Погладила по руке.
Скорый прислушался к себе — да, надо бы ещё вздремнуть. Немного не добрал. И выключил снова свои мозги.
Проснулся сам, когда запахло чем-то вкусным.
Встал, размялся, помахал руками, повертел головой и потелепался мыться-бриться.
Когда сел за стол на своё место, Ванесса спросила:
— Павел Дмитриевич, как вы себя чувствуете?
Пашка вздохнул:
— Нормально.
Бабка не согласилась:
— Да ничего не нормально. В гроб краше кладут. Сегодня ничего не будешь делать. Отдохни денёк. Договорились?
Пашка молча покивал.
На кухне что-то щёлкнуло. Бабка огорчённо помотала головой:
— За утро, уже третий раз.
И крикнула в сторону кухни:
— Сырчикова! Ну, что ты всё щёлкаешь?! Ты хочешь опять в обморок брякнуться?!
— Ой, — отвечала Надежда, — скажите уж прямо — сахару пожалели.
— Ну, вот что ты с ней будешь делать?! Иди сюда! Щёлкалка... Завтракай, давай!
Надя уселась на место, отрезала себе кусок омлета, подвинула тарелку... И, вместо того, чтобы есть, начала раскладывать у себя перед носом золотые серёжки, колечки, цепочки...
— Ну и зачем ты их наклепала?
— Так золото же!
— Если ты уж так хочешь золота, то поехали в Отрадный, вынесешь целый ювелирный магазин.
Габри прямо вспыхнула энтузиазмом:
— А что — так можно?!
— Сейчас мы попрёмся за цементом, завезём тебя в какую-нибудь ювелирку. Повеселишься. А эти эксперименты заканчивай. Запас здоровья у тебя не бесконечный.
Надежда очеканила:
— Не волнуйтесь, Шеф. Всё под контролем.
Бригада посмеялась. Бабка сказала Павлу:
— А ты сиди дома. Уже на покойника начал походить.
Пашка не стал возражать. Что-то он сегодня не в себе.
— Так. Ладно. Планёрка... Я с Шилом и Коротким в Отрадный за цементом. Потом, когда приедем, пойду в Администрацию... Короткий?
— После Отрадного мне надо мощный преобразователь собрать и трансформатор. Повесить распределительный щит. Заделать дыру в баке и поставить в него электрический нагреватель. Я бы хотел, чтобы мне Скорый помог, но раз у него выходной...
— Я помогу, — обещал Скорый. На возмущённые фырканья женщин, успокоил:
— Я просто сегодня не буду использовать Дар. А железяки таскать, — это не работа.
— Ладно. Помогай. Что у тебя Игла?
— Мне надо с начальником МЧС встретиться. И потом, с Марией Максимовной, проверим ещё раз всё приготовленное. Сделаем инвентаризацию с переписью. Мне нужен транспорт.
— Возьми один броневик.
— Потом надо куда-то всё имущество переместить. В одно место, чтобы не собирать по всему Полису...
Бабка поинтересовалась.
— Школа пойдёт?
— Ну... — удивилась Игла — Да, пойдёт.
— Я сегодня, после поездки поговорю с Алмазом. Хочу здание школы прибрать к рукам... Теперь ты, Беда.
— Я с утра с Яной к Гоги сбегаем, закончим там проверку. А потом — с Ванессой Витольдовной.
— Ясно... Шило, ты как?
— Как, как? Я с тобой, в Отрадный. А потом к Игле подключусь. Там же всё раскладывать надо... Кстати... А что там в школе? Гвоздь, что — съехал куда-то?
Бабка тяжко вздохнула:
— Съехал он, Ромочка... На тот свет.
— А вся его банда?
— Следом за ним...
— Твою же копалку... Это твоя работа?... А почему мы не в курсе?
— Ой, Шило. О каждом пустяке я буду, прямо, сообщать.
Шило возмущённо потряс головой, пошипел, поматерился тихонько, себе под нос.
— Тьма, что у тебя? — продолжила Бабка.
— Моя задача — кормить. Кормить, кормить и кормить. Габри — со мной.
— Так тебе, что — ничего привезти не надо.
Таня спохватилась:
— Как это не надо! Крупа, макаронка... Мука, сухофрукты, сухое молоко...
— Сахар, — перебила Надюшка.
