Эдиней рассматривал хрустальный цветок, вертя его в руках, а Лион что-то записывал на листке бумаги, периодически отвлекаясь и задавая вопросы.
— И ты сам... — начал отец.
— Да. Я сам видел, как этот деревянный гребень превратился в хрустальный.
— И она сама... — не унимался герцог.
— Да. Она..., — хотел ответить Эл, что Веда сама до этого додумалась, но ему помешали.
Постучавшись, в кабинет зашел Эндрейн.
— Вы долго ещё тут будете заседать? — начал он с порога, — Всё ещё днем решили. Что так долго обсуждать? — не доходя до кресла возле стола, он остановился и смотря на гребень в руках отца, спросил, — А это что такое?
— Подарок, — раздраженно ответил Эдиней.
— Подарок? — не подходя, переспросил его старший сын, — От кого и кому?
— Веда постаралась, — ухмыльнувшись ответил отец, — Принцессе на долгую память, — сарказм так и сочился в каждом слове.
— А что он тогда тут делает?
— Да она его Элу вручила, а забрать забыла, — герцог протянул гребень сыну и продолжил, — Думаю Эндрейн прав. Надо закругляться.
— Да. Давно пора, — согласился король, — Давайте завтра договорим, — вставая предложил он. Эл поднялся и попрощавшись направился к выходу.
— Эллариан, — окликнул его Лион, — Дай гребень мне. Я отнесу.
Спорить Эл не стал, отдав хрустальный цветок и вышел из комнаты.
— Брат, — услышал он отойдя немного по коридору от кабинета. Оглянувшись он увидел Эндрейна. Остановившись и дождавшись его, Эл услышал, — Какие планы на вечер? Не хочешь составить мне и бутылочке Отарского красного компанию?
— С чего такая щедрость? — зная, что брат редко когда просто так угощает вином из своей персональной коллекции, удивился он.
— Скучно. Устал сегодня. Вот решил расслабиться. А никуда не хочу идти. От твоей компании не откажусь.
Подумав, что и ему не мешало бы слегка расслабиться, с одного — двух бокалов вряд ли будет вред, а возможно получится узнать кое-что, Эл согласился.
* * *
Было хорошо. Спокойно. Тихая радость и нежность в сердце. Рука обнимала теплое податливое тело, а родной запах легко будоражил, маня, обещая. Эл улыбнулся, понимая, что спит. Он так любил когда ему снился этот сон. В нем он позволял себе все, что не мог позволить наяву.
Эл не открывая глаз опустил голову и губы коснулись теплой, мягкой кожи. Сделав вдох, вдыхая любимый запах, он слегка поцеловал шею, отводя волосы. Потом поцелуями провел дорожку к оголенному плечу. От него отодвинулись, переворачиваясь с бока, ложась на живот. Он улыбнулся. И наклонившись, подарил ещё один поцелуй в шейку, а рукой легко касаясь стал проводить вдоль позвоночника, радуясь отклику, тихому вздоху рядом. Губами он повторил путь руки, доходя до поясницы и возвращаясь опять к шее. Руки блуждали по телу любимой, заставляя её повернуться. И как только она сделала то, чего он добивался, его губы нашли её, даря нежный поцелуй. Неторопливый и медленный сперва, он с каждым мгновением менялся, становясь требовательным, жадным. Эл переместился, укрывая собой любимую, которая только во сне отвечала на его поцелуи как он хотел. Страстно. Открыто. Наслаждаясь каждым мигом. Даря ему такое же удовольствие, какое Эл хотел доставить ей. Он потянул завязки ночнушки, позволяя себе помимо поцелуев насладиться ещё и прикосновениям к обнаженной коже любимой. Рука легла на оголившейся холмик груди, слегка сжав его. Ему так захотелось попробовать его на вкус, подарить поцелуи, расцеловав её всю, что не прекращая целовать, Эл стал спускаться вниз, с трепетом чувствуя, что она откликается на каждый его поцелуй, на каждое его прикосновение. И такая нежность вперемешку с возбуждением охватила его. 'Любимая', нежно шептал он, продолжая дарить и получать то, о чем мечтал все эти дни.
