— Ты уверен?!
— Да, — Фридрих Гесс пригладил свои холеные усики, — зеркало сработало.
"У него изменились глаза, — вдруг увидел Афанасий Телегин. — В чём? Что в них теперь?!"
— Но... — еле смог хоть что-то выговорить он.
— Нет, всё не так быстро. Дай эгрегору хотя бы неделю. Хотя бы семь дней!
Фридрих чуть слукавил. Нет, что зеркало эгрегора сработало, он не сомневался, но... Но впервые свой гнев Чёрный Джон выплеснул огнём на шестой день. Тогда он сжёг Седьмого... И после этого обращаться к Нему по имени не смел никто. И Он запретил помнить имя сожжённого, и они все забыли его, а когда надо было обозначить того в разговорах меж собой, так и звали — "Седьмой"... Потом, когда Фридриху удалось вырваться из Кванны, когда начал снова собирать документацию, то несколько раз натыкался на имя-фамилию своего заместителя и... И тут же забывал опять.
— Но у тебя же всё здесь погорело!
— Именно. Точно так же, как на Кванне. И там, за несколько секунд до пережёга, Чёрного Джона обвили огни святого Эльма: он и мы были рядом, мы вместе следили за экспериментом, все верили... Боялись только, что не хватит энергии.... Спасибо тебе: теперь-то её было едва ли не втрое больше... Вдосталь!
— С меня уже потребовали отчёт! Ты своим "экспериментом" чуть ли не всю планету посадил...
— Хрен с ними. Теперь хрен с ними со всеми!
"Радужка... У него практически исчезла радужка глаз...."
— Так вот мы были все вместе, а огни заполыхали только вокруг него... И тогда мы поверили...
— Поэтому тот день и назвали Воссиянием?
— Да.
— А теперь?
— И теперь... И теперь я увидел их, и я их узнал.
— Где ты увидел огни святого Эльма?
Но Телегин уже знал ответ...
— В зеркале. Вокруг себя. Я ждал "воссияния" и зафиксировал его. Покажу.
— Твой эксперимент чуть не обрушил энергосистему планеты — через пару часов здесь будет КОМКОН.
— На Гессе их сейчас лишь трое! Встречайте! Встречайте, как планировали. Хоть, чувствую, никто из вас не верил, что эти планы реально востребуются. Неделя, мне теперь нужна неделя!
— Насчёт веры в реальность тех планов ты прав.... — и Телегин договорил: — Но убийство комконовцев — это будет... Это будет шаг без возврата.
— Уже без возврата — ваши генетические эксперименты, ваша фукамизация!
— Нет... Пока максимум — пожизненное заключение на жёстких планетах... На планете класса "Q— " — но жизнь. На жёстких планетах, но у нас фукамизация — мы бы выжили. Нам бы не было даже как-то чересчур некомфортно! А их убийство — это смерть. — "Как же трудно вдруг стало ему перечить", — Нужны какие-нибудь доказательства помимо твоей личной уверенности. Хоть какие-нибудь... Хоть что-нибудь конкретное. Чтобы увидели все! А "воссияние"...— он не сказал: "ты мог подделать", он не смог выговорить этих простых слов. — Нет, иначе никто не решится. — Телегин опять сглотнул и добавил: — И тебе не дадут исполнить тоже. А ты... Ты сам сказал: неделю ты ещё никто. Тебе с фукамизированными не справиться.
— Да... — раздумчиво проговорил Фридрих.
"Да нет, нормальные глаза. Показалось... Показалось?!"
— Нет, Сташа меня поддержит. И Луиза — наверняка. И ты, хоть тебе и страшно... Вот увидишь, ты пойдёшь за мной. Да и... И остальные — тоже. Чуть позже, но — тоже. А потом — все прочие, все! На Гессе Азалиных нет. Надо ж было Тёмному связаться с ними! Гесса будет нашей. И официалы — утрутся. Серая Лига давно ждёт предлога восстановить право на фукамизацию — мы и станем предлогом, — будущий бог ухмыльнулся: — Ладно, это всё потом, а сейчас... Ты прав: с нашими надо поговорить, надо дать им надежду прямо сейчас... Тем более, что конкретное кое-что есть... Там, на Кване, через час после Воссияния в её секторе надолго грохнулась внешняя связь. Тёмный считал — из-за эксперимента, из-за удачи в эксперименте!