— Тушёнка, консервы, — подолжила Тьма. — Первым делом — всё, что мясное или рыбное.
— Ясно, — резюмировала Бабка. — Разбомбим несколько гастрономов. Нагрузим полный прицеп... Ты Скорый?
— Схожу с утра в церковь. Поговорю с Ефремом.
— Насчёт свадьбы?
— Да. Насчёт её... А потом с Коротким буду шариться по стройке.
Бабка погрозила:
— Только, Скорый, никаких лечений...
— Хорошо, хорошо. Никаких.
— Теперь ты Дед.
— Я к Гоги. С Машенькой и Яночкой... Там и останусь. Думаю там и заночевать.
— А что так?
— Да что-то предчувствие какое-то нехорошее.
— Ладно, договорились... Владимир?
— Я бы хотел с Надеждой Фёдоровной... — Парень покраснел... — Помогать, по хозяйству.
Бабка криво хмыкнула:
— Ну ладно... Помогай... Тьма, поэксплуатируй его. Пока Надя... Пардон — Габри, прокатится с нами... Тогда всё... Короткий, Шило, экипируемся, и в поход. Габри, если хочешь с нами, то поторапливайся.
Надежда восторженно пискнула, и умчалась в своё купе.
— Мила, — попросила Ванесса, — поищи там матрацев, сколько можешь.
— Хорошо... За дело!
Пашка вообще-то хотел посмотреть на состояние Кисы. Но говорить никому об этом не стал. А то не позволят.
Как только все разошлись, через калитку из ограды Фукса зашел один из бойцов Снегиря. Из гвардии Алмаза.
— Мне нужна Бабка.
— Опоздал. Уехала.
— А что делать?
— Смотря чего ты хотел.
— Её Алмаз вызывает. Поговорить.
— Я могу за неё сходить.
— А ты кто?
— Я Скорый, — пожал плечами Пашка.
— Это-то я знаю. А в Бабкиной бригаде ты кто по должности?
— Заместитель.
— Ага! Тогда — пошли.
Пашку без промедления провели в кабинет главы города-государства.
Тот сидел, мрачно ковыряясь в каких-то бумагах. Поднял глаза и так же мрачно, ни здравствуй, ни прощай, спросил:
— Скорый, вот скажи мне — к чему этот беспредел?
Пашка не понял:
— Какой именно беспредел?
— Банду Гвоздя кто перебил?
Пашка удивился ещё больше:
— А она тебе, что — нужна была?
— Да причём здесь "нужна", "не нужна"! Пойми ты, наконец, — с точки зрения закона, ты совершил преступление. Ты, Скорый, слишком легко лишаешь жизни людей. Граждан Полиса.
Скорый устало пододвинул стул и сел:
— Алмаз... Я чем-то навредил городу?... Давай вот сейчас... Прямо сейчас, выйдем и спросим у прохожих — уничтожение банды Гвоздя, это хорошо или плохо? Как ты думаешь, что ответят?
— Скорый, не надо этих популистских методов. Я представитель государства.
— То есть — народ сам по себе, а государство отдельно. И мнение народа никому не интересно.
— Мнение народа, Скорый, не всегда на пользу этому народу.
— Ты считаешь, что лучше всех знаешь — что народу хорошо, а что плохо? Ты считаешь, что народ тупое быдло, не способное понять своей выгоды? Алмаз, не скатывайся в Андроповщину...
— Я знаю-знаю, кто такой Андропов. Только я хочу спросить. Если каждый гражданин будет сам себе защитник, а также — следователь, судья и палач, то зачем нужна власть?
Пашка начал злиться:
— Так ты заботишься о том, чтобы сохранить свою власть? На интересы населения тебе наплевать?! Алмаз, это плохая тенденция. Это прямой путь к революции.
— Не городи ерунды. Мне нужно просто, чтобы всё было по закону.
— Алмаз, если... По этому закону... Горожане должны терпеть грабежи, воровство и поборы, то это плохой закон и его надо менять. Для этого ты тут и сидишь.
Оба замолчали. Разговор явно зашёл в тупик.
Наконец Алмаз высказался:
— То, что Бабкина бригада уничтожила банду головорезов, за это вам конечно спасибо. Но, Скорый, я вас прошу... Я не приказываю, я прошу... Как-нибудь поделикатней. Не вот так вот — напоказ. Пойми — сохранение власти и её авторитета, и в твоих... То есть, и в ваших интересах.