— Эл, — тихий полу стон, полу выход и он замер, приоткрывая глаза.
Перед ним лежала Веда. Глаза закрыты. На слегка приоткрытых губах играла улыбка. Нежный румянец на щеках, то ли ото сна, то ли от обоюдного удовольствия. Её руки нежно обнимали его, слегка прижимая к себе и гладя по голове, лаская. И это не было сном.
Он с четкой ясностью осознал, что находится в комнате Веды. Как он оказался здесь он не помнил. Только смотрел на пробуждающуюся любимую и понимал, что если сейчас его застанут тут, ему будет сложно объяснить своё присутствие в её комнате. Но он ничего не мог с собой поделать. Он просто смотрел на неё. На её лицо. На её улыбку. На её приоткрывающиеся глаза, в которых ярким огоньком светилась нежность, радость и ещё что-то, что он не успел понять. Или побоялся. Вот Веда проснулась окончательно и не мигая смотрела на него. А из глаз исчезала и нега, и нежность, и радость. Их место занимало осознание происходящего. Смятение. Стыд. Вина. Она опустила взгляд, осмотрев поле деятельности его губ и рук. И попыталась прикрыть обнаженную грудь.
— Я... — начал он, но голос его подвел. Он отстранился и скатившись с неё, сел на край кровати, — Я..., — опять начал, выискивая как оправдаться, но ничего в голову не приходило, — Я... не знаю что сказать, — так и не найдя для себя оправданий, выдал он правду.
— Что... — попыталась что-то спросить она, но голос её подвел тоже.
— Я не знаю, — ответил Эл на не заданный ею вопрос. Он старался не смотреть на Веду, но глаза помимо воли возвращались к любимой, выхватывая моменты её смятения. Вот она завязывает развязанную им белую сорочку, вот встает и накидывает халат. И вот такая растрепанная, после сна, в халате и босиком она казалась ему самой красивой и желанной. Он никого до неё так не любил. И не хотел. Выругавшись про себя, он отвернулся.
Веда, постояв с другой стороны кровати и не решаясь ни на что больше, тихо подошла к нему. Какое-то время она просто смотрела на Эла, а потом, как-будто на что-то решившись, всё-таки хотела задать вопрос. Но её перебили.
Раздался стук и дверь тут же открылась, впуская в комнату дядю Лиона, Веронику и его брата Эндрейна.
Веда
Ей давно не снились такие яркие, красочные и реальные сны. Спокойствие, вперемежку с блаженством окутывали, омывая волнами неги. Дарили что-то солнечное, радужное, такое родное и нужное ей сейчас. Ветерок блуждал по телу, даря легкое возбуждение, мимолетным касанием делясь удовольствием и радостью жизни.
Поцелуи любимого дарованные ей только во сне доставляли такое счастье и радость, которыми хотелось делиться. И она делилась. Через ответный отклик дарила всю себя, говоря поцелуем 'люблю'. Она зажигала. Она горела сама. Именно сейчас она жила. Не думая, не боясь, не отстраняясь, не выстраивая стены и преграды. А просто чувствуя себя, своё сердце. Просто любя.
И пусть сон был необычным, это не помешало проснуться с улыбкой, не стыдясь творимого во сне, а наслаждаясь солнечным светом на лице, теплом и запахом сна на теле и ощущениями поцелуев на губах.
Она приоткрыла глаза и встретилась с любимым взглядом синих глаз. Улыбаясь и с наслаждением смотря в них Веда сделала вдох, ощущая тяжесть его тела на себе. До неё постепенно стало доходить, что сон, которым она 'жила' не был сном. Она в смятении опустила взгляд, подтверждая своё осознание, узрев развязанную ночнушку. Прикрывшись, Веда хотела спросить Эла, что происходит, но не смогла. Голос из-за переполнявших чувств не слушался её. Она не понимала, как такое могло произойти. Почему он здесь. Вспомнилось, как она отвечала на его поцелуи и жаркий румянец стыда тут же обжог не только лицо.
