Ранее примеченный им Слуга, источающий нездоровую ненависть и тьму, поднимавшуюся над ним подобно миазмам, возник рядом с Аинзом практически незаметно, держа в руках клинок, сияющий золотым светом и серебряной сталью...
Аинз на мгновение задумался о том, стоило ли ему забрать с собой в данном случае подобный "утешительный приз", прежде чем побежденно выдохнуть. Нет, он не будет забирать этот клинок — какая разница? Стоило ему только протянуть руку к мечу, как на него тут же был упал парящий город, его текущее место обитания утонуло бы в водах океана, а спустившиеся с небес боги вытащили бы клинок у него из рук — все что угодно и что только бывает в этом мире, что могло не дать ему заполучить новый артефакт в свою коллекцию.
Аинз даже не стал тянуть руку к этому клинку, вместо этого позволив покрытому тьмой рыцарю остановиться на мгновение перед Богиней, прежде чем издать скрежещущий рев ненависти и боли,— АРТУУУР!
Спустя мгновение Слуга перехватил клинок в своих руках... И бросил вперед, пробив грудную клетку Богини Камелота.
Аинз уже даже не был удивлен подобному.
* * *
-Сэр Бедивер, клянетесь ли вы служить верно британской короне, народу британии и мне, своему королю, Артуру Пендрагону? Клянетесь ли вы стоять рука об руку со мной во имя народа и веры, во имя трона и пред всеми опасностями мира, защищая Британию, народ, Камелот и своего короля? — голос, говоривший эти слова, казался торжественным и величественным, однако под маской размеренного и глубокого голоса скрывалась актерская маска. Королю приходилось отчаянно держать свой голос, пытаясь снизить октавы высокого тона, в то время, как руки короля продолжали держать клинок — Меч из Камня, Калибурн — на плече Бедивера,— Клянетесь ли вы с честью выдержать каждое испытание, что выпадет на долю народа Британии, на долю вашего короля и на вашу долю — а если не сумеете совладать со своими испытаниями — принять с достоинством и честью поражения, положив жизнь в борьбе за идеал рыцарства, чести и отваги?!
-Клянусь,— Бедивер произнес единственное слово, не поднимая своего взгляда, заставив Короля Артура чуть улыбнуться.
-В таком случае, пред лицом каждого моего верноподданного, всего мира и самого Бога я посвящаю вас в Рыцари Круглого Стола, Сэр Бедивер — встаньте — и отныне стойте рядом со мной, исполняя свой рыцарский долг, Первый Рыцарь Круглого Стола, Сэр Бедивер,— Король Артур произнес с улыбкой, перенеся клинок с плеча сэра Бедивера, позволив тому подняться с преклоненного колена, подняв наконец-то свой взгляд — для того, чтобы взглянуть со спокойной небольшой улыбкой в глаза Короля Артура...
"Что это?" — пульсирующая боль в груди Богини заставила ее открыть глаза шире. Последнее мгновение, что она помнила, было мгновениями в ее тронном зале, в ее Камелоте. Ее Камелот, побежденный, рассыпающийся в прах — как и ее копье...
Богиня Камелота ощутила боль в своей груди — клинок, пробивший ее тело... И все же, смерть не пришла. Богиня не сомневалась в том, что ее смерть придет — ее копье было уничтожено и Камелот разрушен, она была оставлена без своих сил и без своей защиты... И все же в последние мгновения вместо этого она видела... Что-то...
Посвящение ы рыцари Камелота Сэра Бедивера...
Самый первый из рыцарей Камелота, стюарт королевского двора, Бедивер... Богиня не помнила этого события. Время стерло из ее памяти это и многое другое — она помнила о Камелоте, ее сияющем замке, и Рыцарях Круглого Стола... Да, именно так, она помнила о них — именно поэтому Богиня привнесла их в этот мир... Ее Камелот, ее Рыцари Круглого Стола...
Однако картина перед ее глазами сменилась, будто бы размытая водой масляная картина, превращаясь бегущими ручейками красок в новую. Нет — в десятки новых...
