В его комнате было еще холоднее. Может, оттого, что он провел в ней больше времени? Может быть, его сила постоянно охлаждала окружающее пространство? Сверкающие морозные отпечатки ладоней покрывали все стены, а когда я заглянула в утопающее в дыму Другое Место, то увидела, как шесть красивых голубых конечностей, растущих из его спины, лениво водили пальцами по стенам.
Я заставила себя сосредоточиться на нем, а не на красивых голубых руках. Их следовало опасаться. Призвав свои силы, я искала его гнев и страх, вытягивая их в пылающую фигуру, немного похожую на Фобию. Я сковала ее в углу. Это сделает его более разумным, удовлетворенно подумала я.
— Спасибо, что согласился побеседовать, — сказала я.
Он пожал плечами, сгорбившись на старом отсыревшем диване.
— Не вопрос, — уже спокойнее сказал он. — Ты же обещала никому не говорить, верно? — его прищуренные глаза в упор глядели на меня сквозь щель между шерстяной шапкой и шарфом, закрывающим нижнюю половину лица. Он успокоился, но все еще был напряжен.
— Обещаю, — ответила я. И это было искреннее обещание, по крайней мере, сейчас. Возможно, потом я передумаю, но лишь в том случае, если он окажется слишком опасен, чтобы оставаться на свободе.
— Так что же ты хочешь?
— Я ведь уже сказала: хочу задать тебе пару вопросов. Я хочу знать правду о том, что произошло. Хочу услышать твою версию, а не то, что написано в отчетах.
Он поджал губы. У меня на глазах к нему подплыла банка 'Спрайта', покрытая инеем. Он с шипением открыл ее, но мне напиток не предложил. Я поняла это так, что у него есть телекинетические силы, связанные с его аурой холода. Наверное, это его невидимые руки перемещали предметы.
— Ладно, — сказал он наконец, сделав глоток. — За двести баксов я расскажу.
У меня были деньги, хоть мне и не хотелось их отдавать.
— Пойдет, — согласилась я, бросив купюры на пол перед ним. Он поднял их, даже не шевельнувшись; покрытые инеем бумажки сами подплыли к нему. Я села, пристроившись на старой сломанной кровати без матраса и покрывал. Достав из кармана блокнот и выудив ручку, я открыла его на чистой странице. — Не возражаешь, если я буду записывать? — спросила я одновременно с Идеей, нашептывающей ему те же слова.
— Нет, — хмыкнул он.
— 'Нет, возражаю' или 'Нет, не возражаю'? — уточнила я.
— Не возражаю.
— Окей.
На верхней строчке я написала его имя, стараясь не улыбаться. Почти наверняка он и понятия не имел, что мы с ним одного возраста. Хоть раз мой несоразмерно высокий рост оказался полезен. И кроме того, он понятия не имел, что я внедрила ему в голову еще одну Идею, чтобы нашептать, что он хочет рассказать мне правду, и это ему поможет.
— Итак, — начала я, — Мацуда...
— Ты в курсе, что это моя фамилия? — поинтересовался он, презрительно скривившись.
Вот черт.
— Я старалась быть вежливой, — соврала я. — Но если ты предпочитаешь Рё, что ж, ладно. Думаю, для начала... что случилось третьего числа, во вторник? Или все началось раньше?
Он сгорбился, уперевшись локтями в колени. На меня он больше не смотрел, уставившись в пустоту.
— Дела шли плохо, — произнес он так тихо, что мне пришлось напрячь слух. — Я устал. Так устал... Отец пришел с работы в три часа ночи. Я проснулся. И не мог уснуть опять.
— Это было обычным? — спросила я.
Он зыркнул на меня, хрустнув костяшками пальцев. Я не знала, как бы он повел себя, не примени я на нем свои силы, но была очень рада тому, что это сделала.
— Да, — ответил он, — Я не высыпаюсь в этой тесной комнатушке, которую нам приходится делить с отцом. Он работает в ночные смены, так что я просыпаюсь, когда он возвращается. Это очень неприятно, понимаешь? Я постоянно чувствую себя дерьмово. А вдобавок ко всему еще те козлы в школе.
