Калант выставил вперед меч, чуть-чуть пригнулся и напрягся, как пружина, готовый отразить удар или нанести удар, сделать выпад или уклониться от удара противника. А рядом с рыцарем встал верный Фамогуст, готовый, если это потребуется, защитить Каланта.
Поединок близился к концу. И ясно было, что в этой последней схватке все преимущества на стороне дракона.
— Кажется дальше уже некуда, — отметил маг.— Сейчас дракон затопчет нашего рыцаря, а святой драконоборец, кажется забыл о нем. Остается надеяться на Непредвиденное.
— На что? — не понял Буркст.
— На кукиш трехрогой ящерицы Кзудры, — напомнил маг. — Говорят, что если имеешь этот кукиш в кармане, то непременно случится Непредвиденное и спасет хозяина.
— Верь, в святого Фестония, сын мой, верь! — без особой надежды отвечал ему Буркст. — Святой драконоборец спасет рыцаря и дарует ему победу над драконом. Наша сила в вере! — он посмотрел на небо, откуда пора было появится сокрушителю драконов, и обеспечить выполнение своего же собственного Предназначения.
В это время на горизонте и появилась темная точка. Она быстро приближалась и увеличивалась.
— Благодарю тебя, святой драконоборец! Благодарю тебя, дважды рожденный Фестоний! — вскричал монах. — Да укрепиться вера в тебя! Да исполниться воля твоя! Да пребудет в веках слава твоя! — Видишь!? — толкнул он локтем в бок Мичиграна. — Летит! Он летит!
— Вижу! С точностью до секунды! — отметил маг. — Думаю, что это сработал кукиш трехрогой Кзудры. Сейчас произойдет Непредвиденное и спасет нашего рыцаря!
— Неслабо разобрались с эльфами, — оценил Хитрый Гвоздь. — Интересно, что за бумагу гонец привез? Приказ от преподобного Хоанга, это точно. И написано там что-то очень важное. Видели: братия все бросила и помчалась за рыцарем, даже гонца с собой не взяли.
— Вот и хорошо, что не взяли, — решил Нообст. — Он нам сейчас все и выложит.
— Думаешь, больше никто не появится? — спросил Гвоздь.
— Думаю, что все. Если еще кто-нибудь идет за рыцарем, то умный. А умный в скалы не пойдет, пока там монахи. Умный подождет, пока монахи уйдут.
— Ага, значит, мы умные? — спросил Гвоздь.
— Конечно, — подтвердил Нообст. — Мы же не бросились в скалы, ни вслед за рыцарем, ни за монахами.
— Пожалуй, так, — согласился Гвоздь. — Но раз мы умные, то надо узнать, что привез гонец. Значит, мы с сержантом, сходим, поговорим с гонцом, а вы здесь оставайтесь, — велел он братьям Пекисам и всем остальным. — Если надо будет, помаячу. Тогда бежите выручать. А так, сидите и не высовывайтесь.
С эльфами монахи разобрались обстоятельно. Всех умело связали и уложили рядком. А рты, чтобы не разговаривали между собой, заткнуты тряпками.
Когда Гвоздь и Нообст подошли, один из эльфов стал извиваться, что-то мычал, стараясь привлечь их внимание.
— Это и есть Ленкорион, — узнал его Нообст. — Говорят, что из бывших вождей. Через ворота едет, голову задерет, и ни на кого не смотрит. Пошлину из него дубиной не вышибешь. Зануда редкая. Он, слышал я, и своих гноит. А берет круто, только золотыми — не без уважения отметил сержант.
— Не нравиться ему связанным лежать. — Гвоздь остановился возле начальника канцелярии бургомистра. — Что-то сказать хочет.
— Купить хочет, — определил Нообст. — Значит, чтобы развязали и отпустили. Пообещает нам полные карманы монет насыпать.
Ленкорион слышал этот разговор, но сам сказать ничего не мог. Он стал еще больше извиваться, мычал громче прежнего и утвердительно тряс головой. Пытался убедить, что заплатит очень хорошо.
— Ты как? — спросил Гвоздя Нообст. — С сокровищами уж и не знаю что получиться, а с этого можно взять немало. Продаться не хочешь?
