У Гарет было лишь две козырные карты в рукаве. Дар Богини — "Волкодав" — способность продолжать свое сражение, независимо от того, насколько ранено и изуродовано было ее тело — даже если Гарет была мертва — ее тело вернулось бы к жизни спустя мгновение — до тех пор, пока ее миссия не была бы исполнена. И миссией Гарет было обеспечить исполнение указания Богини Камелота — обеспечить активацию копья Ронгоминияд...
После активации копья, когда Камелот был бы окончательно запечатан на вечной границе между реальностью и легендой — в службе Гарет не было бы смысла — и она погибла бы, как подобает погибнуть рыцарю в услужении своего короля, исполнив свой долг... Однако активация Ронгоминияда была прервана — и Гарет продолжила свое бессмертное существование как и до этого — сражаясь со своим врагом, бессмертная гончая в услужении Короля Артура.
Однако бессмертие могло обеспечить продолжения ее сражения — но не нанесения ран цели. Ее Благородный Фантазм, однако, мог.
Ира Люпус не представляло из себя ничего невероятного — история того как с одним копьем Гарет победила множество прославленных рыцарей на турнире, защищая честь Лели Лионесс, превратившаяся в небольшую порцию общего легендарного эпика Короля Артура, рыцарей Камелота. Благородный фантазм, что на краткое мгновение мог воплотить приписываемое ей владение копьем — на несколько секунд навык владения копьем, ее сила и скорость возвысились до того значения, которым Скатах оперировала любой момент времени, не требуя никакого Благородного Фантазма... Однако для совершения задуманного Гарет этого было достаточно.
Гарет не нужно было защищать себя — зачем, если ее бессмертие вернуло бы ее к жизни в любом случае? Ей не требовалось выдающихся финтов и маневров — зачем, если Нитокрис, ее цель, замерла на мгновение, потрясенная гибелью Озимандии. И на стороне Гарет был элемент неожиданности.
Результатом действий Гарет стала бы исключительно гибель Нитокрис — однако Гарет не жаловалась бы на этот исход. Все равно Богиня Камелота, судя по разрушению стен последнего, уже проиграла свой бой. В таком случае сражение Гарет и его исход изначально был бессмысленен... Но что-то все равно подгоняло Гарет к тому, чтобы добиться даже самого незначительного успеха в своем сражении. Может быть, остатки ее верности Королю Артуру — а может быть в ее совершенно выпотрошенной душе все еще существовали самые незначительные остатки ее былой личности и желания сразиться с выдающимся врагом?
В любом случае, получив в мгновение силу своего Благородного Фантазма Гарет преодолела разделяющую ее и Нитокрис дистанцию, даже не обратив внимания на копье Скатах, вонзившееся в ее незащищенную грудь, пробивая ее латный доспех и вонзаясь в ее сердце. Для практически любого другого Слуги эта рана оказалась бы смертельной — но Гарет не обращал внимания на такие мелочи, как смертельные раны — по крайней мере пока у нее была миссия.
Спустя еще мгновение ее шея оказалась обвита цепями, связывающими клинки Медузы, что спустя мгновение с отвратительным хрустом свернули ее шею, заставив ее лицо развернуться резко назад — однако ее тело, все еще действующее благодаря ее Благородному Фантазму, было не остановить — занесенное для удара копье, полагающееся на свою конструкцию, бросилось вперед, практически не полагаясь на силу удара самой Гарет — и вонзилось в Нитокрис, спустя еще одно мгновение пробиваясь дальше и дальше через ее плоть, прежде чем остановиться, насадив неопытного фараона глубоко на то, оставив огромную рану в теле девушки. И, в отличии от Гарет, Нитокрис не могла положиться на ее бессмертие — а потому огромный кровоточащий разрыв в ее животе был однозначно смертелен — Нитокрис, увидевшая всего мгновение назад гибель своего кумира, последовала бы за ним спустя считанные секунды.