— Хулиганы? — спросила я чуть громче, чем, возможно, собиралась.
— Да, хулиганы. Что тут удивительного? Я же 'гребаный цветной'. 'Долбаный япошка', — его акцент усилился; наверное, от гнева. Я отшатнулась назад. — Вы, американцы, конечно, такая гостеприимная толпа мудаков. Поэтому они докапывались до меня. Били в коридорах. Воровали домашку. Мне приходилось отдавать им талоны на обед, или они меня побьют, а когда отдавал, они тоже били, но слегка. И не по лицу. Лишь по рукам, спине и таким местам, где не останутся синяки. Так что я ненавидел каждый день, когда надо было идти в эту блядскую Уинслоу. Каждый день был полный отстой. С самого начала.
Мой карандаш завис над блокнотом. Я ничего не писала, просто слушала. Потом нацарапала: 'ХУЛИГАНЫ'.
— Я понимаю, что тебе пришлось пережить, — сказала я, всем сердцем сочувствуя ему.
— Что ты вообще можешь знать об этом? — бросил он мне.
От его слов у меня перехватило дыхание. В них звучала такая чистая ненависть — но разве он не понимает? Нет, конечно, не понимает... но он поймет! Если я просто объясню ему! На самом деле мы не так уж сильно отличаемся.
Но я ничего не сказала. Я знала, что пожалею, если расскажу ему что-нибудь о себе. А еще я знала, что пожалею, если ничего не скажу. Возможно, мне следовало выбрать какой-то другой путь... но было уже слишком поздно.
— Так что? — требовательно спросил он.
— Продолжай, пожалуйста, — ответила я, сделав вид, что пишу в блокноте.
Он долго молчал, глядя на меня.
— Ну вот, я отправился туда во вторник. В автобусе задремал. Поэтому выходил уже после всех. Так что они подловили меня одного в раздевалке. Одна из них засняла, как они меня как бы в шутку шлепали. Она все время смеялась. У меня голова раскалывалась, я слышал только ее смех. А потом им стало скучно, и... я просто... не смог этого вынести.
Не знаю, что подтолкнуло меня к этой мысли, но в мою голову закралось жуткое, ужасное подозрение.
— В какой раздевалке? — спросила я. — Там были, хм... видеокамеры?
— Нет. Я был в той, что возле туалета на втором этаже.
Вот же блядь. Мои глаза непроизвольно распахнулись. Это же... ведь это была та же самая раздевалка, где заперли меня. Какого хрена, что это должно значить?
Он снова уставился рассеянным взглядом на что-то, чего я не видела.
— И... ну, я пошел в туалет, — продолжил он. — И... просто заперся там. Голова болела все сильней и сильней, а потом я отрубился. А когда очнулся, все вокруг замерзло. Типа, вся вода в унитазе, и все стены покрылись льдом, — он помотал головой. — С тех пор мне никогда не было тепло, — тихо сказал он.
Я ждала, что он еще что-то скажет, но он умолк.
— Итак, — поторопила я. — Что было дальше?
Кажется, это вырвало его из задумчивости, и он согнул плечи в защитном жесте.
— Я свалил нахуй из того ебанутого места, естественно, — огрызнулся он. — Я перепугался дохуя, ведь я... ой, да ладно, ты и так уже знаешь, что делает моя сила. А я даже не знаю, как она называется.
— Крио-телекинез, — осторожно сказала я. Вообще-то, я тоже не знала, как это официально классифицируется.
— Точно. Как скажешь... — одна из его невидимых рук подняла его банку спрайта, и он отхлебнул из нее. — Понимаешь, каково это, когда внезапно появляется больше рук, чем раньше, и ты вдруг знаешь, как ими пользоваться, но не знаешь, откуда?
— Нет, — у меня никогда не было таких проблем. Приятно, должно быть, иметь такую силу, которая сама рассказывает обо всем, что можно делать с ее помощью.
