— Это корабли береговой охраны, — сказал Датис, явно не подозревая, о чем думает его сосед. Напряжение в его голосе никак не соответствовало смыслу его слов.
— Тан Аггертейл посылает за нами почетный эскорт?.. — усмехнулся Кэлрин, обещав себе обдумать "лебединую" метафору попозже.
— Они не зажгли огни, — заметил Датис ни к селу, ни к городу. И, развернувшись к рулевому, резко бросил — Поворачиваем! Курс на Акулий мыс!
— Ты что? — опешил Кэлрин. — Это же корабли с Томейна, а не какие-то аварцы!
— Корабли береговой охраны, которые для чего-то потушили все огни — это может быть еще хуже, чем аварцы, — мрачно сказал Датис. — Ты заметил — они прятались за этим островом, чтобы подпустить нас поближе, как какие-то пираты. Когда с тобой пытаются играть, как кошка с мышкой — это значит, что тебя хотят сожрать... Смотри — они меняют курс. Сообразили, что мы их заметили! Теперь наверняка кусают локти, что поторопились, высунулись раньше времени.
Кэлрин скептически приподнял бровь. Он знал, что в молодости Датис, как и большинство имперских капитанов, занимался контрабандой, так что к патрулям береговой охраны он, конечно, не испытывал особой нежности, но докатиться до предположения, что корабли Аттала Аггертейла могли представлять угрозу судну, идущему под штандартами дан-Энриксов?..
— Тебе не кажется, что ты драматизируешь? — поинтересовался Отт.
Датис не удостоил Кэлрина ответом, продолжая напряженно вглядываться в темноту. Несколько минут спустя ветер донес до "Зимородка" приглушенный, частый и зловещий рокот, хорошо знакомый Отту по сражению у Чаячьего острова. Стоящий рядом с Оттом капитан покачал головой, как человек, который оказался прав, но не особо рад этому обстоятельству.
— Слышишь их барабан?.. Это они подналегли на весла. Не хотят, чтобы нам удалось уйти.
Кэлрину сделалось не по себе.
— Но мы же сможем оторваться?.. — спросил он.
— Поживем — увидим, — хмуро буркнул Датис. Это был, увы, совсем не тот ответ, который хотелось услышать Кэлринну. Отт пожалел, что капитан не принадлежал к числу людей, способных расточать фальшивые бодрые заверения, которые всегда звучат так утешительно — даже если ты осознаешь, что тебе лгут. Датис покосился на зашитый рукав Кэлрина, припомнил, надо полагать, что "музыкантишка" потерял руку во время морского боя на "Бурерожденном", и снизошел до объяснений. — Попытаемся воспользоваться темнотой. Здешние острова и отмели они, скорее всего, знают лучше нас. Но на большой воде нам от них точно не уйти — как только рассветет, мы будем, как доска с мишенью, а гребцов у них гораздо больше, чем у нас. Так что придется играть в прятки.
Кэлрин потер лоб, пытаясь привести в порядок разбегавшиеся мысли, но это не слишком ему помогло.
— Не понимаю!.. — сказал он растерянно и зло. — Зачем кораблям с Томейна нас преследовать? Какого Хеггова рожна им нужно?! Где Аттал и его флот?..
Датис покосился на него из-под седых бровей и посоветовал:
— Лучше пойди и разбуди свою подружку, и скажи, чтобы надела что-то из твоих вещей. Если дойдет лобового столкновения, то кто угодно может оказаться за бортом, а в длинной мокрой юбке не особенно поплаваешь.
— Посмотрите на меня, мессер.
— Это бессмысленно. Он вас не слышит.
— Посмотрите на меня!
Крикс ощутил, что кто-то пальцами оттягивает ему веко, и скривился, потому что это было неприятно — почти так же неприятно, как и холод, пробиравший его до костей. Попытавшись отодвинуться от источника холода, он обнаружил, что у него ничего не получается — что-то гибкое, но прочное крепко удерживало его голову и руки. Осознание этого факта заставило его негодующе замычать.
— Посмотрите на меня, — не успокаивался наклонившийся над ним мужчина. — Вы меня слышите?
— Отвяжитесь, — выдохнул он через силу, с трудом вспомнив человеческую речь.