— Да она и без вас... Бывает же! Редко но бывает!.. Случайность!
— Тёмный был уверен: нет! И второй раз подряд — будет уже не случайность точно. Это уже будет знамением. По крайней это точно будет аргументом. Так?
И Афанасий согласился:
— Так.
Через пятьдесят пять минут после повторного Воссияния, на полуслове оборвались утренние галактические новости. Телегин оглядел собравшихся в общем зале. Все были здесь, все молчали. Фридрих улыбался. Веки его были полуопущены, и Афанасий поспешно отвёл взгляд. Он связался с Пристанищем.
"Неполадки с внешней связью, — посетовали ему. — Бывает, вы же знаете".
Ещё через минуту молчания со своего кресла встал Бекир.
— И последыши никаких других богинь нам не нужны. А Жилина меня конкретно достала.
— Не перестарайся. Пещеры — чёрный выход отсюда, наше запасное убежище, и там База.
— Вход в наш выход достаточно далеко. И он укреплён. И весь проход — тоже. Не говоря уже о Базе. А крысе этой я хвост прищемлю, — он повернулся к приятелю: — Аркадий?
— Угу, — поднялся тот.
Комконовцев спасла случайность. Аппаратом правил Фрэнк, и Танюшка ещё на подлёте стала подзуживать его сесть не на специальное посадочное место, а на смотровую площадку, возвышавшуюся над остальной крышей метра на три, всего-то на десяток-другой сантиметров превосходившую по размерам их флаейр. Строгий инспектор строго улыбался и строго вертел пальцем у виска.
— Да, конечно, тут же не рассчитывать надо — тут чистая интуиция.
— Женская, — добавила Мария, накручивая на палец рыжий локон. — Помнишь, как ты, когда на Острове Роз спасали Льва Зильберштейна, буквально на чемодан села?..
Тогда Фрэнк резко поднял в воздух уже практически севший летательный аппарат. Ехидных девиц вжало к кресла. И в это мгновенье раздался взрыв. Если бы флайер уже стоял с выключенным двигателем — его бы, как и всё остальное, с крыши смело. А в воздухе Фрэнк машину сумел удержать. При строгом инспекторе пристёгнуты были все, и пертуберации со средством передвижения личному составу травм не принесли.
— К боевой выгрузке приготовиться!
— Есть, сэр!
— Готова!
Фрэнк бросил машину вниз.
Когда Машка по стренге слетала с наблюдательной площадки на крышу, она отметила: от борта флайера до края площадки едва-едва поместилась бы ступня. Отметила и незнамо чему улыбнулась. А дальше пошла привычная работа.
Но они опоздали. Здание было уже покинуто.
— Ну, убедились? — и Аркадий криво усмехнулся. — Повоевать им захотелось... С КОМКОНом... "Фукамизация" у них, видите ли! Вон, Луиза попробовала с Жилиной, которая ни разу не вояка, а всего лишь миссионер — охотница, всего лишь! — с Жилиной попробовала посоревноваться... У девчонки той самое опасное в жизни что случалось — это из-под защиты выскочить, всадить дротик в пантеру и назад под защиту нырнуть! — он оглянулся на толстую француженку. Та не стала спорить или оправдываться, смолчала. — А КОМКОН — это элита! Так сымитировать посадку!
— Надо было дождаться, когда выйдут, — проворчал Казуе Нагаки.
— Надо было, — согласился Аркадий. — Теперь знаем: надо! Теперь! Потому что имеем опыт реального боестолкновения. А у них этот опыт уже в поджилки впечатан! Потому как их сначала четыре года в Академии собачили, а потом — по всей Галактике! Мы перебираем варианты — а они на автомате действуют! На голых рефлексах! Смотрите, смотрите! Боевики давно смотрели? Так там от актеров пластику специально требуют, там каждую сценку репетируют, да ещё и снимают несколько дублей по каждой! А здесь...
