Что же за невезуха!
Но идти надо, если не просить у Халара освобождения и объяснять, что случилось... Нет, лучше уж попозориться, получив хорошую трепку, чем признаться, что отец его проучил...
Отец! А если он будет там... как смотреть ему в глаза?
Мартин совсем приуныл.
— Давай, давай, не раскисай, все образуется, — подтолкнул Михай мальчишку к дверям. — Завтра жду тебя...
— Спасибо, дядька Михай, — обернулся молодой боец.
— Иди с богом! — улыбнулся мужчина.
И, едва за сыном коменданта закрылась дверь, завалился на кровать, еще хранившую тепло тела Мартина, блаженно распрямляя натруженную спину.
Н-даа... годы все-таки уже не те, чтобы, как в молодости, махать лопатой, но Старший конюх был уверен, что не зря прожил день на белом свете, не все его слова улетели в пустоту. Жаль, что он не умеет красиво и обстоятельно объяснять, но самое главное он высказал... Дальше видно будет...
Мартин глазам своим не поверил, увидев, чем занимался Михай днем. Снова теплая волна уважения и благодарности к пожилому мужчине разлилась в душе, расцвела на губах слабой улыбкой — оказывается, Старший конюх сделал за него часть работы по передислокации выгребной ямы с навозом...
И оттого, что его, настоящего бойца, прикрыл какой-то старый конюх, слуга, Мартин почувствовал себя совершеннейшим свинтусом.
Прав был Михай, ой, как прав — не по должности, не по статусу следует судить о людях... но тогда, получается, он прав и в отношении Ренальда? Почему для большинства солдат гарнизона, да и не только их, а всех обитателей Замка-крепости, наложник не выглядит жалким ничтожеством, не достойным не то, что вставать в спарринге с кем-то из бойцов, но и вообще подглядывать, чем занимаются, как тренируют свой боевой дух настоящие мужчины?
* * *
Когда Младший Караскет добрался до казармы, и, захватив свой меч, вышел на площадку, там уже почти все собрались. Даже Ренальд быт тут, почти по центру, отчего-то весь из себя сияющий, правда, с деревянным мечом, хотя ему уже давали побаловаться и настоящим оружием. Раб стоял в паре с Халаром, мечи у обоих были в левых руках. Значит, правой пользоваться пока не мог. Ну хоть так-то — удовлетворенно вздохнул Мартин, а то совсем тошно, что он один такой, уже чуть ли не потом обливается от того, что пришлось просто пройтись...
Халар был левшой, но он и правой здорово управлялся, хотя и рассказывал всем, что он уже старый мечом махать. Отец тоже находился на площадке. Мартин не мог понять, комендант специально делает вид, что не слышит, как вокруг зашушукались, или же настолько увлечен своим условным противником, что даже головы не повернул...
— Мартин! — окликнула Тесса.
— Да? — резко обернулся он, пытаясь понять, почему он ее не сразу заметил.
— Встанешь со мной! — заявила госпожа, скидывая короткий красный жакет с вышивкой.
Бархатные брючки, обтягивающие стройные ножки девушки, и белая свободная рубашка придавали жене лаэра вид пацанки. В то же время распущенные волосы, взметнувшиеся темным полотнищем, когда она кивнула головой, приказывая следовать за собой, отчего-то заставили замереть на месте. Какая же она все-таки красивая... Только вот глаза злющие...
У Мартина заныло под ложечкой, но он вынужденно кивнул. Он уже давно не питал иллюзий насчет обманчивой хрупкости госпожи. Непонятно, когда она тренировалась, но почему-то всегда оказывалась в форме, выходя размяться вместе с ребятами.
Достаточно вспомнить, как в прошлый раз сцепилась с Дереком. Конечно, Меченый был сильнее, и, если бы тогда речь шла о поединке до первого раза, когда кто-то лишится меча, он бы выиграл. Тесса проигрывала мышечной массе парня, но она была стремительна, по-женски коварна, да еще и упряма, как... ослица, раз за разом подхватывая выбитый из рук меч и снова бросаясь в атаку. А уж эти ее приемчики, сбивающие с ног взрослого мужчину... Где только таким научилась...