Как ни странно, незнакомца эта грубость вдохновила.
— Я вижу, вы приходите в себя. Вы помните, где мы находимся?
— Конечно, — огрызнулся он.
— И где же?.. — грустно спросил собеседник.
Крикс раздраженно покривился, открыл рот, чтобы ответить — и внезапно ощутил полнейшую растерянность. Он смутно помнил что-то про ночное море и какую-то погоню, но эти воспоминания казались зыбкими, как сон. И уж, во всяком случае, никак не объясняли, почему он лежит на спине и не может толком пошевелиться.
— Я не знаю, — сказал он, в конце концов.
Мужчина тяжело вздохнул.
— Я так и думал, — сказал он. Еще несколько секунд он вопросительно смотрел на Крикса, словно ожидал, что тот задаст ему какой-нибудь вопрос. Но, так и не дождавшись этого, сказал:
— Вам надо отдохнуть. Закончим на сегодня.
* * *
— Мне нужна ваша помощь, месс Гефэйр.
Лейда, одетая в простую черную рубашку и широкие штаны — по-видимому, она проводила этот вечер в фехтовальном зале — вопросительно взглянула на взволнованную Сейлесс, переминавшуюся с ноги на ногу у входа в её комнату.
— Заходите, — пригласила она, посторонившись. Волосы липли ко лбу Лейды мокрыми темными кольцами, по лицу текла вода — должно быть, Сейлесс отвлекла её от умывания. Не тратя времени на поиск полотенца, месс Гефэйр по-плебейски вытерла мокрую щеку о предплечье. Сейлесс попыталась было возражать, смущённо уверяя, что её вопрос "буквально на два слова", но спорить с Лейдой было так же трудно, как и с сэром Иремом. Сейлесс сама не поняла, как оказалась в глубоком низком кресле в гостиной Лейды, перед низким столиком с печеньем, початой бутылкой "Пурпурного сердца" и оремисом, а хозяйка комнаты, усевшись напротив неё, слушала её сбивчивую речь, покачивая в руке бокал с вином. Огненно-алые блики в хрустале притягивали взгляд, мешая Сейлесс полностью сосредоточиться на разговоре. Тем не менее, Лейда, по-видимому, без особого труда поняла суть дела еще до того, как Сейлесс перешла к самому главному.
— Если я правильно вас понимаю, вы хотите, чтобы я помогла убедить мессера Ирема, что вы должны остаться здесь вместо того, чтобы сопровождать королеву и наследника на Острова, — дождавшись паузы, сказала Лейда. По её тону было непонятно, одобряет она эту мысль или относится к ней отрицательно.
— Да. Потому что, понимаете... ведь при дворе своего брата королева будет в полной безопасности. И получается, что я просто спасаю свою жизнь вместо того, чтобы остаться здесь и выполнять свой долг. Я уже говорила с королевой. Она все понимает и согласна меня отпустить — она ведь тоже ни за что не согласилась бы уехать из Адели, если бы не дети. Но если я скажу об этом лорду Ирему, то он даже не станет меня слушать. Он скажет, что, когда я поступала в гвардию, я должна была иметь в виду, что его рыцари не выбирают, что им считать своим долгом — они должны делать то, что им приказано. И раз меня назначили в охрану королевы, то мой долг — сопровождать Алиру, независимо от того, чего хочется мне самой. И со стороны это, наверное, звучит логично. Но ведь я-то понимаю, что это неправда, и что дело тут совсем не в этом. Ни один из членов Ордена еще не попадал в охрану королевы или императора, не прослужив несколько лет в провинции. Каждый, кто знает, как устроен Орден, скажет, что в столицу переводят самых лучших. И что только лучшие из лучших охраняют членов императорской семьи. А я попала во дворец прямо из кандидатов. Только получила место в Ордене — и сразу оказалась в личной охране королевы. Да, конечно, я ношу гвардейский плащ, отчитываюсь перед сэром Иремом и делаю, по большей части, то же, что и остальные, но Алире нужен был доверенный и близкий человек, так что я все равно оказалась на особом положении — наполовину телохранитель, наполовину придворная дама и подруга королевы. И уж кто-кто, а Ирем-то об этом никогда не забывает. Когда я прихожу к нему с докладом, он сперва встает и предлагает мне садиться, и только потом выслушивает мой доклад. Да он и вообще ведёт себя со мной совсем иначе, чем обычно. Не язвит, не повышает голос, держится гораздо вежливее, чем со всеми остальными. А если я пытаюсь говорить ему об этом, он только смеётся — "я вас не понимаю, месс Ландор. Вы добиваетесь, чтобы я вам грубил?.." — передразнила Сейлесс. — Как будто бы есть два отдельных человека — Ирем, который общается с женщинами, и Ирем, когда он обращается к мужчине. Вы понимаете, о чем я говорю?..
