— А теперь ты оставишь меня на одной из сторожевых вышек, — выкрикнул Ланс дракону, указывая рукой на деревянный пост дозорных, который заполыхал от пламени еще в первую атаку. Когда Ныш совершил круг над городом, колдун успел оглядеть его окраинные строения. Он надеялся, что теперь помещение, возвышавшееся на уровне стен, пустовало, в противном случае морийцу предстояло самостоятельно очистить его для того, чтобы потом в безопасности и уединении завершить замысел.
Дракон, вновь закружил под ясными звездами, а после устремился подобно хищной птице на свою жертву. Он осыпал огнем почти всю северную стену и замер в воздухе около деревянной башни, готовой в скором времени сокрушиться от огня, охватившего её верх и скользившего вниз по толстым сваям. Ланс соскочил в самое пекло, а Ныш уже умчался к звездам. Пламя быстро отступало, его языки становились все меньше и меньше, и лишь дым продолжал исходить от обуглившегося поста. Колдун терпеливо ждал, пока его чары усмирят огонь, а после оборотился в сторону массивных ворот, выступавших напротив его взора. Две тяжелые деревянные створки были скреплены вместе надежным засовом, который однако не выдержал бы силы обрушиваемого на него тарана. Но униаты не были знакомы с подобным способом взятия городов, и его излишне было предлагать, ежели на их сторону встал сам колдун. Затруднение создавала крепкая решетка, что была нынче опущена, а в мирные времена лебедкой поднималась вверх над воротами. Именно к этому железному устройству граф направил свой взор.
Механизм проворачивали не менее трех человек, но чары колдуна воздействовали даже без прикосновения к рычагам. Он замер на краю вышки, устремив взор и мысли вниз, где в полыхавших огнях, охвативших приближенные к стенам районы города, была установлена лебедка для поднятия решетки. Ланс погрузился в себя, стараясь не замечать гул и свет от пожарища, распространявшегося кругом. Он не видел новые атаки Ныша на людей, что прятались за стенами домов и прочими укреплениями, но продолжали посылать в сторону невиданного монстра стрелы, осталось без внимания графа и восстание, вспыхнувшее на улицах Дерявы благодаря велесам-горожанам, поднявшим оружие против своих недолгих управителей полоров. Он слышал лишь скрежет от поднимавшихся вверх кованых брусьев и не отрывал взгляда от этой преграды. Несколько стражников заметили, что решетка оторвалась от земли, и ухватились за лебедку, стараясь остановить её движение, но усилия оказались бесполезны, а затем их вновь окатило жаром налетевшего ящера.
К воротам спешили конные отряды, земля содрогалась от топота тысяч копыт, но для Ланса звуки были за пределами слуха. Наконец заслон приподнялся на нужную высоту, под ним мог промчаться человек на коне, и колдун, не забывая концентрировать внимание на железной решетке, направил сильнейший удар в сторону створок ворот, которые разлетелись в разные стороны. На городскую дорогу ворвались велесы, обрушившие мечи на недоуменных дружинников князя Ульча, спешивших после звучания тревожного рога к стенам столицы для отражения нападения. Но их строй быстро разметался под копытами всадников, звон оружия перекрыл крики горожан, собиравшихся у княжеского терема.
Стрела звонко ударила в грудь де Терро, и Ланс будто очнулся от работы, полностью поглотившей силы и мысли. Он помнил, что следовало поддерживать решетку, но его глаза быстро пробежали по противоположным стенам: лишь с высоты его мог достать предательский удар. Он разглядел прицеливавшегося лучника, что скрывался за камнями на стенах. Воин опустил тетиву лука, и светлое оперение с блестящим наконечником мелькнуло в темноте, но Ланс уловил движение стрелы в отблесках огней, и оружие сгорело в полете, рассыпавшись в золу. Однако в его сторону уже был выпущен новый выстрел. Ланс пронзительно вскрикнул от неожиданной острой боли, поразившей бедро. Он со злостью вытащил острие стрелы из ноги, откатываясь за бревна, чтобы спрятаться от меткого надоедливого воина, но внезапно пронзительное ржание лошади и крик человека донеслись от ворот. Ланс с досадой вынырнул из укрытия. Решетка, о которой он совершенно позабыл под градом выстрелов, с грохотом ринулась вниз и придавила одного из велеских дружинников. Тут же его товарищи вручную принялись за поднятие железного заслона, чтобы пропустить в город оставшихся за его пределами всадников. Колдун выругался от допущенной оплошности, но вернуть потерянные минуты было невозможно даже богам.
