— Патрик!..
Байка Шестьдесят Вторая
В грязи
Лицо окатило потоком воды, будто надо мной стоял кто-то, вооружённый ведром. Уши раздробил грохот настоящего грома...
Похоже, я всё-таки жив... Это действительно был сон... Жуткий сон, который я не хочу вспоминать, и, уж тем более, говорить о нём. В связи с этим, прошу меня простить, многословным не буду...
Вчерашний день преподнёс мне счёт в игре со сборной Смерти и Судьбы... Три один... Меня не лишили жизни, меня не лишили души, меня не лишили самого себя... Я потерял Любовь... Оборвалась жизнь моей Любви... Нет, она ещё жива в искалеченном сердце, но лежит Она в сырой могиле...
Множество философов и просто мыслителей утверждают, что жизнь игра... Многие из них пытались, да и пытаются выявить или создать правила для этой игры, дабы сделать жизнь проще... Похоже, никто в этом не преуспел... В правилах полно исключений и неписанных пунктов, счёт, вне зависимости от набранного числа очков, ведётся не в твою пользу... Правила создаются по мере игры... Стоит вышеназванной команде вырвать одно очко — все более ранние достижения меркнут и теряются...
Остаётся только одно — жить дальше... В этом королева права... Но необходимо добавить ещё одно... Не дать той команде сократить разрыв в счёте до того момента, когда сам игрок не в состоянии будет приносить себе очки... До этого надо ещё дожить...
И начать это надо с подъёма и спуска с холма... Кажется, земля и трава обуглились на месте, где ночью стоял Дьявол... Не знаю, почему, но в мыслях остался похожий выгоревший круг... Не хочу об этом говорить...
На смену вчерашней липкой влаге пришла сплошная водяная стена. За дождём можно было увидеть только смутные очертания холма-двух впереди. Впадины промеж ними укутались дымкой из капель, ударяющих в землю и рассыпающихся от столь сильных столкновений с твердью. Время от времени пелена вокруг озарялась вспышками молний, в уши врывался гром, перемешанный с шорохом дождя...
Матушка Природа радовала своей плаксивостью... Такое чувство, что она решила смыть со своего лица всё, произошедшее прошлым днём и ночью. Скрещу пальцы, у неё это должно получиться, да и получится... Потоки не минуют и меня... Вода смоет всё это, ведь так?..
День клонился к закату... Вокруг просто стало темнее, я не видел ни отсветов солнца, ни огня, в котором оно закатывается за горизонт. Вместе со светом начали пропадать и холмы: я стоял на последней возвышенности перед довольно широкой чёрной низиной. Посреди неё виделось ещё более тёмное пятно с лёгкими еле заметными красными вкраплениями...
Если верить ранее услышанным описаниям, передо мной лежал город Лайр... Не думал, что доберусь до него так быстро, рассчитывал на следующий день, минимум... Видимо, из-за того что иду один...
Тяжёлый вздох... Пора уже покончить с этим... хотя бы с этим... Шаг с холма...
Кто бы знал, что внизу будет по колено грязи? Она набилась в ботинки, липла к ногам и штанам, предусмотрительно вытащенным из гольфов... Надо начать их закатывать... это просто удобней... Угрюмо и, в то же время, аппетитно чавкая при каждом шаге, она жирными брызгами летела во все стороны, оставаясь прилипшей на полах сюртука и сумках. Иногда что-то долетало и до лица...
Стена высотой в полтора десятка футов, сложенная из камня. Я стоял перед мрачной башней, у основания которой, на уровне моей головы, еле-еле горела пара факелов. У одного из них, спрятавшись от дождя под небольшим козырьком, стоял пожилой стражник с копьём, выглядящий, откровенно говоря, оборванцем. Подойдя к нему, я спросил:
— Это Лайр?
— Да, — лениво ответил он, шмыгая носом.
Кивнув, я шагнул в ворота и направился дальше по улице.
— Эй! Чужеземец! — окрикнул стражник, видимо, пытаясь узнать цель моего визита, но я лишь бросил в ответ:
— Отвали...