-Клянетесь ли вы, сэр Гавейн... — Гавейн... Имя, отозвавшееся болью клинка в груди Богини Камелота. Верный рыцарь Короля Артура, прославленный рыцарь Солнца — вежливый и вместе с тем не лишенный чувства юмора и даже некоторого очаровательного бахвальства, позволительного для рыцарей его качеств, характера и сил...
-Клянетесь ли вы, сэр Тристан.... — Еще одно знакомое имя, отозвавшееся в груди болью. Сэр Тристан, прославленный печальный поэт, сколь искусный с арфой, сколь и с луком — присягнувший на верность Королю Артуру...
-Клянетесь ли вы, сэр Ланселот... — клинок засел глубже в плоти Богини Камелота, заставив ее впервые за все это время чуть поморщиться от боли. Ланселот, самый верный последователь, самый лучший из рыцарей Круглого Стола...
Переливающиеся ручьи картин слились в единую полновесную картину...
-Клянетесь ли вы, Ваше Величество... — картина изменилась вновь — на этот раз прозвучавший голос был мужским, глубоким, старческим — и Богиня Камелота знала, что говоривший не нуждался в помощи трюков для подобного голоса. Нет, говоривший был мужчиной — старым и опытным священником, произносящим слова, одни за одним,— В любви и горести, в болезни и здравии, в счастье и в несчастье любить Ее Величество Гвинерву?
-Клянусь,— Король Артур склонил голову. Внутри его разума крутилось множество мыслей, уважение, дружба, нежность даже — семейная забота, романтическая влюбленность по отношению к своей новой супруге... Но не настоящая любовь. Не то, что стало бы той самой любовью, о которой поклялись двое перед алтарем в тот день. Моменты страсти и романтические жесты не стали почвой для любви — не создали единого вечного очага уюта между двумя царственными особами...
Клинок в груди Богини заныл еще сильнее — сильнее, чем прежде, изменившись вновь картиной темным красок.
-Ваше Величество, Ваше Величество! — двигающийся быстрым шагом рыцарь, Мордред, торопился, едва не запинаясь о собственные ноги на бегу, стараясь успеть к Королю Артуру. Мордред, столь юный, но столь многообещающий, столь ревностно верный и преданный рыцарь.
-Сэр Мордред,— Король Артур бросил взгляд вокруг, приметив, что иные рыцари уже отбыли на совещание у Круглого Стола, а стража Камелота, отпущенная чуть ранее по приказу самого Короля Артура, разошлась по округе,— Чем могу быть обязан?
-Ваше Величество! — восхищенный до глубоких колик в животе радостный рыцарь, никогда не снимавший своего шлема до сего момента, стянул с себя тот.
Лицо и короткие волосы, те же глаза и рот, что видел ранее Король Артур...
-Отец! — голос Мордреда отозвался глухой пустотой в разуме Короля Артура,— Отец, я твой сын — Мордред Пендрагон!
Лицо Мордреда, всплывшее перед лицом Богини заставило ту ощутить новый удар боли, сильнее чем те были до того. Режущую, пронзающую боль, отдающуюся гулким эхом по нервным окончаниям... Боль, в самом центре груди...
И все же в этот раз Богиня не смогла удержать свою руку и подняла ту к клинку, проходящему сквозь центр ее груди... Лишь для того, чтобы скользнуть ладонью по нетронутой коже. Клинок, Экскалибур, пронзивший ее тело... Исчез.
Но как? Почему? Эскалибур пронзил ее тело, в этом Богиня была уверена, вне всякого сомнения. Ведь если Эскалибур не пронзил ее тело...
То почему же она чувствовала эту боль в груди?
"Мордред" — словно бы пробуя на языке произнесла мысленно Богиня, перекатывая звуки в своей голове. Слово, что отдавало на вкус металлом... Кровью... Солеными слезами... Отчаянием... Разочарованием... Горечью...
Боль, пронзающая ее сердце, стала лишь сильнее после вкуса слова на языке Богини.
Картина изменилась вновь.