— Да знаю я, — вздохнул Пашка. — Там два фактора было. Первый, это дефицит времени. Некогда было с трупами возиться, вывозить их втихую куда-то. А второй... Это всё же — демонстрация силы. Чтобы всем сукам стало понятно — в случае чего, мы можем и вот так...
Снова помолчали. Потом Алмаз поинтересовался:
— А что там на самом деле произошло?
— Они пришли грабить Гоги. Сначала одиннадцать человек. Начали стрелять. Мы их всех порешили.
— Всех, кроме Кисы...
— Да. Киса — женщина. И она внезапно влюбилась в Гоги. Хе-хе. Женщин в Улье и так мало... Потом те снова припёрлись, уже всей бандой. Пришлось их, всех, без разбору... Вот так вот... Мы только защищались.
— А вот интересно... На них нет никаких следов. Мужики просто умерли и всё... Как это?
— Ментальный удар. Дальше без комментариев.
— Значит — Мария Максимовна постаралась. Понятно... Всё же она молодец... Ну, ладно. Завтракать будешь? А то я с утра не евши.
— Нет, спасибо.
И Скорый ушёл. Подался на склад к Гоги.
Там уже Беда с Янкой-Зарёй, колдовали с бумагами. Весь стол в конторе был завален товарными книгами.
Гоги обслуживал клиентов, мужчину с женщиной.
Пашка тихо поздоровался и указал глазами на дверь комнаты персонала:
— На месте?
Гоги покивал.
Пашка пошёл лечить Галю.
Та лежала на диване и читала книжку. Увидела Пашку, насторожилась:
— Привет. Ты чего?
— Полечу тебя немного. Ложись поудобней.
— Ты что — врач?
— Тьфу ты... Ложись, я сказал, поудобней, а то вырубишься и брякнешься с дивана.
Галя поджала губы, но послушалась.
Скорый выключил её сознание и, минуты за две, зарастил сначала рану на плече, потом исправил коленный сустав. Изрядно хлебнул живца, и разбудил женщину.
— Ну что... Вставай.
Киса со страшной недоверчивостью смотрела на знахаря.
— Вставай, вставай. Нечего валяться.
— Отвернись.
Пашка отвернулся. Сзади зашуршало, потом заматерилось.
— Твою мать! Это как?! Ты что знахарь?
Пашка повернулся.
— Да. Немного знахарь.
— Отвернись!!
Пашка снова отвернулся.
— Всё, поворачивайся.
— Ага. А ну-ка присядь. Хорошо. Пошевели рукой... Да не так. Согни её в локте. Что чувствуешь?
— Ничего не чувствую. Как новая.
— Ну и нормально. Только форму смени на простой камуфляж, а то, блин, как в плохом боевике сниматься собралась.
И ушёл.
Он шёл не спеша по утреннему городку, великодушно позволив себе расслабиться.
Направился в местный храм.
Стандартное трёхнефное культовое сооружение. Откуда оно взялось в этакой глуши, Бог его знает. Завести сюда стройматериалы для постройки, наверняка стоило бешеных денег. А мастера-строители обошлись ещё дороже.
Внутри никого не было. Чистота и тишина.
Пашка покашлял. Из ризницы вышел священник в чёрной рясе, с большим крестом на груди.
Стандартный такой священник. Большая лысина, седая борода лопатой и небольшой животик. И достаточно умное, чисто русское лицо, с картофелиной носа.
— Я тебя слушаю, сын мой. Решил помолиться, придя в обитель Бога?
— Нет, святой отец. У меня нет времени на молитвы. Я хотел спросить. Как тут насчёт свадеб?
— Ты хочешь сочетаться браком перед лицом Господа?
— Сказать честно, то... Скажем так — моя дочь выходит замуж. Мне бы хотелось, чтобы этот день ей запомнился.
— Знаете, я тут служу уже сорок с половиной тысяч дней. И ни одной свадьбы. Представляете?
— Ну, тогда мы будем первыми. Давайте обговорим условия и порядок. Я, сказать честно, не силён в церковных обрядах.
Поп молча ушёл. Через минуту вернулся с толстым фолиантом.
— Это метрическая книга. Совершенно пустая. Ваша запись будет первой.
Он улыбнулся:
— Я думал — ничего подобного уже не дождусь.