К счастью, он не проследовал за мной, решив не оставлять свой пост... И хорошо... Я мог контролировать лишь направление движения и отсчёт домов по правой стороне улицы. Кто знает, чем может закончиться его попытка меня остановить и выяснить всё то, что его может интересовать...
Пятый дом... Зрелище не менее угрюмое, чем городские ворота. Света только больше, и нет сквозного прохода... Да и чем-то похожим на башню это сооружение нельзя назвать, хоть в темноте ни черта не видно. Будем надеяться, что адресом я не ошибся...
Прячась под козырёк крыльца, я осторожно раскрыл мешочек и достал письмо. Рука медленно поднялась и томно пробарабанила по двери. По ту сторону послышалась какая-то возня, и, спустя пару секунд, оттуда прозвучал приятный женский голос:
— Кто там?
— Мне нужен хозяин дома, — прогремел я неожиданно появившимся грубым басом. — Для него послание из Мосса.
Дверь приоткрылась, и в узкой светлой полоске я увидел удивлённое лицо (естественно, только его часть), чуть прикрытое тёмно-каштановыми прядями. Чтобы дать подтверждение своим словам, я потряс письмом перед собой. Дверь снова закрылась, раздались торопливые шаги, потом на мгновение всё стихло, а после я расслышал движение уже двух людей. Проём передо мной открылся на всю ширину, и глазам предстал высокий мужчина с длинными волосами и статным суровым лицом, прикрытым тенью. В его взгляде читалось, пожалуй, негодование с лёгкой примесью удивления.
— Полагаю, это вам, — я протянул ему письмо.
— Должна была быть девушка, — твёрдо выдал он, выхватывая письмо из моей руки.
— Её больше нет... Доброй вам ночи, — проговорил я и, медленно развернувшись, тяжёлыми шагами поплёлся по улице.
— Эй!.. — окрикнули меня от двери, но я не стал разворачиваться или останавливаться. Я отдал послание, сейчас мне было плевать на всё...
На глазах проступили слёзы, их тут же смыло большими каплями, упавшими с небес. Я снял берет, протёр им лицо, в него же чихнул и поплёлся дальше. С такой погодой, не ровен час, простужусь...
Хотя, какая, к чертям, разница? Какой смысл жить дальше? Влачить своё существование, неся на себе знамя скорби и чёрную траурную перевязь? Думаю, прилипшие к шее намокшие от дождя ленты берета такую картину собой и представляют...
Скоро осень, за ней зима, к чертям где-нибудь замёрзну и буду рад... и успокоюсь... Или же пережду где-нибудь холода, доберусь до Мосса и возьму кровавую плату в полном размере в соответствии с принесённой клятвой?.. Да, это вариант... вариант, но надо набраться терпения... и держать себя в руках... И гнев ведь является грехом?.. Хотя, куда уж мне? Заповедь "не убий" я уже нарушил, ровно как и несколько других.... На чистоту моя душа не претендует и не претендовала, и всё так же остаётся непонятным, зачем же она Дьяволу, если даже и рассмотреть её, как предмет договора?..
Но, что было, то было. Сейчас же...
— Что сейчас? — спросил я у дождя и поднял взгляд с текущей грязевым потоком улицы на не менее чистые, как казалось, стены домов... Вывеска "Пыльный плащ" с пивной кружкой — вот и ответ... Заливать себя элем или чем покрепче... на оставшиеся семь медяков...
Совсем не думал, что, после открытия двери, в нос ударит откровенный смрад. Показалось, что оказался я не в пабе, а в хлеву, да и лица посетителей на другие мысли не наталкивали. Чумазые, неотёсанные физиономии, грязные, сплетённые волосы, выпученные глаза, доверху залитые хмельной мутью... Как же Молли здесь смогла прожить?..
Под десятком брезгливых и неприветливых взглядов я прошёл к стойке, где нос с носом встретился с опухшим прыщавым лицом женщины средних лет, видимо, являющейся местным "барменом". Окинув меня взглядом, она буквально выплюнула:
— Чего?