— Да, думаю, что понимаю, — задумчиво глядя на нее, сказала месс Гефэйр.
— Мои друзья — они, конечно, совершенно не хотят меня обидеть, но они все время веселятся и изображают в лицах, как сэр Ирем, по их мнению, принимает у меня доклады. — Сейлесс вскочила с кресла, подражая человеку, который только что увидел входящего к нему посетителя. — "Месс Ландор, какая честь!" — она склонилась в изящном поклоне, прижав раскрытую ладонь в груди, изобразила, что целует чью-то руку. — ...Им, конечно, весело, и я, наверное, тоже не удержалась бы от шуток, будь я на их месте, — сумрачно сказала Сейлесс, падая обратно в кресло. — Они его любят, но он помыкает ими с утра до ночи, и им, понятно, хочется позубоскалить и пройтись на его счет. Но только слушать-то все эти шуточки приходится не Ирему, а мне. Ребята думают, что мне тоже должно быть весело. А я даже не могу заставить себя перестать изображать, что я готова посмеяться вместе с ними, или вслух сказать о том, что меня это задевает. У меня такое чувство, что, если я начну говорить об этом, то они тоже увидят, что я не одна из них, и ко мне надо относиться как-то по-особому... думать о том, как правильно себя вести в моем присутствии... в общем, все станет только хуже. Я даже не знаю, зачем я про все это рассказываю. Но мне кажется, что вы единственная, кто сможет по-настоящему понять, о чем я говорю. Сэр Ирем большой мастер выворачивать подобные вопросы наизнанку. Если я начну с ним спорить, он изобразит свое обычное холодное недоумение скажет — почему вы думаете, что все остальные должны выполнять мои приказы, а вы можете поступать так, как вам захочется?.. Но с остальными он на "ты" а не на "вы", и, говоря им о приказах, он думает только о приказах — а говоря о моем долге мне, он думает о том, как здорово, что подвернулся шанс отправить меня в безопасное место вместе с королевой. Но ведь это совершенно не одно и то же!
— Да, это определённо не одно и то же, — согласилась Лейда. Сейлесс ощутила, как в ней снова просыпается надежда.
— Значит, вы согласны мне помочь?.. — спросила она с плохо скрытой радостью. Лейда, казалось, глубоко задумалась, сдвинув брови и разглядывая свой бокал на свет. Пока она молчала, радость Сейлесс мало-помалу угасала. Когда женщина, в конце концов, заговорила, Сейлесс поняла, что пустяковый — с её точки зрения — вопрос о том, чтобы поддержать её просьбу перед сэром Иремом, леди Гефэйр вовсе не казался таким уж простым.
— Скажите, Сейлесс — вы ведь очень близки с королевой?..
— Да. Она часто говорила, что я её лучшая подруга.
— И вы говорите, что ей тяжело оставить мужа и отправиться на Острова?
Сейлесс почувствовала, как в груди у неё разгорается досада. Не хватало только, чтобы Лейда вздумала читать ей нотации о том, что, кроме долга перед Орденом, у неё есть долг перед Алирой, которой будет нужна её поддержка.
— Когда я сказала ей, что я хочу остаться, королева обняла меня и сказала, что она, конечно же, боится за меня, но все равно, она бы тоже этого хотела, — почти вызывающе сказала Сейлесс. Она вспомнила улыбку королевы и её полные слез глаза, и ощутила, что её негодование на Ирема и Лейду крепнет. Альды Всеблагие, почему некоторые люди никогда не перестанут относиться к окружающим, как к детям, которые сами не понимают, что им нужно?.. — Она сказала : "Если ты останешься, у меня будет чувство, как будто осталась я сама. Как будто какая-то часть меня тоже сражается вместе с Вальдером. Если бы ты только знала, как я не хочу оставлять его одного!".
