На удивление, купец, по имени Василис, приглашенный Анестисом, увидев наш товар и услышав цены, поторговался для видимости, не ожидая, что удастся сбить цены ещё ниже, и купил всё оптом, отдав задаток. На следующий день Василий принес всю сумму и забрал лошадей, оружие, доспехи, кожи, сбрую и седла. Некоторые вещи мы ему не показали, потому что не собирались продавать, — это луки и стрелы, некоторые сабельки из особо ценной стали, щиты и копья. Оставил я и несколько шлемов для будущих моряков.
Сумма не тянула на покупку двух судов, их ремонт и наёмную команду. Но меня порадовало, что деньги были из различных металлов и всевозможного достоинства. Особенно я возликовал, когда среди них увидел небольшой золотой слиток. Едва дождавшись ночи, я начал колдовать, разбираясь в кристальных структурах слитка. Разобравшись, я приступил ко второму этапу операции. Для этого пришлось по всему дому собирать мусор и всевозможную рухлядь, которую следовало выбросить, но руки не дошли. Затем, всё собранное, мне пришлось распылить на атомы и уже из них составить необходимые атомарные структуры, которые были идентичны структурам слитка. Таким образом, к середине ночи, в моих руках находилось уже пятнадцать золотых слитков, с помощью которых я мог построить три новых корабля и нанять на долгий срок, примерно на год, около пятисот моряков.
С чувством выполненного долга, сложил все слитки в один мешочек, а, затем, уже по накатанной дорожке, утроил количество серебряных монет, медных и бронзовых. Копирование монет оказалось делом занимательным. Монеты я выбирал самые тяжелые и с наиболее простой чеканкой. Мне попадались драхмы, дирхемы, динары, ещё какие-то монеты, неведомого названия. Я так увлекся, что не заметил, как занялся рассвет. Чтобы меня не застигли за подделкой денег, пришлось спешно рассовать монеты по мешочкам и спрятать их в свою котомку. Впрочем, я не занимался подделкой, потому что созданные мной монеты точь в точь соответствовали структуре и содержанию металлов монет-оригиналов. Монеты не были фальшивыми, они не были и колдовскими призраками, — это были настоящие, полноценные и полновесные деньги идентичной чеканки.
Спать не хотелось, наоборот, после стольких славных дел, энергии, словно прибавилось. Да, в этом мире, где напрочь отсутствовали дензнаки, мне в легкую было бы стать нуворишем. Да кем угодно! Султаном, шахиншахом, королем, императором! Я смог бы сдержать научный прогресс, захватить огромные территории, построить дворцы и замки, завести сотни, тысячи наложниц. И таким образом я мог жить сотни лет!
Опаньки! Так, так, вот ты уже и начинаешь думать, как заурядный маг. Богатство, наложницы, власть, безнаказанность! Сотни лет, а, что дальше? Женщины перестанут волновать, богатство перестанет радовать, власть озлобит и оттолкнет друзей, безнаказанность превратит меня в монстра, одинокого монстра, которому не будет места в этой жизни. Итог неутешительный.
Тогда почему многие люди стремятся к этому? При их-то короткой жизни, почему они хапают и хапают, и не могут остановиться, зная, наверняка, что ничего не заберут с собой в иной мир. Стараются для семьи, для будущих поколений? Поколений паразитов? Поколений хозяев жизни? Смешно! Этих хозяев может шлепнуть любой бомж, бандит, киллер. Хлоп, глядишь, а хозяина-то и нет. Так ради чего так пыжатся эти короткоживущие людишки? Чтобы оставить по себе, хоть какую, но память? Но, что мертвым от людской памяти? Да ничего!
Но тогда, что важно? Ради чего существует род человеческий? Остается несколько вариантов. Ради продолжения вида, ради прогресса, ради познавания ещё непознанного.
Ради продолжения вида стараются почти все, особенно женская часть человечества. Прогрессом занимается мизерная часть населения Земли, остальные предпочитают пользоваться его благами. И уж совсем единицы живут ради знаний.
