В спальне, на полу, стоял чемодан. Кира заглянула в него, увидела вещи мужа, а потом пнула несчастный чемодан. Уезжает, значит? Пусть уезжает. Только обещания раздавать — люблю, всё будет хорошо, а сам при первой возможности её бросает.
— Прекрати истерику, — услышала она за спиной голос Минаева. Резко обернулась и гневно посмотрела.
— Нет у меня истерики.
— Я вижу. Ты совершенно спокойна. И поэтому пинаешь чемодан.
— Прекрати говорить со мной таким тоном!
— Каким?
— Словно тебе всё безразлично. Ты только притворяешься спокойным.
— Притворяюсь? А что на самом деле? Рыдаю и заламываю руки? Ошибаешься.
— Ах, вот как!.. Значит, тебе всё равно?
— Нет, просто смысла не вижу что-то тебе говорить, а уж тем более скандалить с тобой. Домой ты пришла, живая и здоровая.
— А ты уезжаешь.
— А я уезжаю, — подтвердил Никита и ногой отодвинул чемодан в угол. — Что здесь делать?
— Ну конечно! — Кира отвернулась от него и уперла руки в бока.
— Между прочим, это ты упросила меня уехать из Москвы, — всё же вышел он из себя. — Забыла? Я это сделал. Но я не собираюсь подстраиваться под твоё настроение! Слишком дорогое удовольствие!
— Это я для тебя слишком дорогое удовольствие, понял? Все вы одинаковые...
Минаев взглянул удивлённо.
— Что-то новенькое.
Кира помолчала, стараясь собраться с мыслями, а потом начала расстёгивать блузку. Кинула её на кресло и повернулась к мужу, руки потянулись к поясу юбки.
— Ты уезжаешь сегодня?
Никита наблюдал за ней, а во взгляде вспыхнуло подозрение.
— Я настолько тебе надоел? Или у тебя другие планы?
— Возможно... Ясности хочу.
— Завтра уезжаю. Или послезавтра. Как дела отпустят.
Юбка упала к её ногам.
— Скатертью дорога.
Он не спеша оглядел её с головы до ног. Кира лишь подбородок вскинула и посмотрела надменно, как умела. Не все женщины это умеют, а она умела, даже в самой критической ситуации могла такой взгляд подарить, что мужчина замолкал на полуслове. Стояла перед Никитой практически обнажённая и удовольствие получала оттого, что он смотрит на неё. Взгляд потемнел, но в следующее мгновение муж досадливо поморщился и отвернулся, а она усмехнулась уголком губ и скрылась в ванной.
— Ненавидишь меня, да? — крикнула Кира оттуда, зная, что когда её не видит, муж может дать волю своим чувствам, и сейчас наверняка хотя бы кулаки сжал. — Ну и ладно, так даже лучше. Поезжай в свой Милан, деньги зарабатывать. Зачем тебе жена, Минаев? Чтобы бриллианты честно заработанные на неё вешать? Чтобы видели все!
— Действительно. Зачем ты мне? Уговаривать тебя каждый день, говорить "люблю" в сто пятый раз, чтобы тебе с этим жить легче было. И слёзы вытирать, когда тебе в голову придёт очередная блажь пожалеть себя. Ты ведь у нас несчастная!.. Тебя Жданов бросил.
— Не смей!
Она выскочила из ванной, совершенно голая, и швырнула в мужа полотенцем. Никита полотенце поймал, покрутил в руках и швырнул в угол.
— А что такое? — пакостно улыбнулся он. — Больную тему затронул?
— Ты можешь убраться сегодня?
— Нет, — спокойно ответил Минаев. — Это и мой дом тоже.
У него дёргался глаз. Смотрел на неё, кривя губы в усмешке, а веко мелко дрожало, а затем снова скользнул взглядом по её телу.
— Нравится? — спросила Кира, заметив его оплошность, а потом дерзко продолжила: — Ему тоже.
— И не только твоё. Я в курсе.
— Сволочь.
— Со сволочью разводиться приятнее.
Она хлопнула дверью перед его носом. Никита с ней разводится...