— Ха! Значит, тебе повезло. Мне приходилось постоянно следить за тем, какие из моих рук люди могут видеть, пока я не запомнил это накрепко, — он глубоко вздохнул, а вдали завыла сирена полицейской машины. Рё недружелюбно глядел на меня, пока ее звук не пропал на расстоянии. — Вот только, — медленно выдохнул он, — эти козлы решили устроить кое-что еще. Все обошлось бы, не будь он там! Ебаный в рот!
Я сверилась со своими заметками.
— И это был... Джастин, верно? — попыталась угадать я.
Рё, казалось, замер в неуверенности, так что я послала еще одну Идею вгрызаться в его рассудок, чтобы растормозить его.
— Ну да, — угрюмо ответил он. — Он из этих. Из долбаных 'W8ing 4s'*.
*'8' читается по-английски как 'eit' или '-ait', а '4' — как 'for'.
— Ждущие силы? Или 'Ждите нас'? *
*Waiting forces / Waiting for us
— Без понятия, — пожал он плечами. — Они пишут это прямо цифрами. Восьмерка и четверка.
Настолько же грамотные, сколько у них волос на голове. Но только я подумала, что моя оценка не сможет опуститься еще ниже, мне пришло в голову нечто, тоже связанное с цифрами.
— Есть один вопрос, — сказала я, переворачивая страницу блокнота, чтобы записать на ней кое-что. — Это напоминает тебе что-нибудь?
И я показала ему написанное на страничке блокнота:
S I X
— Что, шесть? — спросил он.
— Да.
— Число? Или это какое-то сокращение?
— Ты не видел, чтобы его где-нибудь написали вот так?
— Ты правда спрашиваешь меня, видел ли я написанную где-то долбанную цифру шесть? Да, конечно. Повсюду. Это шестерка. Она идет между пятеркой и семеркой, — фыркнул он. — Их я тоже много раз видел, — добавил он с насмешкой в голосе.
Я почувствовала облегчение. Раз он ничего не знает про S-I-X, то вряд ли серые люди им заинтересуются, когда найдут его. Я не сомневалась, что они как-то были связаны с этим.
А это значило, что у меня был способ ему помочь.
— Мне нужны имена, — сказала я. — Я хочу знать, кто эти хулиганы, чтобы я могла их выследить.
Похоже, эта мысль ему понравилась, и он бросился обличать их. Одно из имен в этом потоке жалоб привлекло мое внимание.
Я нахмурилась:
— Таш? — спросила я. — Блондинка? Волосы по бокам выбриты?
Она была одной из тех, кого я видела в раздевалке скинхедов. Одной из тех, кто жаловался на японцев, виня их во всем. Одной из тех, кто входил в компанию знакомых жертвы.
Блин, будь мне это известно тогда, найти Рё стало бы намного проще. Я должна была догадаться поискать учеников, которых травил мертвый скинхед. ТАШ — записала я в блокнот. Затем дважды подчеркнула имя и добавила два восклицательных знака. Я проверяла ее и выяснила, что она не убивала никого, но с человеком можно многое сделать, и не убивая.
Я сама была доказательством этого.
— Да, она. Она все снимает на камеру.
— Она — их лидер?
— Откуда мне знать? Я с ними не общался. Наоборот, старался держаться от них подальше, — фыркнул он.
Я подавила желание вздохнуть.
— Но они делают то, что она им говорит?
— Ага.
Значит, она была, как минимум, одним из организаторов травли.
— Так... вернемся немного назад — ты наткнулся на Джастина, — продолжила я.
— Ну.
— А ты хотел тогда уйти из школы.
— Ну.
— И он наверняка отправился за тобой. Он же был хулиганом, ему не нужен был повод. Он это делал просто потому, что ему так захотелось. И понятно, что ты просто защищался. И, ясное дело, из-за того, что твои силы были совсем новыми для тебя, ты ударил сильнее, чем хотел. Ты ведь не собирался его убивать. — Я начинала понимать, как случилась эта история. Все складывалось. — Он преследовал тебя. Иначе ты бы этого не сделал.
И тут все пошло наперекосяк.
— Это что еще за херня? — прищурившись, поинтересовался Рё. — Ты смеешься надо мной?
— Я... что? — Я ничего не понимала.