Ко всему прочему, сейчас только не хватало быть побитым девчонкой, и неважно, что девчонка достойна быть зачислена в элитную сотню...
Сын коменданта вздохнул и поплелся следом, мысленно благодаря хозяйку хотя бы за то, что она не остановилась тут же, а повела его ближе к стене, недалеко от вышки, закрывающей обзор для большинства, все-таки его позор будет достоянием не всех сослуживцев... Мартин шел, ощущая на себе настороженные и немного ехидные взгляды бойцов. Правда, у некоторых вроде бы проскользнули сочувствующие... и непонятно было — приятно это или нет — или его уже заранее списали...
Тесса сегодня оказалась удивительно скупа на эмоции. Впрочем, чему удивляться. Мартин прекрасно понимал, что сегодня ему аукнется все — и давнишние высказывания наложнику лаэра на кухне, и упоминание, почему он не хочет, чтобы его вещи, которые оказались ему малы, перешли 'по наследству' рабу, и то, что он преднамеренно испортил хорошенькое личико 'нежного мальчика'...
При Мартине не раз обсуждалось, что госпожа слишком привязана к мужу и готова потакать любым его прихотям... Прихотью Аслана был Рени, непонятно, правда, для чего он еще нужен, кроме как для спальни, но сын коменданта только теперь понял, что, надеясь на обычное лояльное к себе отношение Тессы, он переступил последнюю черту, и на снисхождение можно уже не рассчитывать. Она отстаивала интересы мужа, защищая мальчишку... посчитав язвительные выпады в сторону наложника личным оскорблением... но ведь он ни в коей мере не хотел обидеть ее, а тем более Аслана... Только этот чертов ангелок смешал все карты. Мартин почему-то весь исходил желчью, едва тот попадал в поле его зрения, и ничего не мог с собой поделать...
Первые несколько классических приемов нападения и обороны дались ему хоть и с некоторым трудом, но все же шли по привычной схеме. Тесса строго придерживалась канонов. Мартин слегка воспрянул духом, даже, кажется, второе дыхание открылось и ссадины на спине, которые сейчас начало пощипывать от разъедающего кожу выступившего пота, казалось, лишь придавали ясность мыслям, помогая сосредоточиться, чтобы заодно и абстрагироваться от боли.
Следующая связка получилась красивее и динамичнее, на них перестали обращать внимание, но только вот это лишнее напряжение уже сказалось на мышцах. Спина заныла, отчаянно требуя передышки. Просить Младший Караскет не собирался ни под каким видом, но, видимо, зря. Почти неуловимое движение, и Тесса, пропустив блеснувший острый клинок мимо себя в каких-то миллиметрах от развевающейся ткани свободного рукава рубашки, неуловимым для глаз парня движением уходя из-под атаки, вдруг оказалась сбоку. Мартин и охнуть не успел, подаваясь по инерции всей тяжестью тела вслед за своим оружием и понимая, что открылся и сейчас получит удар в спину — не настоящий (на тренировке это не поощрялось, а по-настоящему, он был бы уже трупом), но обидный, потому что так по-глупому мог попасться... разве что Рен...
Исполосованная спина напряглась, ожидая этого удара, Мартин непроизвольно зажмурился и стиснул зубы, чтобы не выдать и возгласа... но удара не последовало.
— К атаке! — холодный окрик Тессы быстренько привел его в чувство. Он обернулся и снова встал наизготовку...
Еще несколько движений, с диким желанием перехватить короткий меч двумя руками, чтобы хотя бы удержать его (мышцы словно налились свинцовой тяжестью и совсем отказывались повиноваться, будто не тренировался энное количество времени, а не сутки, проведенные в карцере), и Мартин снова попался на тот же прием. Только теперь еще хуже — он просто рухнул на колено, не понимая, что с ним творится... Но обидного шлепка голоменью (плоской стороной меча) Тессы снова не последовало... А ведь она могла. Этого не предусматривалось, но, однако, никто не отказывался поглумиться над облажавшимся условным противником (особенно матерые бойцы над молодыми), чтобы 'отшлепать', словно несмышленышей, пытавшихся заявить, что они достойны внимания серьезных бойцов, но она не стала...