Впрочем — спустя несколько секунд — даже самая ужасающая рана редко могла мгновенно уничтожить Слугу — даже огромное копье, скрещенное с ракетным двигателем, пробившее дыру в хрупкой девушке класса Кастеров — класса вовсе не известного своей потрясающей живучестью.
Голова Гарет, повернутая совершенно противоестественно ее телу, спустя мгновение с отвратительным хрустом вернулась на место вновь — и разорванное сердце затянулось пленкой розовато-красной плоти, вновь сокращаясь — однако Нитокрис была лишена такой возможности. Совершив шаг назад девушка подняла непонимающий взгляд на копье, до сих пор торчащее из ее груди, словно бы только в этот момент вспомнив о продолжающемся сражении... Прежде чем ее взгляд поднялся до взгляда Гарет.
В глазах Гарет не было ничего. Ни радости победы, ни насмешки над поражением, ни ярости, ни садизма — ничего. Только пустота — будто бы сам акт убийства Нитокрис был бессмысленен — совершен только повинуясь какому-то бессмысленному старому рефлексу.
Однако в глазах Нитокрис — до того момента полных боли — вспыхнул гнев.
-Ты...— Нитокрис открыла рот для оскорбления — однако спустя мгновение смогла лишь выплюнуть ком крови.
Копье Скатах вонзилось в спину Гарет вновь, пробив ее сердце с новой стороны — однако, как и следовало ожидать, это было не более, чем бессмысленным жестом. Глаза Гарет на мгновение опустели... Или, по крайней мере так можно было бы сказать, если бы в глазах Гарет отражалась хотя бы крупица ее эмоций и чувств.
Однако, в жизни и смерти, глаза Гарет выражали только пустоту.
Впрочем, ненависти Нитокрис с лихвой хватило бы на них двоих.
-Анпу... Неб... Та... Джесер...— каждое слово, что произносила Нитокрис, заставило ее содрогнуться — однако используя последние остатки своих сил — та подавила свое желание выплюнуть кровь из свою стремительно наполняющихся ею легких в лицо Гарет — уже мертвой... На следующую пару секунд.
Вместо того, чтобы отклониться от копья Гарет — Нитокрис сделала шаг вперед, лишь насаживая свое тело глубже на копье. Затем еще шаг. И еще.
Нитокрис не была даже "великой воительницей" из плеяды Гарет. Она была фараоном... Или, по крайней мере она считала подобным образом.
Нитокрис была мифом.
Существовала ли она в реальности? Имела ли место ее легенда о мести за своих убитых братьев? Совершила ли она свое самоубийство? Все это было лишь домыслами — догадками — историями прошлого, определить правду которых было невозможно.
Подняв руки, пальцы, на кончиках которых скопилась ее кровь — от ее израненного тела или текущая с ее губ — Нитокрис не была уверена — Нитокрис коснулась лица Гарет.
Если Нитокрис и существовала — ее судьба была печальна. Прижизненная судьба — убитые братья, местью за которых она стала известна. Ее посмертная судьба — совершенное самоубийство — отрезало ее возможность погребения в качестве фараона.
Как фараон Нитокрис должна была быть похоронена с почестями — с могущественными ритуалами, подготовленная к своей загробной жизни, к своему последнему суду... Однако что могло произойти после ее самоубийства? После убийства множества влиятельных аристократов, жрецов, воинов?
Ее тело было забыто, ее имя предано забвению, а ее душа исчезла в порогах Дуата.
А может быть — и не было никакой Нитокрис?
Нитокрис не прославилась своим правлением или силой, легендами или историями. Единственным, чем могла прославиться Нитокрис — своей смертью.
Гибель фараона и опустошение его души — исчезновение того, кто должен был быть правителем и после своей смерти, должно было оставить отпечаток в истории.
И оно оставило.
Анпу Неб Та Джесер — Зеркальный Том Загробного Мира. История смерти Нитокрис — вот и все, что осталось после неудачливого фараона в истории.
Врата в загробный мир — в Дуат, где исчезают все заблудшие души.
