— Как ее звали? — бережно, как величайшее сокровище, приняв из ее рук фотографию, прохрипел он.
— Кали. Кали Белладонна.
"Ей бы даже не пришлось менять фамилию..."
— Гира? — расслышал он, когда что-то попыталось отнять картину его несостоявшейся жены.
Он медленно поднял взгляд, наконец замечая сходство. Все это время его обманывала сталь во взгляде и выражении лица, хищная пластика движений и резкость в суждениях, но теперь он видел — черты лицо и разрез глаз, форма ушей и фигура... Блейк определенно пошла в мать.
— Когда у тебя день рождения?
— Что?.. Ну, в октябре.
— В октябре... — бездумно повторил он.
Второе откровение его доломало. Он помнил, как с трудом заставил себя разжать пальцы и отпустить фотографию. Помнил, что что-то говорил и делал, но понятия не имел — что.
В голове было пусто — ни единой четко оформленной мысли, только спутанный клубок эмоций, казалось, уже давно оставленных позади: тоска по утерянной любви и неслучившейся жизни, злость — на себя, других и весь этот проклятый мир, жестокий своим равнодушием.
Если бы он только правильно записал тот гребанный номер...
Обратно в реальность его вернул луч солнца, больно ударивший по глазам. Подскочив в кресле от неожиданности, он скривился от боли и принялся яростно растирать плечо — лезвие той девчонки на площади нанесло глубокую рану, и он уж был не настолько молод, чтобы стряхивать с себя такие вещи, словно они ничего не значили.
Эта боль подсказала ему правильный ответ на первый осмысленный вопрос, который он задал себе после того, как узнал правду: "Что мне теперь делать?"
Найдя на Свитке номер своего юриста, он решительно ударил по иконке вызова:
— Тэдд? Да, привет. Извини, что рано, но это срочно. Мне надо переписать завещание. Да, прямо сейчас.
Глава 38. Дела семейные. Часть 3
— Время.
— Десять минут до границы, — мгновенно ответил старпом.
Она рассеяно кивнула. Прямо перед ней, на большом голоэкране, транслирующем видео с наружных камер, медленно двигался Граничный хребет, как называли главную природную защиту Вейл. Осень уже успела покрасить листья, и теперь склоны гор горели в свете полуденного солнца причудливой смесью зелени, золота и багрянца. Этот многоцветный ковер постепенно сменялся каменно-серыми скалами, а еще выше — блистал снежными шапками.
"Красиво" — подумала она. — Впрочем, все лучше, чем ледяная тундра дома".
Праздно она задалась вопросом, когда в последний раз выбиралась из Атласа. По всему выходило, что шесть лет назад — на какой-то мистралийский курорт. А после окончания Академии все ее путешествия проходили в тесных коридорах военных кораблей и аскетичной простоте казарм.
— Запрос, — скупо приказала она.
Штурман за спиной тут же забормотал казенную скороговорку, запрашивая у гарнизона Северной стены свободный проход эскадры. Пустая формальность, разумеется, все давным-давно согласовано на самых высших уровнях, но формальность необходимая, как любой пункт устава.
Оторвав, наконец, взгляд от горных вершин, она взглянула ниже, к подножью — в самом низу экрана, портя весь вид, тяжеловесно тащилась уныло-серая калоша десантного корабля: простая плоская трапеция, прозванная "Мохнаткой" за множество подвижных стволов мелкокалиберных зениток, антенн связи и эффекторов гравиполя. Именно из-за этой медлительной махины с аэродинамикой кирпича эскадре пришлось тащиться в обход, вдоль побережья, вместо того, чтобы просто перелететь горы напрямик — эффективность гравитационных генераторов падала с каждым метром над "уровнем Праха", воображаемой плоскостью, где тот был наиболее эффективен. Что лидер эскадры — ее собственный легкий крейсер "Первенец", что второй корабль эскорта — эсминец "Новара", обладали достаточным запасом мощности для маневров на высоте до пяти километров, но "Тапир" упирался в свой потолок уже на двух. Что поделать — создавался этот тип кораблей для переброски войск в условиях плоской тундры или тайги лет тридцать назад. Жаль, ничего посовременней не нашлось — остальные корабли нужны были дома: оборона и без того была ослаблена уходом экспедиционного флота в Вейл, и теперь даже потеря всего трех кораблей, запрошенных генералом, ощутимо повышала нагрузку на оставшихся.