— К атаке! — властный голос заставил подчиниться.
Только вот подняться не было сил... Оперевшись руками на меч, Мартин, пошатываясь, принял вертикальное положение.
— Еще? — в голосе девушки послышалась легкая ирония. Мартин был рад даже и этому проявлению эмоций со стороны хозяйки. — Надеюсь, Караскет, ты не слишком перетрудился, таская навоз?
— Я не... — осекся он, понимая, что не может признать, что не таскал — во-первых, тогда будет очевидна причина, которую он ни за что не хотел бы озвучивать, а во-вторых, еще и Михая могут наказать за то, что влез со своей помощью. Нет уж, этого человека он ни за что не сдаст...
— Тогда продолжим? — небрежно спросила хозяйка Замка.
Мартин кивнул, перехватил меч поудобнее, превознемогая боль в спине, плечах, предплечьях. Кажется, руки предательски дрожали от напряжения, но он прикусил изнутри щеку, и, почувствовав чуть солоноватый привкус во рту, с удовольствием заметил, что это помогает.
Не осталось никого и ничего вокруг, он перестал воспринимать беспрестанный звон и лязг мечей, ножей... перестал слышать выкрики бойцов, что отрабатывали приемы без оружия... не замечал, как быстро опускаются сумерки и становится все прохладнее, потому что ему было жарко, слишком жарко. Рубашка прилипла к спине, и, ерзая по коже, заставляла шипеть сквозь зубы оттого, что темнело в глазах. Мир сузился до хищно поблескивающего клинка напротив, но зато меч Тессы все время натыкался на его, и даже удалось провести два упреждающих выпада, на волосок не дотягивающих до вожделенной победы. Мартин воспрянул духом, но тут опять госпожа каким-то чудом сумела проскользнуть мимо него, и он снова пролетел мимо, больно ударившись коленом о твердую утоптанную землю, и чуть не выронил меч. Вот позор!
Танцующим движением девушка вернулась на исходную позицию:
— Вставай!
Мартин поднял голову, чуть не плача от досады. Но не увидел на лице Тессы торжества, лишь легкую заинтересованность. Вскочить на ноги, как обычно, не получилось — проклятая слабость не давала шансов... И вдруг снизошло озарение, хозяйка Замка так и будет его 'ставить на колени', пока он не догадается... Надо было раньше...
— Госпожа Тесса, я виноват перед Вами, прошу простить мое недостойное поведение... — прошептал он, опустив голову, не поднимаясь.
— Мартин... ты сегодня неважно выглядишь, плохо двигаешься, а всего-то попал в непривычные для тебя условия... Ты — боец, не конюх, не крестьянин, не слуга... ты попробовал себя в непривычной роли и уже не в состоянии удержать оружие... Каждый хорош на своем месте, и тот, кто умеет выполнять больше, чем одну задачу — еще более ценен для окружающих, ты никогда не задумывался на эту тему?
Надеюсь, теперь ты представляешь, как чувствовал себя Рени, выходя сюда, совершенно ничего не умея, но поднимаясь раз за разом и продолжая делать то, что велел ему его господин?