Пригибаясь к доскам платформы, он всматривался в стену, стараясь разглядеть своего врага, но жужжание стрел над головой затихло. Битва разгоралась на земле, велесы подгоняли полоров все ближе к середине города, где в княжеском тереме укрывался их главарь, ставленник тинголов, прихлебатель Ульч. Колдун спрыгнул вниз, его спуск более напоминал плавное приземление в полете, и незамедлительно обнажил свой меч. Он поднимал его против всякого, кто вставал на пути, но пробегал мимо многих из тех, кто истекал кровью или без оружия испуганно прижимался в тени к стенам домов. Нередко Ланс всматривался в небо, желая разглядеть Ныша, но более всего он спешил догнать брата, который ворвался в город в первых рядах.
Князь Ульч не стал сопротивляться воинам, что ворвались в палаты терема, заполонив его этажи. Он передал меч княжичу Ведимиру, за что тот помиловал полора и велел запереть его в подземельях. В темные остроги также были заключены бояре, поддерживавшие власть полоров в стольном граде велесов, а также те, кто открыл ворота Дерявы и впустил тингольских карателей, погубивших княгиню Изу. От верных людей Ведимир знал всех недругов поименно, и с предателями он не собирался быть столь мягким, как с южными соседями, что вечно дрались между собой вопреки униатским соглашениям. Но время для праведной кары еще не пришло. Княжич не выпускал оружия из рук, покуда схватки между велесами и полорами на улицах города окончательно не утихли. В ночи гонец велесов промчался меж домов Дерявы, оглашая приказ княжича, что всякий из воинов, кто защищал неверную власть захватчиков-полоров мог до рассвета беспрепятственно покинуть город, оставив свое оружие. Жизнь в отчих землях была обещана при условии присяги верности законному наследнику власти велесов, Великому Князю Ведимиру.
В предрассветных часах город, наконец, погрузился в затишье. Ланс вышел на порог большого каменного дома, где последние годы жила его мать. Он уже обошел её покои, но все вещи и наряды княгини Изы были для него чужими и непривычными, лишь стопка пожелтевших рисунков на дне сундука убедила, что надежды на встречу с Лиссой не воскреснут никогда. Это были без сомнений бумаги той самой девушки, которая подарила ему жизнь, а позже осталась в одиночестве в чужих краях, где назвалась другим именем. Граф вдыхал холодный утренний воздух, оглядывая площадь меж деревянными кривыми домами, где была сожжена тайя. Горечь оседала в глубине души, но за минувшую ночь он впитал сполна страданий, и воспоминания о верной подруге и хозяйке расплывались перед потоками чужой крови и слез.
Он позвал дракона. Следовало заботиться о тех, кто еще был с ним. Он желал, чтобы крылья Ныша разрезали серое туманное небо, и вскоре их шелест донесся до графа. На площадь приземлилась огромная туша, из которой местами до сих пор торчали обломанные древки стрел. Ланс приблизился к ящеру, но тот лишь печально фыркнул на ласковое прикосновение колдуна.
— Я помогу тебе, Ныш! Ты был сегодня самым главным героем! Благодарю, что ты остался живым!
