Чёрт, ни к чему ему сейчас эти сантименты! Лето движется к середине, а он ещё даже толком не начал поиски Меча.
Наречённый спрятал камушек обратно в кошель к алмазам и решил их пока не продавать. Телега снабжения из замка довезла его до Простена, где он купил коня и без особых приключений доехал по Княжескому Тракту до Астена.
Закупаться провизией и прочими полезными вещами в дальнюю дорогу он пошёл на ту же рыночную площадь, где когда-то Когтем охранял ярмарку. Нахлынули воспоминания о том беззаботном времени, и ноги сами вынесли его к подворотне, где он когда-то подловил Алину, с удивлением узнав в ней ту девочку, что не выдала его своим при штурме замка.
Она тогда была в пышном платье, намного больше подходившем знатной даме, как пристало ей по рождению. Если бы не шрам на щеке, наверное, от женихов бы отбоя не было. И будь он сам не воспитанником монастыря, а баронским сыном, наверняка сделал бы всё, чтобы добиться её руки. Перед мысленным взором живо нарисовалась приличная семья вроде его собственной — с тремя сыновьями... Хотя нет, лучше хотя бы одну девочку, и чтобы была похожа на маму! В груди защемило...
Так, куда это его занесло? Поняв, что совершенно выпал из действительности, замечтавшись чёрти о чём, Клед замотал головой, даже похлопал себя по щекам, вытряхивая из головы совершенно ненужные мысли и вернулся к покупкам. Сначала вьючная лошадь, потом припасы. И никаких фантазий о несбыточном!
Пообедав, он расспросил трактирщика о ближайших городах по ту сторону тракта. Тот послал его в книжную лавку, где ему любезно предложили перерисовать интересующий его участок карты. Наречённый решил, что это стоит ещё одной ночи задержки, которая требовалась на самый грубый набросок в общих чертах. Зато потом не придётся блуждать в поисках дороги к следующему замку, если в первом — Селвидоме — не повезёт.
* * *
Чтобы убить оставшееся до ночи время, Клед решил починить непробивайку, на которой в паре мест перетёрлись державшие чешуйки нитки, а в одном, наоборот, надорвалась кожа — там где оставил отметину через кафтан нож грабителей.
Хозяин трактира, у которого он попросил иглу и нитки, предложил отдать шитьё дочке, но Наречённый отказался — не столько из экономии, сколько из слишком личного отношения, которое у него сложилось к этому защитному покрову в процессе его долгого изготовления в Ладонях да и постоянной носки потом, во время боевого крещения. Может быть, если бы он женился по любви, то супруге и смог бы доверить свою броню, но не постороннему человеку. К тому же, дело было привычное. Хозяину он сказал, что кожа слишком толстая для женских пальцев. А латку на порванное место отрезал от ремешка пояса — тот и так был слишком длинным. Кстати, нитки с иголкой надо будет прикупить в дорогу — мало ли.
Закончив работу, он понял, что скоро можно будет ужинать — солнце уже заглядывало в окно невысокого второго этажа. Как раз есть время прогуляться. Всё-таки на ночлеге он экономить не стал и снял отдельную комнату. Задумался на миг — идея оставить непробивайку была слишком соблазнительной в летней духоте. Пока он шил, в рубашке хотя бы свободно дышалось...
Но нет. Он уже несколько раз убедился в мудрости монастырских правил на Вольнице: сначала при ограблении в хорошем смысле, а потом после первой ночи с Петрой — в плохом, пусть так и показалось лишь на миг...
При мысли о том утре в голову ему пришла почему-то вовсе не поразившая его поначалу звериная алчность Отступницы, а невыносимо мягкие и упругие груди Алины, к которым он так небрежно прижался, ещё не понимая, что перед ним женщина... Пожалуй, та самая "птица", которая позже грозила унести его сердце, впервые толкнулась в нём именно тогда. Было в этой воительнице что-то непреодолимо его манившее каким-то несбыточным теплом для души... Хотя, конечно, обжёгшееся её внутренним жаром тело тоже заныло от воспоминания, словно он опять всё почувствовал. Ах, как зверски захотелось прижать её вот так снова, только уже понимая, кого и зачем. Кровь прилила ко всем частям тела, куда полагалось...