Мартин не смел поднять голову и взглянуть на госпожу, а Тесса безжалостно продолжала:
— Ты — сильный, смелый, ловкий, с детства приученный к физическим нагрузкам... и он — который по сравнению с тобой просто никто... А ты не давал ему подняться, выкарабкаться из огромной ямы. Вместо того чтобы протянуть руку, ты сталкивал его на дно снова и снова... Наверное, ты еще не понимаешь, что существуют обыкновенные общечеловеческие ценности, которые не подразумевают деления на свободных людей и рабов... Посмотри на своих товарищей, знающих цену жизни и смерти, цену верности и предательству — тем, кому так же, как и тебе, невыносимо видеть такую вопиющую несправедливость, как появление господской игрушки среди настоящих мужчин — они хотя бы не мешают... Кто дал тебе право судить? Почему ты отвел себе роль палача? Разве ты выбрал себе достойную жертву? Мне за тебя стыдно, Мартин Караскет... и больно, потому что раньше я тобой гордилась, а сейчас ты просто вызываешь недоумение... могу ли я... или Аслан, — быстренько поправилась она, чуть не забывшись, — доверить тебе жизнь кого-то еще, если ты 'клюешь' самого слабого и бесправного...
Девушка не скрывала в своем голосе горечи и разочарования, но вот эта тихая отповедь, предназначенная только для него, почему-то хлестала не хуже 'отцовских' вожжей, только не по спине, а по ставшим пунцовыми щекам...
— Госпожа Тесса, — глухо выдавил Мартин, сгорая от стыда, — больше такого не повторится...
— Я тебя прощаю, Мартин, но по-настоящему, ты должен извиняться не передо мной.
Младший Караскет вскинулся, неверяще уставившись на Тессу. Краска резко схлынула с лица юноши, а злость отразилась белыми пятнами на щеках... Не хочет же она сказать, что он должен просить прощения у какого-то раба? Неужели от этого зависит, что с ним самим будет дальше? Не может быть! Все, что угодно, но только не это... Аслан бы не допустил!!!
Сын коменданта тупо взглянул в сторону основной площадки, где находился предмет его теперешних неприятностей и передернул плечами. Он ощутил, как успокоившаяся было ненависть к Ренальду (и даже некоторое сочувствие, вызванное проникновенной речью Тессы) вновь поднимается, разливаясь горячей волной в животе, возмущенно перехватывает горло и в ушах отстукивает: 'нет-нет-нет!!!', мешая рассуждать здраво.
Хозяйка Замка правильно истолковала выражение лица Мартина, но лишь вздохнула и покачала головой:
— Не сейчас, Мартин... ты не готов. И я тебя не собираюсь принуждать. Когда ты поймешь это не только умом, что тебе это выгодно, но и сердцем... — Тесса протянула мальчишке руку. — Поднимайся.
Инвар, конечно, понял, когда именно сын появился на площадке, он всегда все замечал, но так и не заставил себя повернуться и взглянуть на него. Комендант все еще злился, однако злость его была направлена не только на сына, но и на самого себя...
Утром жена застала его в ужасном состоянии — разглядывающим руки, которыми он несколько минут назад выколачивал из сына 'гаденыша'. Теперь, когда уже все свершилось, он никак не мог отделаться от мысли, что мог настолько задеть гордость и самолюбие парня, едва-едва вышедшего из подросткового возраста, что не аукнулось бы это еще чем-нибудь, гораздо худшим... Не убил ли в сыне чувство уважения к самому себе, не сломал ли его...
Марта пришла вовремя, чтобы отвлечь мужа от сеанса самоедства...
Инвар ждал вечера, надеясь, что Мартин не осмелится не явиться, но для него оказалось неожиданностью, что Тесса вызывалась встать с ним в пару, и он уже по-настоящему испугался за сына. Что эта женщина задумала?
И исподволь наблюдая, как парень из рук вон плохо держится, как девушка намеренно не замедляет темп, но и не переходит в серьезную атаку, отрабатывая совершенно примитивные приемы, словно дрессируя, уже готов был подойти и вмешаться, особенно, когда увидел, что сын упал и теперь стоит, преклонив колено... Однако в этом было и его преимущество, только если Мартин догадается правильно истолковать то, что пыталась 'объяснить' ему жена Аслана.
Никто не слышал, что Тесса говорила молодому бойцу, но даже издалека было видно, что того давит к земле чувство вины. Многие даже задались вопросом — а так ли уж эта вина велика?