Да, камеры отслеживали движение боевой тройки по этажам, и смотреть на их действия не надоедало.
— Уходить надо, — вздохнул Бекир. — Отсюда тоже. Они закончат со зданием — и отследят нас.
— Ничего, — поднялся Фридрих, — дайте мне неделю... — он опять посмотрел на экран: — И хорошо, что уцелели — красавицы!
— Ты что — уже гарем присматриваешь? — улыбнулась Луиза.
— Парня забирай себе.
— И заберу.
— Вот и поделили, — Фридрих словно непроизвольно оглядел свои ладони, и все поняли: он вспомнил свечение вокруг них. — Уходим в Мраморный зал. Взрываем, всё заваливаем и уходим. Плана пещер у КОМКОНа нет, здесь всюду золото — заэкранирует, отсидимся. А через неделю... Их только трое. И Азалиных на Гессе нет.
Разрушить Мраморный зал, где еретики ждали воплощения, да и весь остальной Комплекс заодно — их гнездилище, предлагалось неоднократно, но Галина Осиповна сумела его отстоять. Точку поставила Инквизиция, в кои-то веки её поддержавшая: "приговаривается к забвению — никаких действий"! Уничтожение же тоже действие? Блейк только похихикал над женской логикой, а Н'Дого покачал головой: логика — сестра истины, но парадокс — её зерцало.
В общем, отнять у варгов холд Месх, как всё это назвали, не получилось. Галя полюбила бывать здесь — рейта на личный флайер у семьи хватало. Провести пару дней, недельку, побродить по отстроенным, облагороженным коридорам, поболтать с новыми обитателями фронтира ...
И повспоминать — с дочкой особенно. Они даже сумели уговорить Блейка повторить весь путь по пещерам, теперь втроём! Трежер не заблудился и снова, за те же две недели, вывел их к Южному пролому. Правда, идти сквозь Долину Вулканов отказался наотрез.
Ничего, их дочурка от папочки своё взяла, и после, к пролому они ходили ещё не раз. (Напоследок — уже с внуками). И однажды застали любующуюся на Долину Татьяну Валерьевну, попросили...
" - Опять минералки захотелось? — улыбнулась Богиня. — Идём.
Как же этому иззавидовался Н'Дого! Пришлось рассказывать. Память у доченьки была ещё молодая — она вспомнила каждую фразу Тантры, а уж про Долину вулканов наследница трежера и следопытки — так чуть ли не каждый булыжник на ней...
Н'Дого в холде практически поселился. Кабинет с видом на Чёрный водопад, с видом на степь... Когда он закончил поэму "Пещеры", Блейк сказал: проси, что хочешь. Стерва Скьявола не постеснялась и тут же потребовала рисунок Машки... "Святые графити" — так они уже назывались.
" — Нет, я понимаю, — только вздохнул Н'Дого. — Я не прошу...
Блейк повернулся к жене... И она... Ну, что тут поделаешь! Она кивнула. Теперь один их костерок из Первого зала греет кабинет поэта.
— Я, кажется, понял, кого мне эта парочка напоминает , — проговорил, глядя на экран, уже поднявшийся из кресла Аркадий. — Помните мультик Зелёного канала про Одоевцеву и сексуальную практику? Помните — Ри и Ти, Рыжая и Белая? — вот. Мордочки, конечно, другие, но фигурки-то — точно те же, а уж про волосы и говорить нечего. Надо же, такая роскошь, а, выходит, не нарисованные, настоящие.
— Белая и Рыжая? Точно. Что ж, понятно теперь, кто здесь в сверхъестественное играет... — толстуха фыркнула: — ох, уж мне этот КОМКОН! — и ехидно добавила: — Фридрих, у тебя будет воистину божественный гарем.
Она выбралась из кресла и вслед за остальными направилась вниз, к проходу в Мраморный зал. Фукамизация помогала даже ей — движения её были исполнены странной, почти танцевальной легкостью.