Так, стоп! Хватит этих наваждений. Оставим прошлое в прошлом! Или уже забыл, как насмешливо и осуждающе она почти всегда смотрит? Кроме того раза, над убийцами... Нет! Эти мысли необходимо срочно пресечь.
Раздувая ноздри, как горячащийся конь, Клед с каким-то даже садистским удовольствием натянул непробивайку и застегнул её. Вот так, чтобы не уносило в заоблачные дали. Ничего, что жарко. У Западной Границы приходилось ещё и амуницию на себе тащить, когда дошли до опасных районов. А сейчас он, пожалуй, всё-таки не станет брать меч — хоть так облегчит себе жизнь. Всё равно в обеденной зале оружие запрещено, а подниматься перед ужином только чтобы его оставить — лишние усилия.
Он затянул пояс, проверил кинжалы в наголенниках и вышел наружу. Прятать непробивайку ещё и под кафтаном в такую жару точно было издевательством над собой. Тем более, что сейчас прошитая ромбиком куртка Воина Смерти, узнаваемая в городе с Обителью, играла скорее ему на руку — не пристанет лишний люд.
Похоже, с преступностью здесь дело обстояло похуже, чем в Мохавене — вероятно из-за схождения слишком многих торговых путей. Он постоянно чувствовал на себе какие-то подозрительные взгляды, когда шёл с рынка, но в такой толчее обнаружить, кто проявил к нему внимание, было невозможно, поэтому Наречённый счёл, что это воришки присматриваются ко всаднику с навьюченной добром запасной лошадью, тем более, что личности читались разные.
А ещё он на рынке почувствовал какой-то уж очень жгучий взгляд, как будто бы с ощущением внезапного узнавания. Оглянулся, но никого не увидел. Подумал, что кто-то из местных братьев по Ордену мог узнать его с того памятного визита на ярмарку. Да и потом, у Западных гор встретились несколько старших Когтей отсюда, когда их всех согнали вместе. Хотя нет, те наверняка подошли бы поздороваться, а тут... Может, старший по званию понял, что Наречённый на Вольнице и не стал беспокоить — о чём бы им говорить? В общем, не захотел поздороваться — его дело. Так решил Клед и выбросил этот эпизод из головы.
Он спустился в ещё относительно пустой зал, где хозяин окликнул его и предложил свеженького кулеша — мол, только что поспел. Клед вообще-то собирался сначала пройтись, но желудок отозвался на эти слова во всеуслышание с неожиданным энтузиазмом. И парень благодарно кивнул, заняв место за свободным столом.
Кулеш с кислыми травками был вкусным, особенно под умеренно разбавленный ронг. Насытив тело, Клед собрался на прогулку.
Однако, когда он вставал, какой-то парень, внезапно отошедший от соседнего стола, чуть не налетел на него. Наречённый машинально отвёл плечо, чтобы избежать столкновения, но парень, вместо того, чтобы сделать то же самое, наоборот, подался в его сторону. Будучи уже просвещённым наёмниками по части способов отъёма денег в больших городах, Клед в последний момент успел подставить между ними руку и слегка оттолкнул парня. Получилось грубо, поскольку тот сближался довольно напористо.
Только Наречённый открыл рот, чтобы сказать "Куда прёшь?", как собеседник его опередил с той же фразой, как-то даже слишком нарочито взъерепенившись. Так, похоже парень не вор, а нарывается на драку. Но с какой целью? Лицо его казалось смутно знакомым. Ах да, точно — он вырубил этого шпиона на Тракте перед тем, как отряд свернул с него. Уловив в его глазах узнавание, задира прищурился:
— Ты?! Кажется, за тобой должок. Пойдём выйдем?
Окинув парня взглядом, Клед кивнул и последовал за ним наружу. Противник был мельче и не выглядел опасным, к тому же, соприкосновение уже показало, что телом он владел хуже, как и полагалось бандиту по сравнению с Наречённым Смерти. Непробивайку он должен был узнать, если местный. Но всё равно нарывается! По глупости или с каким-то ещё умыслом? И если так, то касается ли данный умысел Петры или тот просто решил свести счёты, пользуясь "счастливым" случаем.
