен держать рот на замке, Джеймс.
— Ее акцент гораздо более заметен, когда она занудствует, правда? — спросил Тед Джеймса.
Джеймс улыбнулся. Это было так.
Он остановился в открытых дверях поезда, глядя на платформу. Сквозь толпу вернувшихся учеников, шумных носильщиков и кричащих членов семьи он увидел Зейна, обнимающегося со своей мамой, симпатичной блондинкой и отцом — высоким, гордым мужчиной. Его сестра участвовала в объятиях, но словно против воли, счастливая от встречи с братом, но по-прежнему завороженная алым поездом. Ральф встретил отца на платформе более сдержанными объятиями, оба смущенно улыбались. Ральф оглянулся и помахал Джеймсу.
— Папа сказал, мы проведем лето в Лондоне! Я смогу приехать к тебе в гости!
— Здорово! — радостно крикнул Джеймс в ответ.
И вот, спустившись вниз, Джеймс увидел членов своей семьи, высматривающих его. За момент до того как они заметили его, Джеймс наслаждался своим собственным счастьем. Это действительно был дом. Он побежал к ним, похлопав по карману джинсов, чтобы убедиться, что куколка мадам Делакруа, сделанная по его подобию, по-прежнему там. Может, она ничего и не значила, но в ней не было вреда. Совершенно никакого.
— Джеймс! — закричал Альбус, увидев его первым. — Ты нам что-нибудь привез? Ты обещал!
— Кто я тебе? Санта-Клаус? — спросил Джеймс, засмеявшись, когда Альбус и Лили чуть не опрокинули его.
— Ты обещал! Ты обещал лакричные палочки от ведьмы с тележкой!
— И Сладкие Котелки для Розы и Хьюго, — добавил Гарри, ухмыляясь.
— Вау, как быстро распространяются слухи. Хорошо, хорошо. У меня есть обещанное для всех! — признался Джеймс. Он опустошил свои карманы, наполнив руки Альбуса и Лили сластями. Последней он достал куклу вуду и немного неуверенно посмотрел на нее.
— Что это такое, Джеймс? — спросила Джинни, обнимая его и глядя на вещь в руках сына. — Оно похоже на… на тебя!
Лицо Джеймса расплылось в улыбке.
— Это для тебя, мам. Я подумал, ты захочешь сохранить это, когда я отправлюсь в школу в следующем году. Ну, знаешь, чтобы вспоминать обо мне.
Джинни взглянула на нее с недоумением, а затем перевела взгляд на Гарри. Тот пожал плечами и улыбнулся.
— Ну, это немного странно, но все в порядке, — сказала она, забирая у него куклу. — Если я обниму ее, ты почувствуешь это?
Джеймс равнодушно пожал плечами, пока семья начала прокладывать путь к главному вокзалу.
— Я не знаю. Хотя… знаешь, по-моему, стоит попробовать.
Джинни кивнула, улыбнулась и, взглянув на Гарри, обняла куклу своего сына.
КОНЕЦ