Что же получается? А получается, что девяносто девять процентов людей занимаются размножением, чтобы путем случайного попадания из миллионов вариантов, родилось и выжило несколько человек, которые смогли бы ещё на полшага, на шаг сдвинуть человечество по пути прогресса, к новым знаниям. Жутко нерационально, иррационально!
И это несмотря на то, что в мире существует система передачи знаний, — школы, гимназии, институты, университеты, аспирантуры, академии. Почему же так неэффективно работает, казалось бы, такая мощная система? Очень просто! Потому что эту систему пользуют и передают из рук в руки те, кто никогда и ничего не создавал, и не создаст. Не случайно, не просто так родилась поговорка: 'Талантам надо помогать, бездарности пробьются сами'.
Но возникает вопрос, а как повысить процент талантливых людей? И самое главное, каким образом сохранить талант, чтобы он принес 'плоды'?
Попытки создать такие системы предпринимались, но, как правило, такие системы были локальны, автономны, замыкались на каком-то талантливом педагоге, не более.
Как сейчас у меня, в данном континууме. Вот они, десяток талантливых ребят, которые могут очень многое, но не всё. К тому же их мало, даже для создания школы какого-то одного направления. Да и потом для создания жизнеспособной парадигмы необходима определенная критическая масса, точнее, количественная. Чтобы начинать печь таланты, как пекари хлеб, необходимо порядка тысячи не менее талантливых педагогов, даже гениальных педагогов.
Причем, желательно, чтобы у каждого из них было своё направление, не конфликтное с другими. А уже ко всему этому должны быть добавлены разработанные системы быстрого и эффективного способа передачи знаний, раскачки психофизических потенциалов и тому подобное. В принципе система, идентичная системе 'Потусторонних'.
Утопия? Скорее всего, нет. Привить желание познавать, также возможно и естественно, как жаждать любви, стремиться нравиться окружающим. Конечно, понадобится смена нескольких поколений, чтобы это стало нормой жизни, но такое возможно.
Следовательно, необходимо держать себя в узде и не 'растекаться мыслью по древу', мечтая о богатстве, власти и вседозволенности. В конце концов, мне, может быть, единственному на планете выпало такое.... Не знаю что, толи наказание, толи счастье? Но выпало! И уж, коли, назвался... то залезай в... Так-то, паря!
Сейчас моя главная задача выдержать то испытание, что напророчили мне слепые уродцы-ясновидцы, и выбраться из этого мира в свой, желательно без потерь. Вообще без потерь.
Солнце поднималось на небосклоне всё выше и выше, пропели первые петухи, завозились и другие животные, стали просыпаться и люди. Одними из первых проснулись те, кто ухаживал и кормил домашнюю скотину и птицу. Через некоторое время встала и остальная прислуга. Выйдя на балкон, который опоясывал дом по периметру, я увидел во дворе Птаха, который подбоченясь, смотрел на небо, словно пытаясь там, что-то разглядеть. Невольно и я оборотил свой взор к небесам, но кроме яркого солнца и голубизны свежего воздуха, ничего не увидел. А Птах видел, мне это было доподлинно известно. Сейчас он, наверняка сочинял новую песню, а в соавторах недостатка не было. Например, многоголосие утренних птиц и скрип колодезного колеса, или женский смех! Кто знает, что может дать толчок поэту и музыканту при сочинении новой песни!?
Гадать не хотелось, а лезть в мысли парню посчитал неприличным, да и некогда, своих дел полон рот. Сегодня у меня встреча с Тимором, где я приобрету два корабля, которые помчат нас через море к малоазиатским берегам Понта. Таким образом мы сильно сократим наш путь к Тибету.
К тому же я вспомнил о своей старой мечте, с которой долго носился ещё в том мире, в молодые годы, — съездить в одно местечко, называемое Карсом.