Потом отложил книгу на скамейку, вытащил блокнотик и авторучку.
— Назовите мне имена новобрачных.
— Жених — Роман Павлович Вольный. Год рождения... Даже не знаю. Родителей нет.
— Ничего страшного. Здесь это не имеет значения.
— Невеста — Мария Максимовна Карманова. Тоже сирота.
— Так вы не её отец?
— Нет. Я её... Опекун.
— Понятно. Когда вы хотите провести торжество?
— Дня через два.
— Хорошо. Я успею подготовиться. Скажите, а вы веруете?
Пашка удивился такому вопросу.
— Скажите лучше — сколько будет стоить торжество?
— Церковь венчает бесплатно. Но если вы пожертвуете например двадцать "чёрных", то это как? Приемлемо?
— Да, это вполне приемлемо.
— Скажите, а кто будет исполнять обязанности родителей.
— От невесты — я. Дугин Павел Дмитриевич. От жениха — Сергейчук Мила Львовна.
Отец Ефрем записал.
— Мила Львовна?... Подождите... Это Бабка?...
— Да, это Бабка.
— О! Это прекрасная женщина. Вы знаете, что она строит приют?
— Мы вместе его строим.
— Богоугодное дело вы затеяли. Но вы так и не ответили. Вы верующий?
— Я не знаю, во что верить, святой отец.
— Как "во что"? — Удивился поп, — в Господа-Создателя и в Христа-Спасителя нашего.
Пашка откровенно засмеялся.
— А вы уверены, что именно Господь наш создатель?
Отец Ефрем строго спросил:
— А кто же ещё? Вы можете назвать другого создателя?
— В принципе — да. Могу. Но... Мне некогда вести теософские беседы.
— Я прекрасно понимаю, что для вас свадьба это не божественный обряд, а символическая церемония. Вы её делаете не для Бога, а друг для друга. Ну и ладно... Только скажите мне, как вы думаете — это место... Что это? Рай? Ад? Чистилище?
Мужику явно хотелось поговорить.
Скорый ответил:
— Ни то, ни другое и ни третье.
Священник горько поморщился:
— Да. Действительно. Как-то всё это не соответствует писанию. Видимо Бога тут нет.
— Ну... Смотря что вы имеете в виду.
Ефрем осторожно пояснил:
— Я имею в виду Господа... Творца...
— Если вы имеете в виду создателя мира... Так он тут есть.
— В каком смысле есть?
— В самом простом. Есть существо, точнее сущность, которая создала этот сумасшедший мир... Надеюсь, вы знаете, что здесь мы все только копии живущих. Только копии.
— Вот поэтому люди не чтут Бога, не боятся Сатаны, не думают о Христе. И,... — тут священник спохватился, — а вы знаете — что именно Оно из себя представляет, где Оно находится и как выглядит?
— Ну не прямо так уж "знаю"... Понятия "находится" или "выглядит" к нему неприменимы.
— Да-да. Я понимаю. И... Вы что... Вы с ним общались?
— Да святой отец, я с ним общался.
— А... Вы не можете меня привлечь к вашему общению?
— Зачем?
Отец Ефрем неожиданно заметался по притвору. Заломал руки. Резко остановился перед спокойным Скорым.
— Понимаете... Люди вокруг, в основном образованы. А образованные люди не очень верят в посмертное наказание за грехи... Да и смерть тут, весьма условное понятие. Я думаю, что нужна новая религия, которая смогла бы обуздать жадность, скотство и пренебрежение интересами окружающих. И у меня есть на этот счёт некоторые соображения.
Пашка подумал, что для достижения озвученных целей нужен надёжный пистолет в руках порядочного человека.
— Господи, — усмехнулся он, — отец Ефрем, люди веками, тысячелетиями пытались изобрести регуляторы скотской натуры человеческого существа. Неужели вы думаете, что вам это удастся?
— Боже! Боже! Павел Дмитриевич! Но ведь попытаться-то стоит! Это же... Если новая религия приживётся, то удастся отрегулировать взаимоотношения между людьми. Привести их в какое-то цивилизованное русло. Пусть человека нельзя переделать, и мерзавцы, и негодяи так и останутся мерзавцами и негодяями... Но пусть их удерживает в рамках... страх перед всевидящим оком и страх неизбежности наказания.