— Разрешение получено.
Увы, обойтись без десанта было нельзя, как бы велик ни был выигрыш в скорости. Флот генерала Айронвуда был, безусловно, мощной ударной силой, способной отбить почти любую атаку, но формировался без учета наземных операций и нес с собой минимально возможные десантные команды. Теперь, со взятыми на себя обязательствами по обеспечению безопасности фестиваля этого было категорически недостаточно.
— Стая Гримм, пеленг сорок, — напряженно отчитался оператор.
Умная система подсветила красным мелкую россыпь точек в правом углу экрана, ближе к корме; рядом мелким шрифтом выпали данные идентификации. Полтора десятка Неверморов, пять Грифонов... одна Королевская мантикора. Гримм благоразумно кружили за пределами дальности корабельных орудий, четко выдерживая дистанцию, что уже само по себе говорило — мантикора была старой и, следовательно, опасной.
— Капитан?..
Случись это пару дней назад, в глубине Темных земель, она отдала бы приказ об атаке не задумываясь: "Первенец" покинул бы построение, оставив защиту "Тапира" на легкий крейсер "Навара" и взял бы курс на стаю. Оставлять тварей без внимания было бы опасно — они могли преследовать эскадру днями, выжидая удобного момента, и стоило наткнуться по пути еще на одну такую же, не говоря уж о двух — и запахло бы керосином. Гримм вряд ли бы стали бежать от одного корабля, не зная, что "Первенец", несмотря на свои миниатюрные, для корабля первого ранга, размеры, по весу залпа ни в чем не уступал своим более тяжелым собратьям, а некоторых так и превосходил. Она бы оставила командование на старпома, а сама вышла наружу, проскакала по сияющим глифам в атаку и позволила себе утонуть в свисте ветра и сабли, адреналине и криках боли, чтобы потом молчаливо гордиться, что от ее руки погибло не меньше Гримм, чем от орудий фрегата. Это всегда помогало сбросить пар, но...
— Запроси указания у местных, — вздохнула она. — Это их Королевство.
Политика и дипломатия... у нее уже начинала болеть голова от одного предвкушения той выгребной ямы, в которую, почти наверняка, ее бросит генерал по прибытии. На фронте быстро привыкаешь к простоте, привыкаешь точно знать, где друзья и где враги. В политике же... Гримм были главным проклятьем человечества, но, она была уверена, ненавидели его куда меньше, чем сами люди...
— Они говорят "отбой", — от удивления, видимо, забыв про устав, передал связист.
— Собираются сами? — нахмурилась она. Гордость — это, конечно, хорошо, но не когда на карте стоят жизни.
— Нет, мэм. Они сказали: "Оставьте их, оно того не стоит".
От таких новостей она даже оглянулась, заставив штурмана резко выпрямиться в кресле, вспомнив наконец, насколько неуставным был его ответ.
— Серьезно? Они просто оставят Гримм роится за стенами? — "Насколько плохи дела в Вейл?!" Она задумалась на секунду. — Соедините меня с тем, кто принимает решение. Я отвечу в комнате связи.
Еще раз пересчитав красные точки на экране, она развернулась на каблуках и покинула мостик, бросив через плечо "Стэн, принимай командование".
— Капитан первого ранга Винтер Шни, — представилась она через пару минут, стоя перед голограммой вейлского майора, отвечающего за этот участок стены. — Я командую этой эскадрой.