Как и многие древние места, города и деревни, Карс несколько раз оказывался в юрисдикции различных государств, пока в период революционных преобразований в Российской Империи, не стал вотчиной Турции. У этого города, с более чем тысячелетней историей, насчитывалось много хозяев: Армения, Персия, Рим, Парфянское царство, о котором я, практически, ничего не знал. Затем, вновь Армения, Турецкий Султанат, вновь Армения и, наконец, Российская Империя и Турция. Однако, не смотря на тернистый исторический путь, в этом месте издревле относительно мирно уживались две нации: армяне, аборигены этой земли и эллины-колонисты, которые расселились вдоль берегов всего Черного моря, а со временем стали перебираться и на равнины, и в горные районы Причерноморья.
Я знал точно, что мои эллинские корни оттуда. А здесь, как нарочно, город оказывался на пути моего следования. Разве можно упускать такой случай!
В той России я так и не смог осуществить желаемое, да и со временем, убедил себя, что смотреть-то уже и нечего. Потому что, скорее всего, после резни, которую учинили турки в Трапезунде и Карсе, уже не осталось живых свидетелей, которые бы помнили о моих предках. А те, которым удалось выжить в то время, разъехались по миру. Кто-то, как мой дед и бабка, перебрались на свою историческую родину, в Элладу, а кто-то переселился в границы образовавшегося Советского Союза и обосновался в Аджарии, Абхазии, Крыму, Армении, Краснодарском и Ставропольском краях.
Правда, и в этом континууме, у меня не было полной уверенности, что в десятом веке кто-то из моих предков проживал в Карсе.
И всё же, я запланировал задержаться в городе и поискать кого-нибудь из своих предков, 'где наша не пропадала!' Приходилось, правда, делать поправку и на обстановку на маршруте, по которому предстояло пройти, потому что предполагалось изобилие трудностей и неожиданностей.
Что-то говорило мне, что в Тибете я не найду ответа на свой главный вопрос, и придётся вновь возвращаться на Русь, а то и в иные страны. А поскольку с деньгами напряг отсутствовал, мне пришло в голову заиметь здесь, хоть какую, но собственность. Тем более подвернулся случай.
Поскольку оба корабля были пятидесятивесельными, то есть, с каждой стороны их было, двадцать пять, а в свою очередь на каждое весло требовалось три человека, мне предстояло набрать команду в триста человек, как минимум. Позволить разношерстной толпе управлять нашими кораблями, я, как судовладелец, не мог, не имел права. Следовательно, всех принятых на службу, необходимо было подготовить, как в психологическом плане, так и в военном. Корабли я решил оснастить по последнему слову современной для этого мира науки и техники. Правда, на это требовалось время, которого катастрофически не хватало. Но я надеялся, что мне удастся одновременно ремонтировать и модернизировать суда и обучать набранные экипажи воинскому искусству и правилам нашего общежития.
По словам Тимора, ремонт должен был занять месяц, плюс модернизация, ещё месяц. Итого два месяца.
На обучение моих ребят у меня ушло когда-то полтора месяца. К тому же я не собирался доводить выучку экипажей до уровня своего десятка, а решил ограничиться индивидуальным уровнем подготовки рядовых ниндзя и слаженностью действий римских легионеров. Кроме того, экипажи должны обучиться управляться с катапультами, новыми видами самострелов, и модернизированным управлением корабля, так как вместо кормила, я собирался оснастить суда рулевым управлением, добавить паруса, настелить палубу, построить стойла для лошадей, пожертвовав несколькими парами весел.
Модернизация была вынужденной, потому что оба кораблика были однопарусны, а, следовательно, тихоходны. Их следовало сделать более маневренными, что хоть как-то уравнивало бы наши шансы, при встрече с более быстроходными их собратьями.