— А если обманет? У него с собой нет ничего, кроме обещаний.
— У-у-у, у-гу-гу, у-у-у... — мычал Ленкорион, явно стараясь убедить, что ни в коем случае не обманет. — У-у-у!!!
— Чувствуешь, хочет сказать, что не обманет.
— Ты эльфам веришь? — спросил Гвоздь.
— Нет, не верю.
— А тем, которые когда-то вождями были?
— Этим еще больше не верю.
— То-то.
— Значит, не станем продаваться. А то, может быть, придумаем что-нибудь такое, чтобы он нас не обманул. Пошлем кого-нибудь из этих щенят за выкупом и, пока не принесет, не отпустим.
— Можно и так сделать, — согласился Гвоздь. — Но сначала надо с гонцом поговорить. Что он за новость привез, от которой монахи рысью помчались за рыцарем?
— Да, — согласился Нообст. — Бывают новости, которые стоят больше чем карман монет. Ты пока полежи, — посоветовал он эльфу, — Никуда не уходи и, главное, не нервничай. Лекари говорят, что нервничать вредно для здоровья. Мы сначала во всем разберемся, потом подумаем, что с тобой делать.
Ленкорион с этой разумной мыслью не согласился. Он продолжал мычать и извиваться, пожалуй, даже не умоляя, а требуя, чтобы его развязали. И обещал, наверно, заплатить очень много. Но Гвоздь и Нообст больше не смотрели в его сторону.
Лошадь была крепкой, рослой, с длинными сухими ногами и широким крупом. Именно такие могут скакать долго и без устали. Сейчас она лежала на боку с открытыми, но застывшими глазами и не шевелилась. Почувствовав добычу, по ней уже ползали какие-то жучки, муравьи копошились у полураскрытого рта, и на складках век.
— Дорогую лошадь загнал. Такая не меньше золотой монеты стоит, — оценил Нообст. — Значит, приказ у него был такой: доставить сообщение как можно быстрей и лошадь не жалеть.
— И себя не жалеть, — продолжил Гвоздь. — Он и не жалел. Лошадь загнал. А сам хоть жив?
— Это мы сейчас узнаем, — Нообст подошел к лежавшему навзничь монашку и повернул его на спину. Тот оказался совсем молодым, безусым парнишкой. Губы его были крепко сжаты, глаза закрыты. Нообст потряс его. Это не дало никакого результата. То ли монашек и себя загнал до смерти, то ли до того устал, что спал сейчас как мертвый.
— И не поймешь, живой или не живой, — Нообст приподнял паренька за плечи и сильно встряхнул.
Голова и руки монашка болтались как тряпичные. Потом он открыл глаза, бессмысленно посмотрел на сержанта, и снов закрыл их.
— Жив! — обрадовался Гвоздь.
А монашек, хоть и был жив, проснуться не хотел. Или не мог.
— Нет, я тебя разбужу...— не отступал Нообст. — Я тебя разбужу... Гвоздь, помаячь нашим, пусть воды принесут.
Прибежал Зубастик. С интересом посмотрел на гонца.
— Разбудить не можем. Принеси воды, — велел Гвоздь.
— Давайте я его ножичком пощекочу, — предложил Зубастик. — Он у меня сразу проснется.
— Тебе сказали, принеси воды! — рявкнул на него Гвоздь.
Зубастик побаивался Гвоздя. Он спорить не стал. Убежал и вскоре вернулся с большим кувшином воды.
Сержант тряс монашка, обливал его голову и грудь, тер уши, щипал щеки, щекотал подмышками. И, все-таки, разбудил.
Тот открыл глаза и долго непонимающе глядел на своего мучителя.
— Что ты мне спать не даешь!? — взмолился монашек. — Я двое суток не спал. Все... Все я сделал. Отдал отцу коменданту бумагу. Я сплю... Вы лошадь накормите. Хорошая лошадь. Ей цены нет...
Он и не знал, что кормить эту лошадь, уже никто никогда не стане.
— Что за новость привез? — не отставал Нообст.
— Там все написано... — монашек не мог проснуться, и говорил с закрытыми глазами.
— Что написано?