Я так же быстро посмотрел за её спину в надежде узнать, есть ли тут что-нибудь ещё, кроме пива, и увидел чёрную табличку с надписью мелом: "Крепкая брага. Рюмка за медяк".
— Рюмку, — бросил я, выкладывая одну монету. Хмыкнув, женщина сгребла плату в свою пухлую и блестящую от пота ладонь. В следующую секунду передо мной появилась деревянная рюмка с трещиной у кромки, наполненная из кувшина. Что-то мне подсказывало, что налито туда то ещё пойло, поэтому я решил опрокинуть его в себя и проглотить максимально быстро... В этом плане я оказался прав... Пожалуй, плюсом можно назвать то, что крепости ему было не занимать...
Со стуком поставил рюмку на стойку и, выложив ещё одну монету, щёлкнув пальцами: ещё одну. Спирт связал язык и губы. Пока не привыкну или пока не подожду не смогу говорить...
За спиной кто-то начал переговариваться, как показалось, некоторые из посетителей чуть сместились к точке, где находился я. Что ж, чужак на их территории, надеюсь, агрессии не будет... Хотя, если и случится так, то даже лучше. Дай Бог, убьют ненароком...
— Рюмку, — рот уже более-менее смирился с вливаемым в него пойлом, на стол легла ещё одна монета. Ох, пьян сегодня буду, пьян, да вдрызг...
— Эй ты, рыжий! — позвали из-за спины. Вот, началось...
Опрокинул в себя третью, выложил четвёртую и повернулся на звук. Собственно, пятеро пьянчуг, образовавшихся около меня, в особом описании не нуждаются. Похоже, всю грязь земли этой собрали именно в Лайере... да и в Моссе, хоть я там не был...
— Вам, простите, чего? — бросил я, вливая в себя рюмку. Кажется, брага ударила в голову, а сознание медленно заволакивал хмельной туман...
— Давно с гор слез?..
Естественно, речь идёт о Зелёных горах, естественно, никто не хочет вдаваться в подробности, естественно, я знаю, что ответить...
— Второй день шляюсь по этому вшивому захолустью, — я протер усы кулаком и положил на стойку пятую монету.
— Не слышал, горцев здесь ой как не жалуют! — агрессию в голосе мог не распознать, пожалуй, только пьяный... но, я уже пьян... значит, любой мог бы распознать агрессию в голосе...
— И что?! — опрокинул в себя последнюю. Всё, хватит, Пат. — Мои, что ли, проблемы?!
— Выходит, что твои! — один из "делегатов" сделал шаг вперёд. — Поплёвываете сверху на нас, смотрите, как на жуков навозных!..
— Видел бы себя со стороны, — я снял сумку и положил её у стойки, туда же лёг сюртук, — пришёл бы к такому же мнению!..
— О, расхрабрился! — он сжал кулаки. — Отрезали себя от Северобережного королевства, как гноящуюся опухоль, так теперь считаете, что всё вам можно?! Жалкий выблевок благородных соседей! И каково теперь влачить дикарскую, ха!, жизнь, оторвавшись от маменькиной груди?!...
В душе что-то громко ёкнуло. Кровь ударила в голову, затуманила взгляд, сжались кулаки...
Конечно, речь ушло всё о тех же горах, о государствах, странах и их взаимоотношениях в этом мире, меня, вроде, это касаться не должно, но!.. Но в сердце разгорелся огонь, который невозможно унять! Понятия не имею, что за Северобережное королевство, но в ушах, применительно ко всей выплеснутой на меня грязи, прозвучало имя Изумрудного острова, моего острова! Мне только что плюнули в душу, смешали с отбросами, что ж!..
— Врежь им, Патрик! — барабанным боем прокатился по моей голове голос моего деда.
— FAUGH A BALLAGH! — с рычанием вырвалось из моей груди. Со всей силы рванувшись вперёд, я, не потеряв обретённого импульса, налетел на "делегата" и оттолкнул его на пару ярдов. Не успел он очухаться, как моя рука схватила его за воротник, я приложил его к находящемуся сзади столбу. Правый кулак начал быстро отпечатывать удар за ударом по его грязной опухшей физиономии. Он обмяк и сполз после партии "встреч" с кулаком на пол, но, нет, мне этого мало!