______________________ х ____________________________
В заботах и трудах два месяца пролетели незаметно. Экипажи были набраны и 'вымуштрованы', корабли отремонтированы и усовершенствованы, и спущены на воду. Требовалось три-четыре дня, чтобы экипажи пообвыкли и опробовали суда уже на морских волнах. К сожалению, конфиденциальность наших приготовлений, сохранить не удалось.
Херсонеситы, так они себя называли, а не херсонесцы, пронюхали о нас уже через две недели, после начала подготовки похода. Конечно, источником слухов явились ремонтные рабочие, которые параллельно с ремонтом, начали выполнять работы по переоборудованию и переоснастке обоих кораблей.
По городу поползли слухи, что брат Анестиса настилает палубы, значит, готовится к дальнему путешествию. Но никто не мог понять, зачем нужно прятать руль кормила и соединять его с колесом. Сначала прошёл слушок, что я спятил, затем пошли разговоры, что у богатых свои причуды. Но когда на кораблях, были установлены катапульты, граждане города уже не сомневались, что Никитас, вернувшись из Русии, решил заняться пиратством. Но более всего утвердило херсонеситов в правоте своих предположений то, что экипажи кораблей, как им сказали, проходят специальную усиленную военную подготовку в одной из палестр города, которую пришлось арендовать на месяц. Кстати, жить экипажам тоже пришлось в палестре, за некоторым исключением.
В принципе, что-либо подобного я ожидал. Шила в мешке не утаишь! А, когда триста человек живут на казарменном положении и занимаются боевой подготовкой, таиться не приходится.
Разговоров я не боялся, потому что заниматься пиратством никто не собирался. Люди готовились, чтобы самим не оказаться ограбленными в открытом море каким-нибудь, действительно, пиратским или военным кораблем, что нередко случалось в эту эпоху, в этом районе. Но объяснять, ради чего всё это делается, я не посчитал нужным. Все равно никто бы не поверил.
Однако к нам на занятия, а, затем и на верфи, зашел местный служитель закона, начальник муниципальной милиции, Аристарх. Лениво поинтересовавшись, зачем это мы так усиленно обучаемся боевому искусству и, получив от меня обтекаемый и пространный ответ об опасностях мореплавания, вместе с тугим кошелем, Аристарх, поцокав языком, степенно удалился, твердо уверовав, что полным ходом идёт подготовка пиратов.
Но после его посещения, слухи пошли на убыль, поскольку горожане теперь твердо 'знали', что их безопасности ничто не угрожает.
До Анестиса слухи о брате-пирате тоже дошли, поэтому он, морщась, как от съеденного лимона, спросил, а как я отношусь к разговорам о нашем походе? Я ответил, что к слухам и выдумкам отношусь совершенно безразлично, если они не задевают чести моей и моего рода. Поскольку пиратством заниматься никто не собирается, то и незачем волноваться и пытаться что-то объяснить. А предполагать и гадать можно, что угодно:
— Язык, он известно, без костей, а на каждый чих не на здравствствуешься!
— В общем-то, ты прав, — согласился 'брат'. — Меня, единственно, беспокоит то, что ты сам обучаешь малознакомых тебе людей, многие из которых, до недавнего времени, возможно, были разбойниками.
— Ой, Анести, не хитри. Я знаю тебя, как облупленного. Ничего ты так не думаешь, и не это тебя беспокоит, потому что люди проверены. Тебе, просто, не хочется отпускать меня в новые странствия. Но и я, пойми, не могу сидеть в твоем доме и бить баклуши.
— Так не бей! Давай работать вместе, мы же братья!
— Анести, пойми меня, ну не могу я так, прийти на всё готовенькое и, как ни в чем не бывало, войти в твоё дело, которое ты ставил пятнадцать лет. Да и потом, честно, не влечет меня оно, отвык я от мирной, сидячей жизни. Мне нужны странствия, приключения, свежие впечатления! Вот к чему я привык. Меня тянет дорога, новые города, страны, люди, природа. На Земле столько всего интересного, непознанного, а так хочется узнать, как можно больше за короткую человеческую жизнь.