-Сэр Ланселот, обвиняемый в обесчестивании леди Гвинервы, нарушении своего долга по отношению к Королю Артура — как рыцарь Круглого Стола, как верноподданный британской короны и как мужчина, в предательстве, а также в убийстве сэра Гарет в приступе безумия... — новая фигура. Голос Короля Артура, что был так близок к тому, чтобы сорваться на на обвинительный крик боли. Взгляд Гавейна из толпы, глядящего с ненавистью на Ланселота. Опущенные вниз лица всех иных рыцарей Круглого Стола. Пронзительный взгляд гнева Мордреда, скрытый безразличной стальной маской шлема...
Пульсирующая, ноющая боль в сердце Богини начала разливаться дальше по ее груди, перебравшись на правую половину той. Боль, объяснения которой не могла найти Богиня.
Картина сменилась вновь. Текущий по ее телу ручеек крови. Пронзительные хрипы медленно слабеющего дыхания. Проклятый холм из тел...
-Ваше Величество...— голос Бедивера был почти ласковым — таким, каким бывает голос убаюкивающей своей засыпающее дитя матери. Ласковым, как объятия смерти, медленно укрывающие Короля Артура. Последние остатки сил. Последние слова, срывающиеся с губ. Последние мысли, пронзающие разум.
Клинок, что оказывается в руках Первого рыцаря Круглого Стола. Первого и последнего. Того, что стал свидетелем начала легенды Короля Артура. Того, кто застал ее конец.
Боль медленно начала подниматься вниз и вверх от груди Богини, проникая сквозь каждую частицу тела медленно. Странная боль, столь непривычная боль. Боль от ран, которые не наносят клинком — боль от ран, истекающих не кровью, а слезами... Боль, отдающая сладким привкусом былого — запахом летних полей, пройденных с бравыми рыцарями Камелота в очередном из походов, отдающаяся звуком смеха безыскусных шуток бахвалящихся благородных сэров, и вкусом отвратительных походных рационов — вкусом готовки Ланселота, что Король Артур пытался смыть со своего языка последующие недели... Но тот, что почему-то остался в памяти Короля Артура навсегда...
Картина сменяется вновь — и Богиня вдруг поняла, что более не видела Короля Артура. Нет, ее разум говорил ей, подсказывал, что она видела что-то совершенно иное — иную историю...
Сэр Бедивер. Лишенный своей руки рыцарь, медленно ведущий своего коня к тому самому Озеру. Боль, чужая боль — самая горячная боль, что только может быть — боль человека, лишившегося всего...
-Может быть... Мерлин?! — безумный вопрос, вспышка, озаряющая потемки, стянутые темными тучами боли,— Да, Мерлин... Может быть он сможет... Да, я еще могу спасти его! Я еще могу все исправить! Просто... Просто нужно добраться до Мерлина...
Богиня ощутила, как боль расползается по ее телу. Странное ощущение того, будто бы она... Не должна была видеть это. К старой боли примешалась новая — тянущее чувство неуюта, будто бы ее не должно было быть здесь, будто бы она не должна была это видеть, будто бы...
Новая картина — отчаянно бегущий по лесу рыцарь. Бедивер, задыхающийся от паники, от страха, от горечи — ползущие по щекам обжигающие слезы стыда и страха.
-Оно исчезло! Оно исчезло! — поиски озера, обернувшиеся неудачей. Единственный нарушенный приказ Короля Артура — единственный приказ, что Бедивер нарушил в своей жизни — отложил на считанные дни ради попытки, в надежде на чудо,— Оно... Исчезло...
Новая картина и странное ощущение Богини усилилось. Будто бы она наблюдала картину... Которой не должно было существовать. Не должно было быть. Картину, нарисованную в день, который никогда не должен был наступить...
Картина постаревшего рыцаря с одной рукой, в сооруженной из тряпок перевязи на поясе которого покоится клинок, что он не смог вернуть. Хмурый взгляд и расспросы, на которые подвыпившие посетители таверны только разводят руками, смеясь,— Как мы добраться до Авалона? Какой корабль отправится на Авалон?