Вскоре в зале осталось только двое: Фридрих и Телегин. Они смотрели, неотрывно смотрели на женские фигурки. Ещё там был и парень, но они его словно не видели.
— Проблема? — тихо спросил Афанасий.
— Возможно, — тихо ответил будущий бог.
— Тебя знали миллионы Кванны, их — миллиарды всей Галактики. Что теперь будет с фокусом зеркала?
— Зеркало сделало выбор. Воссияние — было!
— Но кажется, не помешает подстраховаться...
— Ты о чём?
— Не божественное это дело, я сам... Иди, догоняй остальных, я вас догоню позже. Свяжусь кое с кем и догоню.
— У нас проблемы.
— Да, инспектор.
— Да, Фрэнк.
На проблемы нарвался не только он? Мужчина посмотрел на женщин:
— Татьяна?
— Роботы пробили завал. Связаться с Галкой не получается всё равно.
— А пройти по следу?
— Дошли до первого их лагеря... Впрочем, лагерь — это громко сказано: до первой ночёвки. До первой постели. А дальше — ничего. След теряется.
— Как может потеряться след для поисковика. Они что — взмыли в воздух?!
— Даже, если б так — какая-то пылинка с одежды куда-нибудь да слетела. Или они б где-либо коснулись стен, не говоря уж о более прозаичных выделениях. Ничего. Ни следов, ни запахов.
— Ясно. Машенька, что у тебя?
"Машенька" косо взглянула на подругу и ответила "начальнику":
— Аналогично. Завал который, оставили генетики, расчищен. Их следов — нет. Двадцать пять человек — и ничего. Точно как с трежером и его подругой: ни следов, ни запахов. Дальность аромо-анализатора в степи — десять километров. В пещерах должно быть раза в два больше. А всё — стерильно. Мистика.
— Кажется, нарвались...
Женщины промолчали. Строгий инспектор всегда, конечно, выглядел строго, а вот выглядеть серьёзным раньше получалось у него плохо. Курортная Гесса, экзотическая Даяна... Какая-то Ментра... И совсем не "какая-то" Мария... Ещё б шлепанцы да на пляж... И нарвались.
— Я собрал их биоматериалы. Получил двадцать пять наборов. Двадцать один из них — с последствиями фукамизации, — Мария поёжилась, — но главная проблема не в них. Я прогнал все образцы ДНК по базе.
— Как? Внешней связи нет.
— Всё моё ношу с собой, — невесело улыбнулся Фрэнк и уточнил: — Я готовился к внештатной ситуации, всё-таки готовился.
— И что?
— Двадцать четыре — ничего криминального. А двадцать пятый не соответствует изначальному.
— Нелегал?! У нас? Идентифицировать получилось?
— Да. Фридрих Гесс. Он — из внутреннего круга Чёрного Джона, больше известного как Тёмный бог Кваны. "Апостол". Считался мёртвым.
— Вляпались.
28. "С маэстро"
Если бы Ольгу Егоровну Федотову спросили, почему из десятка ресторанчиков в квартале Друзы, она предпочитает этот, то скромная художница только пожала б плечами — очевидно же!
Уютно. Куда ж без этого! Забранные тёмным деревом стены, невысокий, матово подсвечивающий помещение потолок, всего дюжина столиков, неширокий танцпол, и...
И миниатюрная эстрада с одиноким роялем... Впрочем, место на ней для виолончели, скрипача или гитариста ещё оставалось. А если за инструментом — мастер, как сейчас, например, сам маэстро Гольдини!.. — зачем кто-то ещё? А если, к тому же у маэстро можно взять автограф или даже пригласить на танец, или даже — за столик... Нет, мастеру здесь не принято обижаться, возмущаться: мол, за кого вы меня принимаете! Что я сам себе обеда позволить не могу?! Впрочем, и отказать звезда может запросто: как-то мистер Пак объяснял очередному гению: "Представьте, что Вы — прекрасная женщина, пришедшая на бал. Танцевать — не целовать, но что Вам помешает, без всяких объяснений, просто покачать головой? А шушеры виртуальной у нас не будет! Что Вы — с нашими-то ценами! С нашим-то дресс-кодом!"