Ланс вытаскивал из твердой кожи стрелы, иногда острым ножом доставал застрявший внутри наконечник, отчего Ныш беспокойно пыхтел. Но боль быстро отступала — колдун лишь проводил ладонью по ранам и царапинам зеленоватого тела дракона, как порезы срастались, и приходило долгожданное облегчение. Граф все больше бледнел от усталости пережитой ночи. Он многое сотворил из того, что раньше было ему неведомо, он знал теперь, что силы его велики, и мысли о незримом прошлом, в котором он познал все свои умения, вновь взволновали душу. Казалось, что он обрел власть над всем миром, но сколь дорого обходилась эта сила для тех, кто становился на её пути, даже не желая этого. Те, кто управлял другими, всегда расплачивались чужим имуществом и жизнями. В чародействе же также приходилось забирать от других, чтобы сотворить желаемое.
— Вы лекарь? — раздался тонкий голос позади Ланса, который в полусне припал к шершавой спине дракона. На пустовавшей площади около одного из домов стояла худая девушка-подросток, которая не отрывала взгляда от человека, бесстрашно отважившегося приблизиться к невиданному чудищу. — Мать послала меня за лекарем. У нас в доме раненные дружинники, — вновь проговорила девушка.
Колдун еще раз погладил морду дракона, а после велел ему укрыться в окраинных лесах, чтобы не пугать местных жителей. Граф пошел следом за велеской. Ему еще не скоро предстояло испить здравых напитков и прилечь для отдыха. Пришла пора для дарения жизни, ибо смерть колдовские чары в эту ночь принесли всем, кто посмел противиться его воле.
* * *
Празднества по поводу восшествия на престол Дерявы нового Великого Князя были крайне скромны. Горожане громкими радостными криками встретили молодого правителя, вышедшего к ним на высокое крыльцо для произнесения речей. Ведимир, как и надлежало по обычаям предков, поклялся в верности всем велесам на отцовском мече, держа его плашмя в обеих вытянутых руках, а после склонился восемь раз до самой земли перед своим народом. Он пообещал, что более ни один из захватчиков не вступит безнаказанно на родные просторы, и что велесы вновь станут самыми достойными из униатов, ибо он продолжит великие дела своего отца по объединению союзных племен.
Великое застолье так и не было собрано за стенами высокого терема, ибо скорбь и горечь по погибшим, а не веселье поглотили души воинов, отбивших столицу ценой большой крови униатов. Лишь за городом на зеленевшем весеннем лугу по приказу князя были заколоты десять голов скота во славу гралам и дракону. Удивленные горожане с трепетом и ужасом взирали на большого летающего ящера, с удовольствием явившегося на угощение, и не сомневались, что дракон был посланником богов.
Ворота Дерявы вновь были открыты купеческим обозам, в родные избы возвратились беженцы, скрывавшиеся в лесах. Князь лишил прежних владений бояр-предателей, многих из которых изгнал из родных краев, прежде наградив их сотней ударов палками, и назначил других княжеских советников. От великого князя Ведимира во все стороны униатов были разосланы гонцы с заверениями мира, а в свою очередь князья соседних и дальних союзных племен отправили в Деряву ответные дары и клятвы князю Ведимиру. Встречи, дружинные построения, объезд владений — на все дела не хватало дней, которые каждый раз становились все длиннее и теплее. Лишь Ланс в уединении заперся в покоях матери, не желая участвовать в обрядах и жизни брата, который стал ему по-настоящему близким другом за долгие месяцы пути. Но нынче князь не мог выкроить времени даже на откровенный неспешный разговор с морийцем, спешившим на встречу с матерью, а попавшим на пепелище, жизнь на котором медленно возрождалась без многих людей, не забытых, но ушедших навсегда.
— Я собираюсь выходить в скором времени в обратную дорогу, — сказал Ланс брату, когда тот, наконец, заглянул в его комнаты. — Хотя пойду я теперь другим путем. Сперва на юг, через Валимейский перевал в Черноморье, а оттуда... ежели и там не застану тех, кто дорог моему сердцу, наведаюсь в Эрлинию или в Аватар... Теперь я везде буду лишь гостем, порой желанным, порой незаметным.