Ощущение... Неправильности. Как будто бы это было... И как будто бы этого не было. Не могло быть. Корабли не идут к Авалону. До Авалона не достичь. Обетованная земля, на которую нельзя ступить...
Но постаревший рыцарь с хмурым взглядом кивает сам себе. Если не один корабль не идет к Авалону... Значит Бедивер доберется до него вплавь.
Новая картина, новая неправильность, новая тягучая боль в душе Богини.
Усталый морщинистый старик с одной рукой, неспешно ковыляющий по пустынным улицам, опираясь на стены вокруг единственной рукой, поддерживая свое дряхлеющее тело и окидывающий своими ослабшими от времени глазами мир вокруг — но никогда не позволяя свертку, привязанному к его спине, упасть на землю. Лица, места и улицы сливаются между собой — странные народы и замки, и деревья, и создания... И каждый раз он спрашивает у нового встреченного — "Я прибыл на Авалон?" И каждый раз те лишь разводят руками и улыбаются вслед обезумевшему старику.
Сердце Богини сжалось. Сердце. Именно так. Это было не болью в ее теле или в ее груди. Это было болью в ее сердце. Болью от...
Новая картина — иссушенный труп на берегу прекрасного острова в океане без краев. Где вокруг цветет поле цветов и медленно идет вечно юный пленник башни, что не может его удержать — и иссушенный дряхлый старик с запавшими от времени и боли странствий глазами, сжимающий в руке сверток, что он так и не смог вернуть своему королю — и слова Мерлина,— Бедивер?
Богиня ощутила что-то странное. Неестественное. Столь отвратительно родное в картине перед ней. Словно бы далекий остров звал ее — как будто ее место было там — даже сейчас, когда она была так далека от него. Как будто бы она видела картину, что должна была увидеть все это время — но не могла протянуть руку и ухватиться за ту...
Вновь Бедивер — его рука изменилась на серебряный протез. Клинок, Экскалибур — клинок, что он должен был вернуть. Наставления от Мерлина и указание — прежде чем Бедивер сделает шаг и покинет вновь Авалон — навсегда. Покинет тот для того, чтобы окончить дело, исполнить приказ, что должен был быть исполнен так давно...
Новая боль — противоестественная боль неправильности. Взгляд, что Богиня бросала ранее — место ее призыва в этой Сингулярности. В момент своего призыва она не ощутила ничего. Сейчас она ощущала боль.
Гавейн, рыцарь полный харизмы, низведенный ее даром до простого солдата, подчиненный ее приказам. Тристан, превращенный из трагического поэта в бесчувственную машину. Гарет, сломавшаяся после сотен смертей в дуэлях, что она когда-то так любила. Ричард, наивный обожатель с залихватским задором, ставший не более, чем живой платформой для клинка.
Возведенные в одну ночь стены Камелота — выбранные из памяти, столь идеально совпадающие вплоть до каждой башни прошлого замка — но почему-то сейчас кажущиеся ей столь чуждыми и странными...
Ланселот и Бедивер.
Два верных рыцаря... Каждый из них — предатель. Ланселот, возлюбивший жену Короля Артура. Бедивер, нарушивший отданный приказ, отказавшись вернуть Экскалибур в воды озера. Каждый из них был верен Королю Артуру. Каждый был неизменно связан с концом легенды о Короле Артуре. Каждый...
Вернул Экскалибур туда, где ему полагалось быть.
Последняя картина возникла перед глазами Богини. Первый день существования Рыцарей Круглого Стола...
-В чем предназначение Рыцарей Круглого Стола, Ваше Величество? — Бедивер. Первый посвященный Рыцарь Круглого Стола.
-В том, чтобы защитить народ Британии! — и выброшенный на ветер ответ Короля Артура — мгновенный ответ, словно бы Король Артур считал его самоочевидным...
Мгновение спустя картина мира вернулась на круги своя и взгляд Богини... Взгляд Короля Артура вернулся к этому миру. Руки Короля Артура сжались на рукояти меча, что наконец то был возвращен ей спустя все эти века. На мече, что пронзил ее сердце.