— Майор Дэнс, командующий третьим сектором Северной стены, — скупо кивнул пожилой мужчина в темно-зеленой военной форме армии Вейл.
Винтер мысленно вздохнула, без труда определив по холодному тону и сурово нахмуренным седым кустистым бровям, что майор заранее терпеть не может ее саму, экипаж "Первенца" и вообще всех военных Атласа скопом. Объективно — она понимала: ей бы тоже не нравились иностранные войска на территории Атласа, пришедшие подавлять беспорядки на родине. Субъективно — это создаст столько проблем в будущем...
— Я не подвергаю сомнению ваши приказы, майор, — осторожно начала Винтер, — но прошу объяснений, почему мы должны оставлять стаю Гримм в живых в такой близости от границ Королевства.
"А теперь — небольшую взятку, чтобы не пришлось объясняться перед начальством, почему Атлас делает чужую работу, и за что ему тогда вообще платят"
— Прямо сейчас их легко можно уничтожить — я внесу это в судовой журнал как рядовое столкновение в Темных землях, коим оно, де-юре, и является. У нас было десять таких по пути. Это ничего не будет стоить вам, и пойдет на пользу нам обоим.
Дернувшаяся щека майора подсказала Винтер, что попытка быть дипломатичной провалилась.
— Чем это? — скривился старик. — Намалевать одиннадцатый бой в послужной список?
— Сохранить Королевство, — ровно ответила Винтер, сдержав резкий ответ. Уж ей-то не было нужды доказывать генералу свою компетенцию: число ее боев с Гримм давно перевалило четырехзначную отметку. — Вейл и Атлас — союзники в этом.
Винтер видела, как Дэнс почти буквально проглотил первый пришедший в голову, самый ядовитый, ответ. Наверное, бедолага тоже понимал, что за дипломатический скандал его по головке не погладят. С тоской она подумала, что если по ту сторону стен получит от официально союзников такое же отношение, то ей стоит потребовать у генерала медаль побольше за настолько расстрельное задание. Хотя бы Вайс обрадуется — она всегда придавала таким вещам куда большее значение, чем эти железки заслуживали.
— Это ловушка, — наконец, неохотно ответил майор. — Мы так уже почти потеряли два крейсера. Твари будут отступать ближе к горам, дразнить и заманивать, а потом из какой-нибудь дыры вылетит целая армия.
Пару секунд Винтер переваривала это заявление. Без вожака, самой сильной и старой твари, что ограниченно могла контролировать остальных на уровне "стой-атакуй", Гримм представляли опасность только в по-настоящему больших количествах, при сильных всплесках негатива — стихийных бедствиях, крупных социальных конфликтах... Королевская мантикора, что вела обнаруженную стаю, была сильным монстром — достаточно сильным, чтобы даже Винтер было сложно справиться с такой один на один — но стая из трех-четырех десятков Гримм была пределом для этого вида. Такая представляла угрозу для одиноких кораблей и поездов, малых поселений и шахт, но любой нормальный конвой или город могли бы справиться с этим с минимальными потерями. Гримм, который мог бы единолично вести сотни и тысячи своих меньших братьев — это уровень S, Убийцы городов. Они были очень редки, и с трудом ладили друг с другом: как в волчьей стае не может быть двух вожаков. Это были единственные причины, почему человечество все еще живо.
Одного такого в Вейл недавно уже убили. Вероятность появления второго...
— Кто? — все, что она спросила.
— Мы не знаем, — Дэнс давил из себя слова так, словно тянул плоскогубцами больной зуб. — Он прячется где-то в горах. Чтобы выкурить его оттуда — нужна полноценная войсковая операция, и мы не можем провести ее сейчас. Сначала тварь надо найти, но сейчас, во время фестиваля, большая часть Охотников будет на турнире. Да и на юге ничем не лучше. Только у запада все хорошо, но там Бикон — они любят вместо наказаний отправлять студентов на длинную охоту по любому поводу.