— Да чёрт с тобой, — пробормотала Кира, когда уже села в горячую воду. Вытерла злые слёзы, а потом окунулась с головой и замерла ненадолго под водой.
Может, и к лучшему? Он уедет, а она останется в Москве, и видеться не будут. Зачем им видеться? Плохо расстаются, лучше не встречаться, хотя бы какое-то время. Вообще не нужно было замуж за него выходить. Запутал её своими разговорами о любви, говорил, что всё забудется, уйдёт, что надо только шаг в сторону сделать. А сам оказался таким же, как и все остальные... как Жданов. Эгоист. У него, видите ли, любовь, а ей что делать? За эту любовь всю оставшуюся жизнь благодарить его? Это так гадко — требовать этого... И ведь Никита совсем не хочет слушать её. Для него всё ясно — у них семья. И из этого маленького слова следует слишком много — и дом, и дети, и она — для него, для всех них, а у неё не получается, а он не хочет этого видеть. Не хочет понять, что она не может просто запретить себе мечтать.
Из ванной вышла, завернувшись в махровый халат Минаева. Любила она его халат. И свой любила — воздушный, небесно-голубой, но после ванны рука сама тянулась к халату мужа — большому и уютному, как тот плюшевый медведь, который у неё в детстве был. Убрала влажные волосы назад, закрыла дверь ванной и только тогда заметила в постели мужа. Лежал, закинув одну руку за голову, и нагло делал вид, что спит. Кира замерла поражённая. А потом потребовала:
— Убирайся из постели!
Минаев всё-таки открыл глаза.
— С какой стати?
— Я не буду с тобой спать! Уходи.
— Если ты не хочешь со мной спать, тебя ждёт диван в гостиной.
— Господи, как это мелко!.. Никита, прекрати ломать комедию. Я устала и хочу спать. Убирайся вон из постели.
Вместо того, чтобы выполнить требуемое, Минаев похлопал ладонью по одеялу, как бы приглашая жену присоединиться к нему.
— Да я лучше всю ночь здесь простою, чем лягу с тобой!
— Твоё право. Так подушка тебе не нужна?
Топнула ногой от бессилия.
— Какой же ты!.. Дай мне подушку!
— Ты уходишь?
— Да, — Кира отобрала у него свою подушку и ещё разок двинула ногой по чемодану, который оказался поблизости. — Чтоб тебе пусто было!
— Надеюсь, на диване тебе будет удобно, — выкрикнул Никита ей вслед.
— Да пошёл ты!
— Пожалуйся Жданову завтра. Он тебя пожалеет!
— И пожалеет, чтоб ты знал! А ты будешь локти кусать и вспоминать обо мне! Слышишь, Минаев, вспоминать будешь!
— Да уж как-нибудь переживу. Тебе удобно, любимая?
— Ненавижу тебя!
— Ну и отлично. — Он довольно вздохнул, потянулся и закрыл глаза. — Спокойной ночи.
— Я с тобой разведусь, а ты будешь жить с тем, что я изменяла тебе со Ждановым, понял?
— А ты всегда будешь у него на двадцатом месте. Что там с твоей самооценкой?
Кира не ответила. Закуталась в плед, подтянула колени к животу и уткнулась лицом в подушку. Всхлипнула. От всех его слов было так обидно, так неприятно и она казались такими несправедливыми, что хотелось завыть в голос. Расставаться надо не так, расставаться надо в гордом молчании, чтобы потом был повод не разговаривать с этим человеком всю оставшуюся жизнь. А так что? Будут встречаться и он так и будет насмешничать над ней. Она навсегда останется для него — наделавшей ошибок, глупой бывшей женой.
— Давай ты не будешь меня учить, я как-нибудь сам решу, что мне делать...
Раздражённый голос мужа ворвался в её сон, и Кира заворочалась на неудобном диване. Натянула на себя плед и потянулась.
— Приеду через пару дней... самое большое. Да, все проблемы решил.