Жаль, меч остался в комнате. Впрочем, может, это и к лучшему? Парень тоже был без оружия. Возможно, в одежде спрятаны кинжалы, но в этом смысле Клед и сам не "беззубый"... Конечно, готовым надо быть ко всему. Однако, после испытанного с Петрой, убивать ему крайне не хотелось. Мутило от одной мысли о Смертной Тени. Тут, конечно, должен быть Красный Дом. Но таких "подарков" он предпочёл бы никому не преподносить. Тем более, от Вольницы ещё и половина не прошла. Вдруг с ним ещё случится чудо и юношеская мечта каким-то образом воплотится? Хотя, чего греха таить? Вот если бы Аина... Нет, этот шанс он уже упустил.
Завернув в глухой переулок за таверной, парень остановился и подбоченился:
— Ну что, должок платить будем? — нагло вопросил он.
Клед махом прогнал из сердца, с лица и из голоса всякие эмоции, подтянул осанку и таким же враждебным тоном ответил:
— Какой ещё должок? Я тебе ничего не должен.
— Ты меня вырубил и бросил на Тракте. А пока я валялся в отключке, у меня, между прочим, украли кошель с десятью серебряными соверенами!
Врёт и не краснеет!
— Нечего было за нами следить! — отрезал Клед.
— Да кто следил? За кем за вами? Нужен ты мне, смертник!
Всё-таки понимает, с кем имеет дело, но не отступает. Ходит кругами, что твой петух. Ищет угол для атаки? Не похоже.
Наречённый внимательно следил за бандитом, всё время поворачиваясь к тому лицом. Пытался прочувствовать окружение, готовясь к нападению. Оно пришло с неожиданной стороны — сзади. Хотя, пару мгновений назад казалось, там пустой тупик. Однако, "кто предупреждён, тот вооружён", — гласил Кодекс.
Эти городские бандиты были не чета дорожным — умели каким-то образом скрывать свои намерения . Клед буквально в последний миг, ощутив спиной опасность, резко присел, и несколько дубинок попали ему по спине, не причинив особого вреда на излёте.
Он мгновенно вошёл в режим боевого восприятия, и сразу же толкнул нападавшего, с которым соприкоснулось тело — тем, что стоял прямо за спиной. Тот упал. Правда, и самому пришлось из-за лишнего усилия оказаться на земле, но старших Когтей не зря гоняли каждый день по земле кувырком — Клед перекатился и снова оказался на ногах, заодно вырвавшись из кольца. К сожалению, с тупиковой стороны переулка. Пожертвовав добиванием упавшего, он потратил образовавшиеся несколько мгновений отрыва на то, чтобы стать спиной к стене и оценить обстановку.
Нападавших было пятеро вместе с тем парнем, который вывел его из таверны. Значит, он подготовился и все те взгляды днём принадлежали именно его подельникам, которые "пасли" обидчика. Вооружены все только дубинами. Кинжалы есть, но их не достают. Видимо, хотят просто поколотить и ограбить. Не прячась от городовых за убийство. Вот и отлично, самому можно тоже не марать руки.
Своим манёвром Клед выгадал не только передышку — теперь бандиты могли нападать не больше, чем по двое, чтобы не столкнуться дубинками. От первого нападавшего он ушёл навстречу второму, развернувшись, чтобы дубинка того, направленная зачем-то в грудь, как пика, прошла мимо. Поймал его руку на предплечье, продолжая движение навстречу. Перехватил дубинку второй рукой и впечатал освободившийся локоть тому прямо в нос. Глухой вскрик подсказал, что один противник выведен из строя.
Так, первый как раз замахнулся по второму кругу. Он бы ещё от рынка взял разбег. Пока дубинка опускалась, Клед прошёл за линию контакта вплотную и впечатал трофейную дубину в "солнышко" с обеих рук, вложив туда вес тела. У бандита перехватило дыхание, а Наречённый его вовсе не облегчил, встретив лицо того коленом.