— Спроси у отца коменданта, он расскажет. Отец комендант очень любит рассказывать, — нашел в себе силы поехидствовать мальчишка.
— А у меня друг, — Нообст показал на Гвоздя. — Очень любит уши отрезать. Тем, кто разговаривать не хочет.
Монашек оказался сообразительным. Наверно не любил, когда ему отрезают уши.
— Чтобы берегли брата Буркста, как зеницу ока своего. Что отец комендант за благополучие брата Буркста головой отвечает...
— Почему его надо беречь? — поинтересовался Гвоздь.
— Брат Буркст стал Праведником, — сообщил монашек.
— Рассказывай! — потребовал Нообст.
— Отпустите меня, я спать хочу, — попросил монашек.
— Уши? — напомнил Нообст.
— В Веселом лесу на отряд Каланта напали нечестивые варвары и чуть всех не поубивали, — монашек замолчал, потряс головой, прогоняя сон, и продолжил: — Но брат Буркст призвал на помощь святого драконоборца, дважды рожденного Фестония. Святой явился, увидел побоище и рассердился. Своей священной дубиной он побил варваров всех, до единого, не оставив в живых никого: ни жен их, ни рабов их, ни скот их... А их богиня, шелудивая Шазурр, увидев святого Фестония удавилась от тоски и стыда, он это... по... по...
Монашек начал громко, потом говорил все тише и тише и, наконец, вовсе замолчал. Глаза у него закрылись, Усталость взяла вверх, и он уснул.
— Ну! — Нообст взял монашка за плечи и снова сильно потряс его. — Рассказывай, что было дальше!?
Монашек открыл глаза и с недоумением посмотрел на сержанта.
— Когда?
— После того, как святой побил варваров?!
— А... — монашек вспомнил, что от него требуют. — Святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний, сказал брату Бурксту: "Я благословляю тебя, и отныне ты будешь обладать священной силой Праведника. Раз в году, в этот же день, ты сумеешь исцелять от ран, увечий и болезней людей, гоблинов, гномов и даже эльфов: каждого, кто чист помыслами и тверд в вере своей". — Сказал и удалился в небесные чертоги. А брат Буркст исцелил раны своих спутников...
Веки у монашка опустились, он снова уснул.
— Хватит с него? — спросил Нообст.
— Хватит, — согласился Гвоздь. — Все понятно.
— Что тебе понятно?
— Что монах Буркст стал Праведником...
Гвоздь задумался. Монах Буркст стал Праведником, и Координатор Хоанг срочно сообщил об этом отцу Кресску. Приказал, чтобы тот берег Праведника, как зеницу ока своего. Монах-Праведник — это для Обители и слава и доход, и укрепление веры. Это для Обители поважней всяких сокровищ. Вот отец Кресск и помчался Буркста беречь. А что теперь у монахов меняется? Да ничего у них не меняется. Праведник — Праведником, а сокровища — сокровищами. От сокровищ монахи тоже не откажутся.
— Нас это не касается. Нам о сокровищах надо думать.
— Значит, как решили?
— Решили, решили... — Хитрый Гвоздь внимательно посмотрел на Нообста, прищурился. — А, может, переиграем? — Сделаем все по-другому. На Праведнике тоже можно неплохо заработать.
Гоблин был совершенно серьезен. Хотя ручаться за это, никто бы не стал. Некоторые, из тех, кто хорошо его знали, могли подумать, что он решил испытать сержанта. Или пошутить. Кто его поймет. На то он и был Хитрым Гвоздем.
— Как это, переиграем?
— А вот так... Представляешь, что будет, когда Праведник, благословенный святым Фестонием прибудет в Геликс? Как станут встречать его, и тех, кто его сопровождает?
— М-м-да... — Нообст представил... В Геликсе Праведника ждали большие дела. А там где большие дела, появляются большие кошели монет. Среди них и серебряные блестят и золотые. Но Нообст понимал и то, что к этим кошелям не всякого допустят.
— Нам то, что от этого?
— То, что Праведнику нужна свита, нужны поклонники. Прямо сейчас. Мы встретим его первыми, прямо у этих скал. И вместе с ним войдем в Геликс. После такого можно занять при Праведнике подходящее местечко. А возле Праведника будет вертеться не меньше сокровищ, чем в башне дракона. И ни с кем сражаться не надо.