Кира, наконец, приподняла край пледа и выглянула. Никита стоял к ней спиной, у окна и разговаривал с кем-то по телефону. Негромко, но голос напряжённый и недовольный сверх всякой меры. На часах восемь утра, а он уже в белоснежной рубашке, отглаженных брюках, а на рукавах наверняка золотые запонки — это закон такой, нарушать его нельзя. Это вечером можно ходить по дому в любимой футболке с символикой итальянского футбольного клуба и старых джинсах, а утро в их доме всегда начиналось в строго отведённое время, с чашки чёрного кофе, сваренного по особому рецепту его мамы, и с двух тостов с сыром. Всё чётко и ясно, без излишеств и глупостей. Это и есть её муж — гордый профиль, сталь во взгляде, ямочки на щеках, как по волшебству появляющиеся, когда он улыбался, и, схожее с её братом, умение бить словом. Как её угораздило выйти за него замуж? Это был не её мужчина, и Кира всегда отлично об этом знала, с самого начала.
Никита ухаживал за ней с первой их встречи и серьёзности своих намерений не скрывал, просил только дать ему один шанс. Но Кира чувствовала исходящую от него некоторую опасность, подсознательно понимала, что он слишком сложен для неё и она просто не знает, как себя с ним вести. Если со Ждановым можно было решить любую проблему попросту всплакнув, то Никиту слезами не разжалобишь. Да, он пожалеет, обнимет, пообещает, что угодно, подарит какой-нибудь замечательный подарок, потому что всегда точно знает, что может её порадовать, но поступит всё равно по-своему. Потому что иначе не может быть. Потому что он лучше знает, как правильно. И проще всего с ним не спорить, ведь он на самом деле очень редко ошибается.
Его взгляды всегда безумно её волновали, первая близость стала чем-то невероятным, у Киры от каждого его поцелуя голова кругом шла, но всё равно... Всё равно это был не её мужчина! Она так думала, она так чувствовала. После замужества поняла, что ей не хватает игривости в их отношениях. Даже лёгкой доли притворства, которую она всегда ощущала с Андреем, и то не хватает. Раньше мечтала, чтобы Жданов был с ней честен, чтобы всё было просто, хотелось заранее знать все его мысли и предугадывать поступки... чтобы контролировать. Андрей всегда был свободолюбивым, за ним невозможно было уследить, только расслабишься, а он уже не с тобой. Приходилось всегда быть наготове, нельзя было распускаться и ослабить хватку ни на минуту. А вот с Никитой она сама попала в эту хватку. От неё ничего не требовалось, только быть женой. Ей потакали, дарили подарки, Минаев никогда не повышал голоса, и всё было очень просто и понятно, как Кира когда-то мечтала. Но всё это было лишь иллюзией, потому что, как выяснилось, возникающие проблемы Никита решал быстро и без всяких колебаний. Он их решал, а все остальные подчинялись. И она должна была подчиняться, ведь это проще всего и решения он принимал обдуманные и верные, но Кира никак не могла смириться, что от неё теперь ничего не зависит. Нужно полностью довериться мужу, который даже её мечты готов отслеживать и осуществлять, лишь бы мечты эти их двоих касались.
Никита только с виду казался добродушным и понятным парнем, улыбался широкой улыбкой удачливого человека и готов был подставить плечо другу. На самом же деле характер у него был сложный, ключик к нему подобрать совсем непросто. За всей его лёгкостью скрывалась совсем не удача, которая, казалось бы, постоянно сопутствовала ему в бизнесе, а его нечеловеческое упорство, решимость, с которой он шёл к своей цели, и работоспособность. Которая поднимала человека с постели в три часа ночи, после пары часов сна, и заставляла засесть за работу. Это было настолько невероятно, что в первый раз Кира очень долго зазывала мужа обратно в постель, не в силах поверить, что он посреди ночи собирается работать.
— У меня на самом деле много работы, Кирюш. В Нью-Йорке разгар рабочего дня.
— А у нас ночь... Поработаешь днём.
— Нашим днём все нужные мне люди уже будут спать. Иди в постель, — огорошил он её во вторую ночь их медового месяца.