— Он сам напросился, — костяшки его пальцев побелели, когда он сжал банку газировки. — Мне не нужно тупое дерьмо типа 'ой, ты ведь не хотел его убивать'. А ты говоришь как одна из этих сраных училок, которые без конца талдычат, что нельзя давать сдачи и прочую такую херню.
— Ты... я... — мне буквально не хватало слов.
— На этот раз я победил. И меня это вполне устраивает.
— Но ты ведь не хотел на самом деле... — заговорила я, но Рё перебил меня:
— Нахуй Уинслоу. Я туда никогда больше не вернусь... и я рад, что он сдох! Я выбрался оттуда, и копы тоже могут пойти нахуй. — Он расправил плечи, и его пуховик встопорщился. — Если они придут за мной, я... я и их тоже убью! — он медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы. — Это не моя вина, что он умер. Он сам напросился. Вот что будет с теми, кто начнет до меня докапываться!
Вот и вся разгадка. Заглянув в Другое Место, я увидела, как его страх и гнев, вырвавшиеся на свободу, пылающим роем впиваются в него, забираясь обратно. Черт, черт! Он так внезапно разозлился оттого, что его псевдо-Фобия вырвалась из пут? Или же эта вспышка гнева разорвала оковы, и все это обрушилось на него обратно? В любом случае моя сила больше не успокаивала его.
— Уверена, что они... — заговорила я.
— Опять ты со своими долбаными учительскими поучениями. Прекрати. Это.
— Ладно. Ладно, я перестану. Перестану.
Все выходило из-под контроля. Надо было уходить.
— Я не собираюсь возвращаться!
— Я не пытаюсь заставить тебя вернуться! — попыталась я уверить его. — Но разве тебе не следует... — тут я умолкла. И в самом деле, разве у него было к чему возвращаться? Его отец мертв. Он сам — беглый преступник. Он убил человека.
— Мой отец знает, что я не вернусь! Я ему так и сказал!
— Твой отец... — сказала я. Ой. Вот черт.
— Да, я так и сказал. — Должно быть, моя неуверенность проявилась даже сквозь очки и шарф, потому что он, расправил плечи и шагнул ко мне. — В чем дело? Ты что-то хотела рассказать?
А что надо было сказать? 'С прискорбием сообщаю, что зашла и обнаружила его труп'? Я старалась даже не думать о том, что там увидела! Возможно, мне стоило бы думать об этом побольше — и тогда у меня заранее была бы наготове легенда.
— Гм, — сказала я. — Ничего.
— Что ты задумала?!
— Ничего, правда, — заверила я, отчаянно пытаясь сменить тему. — Я, конечно, посмотрю, что можно сделать...
Рё подался вперед, оскалившись.
— Что. Ты. Задумала? — Он был страшно зол, и вся ситуация выходила у меня из-под контроля. Надо было срочно выбираться отсюда. — Ты что-то скрываешь!
— Я еще свяжусь с тобой, — пообещала я, поднимаясь, чтобы уйти.
Невидимые ледяные руки схватили меня и повалили на землю. Холодный страх пронзил мои внутренности. А может, это был вовсе не страх. Может быть, это его сила проникала в меня. Я взглянула на себя. Пальто спереди покрылось инеем, и то же самое, я чувствовала, было и на спине.
— Нет, — сказал он. — Ты никуда не уйдешь.
— Я же на твоей стороне! — выпалила я, безуспешно пытаясь не выказать страха.
— Мне это неизвестно! — выкрикнул он, не переставая расхаживать из стороны в сторону. Лицо его было перекошено. У меня было жуткое ощущение, что он схватил меня, поддавшись порыву, и теперь сам не знает, что делать дальше. Он управлял ситуацией не больше, чем я сама. — Ты, может быть, только и ждешь, чтобы пойти прямо к копам!
Я должна уговорить его, чтобы он успокоился. Я должна была. До того, как он накрутит себя достаточно, чтобы... чтобы сделать что-нибудь.
— Обещаю, что не стану вызывать копов, — сказала я, выдохнув слова вместе с невидимой Идеей. — Даю слово. Я п-просто г-герой. Я ни на кого не работаю.