— Кто это мы?
— Представители народа. Ты у Крагозея спроси, он тебя все по полочкам разложит.
Излишне говорить, что Нообст у Крагозея спрашивать не стал бы. И никому другому не посоветовал бы спрашивать у гнома. Хоть у Крагозея, хоть у кого другого.
— Отстань ты от меня с этим гномом-полудурком. Я у тебя спрашиваю.
— Все очень просто, — стал объяснять Гвоздь. — Узнали мы, что в этих местах пребывает монах Праведник и от имени народа поспешили сюда приветствовать его, высказать ему свою любовь и почтение. Я и братья Пекисы — от деловых людей Геликса, эти чучела из Нуидыры, надо и их взять, — от окрестных поселян, гномы — от малых народов. Полный комплект.
— А я от кого? — поинтересовался Нообст.
— Сержант Нообст, как представитель стражи славного города Геликса, явился для охраны и почетного сопровождения Праведника. Как?
— Неплохо придумано, — согласился Нообст. — Для почетного сопровождения... Очень неплохо. Только, сразу видно, что вранье. Не могли мы так быстро все узнать и собраться здесь. Никто такому вранью не поверит. Ты что, отца коменданта за дурака считаешь?
— Важно не то — что правда, а то, что нужно. Чем большая свита у Буркста Праведника, тем для монастыря лучше. А у отца коменданта голова хорошая. Он это лучше нас понимает.
— Вы что, знакомы?
— М-м-м-м... — промычал что-то невразумительное Гвоздь.
— Общие дела? — заинтересовался Нообст.
Хитрый Гвоздь отвернулся и стал разглядывать серые скалы, словно нашел там что-то интересное, а вопроса, будто, и не услышал. Нообст сообразил, что спрашивать о таком не следует. У почтенного отца коменданта никаких общих дел с правой рукой Бритого Мамонта быть не может. И даже знакомы они не могут быть.
— Гномам надо дать пинка пусть катятся,— предложил Нообст. — Обойдемся и без малых народов. Надоели они мне. Праведник без гномов обойдется.
— Он и сам гном, — напомнил Гвоздь.
— Я и говорю. Один гном уже есть и никуда его не денешь. Одного и хватит. Нечего их разводить. А то, куда не глянешь, везде гномы. Гномы и эльфы.
— Нет, — не согласился Гвоздь. — Для начала нужно всеобщее ликование. А в Геликсе гномы Крагозея поддерживают. Для начала гномы нужны. Потом дадим им пинка и забудем про них.
— Разве что так, — неохотно согласился Нообст.
— Так ты согласен пойти в охрану к Праведнику? Учти, место тепленькое.
Сержант Нообст представил себе, что он на тепленьком месте, постоянно ошивается возле монаха и охраняет его. А все остальные стражники где-то далеко у Южных ворот. И никого из них он теперь не видит. Не видит Узколобого, который уже наверно грызет свою алебарду, не сумеет вправить мозги идиоту Коорну, который вздумал ловить Хитрого Гвоздя, не послушает интересные рассуждения лейтенанта Брютца... В караульном помещении прохладно даже в самые жаркие дни. А ворота?!. Хорошее место — эти ворота. Геликс — лучший из городов, а Южные ворота — самое лучшее место в Геликсе. Там все время идут, идут и идут: люди, ослы, гоблины, эльфы, гномы, лошади, а иногда, даже тролли. И каждый несет монету.
Бросить все это и уйти охранять монаха? Даже если он трижды Праведник? Даже если там каждый день будут перепадать золотые монеты? А ни в какую! Пусть они все проваляться: и монахи, и праведники, и золотые. Он пойдет к Южным воротам, достанет новую алебарду Узколобому, врежет как следует капралу Коорну, и каждый день будет слушать, как лейтенант Брютц учит стражников жить. И пусть кто-нибудь попробует пройти через ворота, и не заплатить пошлину. Он, сержант Нообст, покажет ему, как не платить пошлину!
— Ты, Гвоздь, как хочешь, а я с Праведником не пойду, — отказался Нообст. — Ни к чему это мне.