Обрекал ли Благородный Фантазм Нитокрис ее на страдание в этом случае в данный момент — зеркало, показывающее бесформенный ад пустоты неподготовленной души? Возможно.
Но если Озимандия Великий погиб перед ее глазами...
То по крайней мере в свое последнее мгновение Нитокрис могла утянуть за собой одну из его убийц.
Воскрешение Гарет в данном случае не значило ничего. Воскрешение влияло лишь на ее тело. А Нитокрис своим последним действием решила забрать с собой ее душу.
* * *
Аинз, глядя на то, как со скрипом начинает разваливаться в руках Богини Камелота ее копье, даже не стал искать оправдания или размышлять о причинах текущей ситуации. Вместо этого он совершил то, что должен был совершить задолго до этого — телепортировавшись мгновенно к Богине Аинз просто грубо отпихнул ту в сторону, заставив Богиню, вполне способную на то, чтобы удержаться на ногах после подобного, но совершенно не ожидавшую подобных действий, а потому оказавшуюся к ним совершенно не готовой, свалиться на землю, плюхнувшись на свою пятую точку, заставив ее стальные доспехи издать гулкий грохот, прокатившийся по Камелоту во все стороны.
Копье, выскользнувшее от неожиданности из рук Богини, оказалось в руках Аинза, однако тот среагировал на изменения обстановки вокруг него слишком поздно — к моменту, когда скрученное словно бы в спираль из тугого металла и костей копье уже было покрыто трещинами, ставящими под угрозу не просто возможность использования копья в качестве боевого оружия, но даже переноски подобного. Нет, более того — судя по виду отвалившегося небольшого кусочка копья спустя мгновение после того, как Аинз взял то в руки, само существование копья находилось под вопросом в данный момент — и особенно через десяток секунд.
Продолжающие расти как самое пугающее дерево в жизни Аинза трещины заставили копье, до того имеющее одну собственную и конкретную форму, превратиться в изломанную мозаику, стремящуюся развалиться на части от любого дуновения ветра.
Низкий гул дрожащих стен Камелота вокруг Аинза остался им практически незамечен — медленно, словно бы в фильме ужасов, направленном исключительно на коллекционеров, редчайший экспонат, к которому так сильно стремился Аинз, начал рассыпаться в его руках.
Грохот вокруг самого Аинза не добрался до его разума — поглощенный ужасом Аинз мог только наблюдать за тем, как скалываются один, второй и третий осколок от Ронгоминияд... Что заставило Аинза раскрыть рот в немом ужасе — впрочем, подавление эмоций спасло Аинза спустя мгновение, заставив его вместо крика ярости и страдания выдать только невнятное "ф-фа?", прежде чем пол под его ногами начал дрожать.
В это мгновение Аинз все же вспомнил, где он находился в данный момент — а именно, в сражении — и с болью и гневом в сердце отвлекся от разваливающегося в его руках Предмета Мирового Класса и перевел взгляд на Богиню, поднявшуюся с пола, однако смотревшую в данный момент на Аинза с... Непониманием.
До того, кажется, всепоглощающая маска отстраненной холодности была разбита и замещена практически... Обидой? Непониманием? Той детской эмоцией, при которой негодующие дети обычно начинают кричать "нечестно, так нельзя, я придумываю правила игры!" — при этом Аинз даже не мог определить, смотрела ли Богиня в данный момент подобным образом на него самого или на ее копье в его руках... Или, может быть, на развалившуюся в это мгновение за спиной Аинзу стену ее Камелота — действие, совпавшее с хрустом рассыпающегося в руках Аинза копья.
Аинз, впрочем, понимал чувства Богини относительно происходящей ситуации — и даже разделял их, правда немного не в той мере, в которой их могла испытывать Богиня. Столько времени Аинз стремился к новому Предмету Мирового Класса, испытанное им разочарование с Теслой, прежде чем все же найти новый, настоящий и полностью материальный Предмет Мирового Класса... И увидеть как тот уводят у него из-под самого носа!