И пора отправлять тяжёлое орудие в полёт за спину в развороте, потому что оттуда летит третья дубина. Эта встреча не была изящной, но атакующую руку отбросила, а носок ботинка безжалостно вонзился в коленную чашечку, чтобы затормозить. Ибо сбоку подоспевает четвёртый подельник. Дубиной его встретить уже некогда, поэтому Клед поднырнул под удар, чуть присев, и сшиб того с ног плечом в живот. И догнал ногой в лицо при развороте.
Первый очухался и, хотя не до конца разогнулся, видимо, тоже задумал повалить "жертву". Пришлось обрушить на его голову дубину. Так, двое вне игры, третий с коленной чашечкой в сомнениях. Оставшиеся двое, включая задиру, как-то сразу оробели и заколебались. Уловив слабину, Клед включил Зверя и попёр на них, буравя пылающим взглядом. Один дрогнул, развернулся и пустился наутёк. Заваривший же кашу задержался на секунду — прихватить товарища с разбитым носом. "Коленная чашечка" заковылял вслед за ними, оглядываясь. Оглушённого товарища просто бросили.
Наречённый не преследовал, лишь грозно сверкая вслед глазами. Это было удивительное чувство — что тебя боятся. Клед упивался им несколько мгновений. Если подумать, тот же трюк он провернул с мародёрами у Западных гор, но то был скорее жест отчаяния на пределе сил, а теперь появилась такая сладкая уверенность в себе и чувство некой мистической власти над более слабыми. Наверное, он мог бы их заставить лизать свои сапоги, даже не причиняя больше увечий...
Эта мысль внезапно отрезвила Кледа. Что за мерзость? Откуда возникают подобные идеи? Они ощущались, как чужие, и не вписывались в его восприятие себя.
Неужели такие тёмные порывы действительно живут у каждого внутри, неизбежно проявляясь вместе с силой? Что-то подобное говорил Кинжал, поясняя фразу из Кодекса: "Власть даётся смеющему, но утекает через слабость". Однако в этом ощущении не было места сочувствию, сопереживанию, пониманию. Разве они — слабость? Терять их не хотелось. Эти чувства казались важными.
Или всему виной связь со Смертью? Как выяснилось, отнюдь не фигуральная. И чем крепче она будет становиться, тем больше его восприятие начнёт походить на хищника? Мелвин упаси! Но что, если иначе нартов не побить? Ведь именно ради этого он пошёл в Орден...
По крайней мере, на этот раз он полностью соответствовал другому постулату из того же места: "Власть над своим страхом — это власть на собой". Клед всё помнил, в отличие от ограбления, и контролировал себя, не ощущая жажды убийства, в отличие от нападений на Петру.
Правда, между теми двумя фразами в Кодексе была ещё соединительная часть: "А кто владеет собой, тот может овладеть и миром". И самая страшная, заключительная: "Отринувший власть отказывается от силы. Отказ от силы есть слабость". Но думать о них сейчас совершенно не хотелось. А тем более, выбирать...
Ощущение всемогущества схлынуло так же внезапно, как нашло, мышцы расслабились и Кледу стало зябко. Он бросил дубину на бесчувственную тушу пятого бандита и вернулся в таверну, решив, что нагулялся. Теперь хотелось кувшин пряного ронга, потом в постель, а завтра с утра — прочь из города. Как-то не везло ему с этими "муравейниками". На большой дороге и то выходило безопасней.
* * *
Клед без происшествий покинул Астен, сразу свернул на старую дорогу в Москил, куда и прибыл под вечер. Городок был небольшой, наподобие Кистрина.
За ужином на постоялом дворе он расспросил о последних новостях. Оказалось, Дружина Совета как следует потрепала тогда,в горах "дружину" барона ал да Кинурдома, состоявшую на самом деле из наёмников, чтобы собственные руки оставались чистыми перед властями. Больше их здесь пока не видели, хотя раньше они раньше часто наезжали в Селвию, пользуясь фактическим безвластием.