Эл скатившись с неё, сел на другой конец кровати и отвернулся. Но и это не помогло быстрому успокоению. Завязывая тесемки сорочки трясущимися руками и выискивая халат чтобы накинуть сверху, она пыталась привести хаос мыслей и чувств в порядок и хоть немного успокоиться. Но не могла. В голове раз за разом, одна за другой всплывали картинки и чувства того, что происходила в этой комнате несколько минут назад.
Обругав себя, что не может выкинуть всё из головы и разобраться, что происходит, Веда обошла кровать и встала напротив Эла. В расстегнутой на груди рубашке в районе ключицы, с левой стороны ей на глаза попался странный, как-будто выведенный золотистой краской, символ в форме маленького ромба, переплетенного по диагонали двумя овала с заостренными краями. Что-то в этом символе было и от звезды Лады, что-то и от кельтских орнаментов. Именно разглядывание его позволило немного отвлечься, задумавшись что же он значит, собраться силами и решиться задать вопросы. Но именно в этот момент раздался стук в дверь и в комнату о чём-то возмущаясь вошел Эндрейн с Лионом и Верой.
Особо не задумываясь зачем и что она делает, одно рукой Веда схватила Эла, а второй дотронулась до Ташенного подарка, прося отвода от дурного глаза.
— Видишь? Его здесь нет, — говорила ему принцесса.
— Это ничего не значит, — отвечал маркиз, — Этой вашей Веды тоже нет. Кстати, где она? — продолжал возмущаться брат Эла.
— Уж не хочешь ты сказать, что они где-то вместе? — не сдавалась подруга, — Это вы вчера не пойми чем занимались. А мы спать легли. Я от Веды поздно уходила и никакого Эла тут не было.
'Ну да. Поздно', подумала она, вспоминая, что Вере приспичило сходить посмотреть на бальный зал. И там, накружившись, представляя себя танцующей с кавалерами и насмотревшись в зеркала, которые украшали почти все пространство зала, подруга поведала ей как будет проходить бал. А она установила пару камер и несколько динамиков по периметру комнаты. Просто так. Захотелось.
— Ну это ты за себя говорить можешь, — вернул Веду из воспоминаний голос Эндрейна, — А вот твоя... подруга, пусть сама объяснит где она была и почему у себя не ночевала, — он демонстративно сел на кресло возле стола и продолжил, — И где мой брат.
— Эндрейн, прекратила, — одернул его Лион, — Ты же ничего не знаешь. А стоишь выводы.
— Мы вчера разговаривали с братом и он сказал, что пойдет и все скажет этой Веде. И пропал. Его ни у себя, ни тут, как видите, нет. Так что какие выводы?
— А что это он собрался рассказывать? — спросила Вера.
— Вот найдем и спросим, — не стал отвечать ей двоюродный брат.
Веда тихонько потянула Эла на себя, заставляя встать. Он послушался, ошарашенно наблюдая за происходящим. А она указала на пол и шепнула: 'Лезь под кровать'. Дождавшись когда он выполнит её просьбу, Веда тихо прошмыгнула в ванную комнату и поплескав воды себе на лицо с полотенцем в руках демонстративно шумя вышла оттуда.
— О! Господа! — вроде бы как изумилась она, — Чем обязана?
Ответом ей стала тишина.
— Ваше величество, а что собственно происходит? — повернулась Веда к монарху, здраво предполагая, что он сейчас более адекватен, чем уставившийся на неё с каким-то злым выражением маркиз и тихой мышкой застывшая Вера, так же молча смотрящая на подругу.
— Потерялся Эллариан, — ответил он ей.
— Мм. А простите за глупый вопрос. Почему вы решили, что найдете его здесь?
— Эндрейн утверждает, что вчера он собирался к тебе.
— С какой целью и когда именно вечером? — она закинула полотенце на плечо и скрестила руки на груди, надеясь, что никто не обратит внимание как они дрожат.
Лион повернулся к племяннику и просто предложил.
— Рассказывай, — а сам прошел и тоже присел на кресло.
— Ну, — немного замялся маркиз, — Мы вчера сидели у него и... дегустировали одно из моих коллекционных вин и...