Аинза настолько переполняла обида и ненависть, что слившись в единую эмоцию они переполнили чашу его терпения настолько, что случайно вылились из полной чаши, окатив разум Момонги холодным душем без всякого подавления эмоций, потушив горящий огонь в сердце, разуме — и, возможно, где-то еще — Аинза.
Аинз медленно, с какой-то отрешенной задумчивостью отпустил копье Ронгоминияд, что, свалившсиь на месте, от удара о пол начало рассыпаться лишь быстрее — после чего обратил внимание на грохот разрушающегося Камелота за окном дворца Богини.
-АРТУУУУУУУР! — первобытный рев чудовища донесся сквозь брешь, пробитую в стене, заставив Аинза обернуться к разрушающему Камелоту, потеряв всякий интерес в Ронгоминияде... Или, точнее, заставив себя потерять интерес к тому — все иные варианты слишком дорого бы обошлись психике Аинза.
Черная тень, напомнившая Аинзу о Рыцаре Смерти, двигалась практически молниеносно сквозь разрушающиеся дебри Камелота, каждый раз своими резкими, отрывистыми движениями, словно бы подверженная действию психоза, избегая падающих обломков разрушающегося города. Впрочем, покрытая поднимающейся извивающейся тьмой фигура Слуги, движущаяся своими резкими отрывистыми движениями к Аинзу была не единственным интересным видом, открывшимся Аинзу.
"Это что..." — Аинз моргнул, глядя на фигуру движущейся массы щупалец, ртов и копыт, моргнув — "Темный младой?!"
Существо, на которое наткнулся взглядом Аинз, было ему знакомо — крайне детально знакомо. Темный Младой — порождение Шуб-Ниггурат, создание из-за грани...
Встретить темным младых в Иггдрасиле в качестве самостоятельно существующих мобов было невозможно — в Иггдрасиле чаще всего те являлись призываемыми существами девяностого уровня, что игроки могли призывать используя сверхранговую магию "Йа Шуб-Ниггурат" — заклятие мгновенной смерти, что после результата своего действия в зависимости от суммарного уровня и здоровья убитых могло призвать определенное число темным младых... Конечно же темные младые не обладали никакими серьезными особыми способностями подходящими к их высокому уровню, из-за чего те могли служить только дополнительной помощью в сражении — и имеющей лишь ограниченную область применений — однако темные младые обладали великолепными характеристиками. ХП, защита, атака, скорость — по всем фронтам темные младые были одними из самых выдающихся существ, что Аинз мог призвать благодаря использованию своей магии...
И именно поэтому темные младые не встречались регулярно для игроков Иггдрасиля — впрочем, не потому, что те были слишком "сильны" для игроков — о нет, разработчики Иггдрасиля никогда бы не даже не подумали отказаться от чего-то просто потому, что "игрокам это может не понравиться." Наоборот, темные младые не существовали в качестве свободных мобов именно потому, что не помещенные в особые условия благодаря игрокам и их тактике темные младые были слишком легкой целью для игроков сотого уровня. Так что встретить темным младых в Иггдрасиле можно было только в двух случаев — столкнувшись с результатами сверхранговой магии других игроков... Или отправившись в рейд против самой Шуб-Ниггурат, где темные младые существовали в избытке.
Однако увиденное создание, хотя и безусловно выглядело как темный младой показалось ему немного... Меньше? Значительно более компактной версией того.
"Младой темный младой?" — Аинз задумался на мгновение, прежде чем выдохнуть и помотать головой, повернувшись к Богине, смотревшей на свое разрушенное копье, что подняла взгляд к Аинзу. Аинз в свою очередь не желал в данный момент даже общаться с Богиней, так что переведя взгляд на Медб, все это время рассматривавшую его с волнением, ожидая приказов, Аинз практически отдал приказ Медб разобраться с противницей, однако оглушительный рев рядом с ним заставил его передумать,— АРТУУУУУУУУУР!