Усевшись на его брюхо, я принялся осыпать его голову ударами, чередуя то левую, то правую руки, но продолжалось это не так долго, как хотелось бы... Меня схватили за одежду на плечах и дёрнули наверх, в солнечное сплетение прилетел кулак... Кажется, меня сейчас будут бить...
Но, чёрта с два!, я вырвался из рук, налетел ещё на одного, отвесил пару ударов, но потом получил по затылку, ещё куда-то... упал на пол... А дальше всё погрузилось в туман, озарённый резкими вспышками по-пьяному вялых ударов, в которых, тем не менее, чувствовалась сила... Как ж больно...
Отчасти обманчивое чувство полёта... Я кое-как, но всё же понял, что меня запустили как раз от дверей паба под радостные возгласы и вопли его посетителей. Лицо окунулось в мокрое, слизкое тело грязи, за ним же последовал весь я целиком. В довершение всему, сверху рухнула на удивление удачно пущенная сумка, рядом с головой приземлились сюртук и берет...
Весь хмель из меня благополучно выбили, тело дико ныло и требовало общего наркоза. Кряхтя и постанывая, я поднялся на руках и сел, на голове оказался чертовски чистый берет, на плечах — сюртук, не грязнее первого, а ладони предприняли безуспешную попытку протереть лицо... Хорошо хоть в глаза ничего не набилось...
Взял сумку, встал... Идея не из лучших, но надо... Надо выбраться из этой дыры... Хорош Лайр только тем, что улочек в нём раз, два и обчёлся, долго идти не придётся... Не пришлось бы... Любая улитка и черепаха оказались бы в глубоком шоке от скорости, с которой я плёлся. Может, да, алкогольная анестезия моё тело больше не сковывала, но вот из головы никто никуда уходить не планировал. На ближайшие пару часов о нормальной ориентации в пространстве можно смело забыть... однако, мне это не помешало не пройти мимо городских ворот и, благополучно в них попав, двинуться прочь из города...
Началась весёлая жизнь... вместе с ней риск отправиться на самое дно... Но я должен... должен держаться... держать себя на плаву, в руках... Сегодня я пил с горя, в первый и последний раз... Я должен жить дальше... без... без Неё...
— Молли! Я верю, ты жива! Вернись! — то ли взвыл, то ли выкрикнул я, прокрутившись на мыске. На половине оборота пятка за что-то зацепилась, и я спиной повалился на землю... Там оказалась трава... Что ж, с дороги я сошёл, начинаем плутать...
Дождь полил с новой силой... Повернул голову в сторону Лайра. Кажется, лужа грязи, вытекающей из городских ворот, увеличилась в размерах и должна была затопить эту дыру целиком. Еле-еле встал на четвереньки, кое-как поднялся на ноги. Чувствовался лёгкий подъём склона, а впереди из общей темноты выделялось что-то чёрное и отчасти наводящее страх... Я двинулся туда, надеясь, что там окажется лес и был чертовски рад, врезавшись лбом в первое же дерево...
Здесь было не так уж и сухо, но под любой густой кроной на голову и плечи не падали миллионы капель с неба... Меня хватило только на сотню ярдов... Найдя огромное дерево с глубокими впадинами промеж корней, я, подобно вымокшему и продрогшему зверю, заполз в одну из них, закутался в сюртук... Впереди была холодная ночь...
Байка Шестьдесят Третья
У подножий
До отвратительного громкий чих стал сигналом наступления нового дня и моего пробуждения. Шмыгнув носом, я, дрожа, поёрзал руками и открыл глаза. Пространство вокруг было усыпано бриллиантами обрушившихся вчера с неба капель, пронизанных ярким солнечным светом, прорывавшимся сквозь кроны леса. Впадина, в которой я устроился, имела в паре ярдов от меня часть поглубже, и туда натекло приличное количество воды, прозрачной и чистой.