Ей нужен был не такой муж. Или ему не такая жена. Кира привыкла сама устанавливать правила, а Никита все её претензии выслушивал, а затем опровергал с такой лёгкостью, что она начинала чувствовать себя глупой и чуть ли не бестолковой. Просто не умела жить с таким мужчиной. Всё слишком серьёзно. С ним даже разругаться не из-за чего, если только самой глупостей наделать, а после чувствовать себя виноватой. Нет, Никита никогда не повышал голоса, но Кирино чувство вины от этого меньше не становилось. А вот то, что вчера случилось, до чего она его довела, до всех этих обвинений в измене и насмешливо-пренебрежительного тона, это несколько выбивалось из его правил, но зато служило показателем крайней степени бешенства. В такие моменты он становился жестоким, и за этим скрывал собственную обиду и боль. Жалил словами, которые неизменно попадали в цель и причиняли ответную боль обидчику. Вчера обидчиком была она.
Слишком сложный человек для неё. Кира боялась его жёсткости и таяла от его мягкости. И ей далеко не всегда удавалось переключиться на его настроение, уж больно невероятными ей казались происходившие в нём изменения. Человек, громовым голосом говоривший с кем-то по телефону, совершенно не вязался в её понимании с человеком, который полчаса назад занимался с ней любовью. А если уж злился он на неё... Андрей был взрывным, но отходчивым, нужно было только точно знать, чем его задобрить — что сказать, как посмотреть, как прикоснуться, а дальше он готов был рассмеяться и обо всём забыть. А Никита ко всему относился очень серьёзно. У него не случалось плохого настроения, и он никогда не выходил из себя просто потому, что что-то шло не так. У него всё всегда шло так, как надо, он для этого слишком много работал и поэтому каждый приступ его гнева Киру пугал неимоверно. Иногда она начинала кричать в ответ, иногда замолкала и уходила. Никогда не шла на примирение первой, как со Ждановым, знала, что это бесполезно. Никита через некоторое время сам придёт, обнимет и попросит прощения за свою несдержанность. Но только за это, никогда не скажет, что был не прав, ведь он прав всегда и во всем, как это не парадоксально, но Кира не могла с этим не согласиться. И поэтому с облегчением принимала его извинения, радуясь, что муж не заставляет её признавать совершённые ею ошибки. Ему легче все сделать самому, за неё. А она к этому никак привыкнуть не могла, к своей зависимости от него. Неправильно это как-то. Но теперь этому всему конец. Кажется. Вон даже говорит кому-то, что все проблемы решил. "Проблема", судя по всему, она и есть. И он с ней разводится, сам вчера сказал.
— Я позже сообщу в какой день прилетаю, — проговорил Никита и, не попрощавшись, выключил телефон. — Я уезжаю, — продолжил он, не оборачиваясь, и в полный голос. Как-то понял, что она проснулась. Может, взгляд почувствовал?
Кира села, пригладила волосы и стянула на груди полы халата.
— Сегодня?
Минаев обернулся. Посмотрел на неё с любопытством, потом усмехнулся.
— Хочу тебя разочаровать. Я еду по делам, буду к ужину. И ты, будь добра, жди меня дома.
— Зачем это? — поинтересовалась она с нотками недовольства в голосе. Опять он ей приказывает.
— Развод обсудим. Кофе я сварил, вставай.
Когда он вышел из гостиной, Кира вдохнула с облегчением и пристроила голову на спинке дивана. Вот что за человек такой? Я с тобой развожусь, но кофе на завтрак я тебе сварил.
Нужно развестись с ним. Конечно, нужно. Начать всё сначала, пусть и одной. И без него, и без Жданова. В конце концов, кто не совершает ошибок? Они все ещё пожалеют, что не смогли её удержать. Андрей, видите ли, в браке счастлив. Хотя, так он не сказал. Он сказал — меня всё устраивает. Ну, ну.
А девочка эта оказалась не промах. Быстро сориентировалась и стала Ждановой. Теперь перед ней все дороги открыты. Как там говорится? Стерпится — слюбится? Вот так всё у них и вышло. Всё она от Андрея стерпит, ей же не нужно так много, как Кире. Не нужно его верности, любви безоглядной, честности. Там всё намного проще и меркантильнее. Поэтому и простить ему жёнушка готова всё, чтобы удачу свою не упустить. А он и рад, теперь многое себе позволить может, даже Ларину. Или ещё десяток таких же. Мерзавец.