— Я благодарю тебя за бесценную помощь, за спасение, что ты принес моему народу, Ланс де Терро, брат мой, — открыто, но печально ответил Ведимир. — Не в праве я задерживать тебя, твой меч сверкал рядом с моим в яростном бою, и он бы еще очень пригодился велесам. Ведь не только против предателей и грабителей будет отныне разгораться княжеский гнев, а против кочевников, что двинут полки сперва в края униатов, а после захватят все земли до самого Великого Моря, ибо число их несметно, а жажда крови и богатств чужих народов неутолима.
— Ты всегда можешь рассчитывать на мой клинок, и когда велесы выступят против этого грозного врага, я буду в рядах твоих дружинников, — Ланс поклонился князю в знак неизменности своих слов. — Но покуда не потерял всех близких людей, покуда не стал окончательно безродным колдуном, — он опустил голову вниз, избегая глядеть в глаза брата, — я уйду настигать свое прошлое и настоящее.
— Не по силе мне да и не по воле задерживать тебя. Прошу только дождаться нашей сестры Милары. Не ведает она о тебе, но сможешь утешить её после тех горестей, что испытала она вдали от отчего дома, ибо в тебе течет кровь нашей матери. И она сможет поведать тебе больше о княгине Изе, если, по-прежнему, важны для тебе воспоминания о той, кто дал нам жизнь.
Колдун согласился с князем. Тем более что ожидания не затянулись. Княжна Милара прибыла из северных земель в сопровождении богатых спутников-сиригов, среди которых, как гласила еще наперед их появления молва, в Деряву явились сами Вещуны. Великий князь встречал сестру в светлых нижних палатах, восседая во главе комнаты на высоком троне, а рядом с ним почетные места занимали Ланс и княжич Гайар.
— Да сберегут гралы здоровье Великого Князя велесов Ведимира, — объявила княжна, выступив на середину залы и отвешивая низкий подобающий поклон. — Радостные вести встретили нас в пути, хотя мы не ждали иных свершений. Холодные зеркала предсказали твою победу, брат! Мы спешили сюда на быстрых конях, чтобы поздравить тебя, а также пролить слезы на родной земле о тех, кто пал под мечами поганых полоров и тинголов за прошедший год.
— Всегда милы моему сердцу ваши лица, друзья, — ответил Ведимир, выступая вперед, чтобы обнять юную сестру. — Благодарю за ваш визит и да пусть принесет он лишь добрые приятные минуты, — после того, как Веди поприветствовал Милару, он обратил взор на четверых высоких темноволосых и темноглазых сиригов, что сопровождали её.
— Это дружинники князя Конни, — Милара указала на своих попутчиков. — Они зорко следили за врагом, что мог подкрасться к нашему каравану, а вот это Гриар Ерпич, мудрый Вещун, который отправился на юг в наш стольный град с важными посланиями для тебя, князь Ведимир, — она немного запнулась на последних словах, так как по-видимому еще не привыкла звать любимого брата великим князем. Девушка кивнула головой в сторону невысокого, еще нестарого мужчины, плечи которого покрывали длинные пряди волос. В одежде вещун ничем не отличался от прочих сиригов — такой же тулуп до колен, кожаные сапоги, широкие штаны, заправленные за голенища. Лишь когда княжна назвала его по имени, он вышел вперед и поклонился собравшимся в зале велесам.
Ведимир пригласил гостей усаживаться на свободные лавки вдоль стен терема, а сестру подвел к креслу на возвышении, которое занимал граф де Терро.
— Разреши и мне представить тебе человека, что за долгие месяцы нашей разлуки оберегал меня. Это чужеземец из далекого приморского края, что простирается там, где исчезает солнце. Я расскажу как-нибудь тебе историю, что поведала однажды мне наша мать, великая княгиня Иза. Она родилась в одной из западных стран, а перед своей гибелью послала меня на запад, чтобы отыскать потерянного еще в младенчестве сына, — Веди говорил негромко, так чтобы лишь приближенным были слышны его слова, а Милара сохраняла величественный строгий вид, хотя речи брата заставили её глаза забегать между лицами князя и незнакомца, о котором он говорил. — Это морийский граф Ланс де Терро, наш сводный брат. Лишь благодаря его помощи мы вновь можем встретиться в родимых стенах.