— Еще и домашку им с собой дают, — усмехнулась Винтер, вспомнив собственные студенческие годы.
Дэнс усмехнулся в ответ, на мгновение забыв, что терпеть не может Атлас, и тут же нахмурился.
— Я поняла вас, майор, — кивнула Винтер, торопясь закончить разговор, пока опять не всплыла какая-нибудь острая тема. — Благодарю за разъяснения. Через пять минут мы прибудем к Северной стене и будем ждать лоцмана.
Винтер еще постояла пару секунд перед потухшим проектором, а потом устало прикрыла ладонью глаза:
— На что ты подписал всех нас, дядя Джеймс?..
Экспедиционная эскадра, которую взял с собой Айронвуд, была сформирована с двумя целями. Первая — сопроводить в Вейл Колизей Согласия, огромный летающий стадион, двадцать лет назад построенный на деньги всех четырех Королевств специально для огромных международных мероприятий. Вторая — показать всем мощь Атласа вблизи. И три крейсера, и четыре фрегата — были лишь красивым украшением для главной звезды показа.
"Гантригор"* — огромный трехсоттридцатиметровый флагман эскадры, самый большой и современный корабль военного флота не только Атласа, но и всего мира. Совсем новенький, всего пять лет назад отпущенный на ветра, он был гордостью всей страны и лично Айронвуда, продавившего его постройку еще в те времена, когда только-только вступил в должность. Семьдесят две тысячи тонн брони, пушек и ракет, мощный десантный корпус — простенькие Рыцари лишь чуть тупее живых солдат, отделение тяжелых Паладинов, коих пропаганда амбициозно (и напрасно, по мнению Винтер) равняла с Охотниками, четыре полных отделения спецназа.
Эскадра Винтер подошла к столице к обеду. "Первенец", подобравшись вплотную, совершенно терялся на фоне огромного корабля, сверкающего в лучах полуденного солнца где новенькой броней, а где — искореженной когтями Гримм. Стоя у опущенной задней рампы и щурясь бьющему в лицо холодному осеннему ветру, Винтер не могла сдержать гордой улыбки — это была ее страна, построившая этого покрытого боевыми шрамами красавца. Сложно было не гордиться этим; она и не пыталась.
Дожидаться стыковки капитан тоже посчитала лишним. Шаг в пустоту — и ботинки ступают на твердый глиф, сияющий белоснежным светом; она прошла по дорожке между двумя кораблями деловитым целеустремленным шагом, не глядя по сторонам и вниз.
В ангаре ее уже ждали молчаливый офицер в компании взвода роботов. Винтер представилась, терпеливо ожидая, пока программа сопоставит ее голос с записанным в базе, сличит данные с чипа в рукоятке личного оружия и удостоверении, просветит ее всеми мыслимыми способами, которые не наносили вред здоровью — стандартная, пусть и утомительная процедура — и не стала отказываться от провожатого, который провел ее по тесным коридорам к кабинету генерала в самом сердце летающей крепости, хотя прекрасно знала дорогу сама.
"Безжизненно-серый" — вот слова, которыми можно было описать кабинет Айронвуда. Мрачной броневой сталью отливали стены, светло-серым — прикрученный толстыми железными болтами к полу длинный овальный стол. Этот кабинет был таким, сколько Винтер себя помнила, и неважно, где был генерал — на "Гантригоре", Генеральном штабе или в поместье Айронвудов: всегда одинаковый аскетичный минимализм во всем. Из достопримечательностей — только одна и та же стеклянная трехлитровая банка, в которой дядя Джеймс хранил свои награды. Он всегда ставил ее на видное место, и Винтер уже который год гадала, почему: хвастался он их ценностью или насмехался над ней?
Винтер вытянулась в струнку, едва за ней закрылась дверь, отдала честь и привычно отчеканила:
— Капитан первого ранга Винтер Шни, по вашему...