Лейда кивнула.
— Понимаю. А если бы вы считали, что жизнь королевы и наследника в опасности, вы тоже предпочли бы остаться здесь?..
— Вы сами знаете, что нет, — с раздражением сказала Сейлесс. — Но это же просто демагогия. Если бы кто-нибудь действительно считал, что путешествие на Острова настолько же опасно, как и пребывание в Адели, то никто бы не отправил королеву к тану Аггертейлу на Томейн.
— Королеву отправляют на Томейн, потому что может получиться так, что все мы, оставшиеся здесь, погибнем, а Олварг с его солдатами займет Адель. И если это случится, то принц Кеннерикс и его нерожденная сестра будут последними дан-Энриксами и законными наследниками трона. А их мать — законным регентом. Не мне вам объяснять, что тогда ей понадобится каждый верный и надёжный человек. Простите, но мне кажется, что в качестве советницы и коадъютора Алиры вы сможете принести гораздо больше пользы, чем в качестве еще одного солдата, который умрет, сражаясь за Адель. Надеюсь, что меня вы не подозреваете в том, что я говорю вам не то, что думаю, и руководствуюсь при этом мыслями о вашей безопасности?..
Сейлесс покачала головой, глядя на собеседницу во все глаза и чувствуя, как у неё в груди мало-помалу разрастается холодная, пугающая пустота. Нет, она не подозревала Лейду в том, что она говорит не то, что думает. Леди Гефэйр, несомненно, верила в свои слова. "Мы все, оставшиеся здесь, погибнем..." Сейлесс было неуютно от того, что Лейда произнесла эту фразу совершенно равнодушно, как человек, который так давно свыкся с этой мыслью, что перестал обращать внимание на её жуткий смысл. Неужели и Валларикс, и сэр Ирем, глядя в будущее, так же хладнокровно думают о своей гибели? И неужели они правы, и опасность в самом деле так серьезна?..
— Значит, вы считаете, что я должна выполнить приказ мессера Ирема и отправиться на Томейн? — спросила Сейлесс после паузы.
Леди Гефэйр криво улыбнулась.
— Нет, Сейлесс. Боюсь, что вы меня не поняли... По-моему, вы должны перестать думать, как вам переубедить мессера Ирема, или меня, или кого-нибудь еще. Если вы правда верите, что вы должны остаться в городе — наплюйте на мессера Ирема и дезертируйте из Ордена. А если вы решите ехать на Томейн — то cделайте это не потому, что вам так приказали, а потому, что вы верите в то, что это будет правильно.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Отблески огня в камине танцевали на лице Лейды Гефэйр, и Сейлесс чувствовала, как её ошеломление мало-помалу сменяется пониманием.
— Я... я подумаю над вашими словами, месс Гефэйр, — сказала она, вставая на ноги. — И, в любом случае, спасибо.
Выйдя от Лейды, Сейлесс отправилась в покой королевы и примерно с полчаса следила за тем, как слуги заканчивают собирать вещи королевы, наследника и нескольких придворных дам, которые должны были сопровождать Алиру на Томейн — этой же ночью их должны были отправить в порт. Одежда и другие вещи Сейлесс легко уместились в одной дорожной сумке, которую она собрала сама и отправила на корабль вместе с подвернувшимся под руку кандидатом. Прослужив в Ордене некоторое время, все гвардейцы, так или иначе, забывали про то возмущение, которое в них когда-то вызывала манера старших рыцарей использовать новичков для разных личных поручений, и начинали делать то же самое. В отличие от остальных, Сейлесс обычно так не делала и даже пыталась стыдить своих товарищей, напоминая, как они когда-то злились, что их превращают в мальчиков на побегушках. Но в последнюю неделю — с того дня, как начались приготовления к отъезду королевы на Томейн — она все время чувствовала себя такой запутавшейся, сбитой с толку, раздраженной и несчастной, что опомнилась и почувствовала стыд за свой поступок только несколько часов спустя, когда кандидат, которому она вручила свои вещи, не только отнес их на корабль, но и давным-давно успел вернуться в Адельстан.