— И теперь понятно, что вам стукнуло, — перебила его Вера.
— Вероника! — строго начал Эндрейн, но она его опять перебила.
— Ну Вероника. И что? Ты лучше расскажи с чего Эл решил наведаться к Веде? Ведь судя по всему он так к ней и не дошел. Ну, раз его здесь нет, — и повернувшись к ней, просила, — Ты Эла вчера после видела?
Веда вздохнула, что не придется врать и сказала правду.
— Нет. Вчера я Эла после того, как он с нами попрощался не видела. После того, как ты ушла от меня, я легла спать и проспала всю ночь у себя.
— Вот видишь, — опять обернулась она к отцу, — Я же говорила, что пить надо кое-кому меньше, — и бросив взгляд на Эндрейна, продолжила, — Тогда и не будет видеться всякое.
— Хорошо. Тогда, где Эллариан? — не унимался его брат.
— Это ты нас спрашиваешь? — заступилась за подругу принцесса, — Это вы вчера с ним пили, а не мы.
— Веда, простите, что мы без приглашения ворвались к вам в покои, — всё же извинился за всех Лион, — Но Эллариана точно нет у вас, скажем, в соседней комнате?
И снова она порадовалась, что не придется врать.
— Нет. Эллариана нет в соседней комнате.
— Но вы не будете возражать, если я проверю? — вставая, спросил его брат.
— Не буду, — отступила она, пропуская его к ванной.
Маркиз тот час же прошел в ванную комнату. За ним увязалась Вера. Вернулись они быстро, так как никого, естественно, там не обнаружили.
— И всё же... — не унимался маркиз.
— Эндрейн, — прервал его король, — Извиняйся и пошли думать куда он мог вчера уйти.
— За что извиняться? Дядя, я уверен, что Эл вчера был здесь.
— Маркиз Фэран, — обратилась к нему Веда, теряя терпения, — Скажите честно, я вам просто так не нравлюсь? Фейсом, так сказать, не вышла. Или есть более значимые причины почему вы без причины... ну, почти без причины, врываетесь в выделенные мне покои, устраиваете здесь почти скандал, пытаясь меня в чем-то обвинить и спустить на меня всех собак?
Эндрейн явно опешил от такой выволочки и только спросил.
— Фейсом?
— Лицом, — ответила за нее подруга, — Это с иностранного языка. Для непонятливых. Неуч.
'Неуч' только стоял и смотрел на Веду и ничего не говорил. И взгляд этот Веде не понравился. Не хороший, тяжелый взгляд. Он давил, заставляя чуть ли не сжиматься под ним, опуская голову и хотеть убежать, укрыться, лишь бы на неё больше так не смотрели.
Она так и не поняла, что этим он хотел сказать. Что он оскорблен её поведением? И это она невежа, раз посмела себе такое. Или он 'раскусил' её 'замыслы' и теперь за ней будет следить? Или просто ничего не смог ответить, поэтому молча смотрел? И так выражал своё презрение?
— Ладно. Папа пошли, — Вера повернулась к ней, — Ты будь готова через пол часа. Сначала позавтракаем, а потом по магазинам. Нам ещё тебе платье выбирать, — и уже опять королю, — И этого... болезного, который не помнит, где брата потерял, тоже с собой захвати.
Они ушли, а Веда села прямо на пол, так как от напряжения ноги подкашивались. Опустив голову на колени и обхватив их руками, она прикрыла глаза, стараясь не расплакаться.
'Не было печали. Теперь ещё и это'.
Рядом присел Эл. Он не обнимал. Не спрашивал и ничего не говорил. А просто сидел и уже своим присутствием дарил ей успокоение. И она была благодарна ему за это. Так они просидели минут пять.
— Я, наверное, пойду.... Меня там ищут, — тихо заговорил первым Эл.
Она кивнула. Так и не подняв голову. Ещё через какое-то время тишины он слегка коснулся её плеча, заставляя посмотреть на него.
— Прости. Я сам не знаю, что на меня нашло. Я... прости и за брата... он не плохой, просто... его так воспитали и... прости...
